И вот теперь четыре вейлы, бредя босиком по снегу, подносили фрукты и хлеб к очагу, горевшему там, где раньше, должно быть, был небольшой розовый сад моей матери. Я ожидал, что когда еда окажется в огне, то запах будет просто ужасным, но все было как раз наоборот: сладкие запахи фруктов и хлеба заполнили воздух, невольно заставив желудок заурчать. Складывалось такое впечатление, будто это был праздник в честь сбора урожая, а не рождения вейл. Но стоило мне только разочаровано подумать о том, что, возможно, не произойдёт ничего действительно волшебного, как в руках у Клариссы оказался кинжал. Все-таки что-то жуткое в этом ритуале определённо должно было быть.
Со своей паникой Эмбер удалось справиться, так что хотя бы внешне она выглядела спокойной, чего нельзя было сказать о её отце, который, кажется, предпочёл бы закрыть глаза и не видеть того, что должно произойти. Тем временем Клэр уже взяла чуть подрагивающую ладошку младшей дочери в свою руку и, кажется, намеревалась этой самой руки её лишить. Патрик ухватил меня, заставив остаться на месте и наблюдать за тем, как отточенным быстрым движением Клэр разрезала ладошку Эмбер, позволяя её крови свободно течь в огонь. Воздух наполнился запахом печатных страниц и озона. Взметнувшееся пламя лизало разрезанную руку Эмбер, через пару минут она протянула и вторую руку в огонь.
— С этого момента огонь всегда будет в её сердце, и вейла сможет метать огонь сама, — шепнул мне Патрик. Дядя выглядел настолько гордым и счастливым, когда смотрел на дочь, что я невольно позавидовал ему. Не думаю, что мне суждено будет когда-нибудь так же стоять в кругу неестественного огненного света и наблюдать за тем, как моего ребёнка будут приобщать к одному из самых старых культов магии.
Огонь лизал руки Эмбер в течение пяти минут. Хоть я и знал, что этот обряд для увеличения их силы, но все-таки опасался, что как только Эмбер достанет руки из огня, то я смогу увидеть белые кости и обгорелую плоть. К счастью, с руками моей сестры ничего не случилось и, кажется, даже порез затянулся.
Должно быть, обряд продвигался по старшинству, так как следующей свою руку протянула Алиса. Она выглядела настолько расслабленной, будто все то, что творилось вокруг, вовсе её не касалось. Магии вокруг нас было настолько много, и она была такой яркой и живой, что, должно быть, Алиса просто залюбовалась ею. Кларисса так же быстро и бездушно разрезала ладошку старшей дочери, чтобы и её кровь упала в огонь. Воздух заполнился запахом масляных красок и запахом волшебства. Его и так было повсюду просто до неприличия много, а сейчас оно словно получило какой-то приказ и начало свой особенный танец. Огонь плясал по рукам Алисы и доходил ей до плеч. Золотые крупицы магии рядом с вейлами, казалось, стали состоять из огня и пытались утянуть их в свой собственный огненный хоровод. Огонь плясал по коже Алисы чуть дольше, но затем так же отступил, вернувшись в очаг. На её руках не было никаких травм, и даже рукава платья не пострадали.
Может, это все какой-то трюк или галлюцинация? Ведь не может же на самом деле огонь плясать на руках человека, не причиняя ему вреда. Может, это все из-за того, какое заклятие использовалось, чтобы разжечь пламя в кругу камней? Может, на каждом камне была выбита какая-то руна или ещё что-то в таком же духе? Ведь пища должна гореть в огне, а не уходить в воздух, становясь эфиром. Огонь должен пожирать плоть, оголяя её до костей. Возможно, от такого обилия магии, что витала повсюду, я начал сходить с ума, и мне мерещатся невозможные, совершенно невозможные вещи. Это все равно, что заставить дементора и единорога танцевать вальс на радужном мосту в Нарнию.
Пока я боролся с подступающей истерикой, из-за того, что никак не мог понять, правда ли все то, что происходит, или я под каким-то наркотическим зельем, пришла очередь Флер. В отличие от девочек Флер протянула обе руки, и Кларисса была вынуждена разрезать обе ладони одновременно. Её кровь стекала в пламя, но оно не вздымалось в воздух, как раньше, оно стало двигаться по земле в сторону Флер. Чем больше её крови было в огне, тем явственнее повсюду был запах корицы. Когда огонь добрался до босых ног Флер, он поступил так же, как раньше: с силой вспыхнув и поглотив все её тело.
