— Подойди.
Она шагнула на подгибающихся ногах. Обычно квардинг не пугал людей. В его мире это было не нужно. Они и так боялись. Но сегодняшний случай был исключением... Предводитель воинства Ада положил ладони на голые девичьи бедра и задумчиво спросил:
— Сколько мужиков тебя здесь уже отымели?
Он физически почувствовал, как рванулась, зашлась в ней криком гордость, которая есть у каждого человека. Точнее, была. До проклятия.
— Сколько?
— Девять, — еле слышно прозвучало в ответ.
— Девять... — задумчиво повторил палач. — Девять...
Горячие пальцы скользнули по плоскому животу. Девушка даже дышала через раз.
— А ведь могло быть и девяносто... Ты не хочешь увеличить счет?
— Нет.
— Ну еще бы. Значит, говоришь, скована заклинанием... — он откинулся в кресле.
Ее напряжение достигло пика. Он почувствовал этот момент. Легким усилием надавил на обнаженные бедра, ставя жертву на колени перед собой. Она окаменела, глядя мучителю куда-то в солнечное сплетение. Тяжелая ладонь легла на затылок, заставляя наклониться. Парализованная ужасом Лириния подчинилась, и в тот миг, когда напряжение ее воли достигло наивысшего предела, господин тихо сказал:
— Десять — число гораздо более приятное.
Последняя капля упала в переполненную до краев чашу. Рабыня взвилась с колен. Демон позволил ей вырваться, а потом прыгнул и схватил за шею, дернул к себе. Она билась, колотила его, царапала, он не предпринимал ни малейших усилий, чтобы перехватить руки. Посмотрел ей в переносицу, и разбуянившаяся претендентка сразу затихла. Бездна рванулась прочь, заполняя душу. Остатки воли некогда, наверное, гордой и свободной женщины рушились под свирепым натиском Зверя, который был отпущен на свободу.
Хозяин встряхнул невольницу за плечи. Она безвольно дернулась. Человек исчез. Антрацитовое чудовище с рассыпавшимися по плечам черными волосами рвало ее душу на части. Несчастная зашлась в беззвучном крике, захлебываясь пустотой, а бездна, которую щедро отдавал беспощадный монстр, жадно поглощала рассудок той, кого звали красивым, но трудно произносимым именем — Элеоноэриэния.
Бездну нельзя наполнить, но в нее можно упасть. Амон стремительно несся куда-то сквозь мешанину воспоминаний, никогда ему не принадлежавших. Чужая жизнь пронеслась перед его глазами за доли секунды, мысли, переживания, чувства, сны. Палач захлебывался и падал в пропасть вместе со своей жертвой. Он уже думал, что канет навеки, но последние воспоминания светловолосой интриганки вспыхнули в голове во всех подробностях. И ярость, свирепая нечеловеческая ярость переполнила его. Та самая ярость, которая помогла Лиринии вырваться, когда демон ее унижал, сейчас помогла вырваться демону.
Комната кружилась перед глазами. С удивлением Амон увидел, что огонь в камине давно погас, и угли уже покрылись слоем пепла. В окно заглядывали сиреневые краски рассвета. Девушка лежала без сознания на полу, глаза закатились, лицо восковое, губы посинели. Но она была жива. А на теле ни одной царапины. Квардинг с трудом сел. Что он сделал? Бешенство и инстинкты вынесли его какими-то неведомыми путями, вот только бы понять — куда. И чем теперь придется расплачиваться? Годами жизни, веками? Что он вообще сделал? Сломал волю свободного человека, накачал его проклятием, своим проклятием, проклятием демона — невозможностью чувствовать, и что-то не выдержало под этим жестоким натиском. Что-то не выдержало, и рухнули все защиты и заклинания. Зато теперь известно имя заговорщика...
— Мой квардинг... — в приоткрытую дверь нерешительно заглянул Тирэн и тут же рванулся, не дожидаясь разрешения войти. — Что с тобой? Ты серого цвета!
Амон медленно перевел взгляд на свои руки. Раньше антрацитово-черные, теперь они стали цвета потемневшего серебра.
