— Быть может нам туда не ходить? — спросил он осторожно.
Мейхил долго не отвечал, он старался осмыслить. Он сидел на камне, как прикованный.
Так их догнали Наставник, Арьес и Эйлифорим. Наставник присоединился к братьям внезапно, он повел их к двери сам. Он торопился, братья теряя силы мчались за ним.
С первого взгляда он понял, что произошло. Ученик смотрел на него виновато, словно выдал тайну. Наставник посмотрел на него одобрительно. Сейчас он больше чувствовал себя снова стрелком Бадараси, нежели охраной этих мест. А Бадараси жаждал битвы и не ждал красивых видений. Он мечтал увидеть величественного воина, несущего кару дерзким и глупым смертным. Появление изящного лилового существа не показалось ему столь же впечатляющим. Осаду сняли миром, и он не чувствовал победы. И это маленькое происшествие удовлетворило его, хотя бы тем, что смертный осознал свои заблуждения. Она великая, и он не имеет права выказывать ей личных чувств в виде любви и желать того же в ответ. Но впереди еще одна битва, теперь он хочет быть свидетелем.
Эйлифорим присел на корточки рядом с капитаном.
— Мне жаль. Я сто раз хотел сказать тебе, но не мог. Я видел, как вы друг другу дороги и не хотел разрушать вашу гармонию, — сказал он.
— Но я же знаю, что она испытывает ко мне, — обреченно выговорил Мейхил. — Я вспомнил, что случилось в море, когда я прыгнул. Я вспомнил.
— А больше ничего не нужно, — поддержал брата Арьес.
— Нам необходимо идти к двери. Эл забрала меч у наставника. А еще где-то бродит кинжал, — напомнил Эйлифорим.
— Я не смогу посмотреть на нее, — простонал Мейхил. — Я чувствую себя ничтожеством.
— Это пройдет, — возразил Наставник. — Я тоже чувствовал себя ничтожеством, когда она гоняла меня по горам второго мира и дикие животные едва меня не сожрали.
Этим он хотел усилить впечатление от происшествия, но ошибся. На молодого человека его слова произвели ободряющее действие.
— Вместе мы справимся, — подбодрил его Арьес. — Мы устроим королеве Фьюле лиловый прием.
Мейхил поднялся, ноги — словно не свои, и он шел в хвосте цепочки. Отчаяние то снова накатывало, то уступало место любви. Он готов был во всеуслышание кричать о ней. Огласить всем долинам и горам в округе, что любит ее. Потом он снова затихал с тоскливой болью. Его кидало из стороны в сторону. В таком состоянии он не только не чувствовал Эл, он едва осознавал что в мире существует что-то кроме его переживаний.
Он последним увидел то, что было у двери. Из-за спин друзей он увидел, сидевшую на камне Эл. Она не шевелилась.
И он первым метнулся, с присущим безрассудством. Он приник к ее коленям и отшатнулся, вспомнив, кто перед ним.
Она была без куртки в одной рубашке, правый бок превратился в большое красное пятно с синеватыми краями.
— Я знала, что ты успеешь, — прошептала она. — Осторожно. Это дверь. Она вот-вот закроется.
— Эл! Что? Ты ранена! — заорал он.
Остальные ринулись к ним.
— Назад! — рыкнул Бадараси. — Дверь! Проход еще открыт!
Мейхил остался единственным, кто приблизился и к Эл, и к двери.
— Эл! Что я должен делать? — Мейхил пытался перекричать шум в ушах, коснуться раны, но Эл резко отстранила его руку.
— Острожно, в крови — яд. К двери. Ближе. Подтолкни меня к ней.
— Эл. Забудь о двери. Я отнесу тебя в обитель. Тебя вылечат.
— Я умираю, капитан. Клинок был отравлен. Королева это умеет...
* * *
После событий утра Эл ощущала легкость и усталость, как после хождений на балкон во дворце. Ощущения так отчетливо напомнили ей эту церемонию, и придали событию торжественное величие, что Эл призналась — она испытала настоящее удовлетворение оттого, что ей не пришлось показываться в военном обличии. А еще она признала, что это преображение не совсем ее заслуга. Тут приложила руку заботливая Милинда и звери, приславшие своего представителя, и, конечно, ее спутники, весь путь твердившие, что ей не следует воевать, что воевать должны они. Припомнила Эл и упрямое почитание Арьеса, его подчеркнутое отношение к ней, как к представительнице женского начала. От нее потребовалось только мгновенное решение, изменившее первоначальный замысел.