Нет, определённо это было какой-то галлюцинацией. И теперь я точно могу сказать, почему никто и никогда не описывал это в книгах, потому что никто в здравом уме не поверит, что вейлы могут сотворить с собой такое. Вся она была в огне и, кажется, это длилось добрых десять минут, прежде, чем пламя начало опадать. Покосившись на дядю, я не заметил на его лице даже тени улыбки или безумия от того, что он видит эту феерию пироманьяка. Когда пламя спало, оставив Флер и её одежду все такой же неповреждённой, а разрезы на руках заживлёнными, я ущипнул себя за ногу. Было больно.
Наконец, по всей видимости, пришла очередь Клариссы, и кинжал оказался в руках Флер. В её движениях была такая же уверенность, как и у тётки, как будто резать ладони над огнём ночью — это абсолютно нормально для любой девчонки. Как только кровь Клэр попала в огонь, в воздухе запахло малиной и каким-то дурманом, способным заставить тебя выболтать ей все, что есть у тебя на уме и что гнетёт твою душу. Огонь так же начал со ступней, но на этот раз все имело различия и больше смысла.
Не знаю, я вообще не видел смысла в этом огненном шоу, но сейчас он, черт побери, был. Языки пламени, зародившиеся в очаге, возможно, из-за какого-то заклятия или из-за простой спички, будто сжигали в Клэр все дурное, что в ней могло быть. А она ведь была моей неугомонной тёткой, во все сующей свой нос, так что дурного в ней было предостаточно. Но на этот раз пламя было не на теле, оно, казалось, было внутри вейлы, выжигая и исцеляя. В момент наивысшей силы Флер горела в нем в течение лишь пары секунд, но с Клариссой, кажется, все было по-другому. В основном потому, что, когда пламя достигло наивысшего пика, Кларисса обратилась, распахнув пылающие в огне крылья.
Полностью обращаясь, вейлы обретали крылья из черных перьев, лица их были нечеловеческими, а когти были острее кинжалов. В ярости своей они были ужасны, вот почему перекинувшихся вейл так боятся, но сейчас она была умиротворена. Кларисса расправила крылья и огонь, сконцентрировавшись лишь на них, поглотил их, рассыпав самым что ни на есть обычным пеплом к её ногам. Всполохи огня вернулись в очаг среди камней.
— Твою мать… — выразил я свои немногочисленные мысли по поводу всего увиденного.
— Вот-вот, у меня была такая же реакция, когда я в первый раз это увидел, — хлопнув меня по плечу, усмехнулся Патрик. — Кажется, я ещё спросил, что за наркотик Клэр мне подлила и можно ли получать его просто так.
Пока дядя пытался подбодрить меня, произошли последние изменения в ритуале: пламя в очаге погасло. И теперь единственное освещение давало то марево волшебства, что было вокруг всех нас. Золотые вспышки отсвечивали от кожи, делая всех немного похожими на древнегреческих богов в момент расцвета их силы. Мне кажется, если бы земли не были спрятаны от любопытных глаз с помощью магии домовиков, то от такого количества магии, что призвал ритуал, люди должны были видеть Северное сияние в небе.
Никто не двигался с места, должно быть, было что-то ещё, что следовало сделать. Рука Патрика на моем плече напряглась: Эмбер, сделав шаг к очагу, резко взмахнула рукой. По мановению её руки магия завертелась в вихрь и создала то, что только что было главной составляющей этого ритуала: огонь вновь ударил в землю, разжигая очаг.
— А вот теперь все, — выдохнул Патрик. Крепко и импульсивно обняв меня, он направился прямиком к своим вейлам.
— Что это было? — пока Патрик крутил свою весело верещащую младшую дочурку на руках, ко мне подошла Флер, так что я, разумеется, поинтересовался о сути пережитого.
— Мы рождаемся самыми обыкновенными детьми, Гарри, и только со временем к нам приходит наша сила. Сначала выраженная в красоте и даре обращать на себя внимание. Затем приворотная сила становится больше, и к девяти годам она достигает того момента, когда её уже недостаточно для собственной защиты. Именно тогда вейлы обращаются к той силе, из которой мы созданы — к огню. С девяти лет вейла может бросать огонь, и по мере того, как огонь поглощает тело, начинается её трансформация. К двадцати годам вейла может полностью перекинуться и у неё появляются крылья. Так что, отчасти этот ритуал служит тому, чтобы не бояться того, кем девочке суждено стать. Она стоит в кругу точно таких же женщин и видит все стадии своего естества, — в принципе, о сути шабашей, на которых женщины собирались издревле, я знал, но, честно говоря, я думал, что они менее кровавые и огненные. — Ну а взрослым женщинам этот ритуал нужен для того, чтобы сбросить крылья.
Последнее добавление Флер окончательно разрушило последние крупицы моего сознания и, схватившись за голову, я ушёл с территории земель Поттеров. Сбросить крылья! Господи, да что это за мир такой вообще? Куда я попал?