— Ничего.
— Она что-нибудь сказала? — озабоченно спросил сотник.
— Нет. На нее наложено заклинание.
— Но она жива?
— Да.
— Что ты сделал?
— Я вышел из себя.
Хозяин Кассандры поднялся на ноги. Тело сминала слабость, ныли все старые шрамы, как будто разом открылись и принялись кровоточить затянувшиеся раны.
— Я услышал Фрэйно. Зов был слабым. Но теперь я знаю, где они, — сказал Амон. — Убери ее отсюда.
Тирэн кивнул и подхватил Лиринию на руки. В дверях стояли Риэль и Герд. Оба смотрели на демона с ужасом. Он смерил их тяжелым взглядом и с трудом принял человеческий облик. Хватит им уже таращиться на него, как на ополоумевшего грияна.
— Великий Туман... — тихо сказал ангел. — Что здесь случилось?
— Ничего.
Квардинг Антара едва слышно произнес:
— У тебя в волосах седина.
— У тебя она, возможно, тоже когда-нибудь появится, если сейчас замолчишь. Если нет — до седины не доживешь.
И он равнодушно убрал с потного лица волосы.
— Претендентки на острове драконов.
— Ты не полетишь. Не сегодня. — Тир преградил выход из покоев, и было ясно — он не тронется с места, даже если накинуться на него с кулаками. — Тебе через четыре часа надо представиться левхойту Ада. Сейчас не до этих безмозглых девок. И так все может пойти прахом. Слышишь?
— Слышу. Успокойся, я не безголовый. Очертя голову на остров драконов даже грияны не суются.
Сотник осмотрел своего вожака и улыбнулся, видя, что тот успокаивается.
— Может, отдохнешь?
Но он лишь покачал головой:
— Нет. Слетаю в Ад.
— Она опасна, — сказал Тирэн, выходя следом за другом из комнаты. — А ты заигрался. Из-за этой девки все может рухнуть, неужели ты не видишь?
— Разберусь, — бросил через плечо Амон и обернулся.
Все это время за беседующими следовал Риэль, терпеливо ожидающий, когда ему, наконец, уделят внимание.
— Тогда обдумай все еще раз, мой квардинг.
Демон бросил многозначительный взгляд на ангела и отошел.
— Есть разговор, — предводитель светозарного воинства шагнул вперед.
— Не сейчас, — его хозяин проигнорировал протестующее восклицание и, перемахнув через перила галереи, взлетел вверх.
Крылья были как деревянные и едва слушались, но Амон, стиснув зубы, подчинял себе неподатливое, ослабшее тело. Он не мог оставаться в столице. Не сейчас. Не тогда, когда узнал... то, что узнал. Ему нужно решить.
Риэль задумчиво смотрел вслед удаляющемуся господину и на уровне инстинктов понимал — все очень-очень плохо.
— И что думаешь? — Тир уже отдал бесчувственную претендентку на попечение суетливых рабынь и теперь стоял рядом с ангелом, задумчиво глядя в небо.
— Думаю, ему что-то известно. Знать бы, что конкретно. Если он выяснил имя...
— Он бы сказал, — с сомнением произнес собеседник. — Он нам верит.
— Если мои подозрения оправдаются, то уже нет, — Риэль отвернулся и пошел прочь, оставив демона в одиночестве обдумывать сказанное.
Амон же, достигнув Ада, направился прямиком в конюшни. Когда высокий силуэт квардинга вырос в дверях, раб, чистивший лошадь, уронил скребок и бухнулся на колени.
— Вон отсюда... — хрипло приказал господин.
Человек метнулся прочь, оставив хозяина в одиночестве.
Тот рухнул как подрубленный на сваленную в углу кучу соломы. Смешно, конечно, но конюшня — единственное место, где никто не станет его искать, не побеспокоит, и где можно все обдумать.
— Не ожидал, квардинг? — с насмешкой обратился к самому себе демон и ответил задумчиво: — Не ожидал.