Если вернуться к началу событий, то она была намерена просто вернуть Фьюлу, а не наказывать ее. Эл сомневалась, что удержится от гнева, потому и взяла фальшивый меч. Она вела себя так, будто он настоящий, подчеркивая его значение и ценность, чтобы не осталось сомнений в его подлинности, пусть хоть сам владыка вознамериться проверить это. И она была права, желание убить за подлость и низость поступков возобладало над всеми другими способами наказания, даже раньше, чем Эл себе представляла.
И все-таки она забрала меч у Наставника и предстала в ожидании Фьюлы во всеоружии, только с ощущение покоя и умиротворения. Пусть Фьюла поймет, что жажда убийства ею не движет.
Фьюла не ожидала, что Эл возникнет как раз в момент предполагаемого открытия двери. На то она и рассчитывала, что Эл броситься защищать обитель и освободит проход. Эл не успела бы к двери, если бы не зверь, который тут же исчез.
Эл стояла между дверью и Фьюлой. По спине пошла судорога. Полшага назад и ее утянет в другое пространство. Поэтому Эл сделала резкий выпад вперед.
Фьюла отскочила, ее лицо исказил злобный оскал.
— Не смей! — попыталась приказать она.
Эл удивленно приподняла брови.
— Ты все еще думаешь, что я смертная? — спросила она.
— Ты! Мерзкая смертная, возомнившая, что равна нам! Прочь!
Фьюла не пыталась приближаться, но Эл для виду махнула мечом.
— Тебя там убьют. Это обман. Они заберут силу, они сделают это незаметно. Тебе нельзя туда. Радоборт мне сказал, отчего ты умрешь. Ты рассеешься без остатка, ты не сможешь уйти за пределы миров, как было с седьмым. Из того мира нет пути во дворец. Там тупик. Ты погибнешь.
— Прочь, смертная! Это ты не сможешь там выжить. Ты решилась на схватку. Отец дал тебе лишнюю волю.
— Отец разрешил тебя вернуть назад. Состязания закончились. Давно. Ты здесь застряла. Ты живешь прошлым.
Эл ощутила, что говорит слишком спокойно, ровно так, что разъяренная Фьюла даже не воспринимает ее интонаций.
— Ты будешь жить прежней жизнью. Милинда вернет тебе величие и равновесие. Забудь о состязаниях, — Эл постаралась сказать это убедительно громко.
— Так значит, братец правду сказал! Ты приглянулась отцу? Пришлая!
— Тебе это Кикха сказал? — с усмешкой спросила Эл.
— Нет. Кикха сбежал. Он не станет так рисковать ради тебя. Что в тебе есть, что они все тянутся к тебе? Лоролан прав, ты самое необычное из зол.
Эл смотрела на Фьюлу внимательно. Было в ней что-то низменное, словно она утеряла связь со своей силой, со своим величием. Чувство неприязни, которое последовало за догадкой, приглушило чувство гармонии и смешалось с печалью.
— Лоролан? — переспросила она. — Вы встречались?
— Он предупредил меня, что ты появишься, что ты отважилась охотиться на меня.
— Так вот, кто был тем странным гостем, — припомнила Эл. — Очередная интрига. Как же ты ему поверила!
— А ты верила, что он покровительствует тебе! Он предупредил, что ты явишься с предложением о возвращении, что даже меч твой будет фальшивым. Ты мнишь себя наследницей! И он решил избавиться от одной из нас. Угадай от кого?
Эл с грустью вздохнула.
— Будет по-другому. Я верну тебя домой. Я даже отдам тебе первенство. Только уйди из этого мира. Перестань отравлять людям жизнь.
— У меня иные планы. Я сама завоюю первенство. Я спешу.
