Но на этом мучения главного кожевенника и племянника Фионы не закончились. Софист отрядил их учить счету Дейзи и нескольких старшеньких отроков, а сам занялся с младшими, начав знакомить их с тремя основными письменностями. Чондатанский язык и алфавит детек с четкими и простыми буквами — повсеместны в Серебряных Маршах. Общий язык и алфавит торасс с его вычурным написанием — используется всеми торговцами Фаэруна. Показал Софист и алфавит эспуриар, задействованный в нижне-общем языке торговцев Подземья. (иллюстрация 127). В самый раз занять детей, пока родители приходили в себя после праздничных возлияний.
Гринграсс вознес авторитет подростка над всеми прочими в деревне. Блаженный? Святой? Избранник божества? Баловень судьбы? Ученый муж... Каждый сам судил о многогранности загадочной личности. Каждый видел труды Софиста, которому отнюдь не все давалось сразу и вдруг, не все получалось сходу. Который тоже не был застрахован от ошибок и просчетов. Который умел избегать ненужных встреч, заставляя кое-коего напрочь игнорировать его присутствие — это больно ударило по носам Гавина и Терва, ставших объектами еще более колких и обидных дразнилок, достававшихся и отколотому от детского сообщества Барту.
Миртул — месяц таяния снегов. Месяц начала посевной. Предстояло вспахать поля. Софист после предсвадебной маяты и за полное освобождение от всяких оброков, налогов и прочих сборов заделался рационализатором, оставив большинство жителей сколачивать кровати да сундуки с полками, обставляя, окрашивая минеральными красками и по-другому облагораживая Общий Зал, а потом заниматься подкормкой угодий хелмторна перегноем и навозом, изначально запасенных под огороды, или шить наряды для следующей свадьбы — дел на деревне никогда не переводилось. На пашни спозаранку выезжала лишь одна группа.
Распорядок множества следующих дней у Софиста не отличался разнообразием. Пока он занимался в тренажерном зале с солдатами и привлеченным туда же Фарганом, сервы очерчивали плугом периметр очередного поля. Старший друид за месяц регулярных занятий освоил перекидывание в форму волка вместе с всей амуницией на себе, кроме рюкзаков и других больших или зачарованных сумок. После спарринга на посохах, Фарган осваивал на своем фамильяре заклинание, поначалу увеличивая Бетшеву всего на четверть. Но этого хватало, чтобы Софист мчался следом, сидя на волчице и таким образом начиная учиться правильной езде без седла на разных зверях. Уже на очерченном поле оба друида делали ритуальные плетенки из травы, в тандеме охватывали заклинанием подготовленный участок поля или его целиком в случае небольших размеров. Используя друидик, они на распев наколдовывали заклятье западни лиан. Вся сорная трава, едва просыпавшаяся от зимнего сна, тут же начинала шевелиться. Входящий в группу охотник, не мешкая, стегал пойманного оленя, отправляя того в ловушку. Управляемые друидами травы ползущим ковром немедля набрасывались на жертву, опутывая до самых рогов. Самая соль в командной работе: более выносливый Фарган держал заклятье, а более волевой, кровожадный и метафизически сильный Софист направлял все охваченные магией корни и травы к жертвенной цели. Главное заключалось в том, чтобы вовремя и резко оборвать колдовство, иначе все сорняки расползлись бы обратно по полю. Потом мужики разбирались со сдавленной тушей и кучей одним махом убранной с поля сорной травы, дивясь той легкости и скорости, с которой заклинатели проделали их работу — сами бы они потратили не один день и потом все равно мучились с прополкой. Пока подсобники заполняли освобожденную компостную яму новым топливом для перегноя, передохнувшие друиды-напарники, чередуясь, вскапывали поле. Хотя черноземная лопата требовала около суток обычных работ, прежде новый пользователь мог обращать кубический фут каменистого грунта в плодородную почву, лесников эти ограничения не касались — при правильном подходе. Софист за день научил Фаргана пользоваться ниспосланным богиней артефактом. Даже с чудесным браслетом от той же богини, старшему мужчине гораздо труднее давалось получение ровного кубического ярда чернозема.
Днем целая группа сеятелей привозила работягам кушанья прямо в поле, отдавая почтенным пастырям лучшие куски и разносолы — каждый день маленький пир на природе с радующими их глаз работающими людьми. Конечно, греет душу, когда сам отдыхаешь, а кто-то трудится у тебя на виду, а кто-то еще и напевает под флейту. После обеда и медитаций на следующем участке Фарган вновь обращался волком, чтобы бежать рядом и подсказывать Софисту, как правильно ездить на вызванном коне, быке, верблюде, осле, пони, лосе, ирбисе. Заодно невеликие сельские угодья объезжали, намечая фронт завтрашних работ. Так потом и возвращались в Хиллтоп, дома у Софиста всполаскивались, отрабатывали его превращение в сову, первыми ужинали за солдатским столом и расходились заниматься каждый своими делами. И хотя то одна, то другая фея под невидимостью подкрадывалась к вытирающемуся Фаргану, чтобы игриво повиснуть на его члене, им не удалось раскрутить друида на интим, в который сам подросток с удовольствием окунался по вечерам.