Несмотря на усталость, рассудок метался, лихорадочно просчитывая варианты. Как вытащить с острова девчонок? Что делать с новым знанием? Как... бессвязные мысли прервались, когда в руку ткнулся жесткий нос. Феньку, забытую в этой суете, совершенно не волновали терзания какого-то там тысячелетнего интригана, а вот пустая кормушка настроения козе не улучшала. Человек, ангел, демон — ей было все равно, хоть божество, главное — пусть покормит.
Губы Амона тронула усмешка. Квардинг Ада кормит козу. Но животина как-никак принадлежала Кэсс, а значит, была чем-то... важным? Что ж, после всех выходок его нииды, вечно лезущей куда нельзя, кормление рогатого парнокопытного — наименьшая напасть последних месяцев.
Бросив прожорливому существу сена и налив воды, предводитель самого могучего воинства вновь расположился на соломе и прикрыл глаза. Не давать воли чувствам. Думать. Не обнаружить себя. Он решит. Сможет.
В бок снова ткнулся жесткий нос, обладательница которого тут же выжидающе уставилась в голубые глаза, не переставая, впрочем, работать при этом челюстями.
— Что?
Фенька подошла вплотную, продолжая сверлить гостя взглядом.
— Тьма... как все просто, — пробормотал тот, рывком сел и обхватил руками умную морду. — Хорошее приобретение. Толковая скотинка!
К моменту, когда надо было возвращаться в столицу, квардинг обрел прежнее самообладание, и только глаза никак не хотели становиться из хищных желтых человеческими. Зверь, знающий правду, не желал скрываться, он жаждал крови, но Амон знал, что сможет заставить его затаиться. На время.
Риэль ждал квардинга Ада, и тот безмятежно усмехнулся ему своей обычной, ничего не выражающей усмешкой.
— Кто левхойт? — поинтересовался ангел, подстраиваясь под широкие шаги спутника, когда тот — привычно спокойный и самоуверенный — бодро направился в зал Совета.
— Голл, — сказал он и хмыкнул, когда собеседник скривился. — Не любишь его.
— Не смешно, господин, — язвительно отозвался раб. — Он был невыносимым военачальником, а уж став правителем...
— Наведет порядок.
Риэль лишь покачал головой. Как бы там ни было, но в свете событий минувшей ночи суровый Голл не будет ему и вполовину так страшен, как раньше. Поскольку, если его хозяин и друг и впрямь что-то узнал у белобрысой девки, бояться следовало только его реакции, а не какого-то старого одноглазого вояку.
Представление прошло гладко. Бывший наставник Амона — фиолетово-черный демон с серыми шрамами и рубцами по всему телу, огромный и жилистый — оглядел Антариэля и презрительно дернул уголком тонких темных губ. Голл и до ранения был страшен, а теперь, когда одна глазница являла собой глубокую яму, рассеченную уродливым шрамом, стал воплощенным уродом. Длинные волосы, забранные в хвост на затылке, были едва не полностью седыми. Риэль старался не смотреть на безобразную, почти звериную морду и кротко потупил глаза, радуясь, что положение невольника не обязывает его глядеть в единственный багровый глаз нового левхойта. Да, это чудовище было истинным воплощением своих подданных.
Властвующий демон тем временем переключил свое внимание на квардинга Ада, выясняя положение дел в воинстве, узнавая имена сотников и тысячников, осведомляясь о потерях и пополнении. Последнее, впрочем, год от года было все скуднее — дети рождались так редко, что каждого в пору было помещать под стеклянный колпак и обкладывать ветошью, дабы уберечь. И все-таки правитель остался доволен услышанным. Наконец он вновь повернулся к предводителю антарского воинства.
— Ты знаешь, во что превратилась ваша армия при Мизраэле?
— Да, — кивнул Андриэль.