Фьюла тряхнула рукавом потрепанного в дороге платья. Кинжал быстро пролетел расстояние. Эл не сразу почувствовала удар, клинок вошел между ребрами справа, едва задев грудь. Она рефлекторно задержала дыхание, а уже потом пришла боль.
Удар меча, увы запоздалый, рассек лишь край платья Фьюлы. В ответ Эл получила мощную пощечину, которая буквально свалила ее с ног. Эл пришлось выпустить меч, освободить руку, чтобы не упасть на кинжал. Был еще удар в спину, но уже чем-то тупым. Руки выдержали и удал и вес тела, Эл быстро перекатилась на спину и левой рукой, ухватив рукоятку меча, выставила его вперед, чтобы защититься.
К ней склонилась Фьюла, но она была далеко, чтобы сделать выпад.
— Я тороплюсь, жаль, не увижу, как ты сдохнешь.
Она молниеносно скрылась в проходе двери.
Эл осталась лежать на спине.
Скоро над ней склонилось другое лицо, но меч она не смогла поднять, он наступил на лезвие.
— Я догадывался, что она отравит клинок.
Эл вскрикнула, когда он вытащил кинжал довольно безжалостно, намеренно причиняя боль.
— Это ничто по сравнению с тем, что чувствую я, — произнес он.
— Отойди от двери. — Эл собралась с силами и встала на ноги.
Лоролан на всякий случай отшвырнул меч в сторону.
— Я не глуп. Я стою здесь, потому что в пространстве двери отец не видит меня. Мне не нужно туда. Я опять ухожу. И тебе советую. Если ты доберешься до дерева, если выживешь в дверях, то останешься жить и дальше. Медальон тебе подскажет. Уходи, Элли. Пусть он останется один, пусть поймет, что проиграл.
— Ты о ком? Кикха здесь?
— Я об отце. Я ненавижу тебя необыкновенно, наверное, с той же силой, с какой люблю. Я пошел на предательство, чтобы вырвать тебя из-под его влияния, чтобы ты ему не досталась. Я дал Фьюле твой кинжал, чтобы внушить ей доверие, полагая, что твое военное искусство тебя спасет. На всякий случай я сказал, чтобы она целилась в правую часть груди, иначе ты бы была уже мертва. Но я не знал, что ты взяла фальшивый меч. Какое милосердие и глупость. Будь проклято твое благородство. Ты опять сломала мои планы. И у тебя один путь. Бежать. Не могу объяснить эту тягу, но я желаю, чтобы ты жила. Скоро снова откроется проход. Твоя зверюга тебе поможет, только попроси.
Эл через боль произнесла.
— А ты мерзавец гораздо больший, чем я полагала. И как в тебе все это уживается? Теперь я понимаю, почему тебя ненавидел Кикха. Он также попался.
— Не злись. Тебе это теперь не на пользу. Гнев усиливает яд. Нет. Та игра была более изящной, ведь меня никто не подозревал. Я тебе расскажу. У тебя есть время выслушать меня. Я чтобы ты не накинулась на меня, я сделаю так.
Он встал в необычной близости от двери, почти в проходе.
— Ты задавалась вопросом, каков мой дар? Я могу находиться в проходе дверей сколько угодно долго, я даже могу здесь жить. Но эту способность я развил сам, так же как создавать любую убедительную иллюзию. Мне очень нравилась та роль, которую я играл для тебя. Я даже хотел остаться таким. А для Кикхи я был слабым и неуверенным. Я поделился с ним сомнением, свом сомнением. Но Кикха не из тех, кто потерпит сомнение. Он пошел искать ответ. Его и подталкивать не было нужды. Все дело в портрете, который прячет наш отец. На нем — владычица. Но она не является нашей матерью, даже ты ее бледное подобие. Или сбеги сейчас и останься жить, или найди портрет, и отец гарантированно тебя убьет, как хотел убить Кикху. Это я избавился от старшего брата, как бы он ни был силен.
Лоролан сделал короткий кивок в ее сторону.
— Тебе решать свою судьбу, возлюбленная моя сестричка.
С этим он исчез из проема. Он не вошел в двери. Проход начал закрываться и тогда в него метнулась еще одна фигура. Бледный принц с ужасом проскользнул мимо раненой Эл, она даже окрикнуть его не успела.
