— Как насчёт музыки, что играет сейчас? — ледяной потолок вернулся назад, правда, стал бросать куда меньше света, погрузив всех в приятную полутьму; освещение давали лишь падающие снежинки и вальсирующие повсюду золотые пары.
— Теперь — превосходно, — положив голову на моё плечо, шепнула Флер. Я видел частые вспышки фотокамеры: Колин крайне ответственно подошёл к своему заданию, запечатляя все, что творилось в Большом зале сегодня ночью. Разумеется, журналисты тоже часто это фотографировали, я думаю, что где-то здесь была и Рита Скитер, но не думаю, что то, что она напишет, будет хоть сколько-нибудь интересно для тех, кто был в эту ночь здесь.
Может, я и был Гринчем, но ещё не был окончательно зелёным, чтобы похитить Рождество насовсем.
Глава 24. Слово Богини нерушимо
Когда профессорам все же удалось отправить учеников по своим гостиным — это совершенно не означало, что праздник на этом закончился. Фред и Джордж очень ответственно подошли к тому, что торжество могло резко закончиться, поэтому в течение пары недель они закупали всевозможное спиртное. Так что, как только записка Алисы, сообщающая о том, что никто из учеников и профессоров школы ничего не услышат, даже если в гостиной будет произведён залп из дюжины пушек, была обнаружена, они достали свои запасы на свет божий. Веселье перешло из разряда разумного в крайне безумную фазу.
Выловив Колина среди тех, кто зачастил к чаше с пуншем, я ухватил его за ухо и поволок в тренажёрный зал, где все уже было приготовлено для того, чтобы Криви проявил фотографии. К счастью для меня, Колин оказался из того редкого класса людей, которые не теряют талант, сколько бы при этом они ни выпили. Невидимое колдовство Алисы работало превосходно: за закрытой дверью тренажёрного зала мы не слышали ни одного выкрика из гостиной, а ведь там должно было твориться что-то невразумительное.
Колин использовал больше семи магических плёнок для фотографий, а это значило, что после нескольких часов в темной комнате я получил на руки больше восьмисот различных фотографий. Отпустив уставшего Криви спать, я включил в комнате свет, чтобы рассмотреть снимки. Несмотря на то, что парнем Криви был довольно надоедливым, зато фотограф из него был прекрасный. Кажется, что он сфотографировал абсолютно каждого ученика школы, и порой в весьма компрометирующий момент: целующиеся парочки довольно часто грозили мне с фотографий.
Ему даже удалось запечатлеть Дафну, хотя это получилось скорее из-за того, что я схватил её за руку и отконвоировал прямо к Криви, чтобы сделать наш совместный снимок. Придуманная ею руна работала на славу: Дафна появлялась на магических фотографиях крайне редко, а если и делала это, то показывалась лишь на секунду, выскакивая откуда-нибудь из интерьера снимка. На нашей совместной фотографии она стояла у меня за спиной, но все же иногда выходила на передний план, весьма самодовольно показывая на вальсирующие повсюду золотые парочки. В общем, если кто-нибудь когда-нибудь увидит эту фотографию, то сразу же догадается, кто совершил всё это со студентами и Святочным балом.
Колину даже удалось заснять поцелуй Гермионы и Виктора: должно быть, он специально следил за ними, чтобы поймать этот кадр. Ведь тогда они уже ушли из Большого зала в сад, к украшению которого я тоже приложил руку: там вальсирующие пары создавались из снега. Снежные парочки обладали куда большим своеволием, поэтому они могли толкать нерешительные парочки навстречу друг другу. Толчок, который получил Виктор, был не таким уж и сильным, но явно подсказал ему, что уже стоит поцеловать Гермиону.