— Я не твой левхойт, поэтому приказывать не могу. Но, ангел, при всем моем презрении к вашей братии, для вашей туманной дыры ты был лучшим квардингом. Даю тебе десять лет. Преврати своих пушистых овечек если не в злобных волков, то хотя бы в озверевших баранов. Демон, конечно, справился бы за год, но вы туповаты и медлительны, так что... Амон, поможешь своему... подчиненному. — Голл откинулся на стуле и прищурил единственный глаз, отчего стал похож на злобного циклопа. — Мне стоит говорить, что случится, если ты не справишься?
— Нет, господин, — покачал головой светозарный военачальник.
— Хорошо. Амон... ты Аарона свергнуть не хочешь? У тебя мастерски получается, — поддел своего квардинга Голл и поднялся на ноги, давая понять, что аудиенция окончена.
Предводитель адова воинства вышел из Зала Совета, но замедлил шаг, услышав окрик Риэля.
— Что ты решил? — спросил тот.
— Ничего, — демон пожал плечами. — Тирэн прав, я не могу сейчас позволить себе лишнего. Скажем оракулу, что претендентки исчезли. А дальше будем ждать. По сути, это — то же испытание.
— То есть...
— Я заигрался. Пора думать о другом. Если она пропадет — значит, она не та.
Он равнодушно смотрел в озадаченное лицо ангела. И только Зверь где-то глубоко внутри скулил и выл, а в мыслях билось: "Только бы поняла".
Они добрались до поселения очень быстро. Фрэйно не подгонял спутниц, но те, слыша доносившиеся из темноты резкие звуки, похожие на хлопанье на ветру мокрых простыней, шли торопливо. Настолько торопливо, насколько это вообще возможно, когда приходится идти босиком по каменному крошеву. Лишь спустившись в скилу, претендентки перевели дух. Демон несколькими ударами разломал старую хромоногую скамью, ютившуюся у стены, и затеплил очаг.
Девушки протягивали к огню озябшие ладони, поворачивались спинами, чтобы хоть как-то согреться.
— Есть тут пока нечего, — угрюмо сказал предводитель их жалкого отряда. — На охоту, извините, не пойду. Так что ложитесь спать. Вон там, — он кивнул на нишу, занавешенную грязной тряпкой, — топчан. Я посторожу.
Вилора и Натэль без возражений забрались на скрипучее ложе, а Кэсс опустилась на землю около очага и внимательно посмотрела на телохранителя. Он стоял ближе к входу, у самых ступеней земляной лестницы, и копну рыжих волос шевелил сквозняк.
— Все плохо? — спросила ниида.
Охранник посмотрел на нее тяжелым взглядом — таким неуместным на молодом лице — и опустился на корточки, прижавшись спиной к стене. Прикрыл глаза и стал рассказывать.
Драконий остров, на котором они оказались, носил название Сондр-Тирия. Весь состоящий из скал и пещер, он стал пристанищем гриянов, решивших уйти подальше от городов. Они жили тут небольшими поселениями, обычно в лесах, располагавшихся к западу от Холодных скал. Когда безумие овладевало кем-либо из отшельников, они добровольно уходили в пещеры, к остальным Безымянным или жили вот в таких убогих домах-норах. Серые чудовища не ходили в лес, они боялись деревьев и крайне редко покидали каменную долину.
Вообще, на Сондр-Тирию вело множество путей, но обратно не возвращал ни один. Демоны сами об этом позаботились, перевезя на остров несколько яиц драконов. Ящеры чуют своих детей за много дней пути и никогда не бросают. Взрослые самки, прилетев на остров, облюбовали себе здешние скалы. Они не трогали гриянов, так как чувствовали в них демоническую кровь, но с удовольствием питались Безымянными. Так остров и оставался одновременно и домом, и тюрьмой, и могилой для тех полукровок, которых настигало проклятье.
— Почему драконы не напали на нас? — спросила, наконец, Кассандра.
— Мы находимся слишком близко к морю. На берегу водятся только детеныши. Они не опасны, если их не трогать, — Фрэйно потер руками лицо. — А вот если наткнемся на гриянов, то вы станете их добычей, а я — рабом. Если же встретим взрослого ящера... я не смогу вас спасти. Улететь отсюда не получится — слишком далеко от материка, даже если лететь близко к воде.