— Безумец, — прошептала она.
Эл нашла камень, и устало опустилась на него. Она не ощущала, как действует яд, только мир стал сильно осязаем. И ей не поможет ни воин, ни лиловое существо. Боль от раны занимала ее меньше, чем мысль о собственном провале.
Спустя какое-то время она уже думала о своих спутниках и особенно о Мейхиле. Пора уходить. Вот теперь стало больно до слез, до судорог. Нельзя сказать, что он ей безгранично дорог, но...
Стоило так подумать, и он уже мчался с криком к ней. Вот тогда Эл и выбрала смерть.
* * *
— Тебя вылечат! — настаивал он.
К ним приблизился Настоятель. Эл красноречиво взглянула на него, он без слов понял, развернулся и пошел назад.
— Оставим их одних, — предложил Арьес и обратился к Эл как обычно с полуулыбкой. — Прощай, свет утра моего.
— Нет, — прошептал Эйлифорим и с ужасом посмотрел на брата. — Еще и она?
Рядом вырос Наставник и за плечи повернул Эйлифорима спиной к этой сцене.
— Ты можешь уйти, Бадараси. Я обещала, — услышал он за спиной.
— Я остаюсь, — твердо заявил он.
Троица скрылась за поворотом тропы.
Мейхил опять попытался коснуться раны. Ему казалось, что она не настоящая.
— Нельзя, — остановила его Эл. Она сама еще раз взглянула на залитую кровью рубаху и, едва улыбнувшись, добавила. — Надо же, еще красная.
Встретив беспомощный взгляд Мейхила, она перестала улыбаться.
— Я хочу извиниться, что была строга с тобой. Я очень тебе благодарна, капитан. Очень.
Говорить стало трудно, и она запнулась.
Он поднялся с колен, склонился и снова поцеловал ее.
— Я вспомнил, что произошло в воде. Ты не лгала. Ты боялась, что я испугаюсь. Ты спасла мне жизнь. Я в долгу перед тобой, я хочу его вернуть. Я люблю тебя, мне нет смысла без тебя существовать. Забери мою силу, только живи. Ты великая, ты можешь.
Он назвал ее великой и испытал страх.
Эл ответила строго, насколько могла в этой ситуации.
— Ты полагаешь, что я убью смертного ради собственного излечения? Как быстро я стала для тебя великой, Мейхил.
— Твоя жизнь важнее моей, — возразил он.
— Да с чего ты взял? Я ухожу. Ты остаешься. Пребывание рядом со мной тебя ничему не научило?
— Многому научило, — простонал он. — Я хочу, чтобы ты жила.
— Загляни за камень, — попросила Эл.
Мейхил послушно выполнил просьбу и извлек оттуда кинжал.
— Мне нечего тебе больше подарить. Не трогай лезвие на нем яд. Отмоешь его в эликсире.
— Точно! Эликсир! — Воспрял Мейхил. — Где твой флакон?
— Отдала раненым в обители. Он мне не поможет. Не тот случай. Мейхил, у меня нет сил, чтобы спорить, дай мне мирно уйти. Я сделала ошибку, я плачу за нее. Мне нужно встать и найти место. Вот тут мне без тебя не обойтись. Ноги немеют.
Она попыталась встать, но Мейхил легко подхватил ее на руки.
— Куда? — спросил он.
Эл взглянула ему в глаза, он их отвел. Она заметила, как он борется с желанием нести ее в обитель.
— Где-то здесь на этом пространстве есть точка ухода, — пояснила она. — Просто ходи.
Он послушно носил ее на руках до того момента, когда медальон начал греться.
— Отпусти, теперь сама, — попросила она.
Мейхил отпустил, но она рухнула на колени, ноги едва слушались. И все-таки она поднялась. Мейхил издал стон, но не посмел мешать.
Эл сделала несколько шагов и исчезла в падении, слишком быстро, не как смертные.
Мейхил вскрикнул, метнулся туда, но словно наскочил на плотную стену.
Дверь закрылась.
— Глава 9 Смерть есть
Туда. Вперед. Навстречу пылающему огнем рассвету от удушающей тяжести этого мира.