Великий Мерлин, в обществе Драко я был запечатлён на целых десяти снимках. К несчастью для Малфоя, наркотический транс, вызванный внешним обликом вейлы, отпустил его уже во время праздничного ужина, так что, разумеется, Драко решил выяснить со мной отношения. А ведь это не я был инициатором смены спутников, так что та пощёчина, которую мне влепил Драко, и которая с удивительной частотой повторялась на фотоснимке, явно должна быть переадресована мисс Гринграсс. И вообще, это была какая-то странная фотография: фигурки на ней не прерывали своего действия, чтобы поздороваться со смотрящим на них человеком. Они все время, как заведённые, повторяли свои действия: Драко толкал меня в грудь, яростно крича о том, что я чёртов бездушный урод; я невозмутимо одёргивал пиджак, довольно миролюбиво пытаясь втолковать Малфою, что это была идея Гринграсс — поменяться спутникам, и после этого Драко с размаху бил меня по щеке.
Честно говоря, даже не знаю, что хуже, та пощёчина, которую мне влепил Драко, или тот смачный удар по носу, который я получил от мсье Делакура. Черт возьми, Криви удалось запечатлеть даже это. А ведь мы с Гаспаром отошли довольно далеко от всех веселящихся подростков, чтобы никто не смог подслушать нашего разговора. Собственно говоря, министр всея Франции попросту отконвоировал меня подальше от всех, чтобы на быстром французском с примесью английских ругательств прошипеть мне в лицо что-то, что я совершенно не понял. А после того, как я неуверенно согласился на его последний вопрос, он врезал мне по носу, сломав его.
И вот тут-то почти сбылась мечта идиота: увидеть перекинувшуюся вейлу. Не только Колин проследил за нами с Гаспаром, но и Флер, так что Криви удалось сфотографировать то, как обольстительная девушка становится наполовину гарпией. Несмотря на физическую боль из-за разбитого носа, мне было даже жаль Делакура, потому что его дочь орала на него так, как ещё ни разу не орала на меня, хотя я всеми правдами и неправдами старался довести её до белого каления. Все снежные фигурки, оказавшиеся поблизости с нами, были безжалостно уничтожены огненными шарами, которые Флер бросала весьма хаотично.
Внимательно рассматривая фотографию, я не мог не заметить, что даже с худшей своей стороны вейлы оставались привлекательными. Хоть черты их лица и заострялись, они все равно оставались симметричными, а как известно, если есть симметрия, то есть и красота. Хотя, конечно, рот, полный клиновидных зубов, которых, кажется, было два ряда, пугал куда больше пылающей огнём радужки глаз. Все-таки магловские фантасты были правы: каждое чудовище обладает чем-то особенным, что делает его ещё более страшным и ещё более привлекательным для жертвы. Вейлы привораживали своими глазами: стоило единожды взглянуть в полные огня глаза и, пожалуй, сердце уже само желало стать ужином для этого существа.
Гаспар даже не смог слова вставить в монолог дочери: она заставила его извиниться передо мной и выставила прочь из школы. Что-то подсказывает мне, что, когда он пришёл домой и, возможно, рассказал о произошедшем жене, то его ждал второй зажигательный монолог о минусах несдержанности. Нос Флер мне вправила и, не сказав ни слова, оставила одного, вернувшись в школу.
Забавно, что среди огромного вороха фотографий, на которых было запечатлено преобразование Большого зала, я нашёл всего три фотографии, где были мы с Флер. На одной из фотографий наши фигурки снова вели себя совершенно не так, как им следовало: что-то я не помнил того, что поцеловал Флер перед тем, как потолок обрушился. Ворох магической пыли падал нам на голову, а наши фигурки продолжали самозабвенно целоваться, будто в последний раз перед смертью кого-то из них.