Вроде бы тяжелая рутина, но за месяц хорошо отдохнувший Софист сознательно изнурял себя и выкладывался на все двести процентов, а безропотный Фарган — привычно вкалывал, как вол. Непогода бросала им вызов, но заклинатели принимали, хотя раньше взрослый мужчина в дождливые дни позволял себе отлынивать, в удовольствие колдуя над котлом или, порой, помогая кожевеннику Томану простегивать кожаные доспехи и снабжать их заговоренными деревянными щитками. Важно было соблюсти рекордные сроки, дабы собрать потом больше урожая.
Пятого миртула в Хиллтопе благополучно справили Бельтэйн, последний из трех весенних праздников. День любви и гармонии. Всем миром украшали деревья ленточками ярко синего, лавандового, розового, лимонного и традиционных белого и красного цветов. Первоцветы дарили призванным феям — одним из покровителей этого праздника, помимо Сьюни, Латандера, Чонти и других богов природы. По деревенским ручьям в желобах вместо скачущей западнее холма бурной горной речки пускали маленькие зеленые плотики с горящими свечками: женщины и девочки по восточному рукаву, мужчины и мальчики по западному; встречавшиеся на пруду парочки становились плодом шутливых разборок и обязывали подростков целоваться в щечку и до выгорания заката всюду ходить за ручку. Софист вновь вызвался приютить детей на одну ночь, на сей раз ему доверили и грудничков, весело агукающих на сказочных фей, таких пестрых, звонких и юрких — как живые погремушки. Младенцы уснули в доме, а остальные дети от четырех до девяти лет спали во дворе на перине мшистых постелей под покрывалом из больших и мягких дубовых листьев. На островке Высоколесья было по-летнему тепло в эту ясную ночь, а так же тихо и укромно, чтобы развязные взрослые не стеснялись предаваться любовным играм. Софист был бы и рад подглядывать за чужими утехами, но все его внимание приковывало тонкое восприятие спящих детей с исследованием индивидуальных черт в их аурах и толиках магии, так или иначе пронизывающей все на свете — на сей раз без примесей слишком взрослых. Ему важно было именно разобраться в ощущениях на уровне шестого чувства, чтобы сопоставить и выгодно дополнить зрительные образы — получить целостную и гармоничную картину.
Праздник прошел, даровав новые силы — и задумки. Простейший гончарный круг легко было соорудить. (иллюстрация 128) В самый раз для опытов с простыми изделиями. Освоив создание каменной древесины, Софист крепко задумался, как лучше всего соединять то, за что так ценят полудрагоценные камни и благородные породы древесины — их текстуры. На гончарном круге весь ценящийся вид теряется, воплощаясь в идеал формы; с точки зрения фактуры результат пригож, но все же на любителя. При внедрении камня в дерево характерный внешний вид обоих материалов менялся сильно и мало предсказуемо. Софисту пришлось здорово покумекать, как придавать гончарному изделию вид конкретно вырезанного из цельного куска дерева, как потом сверху накладывать изумляющие взор мраморные прожилки. Упорство и труд, как говорится, все перетрут. Софисту за несколько дней покорилось совмещение прелестей двух материалов в одно удивительное изделие. Целый день он ходил раздутым фанфароном, гордясь собственным изобретением и жалея, что хвастаться им нельзя. Впрочем, у него и помимо мраморной древесины имелись поводы важничать, в том числе заказ на вскопку огородов соседнего поселения, предложивших в оплату многие сотни фунтов различных минералов, с пылу-жару из шахт, так сказать.
"Здравствуй, Коллин. Первого числа киртона мне нужен заказанный платок с дырой в карманное измерение. Без этого артефакта я не смогу переправлять партии художественных изделий. Для примера и вместо следующей партии болтов отправляю пиалу и кубок из мраморной древесины. Для продажи в Уотердипе высылаю особенные арбалетные болты. С левого боку — все обманки, их на ощупь легко отличить от взрывоопасных, которые с правой стороны. Они все из серебристой древесины и потому более опасны для нежити. Эльзе тоже подарок". Как повелось, десятого числа — весточка агенту Софиста в Эверлунде. Вместе с письмом Коллину для его жены отправился медальон в виде дерева из покрашенной в желто-золотой жидкой древесины дуба с похожими на алмазы листочками из остекленной и окаменелой серебристой древесины. (иллюстрация 129) Это фактически ювелирное изделие являлось предметом не меньшей гордости, чем изобретение мраморной древесины. Оно давало Коллину возможность малой кровью удовлетворить амбиции своей жены, желавшей во что бы то ни стало пробиться в высшее общество Эверлунда, где дамы сверкают бриллиантами похлеще иной витрины. Собственно, именно роль рекламного агента уготована Эльзе, которую надо лишь правильно замотивировать, чтобы ее устремления и напористость продвигали бизнес, а не ставили ему палки в колеса. Главная проблема, кроющаяся в ее уязвленной гордости от ношения деревянных подделок, решалась с разных направлений: тем несравненным теплом, что продолжает нести в себе окаменевшее дерево; чрезвычайной дешевизной и легкостью обработки лже-камней; ориентированностью деревянной бижутерии на небогатый средний класс ремесленников; из-за фермерского происхождения максимальный титул, что ей светит по жизни — баронетесса. Надо только в следующий сеанс связи передать Коллину свиток, что навсегда выплавит в его голове третье заклинание, помимо разговора с растениями и размягчения древесины — это окаменение дерева. Все будут довольны.