На втором снимке мы с ней пили текилу на спор. Великий Мерлин, как Колин смог подсмотреть это? Ящик текилы тайком притащили с корабля Дурмстранга. Основная тайность заключалась в том, что парень, нёсший ящик, был скрыт моей мантией-невидимкой. Именно поэтому я и оказался среди тех, у кого был неограниченный доступ к спиртному. Честно говоря, я впервые видел того парня, который затеял пари, поставив на кон свою молнию с автографом ловца американской сборной. Если бы не маниакальная любовь Эмбер к этой девушке, то я бы ни за что не вздумал в этом участвовать, но ставка была сделана, и я её поддержал. Карина притащила к нам Флер и, когда вейла узнала, на что идёт спор, она выпила необходимое количество штрафных рюмок и вступила в борьбу на равных с остальными. Постепенно остальные ребята сдавали, а мы с ней продолжали пить. Меня уже до невозможности мутило, но этот чёртов автограф и мысль о том, что Эмбер придёт в восторг, если получит от меня этот подарок, заставляли меня опрокидывать рюмку за рюмкой. Разумеется, Эмбер в любом случае получила бы эту метлу, но проиграть девчонке в том, кто больше выпьет — это было унизительно! Особенно, если учесть то, что до начала Святочного бала я предугадал, что кто-нибудь притащит спиртное, и благоразумно выпил зелье против отравления, но оно, кажется, уже давно перестало действовать. По тому, какой вид у нас был на фотографии, можно было смело делать вывод, что рассудок уже давно помахал ручкой, и то, что осталось и что заставляло нас опрокидывать одну рюмку за другой, было настоящей бараньей упёртостью. На заднем фоне, как оказалось, были представители всех трёх школ и, кажется, все они разделились на команды, поддерживая своего игрока. Было заметно, что Фред и Джордж принимали ставки. Ещё одна рюмка опрокинута, и Флер приходится зажать рот рукой, чтобы проглотить содержимое. Она переворачивает свою стопку донышком вверх, и со всех сторон ко мне бросаются ребята, стуча по плечам, что очень не способствует нормальному самочувствию. Меня вывернуло сразу же, как только я доплёлся до ближайшего туалета. К счастью, Добби расторопен, и я быстро получил восстанавливающее зелье.
Третий снимок был сделан уже под конец вечера, после моего безжалостного избиения всеми, кому не лень, и отравляющего пари. И на этой фотографии мы не особо взаимодействовали. На самом деле, я даже не знал, что Флер наблюдала за мной тогда. Мы были на улице — во внутреннем дворике со статуей, мой пиджак валялся на скамейке, а я, запрокинув голову к небу, неподвижно стоял, смотря вверх. Живая иллюстрация к одному из разделов в книге Слизерина о покусанных дементором. Мои глаза не двигались, должно быть, я смотрел в одну точку, но я даже не помнил, что делал это так долго. Мне казалось, что я просто взглянул на небо и… тут же отпустил голову. А оказывается, я даже не почувствовал, когда Флер подошла ко мне и, положив что-то в карман моих брюк, поцеловала в щеку. Проверив карманы, я обнаружил в одном из них небольшую бумажку.
Кажется, вам с Гермионой не хватает только этого заклятия. С Рождеством!
Как оказалось, Флер выдала нам с Гермионой семейную тайну о том, как создаются родовые перстни. Именно этого заклятия, и вправду, нам с Гермионой не хватало для того, чтобы завершить создание идеального чехла для волшебной палочки.
Убрав весьма ценный рождественский подарок вместе с компрометирующими меня снимками, я оставил все те снимки, которые мог спокойно отдать Эмбер в уплату за то, что она придумала для Апокалипсиса. Наколдовав несколько свечей, я снова выключил свет, на этот раз став рассматривать фотографии в тусклом свете свечного огонька. Я знал один небольшой секрет, благодаря которому можно было увидеть, что же случится со всеми учениками школы, когда они вновь соберутся в Большом зале за первой трапезой в начале нового семестра.
Да, Дафна была нужна мне для того, чтобы устроить эту мистическую феерию с потолком и тем, как фигуры будут складываться и танцевать. Но даже от Дафны я утаил, из чего будут складываться эти фигуры и что будет с тем, кто вдыхал магическую пыль. Кто дышал ею несколько часов к ряду, кто выпивал её, подсыпанную во все школьные напитки, в течение последней недели перед Рождеством. Черт подери, я прочитал столько книг о наркотической магии, о магии, помогающей управлять чужим рассудком, что безумно захотел узнать, получится ли у меня это. Смогу ли я внушить такому большому количеству людей то, что мне нужно. Так что да, я был бы отличным слизеринцем, превосходно умеющим выполнять грязную работу чужими руками. Окажись Волдеморт более разумным, я смог бы привести его к власти, пожалуй, я вполне смог бы провернуть такой простой и маленький фокус, заставив всех остальных верить в идеальность его политики. И мне даже не пришлось бы утруждаться ради этого: достаточно повнимательнее осмотреться по сторонам, чтобы заметить тех, кого можно использовать.
День рождения младшей сестры Дафны на следующий день после Рождества, и она всегда уезжала домой на каникулы, чтобы поздравить сестру. За несколько месяцев до праздника она начинала придумывать идеальный подарок для неё, и порой доходило до того, что она могла заклясть того, кто ей мешал. В этом году подарок был готов ещё в начале месяца, и тут сделали это объявление о бале, из-за которого она не смогла бы вовремя оказаться на дне рождении сестры. Это было так легко — предложить ей отыграться на ком-то особенно неприятном для неё и устроить небольшое шоу. Честолюбивая, как и все слизеринцы, она принялась за осуществление задуманного с тем же рвением, с каким придумывала подарки для сестры.
Девчонка с мировоззрением не от мира сего, она на всех смотрела свысока, будто зная, что они способны сотворить и как разложить их навыки по полочкам. Дафне не удавалось понять магический спектр только нескольких личностей в школе: некоторых она не могла разгадать, потому что они были сильнее её, других потому, что их магия была настолько странной, что не укладывалась ни в чьё мировоззрение, таких, как Луна и Алиса. О, и ещё была одна — особенная группа волшебников. В ней было всего два человека: первым была её сестра. По тому, как Дафна о ней говорила, я смог понять, что на самом деле она боится взглянуть на неё и узнать, что её сестра может оказаться не настолько сильной и талантливой, как хотелось бы Дафне. Но Дафна безмерно любила младшую сестру, так что, если бы у сестры не оказалось особого таланта, то у Дафны было очень много коварства, чтобы наказывать посмевших бы насмехаться.
Вторым человеком в этом особенном списке была полукровка. Полукровки, по мнению всех представителей Слизерина, были не такими пропащими в плане магии и благородства, как грязнокровки, но явно не были достойны того, чтобы войти в семью чистокровных волшебников. К тому же, узнай кто-нибудь из Слизерина, что мисс Гринграсс — блистательная студентка своего факультета и весьма достойная партия, была влюблена в эту самую полукровку, то, боюсь, её ждала бы интервенция. Так что, когда мальчишка-первокурсник увидел, как они целовались в одном из школьных коридоров, мне не составило особого труда изъять это воспоминание из его памяти, чтобы сохранить тайну мисс Гринграсс и мисс Белл.
Так что, в конечном счёте, я получил ещё двоих, кем можно было манипулировать для своих целей. О романе Дафны и Кэти я знал намного раньше, чем, столкнувшись в коридоре с мальчишкой и бегущими за ним девчонками, стер его память. Я был наблюдателен, а то, что пытаются скрыть, чаще всего и бросается в глаза. Легко получив Дафну к себе в помощники, сначала я ещё думал немного пошантажировать её, но когда все начало складываться, а мы — укладываться в сроки, необходимость в этом отпала. Нелепое раскрытие тайны дало мне лишние козыри на руки, так что молодой слизеринец отправился в свою гостиную без лишних травмирующих воспоминаний, а Кэти должна была украсть для меня небольшой саженец из теплицы.