Двенадцатого миртула Софист принципиально никак не выделил из всех дней, хотя через год именно в этот день его Альтер-эго впервые появится на Ториле, впервые увидит лицо своей суженой... Он не отмечал дату, боясь вспугнуть Судьбу, что дикой ланью помчится по иному пути. Вместо этого Софист выполнил заказ фей, заключив с ними дополнительное соглашение об услуге в обмен на услуги. Юный мастер сам подкинул феям идею отлить им копья из рогов вместо используемых ими шипов на подобии тех, что растут у хелмторне. Пикси — мирные, но и этим великолепным существам приходилось обороняться, когда не спасали чары. Они хорошо оценили пробную партию из десятка единиц оружия, сильно зачарованного при помощи их собственной волшебной пыльцы. А дальше они подсуетились, доставив юному мастеру великолепный винтовой рог, подаренный им единорогом. О, Софист долго любовался и ощупывал элегантный подарок, обладающий очень сильной естественной магией. Целый день друид подбирал пыльцу с тех цветов, что росли у него во дворе, пока на гране интуиции не определился с составом, ассоциирующимся с боевой ипостасью рога и будущих копий из него. Потребовался глубокий транс и полнейшая концентрация, когда Софист варил с трудом сжиженный рог единорога, по мерным щепоткам из малюсенькой серебристой ложечки подбирая пропорции собранной пыльцы. Друид ощущал колоссальный потенциал, но его мастерства едва хватало реализовать хотя бы треть — без каких бы то ни было вульгарных чар, кроме усиливающих проникающие свойства и естественной магии разноцветного свечения — из богатой палитры по выбору владельца. Изготовь Софист такое копье под размеры эльфа и человека, то без учета материалов его цена бы составляла более пятидесяти тысяч золотых монет! А так юный мастер отлил копий на целую роту фей, и заручился долгосрочным контрактом на поставки их волшебной пыльцы, целенаправленного обучения и прочих услуг, зачастую взаимовыгодных или взаимно приятных.
Ввиду того, что поля с озимыми друиды не трогали в целях гарантированного сохранения зерен, что скотине требовалось место для выпаса и одно из полей системы трехполья оставлялось под это дело, Софист с Фарганом уже к третьему баннику благополучно "отмучились" с пашнями старыми — и новыми. Обоим требовался перерыв, к тому же, впереди намечалась трудоемкая пересадка разграничительных и садовых рощ с яблоками, грушами, вишнями, смородиной, крыжовником, калиной, жимолостью, прочими плодовыми деревьями и кустарниками из собранной фермерами солянки — пока длится пора раскрытия зеленых почек и силы растений на подъеме. Предстояло еще собрать по предгорьям и распределить дикорастущие кустарники ирги, каштанов, жасминовой волчьей ягоды, рябины и прочих. Высаживать намеревались по новым разделительным линиям на полях, чтобы с большей эффективностью и пользой предотвращать эрозию почв и чтобы система объездных дорог и обходных дорожек была удобна и всеохватна.
— Капитан Ганман, разрешите обратиться, — прервав тренировку, Софист подошел к начальнику, когда тот покинул закуток с мутным окном в сторону защитной стены и кадками с лозой эльфийского туалета, после двух ночлегов детей в доме юного друида более не понадобившихся ему, но зато ой как востребованных в новой казарме. Стражи и домочадцы быстро отучились от неудобных горшков и вонючих уличных сортиров, привыкнув к запаху комнатной фиалки, определенному удобству, чистоте, тазику с водой и большим светлячкам, отрыгивающим желчный сок и питающимся из цветочных мешочков с человеческими испражнениями, частично переработанными ими самими и туалетным растением. К слову, помет самих жуков тщательно собирался для применения в красильных чанах, чтобы придать простым вещам волшебно светящийся ореол, многократно увеличивающий цену синих плащей.
— Я же просил, Софист, просто Ганман. Что-то новое придумал? — По-свойски откликнулся взрослый мужчина.
— Угу. Не считая меня, большую часть дня тренажерный зал простаивает, сэр. Почему бы не пускать сюда заниматься некоторых отроков и подростков, приобщая их к воинской культуре?
— Дельно, Софист, одобряю, — кивнул капитан стражи Хиллтопа, как и Фарган, предпочитавший обращаться к подростку по имени. — Но почему некоторых?.. — Вскинул бровь Ганман.
— Я не хочу...
— ...видеть Барта, — скривился капитан. — Он давно достоин прощения, и время подходящее, — намекнул он, зная, что собеседник тоже знает. — Поэтому либо я буду пропускать всех желающих, либо никого.