Новогодняя ночь была в самом разгаре, и многие волшебники, радостно распевая песни, бродили по улочкам. Никто из них не обращал внимания на земли Поттеров: магия домовиков работало отлично. Но и я был прав: от того количества магии, что была сейчас на моих землях, небо было окрашено в причудливые цвета. Кто-то из волшебников положил цветы к памятнику Поттеров и, отсалютовав им своей волшебной палочкой, направился дальше праздновать.
Пожалуй, этот ритуал показал мне, что ещё очень многое об этом мире мне неизвестно. Разумеется, я прекрасно понимал, что волшебники не самые сильные в магическом мире, их просто больше, и они имеют привычку объединяться, чтобы добиться желаемого. Мы захотели подчинить себе драконов, и пусть с потерями, но отчасти подчинили себе этих существ, заставляя их жить там, где для нас это было выгодно. Нам не нравилось своеволие кентавров и их способность заглядывать в будущее, и мы прогнали их в леса, заставив их гордость ополчиться против людей. Мы считали, что великаны тупы и жестоки, поэтому прогнали их в горы. Мы даже не принимаем оборотней за людей, хотя волками они бывают лишь пару ночей в месяце. Мы считали себя выше маглов и раз за разом ведём с ними войну за расовое превосходство. Все волшебное сообщество, подобно амишам, борется за то, чтобы отстоять свою уникальность, но само же её и уничтожает, отказываясь принимать действительность. На дворе был двадцатый век, а они застряли в двенадцатом, тогда, когда их мощь была настолько велика, что они унизили всех магических существ, поставив себя выше их, поставив себя выше человечества. Но сейчас все они, униженные когда-то существа, были выше нас, так же, как и маглы. Они смогли добиться всего и без магии, развив науку и технологии, а мы до сих зажигали свечи, чтобы осветить комнату.
Флер нашла меня сидящим на могиле родителей. Спрашивать о том, как она это сделала, было бессмысленно, полагаю. наша связь помогала ей в этом. Она ровным счётом ничего не говорила о том, что я чувствую к ней, но помогала безошибочно определить, где я нахожусь.
— Я же обещала, что ничего плохого с тобой не случится, — она присела рядом со мной, смахнув непослушную прядь с лица. Краем глаза я заметил, что крест на её груди горел, оповещая меня о том, что своё слово она сдержала.
— Почему никто из вас не подумал о моем рассудке? И что за перо ты держишь в руках? — честно говоря, ответ на последний вопрос мне знать не хотелось.
— Крылья сгорают, но иногда остаётся пара перьев, — Флер крутила чёрное перо в своих длинных пальцах, и мне вдруг совершенно по-другому стали представляться те сны, об обращённых в клинки перьях.
— До этого момента я думал, что между вейлами и людьми не так уж и много различий, — перо оказалось шелковистым и пахло магией Клариссы.
— Мы совершенно одинаковые, за исключением того, что можем держать огонь голыми руками; можем вырвать сердце человека и съесть его; манипулировать сознанием мужчины в течение трёх дней и одну ночь в году сбрасываем крылья, — начав загибать пальцы для того, чтобы подсчитать различия, с усмешкой произнесла Флер.
— Ох, ну если смотреть с такой стороны, то да, нет совершенно никакой разницы, — довольно ехидно подтвердил я её слова.
— Идёмте, пришла пора подарков, — Эмбер прибежала за нами на кладбище, держа в руках портал. Как только мы все взялись за него, я произнёс заклятие, и мы переместились домой.
— Гарри, как ты знаешь, мы с девочками довольно долго готовили для тебя один подарок. Я даже немного поругалась с профессором Снейпом из-за него, но потом мы с ним пришли к взаимному пониманию. Как тебе известно, ради этого подарка вы с Флер даже купили зелья, за использование которых светит небольшой срок в Азкабане. Гермионе пришлось напасть на твою тётку и кузена, а Флер — немного тебя обескровить, — торжественность голоса Алисы и печальные улыбки взрослых меня настораживали, особенно, когда речь зашла об обескровливании. — В общем, мне понадобилось очень много времени и очень много фотографий, чтобы суметь нарисовать её.
Алиса дёрнула за ткань, открывая холст. Первое, на что я обратил внимание: дерево. Ива. Она раскинула свои зеленовато-серебристые плети, почти закрывая ими небольшой шалаш. Это было, без сомнения, прекрасно продуманное и исполненное тайное место для любого подростка. Вторым, что я заметил, была река. Её чистые синие воды плескались, создавая отсветы на серебристых сторонах ивовых листьев. И только затем я заметил, что изнутри картины наблюдают и за мной. Человек прятался, скрываясь за ивовыми плетями, но ему не терпелось выйти из укрытия, так что, когда житель картины заметил, что смотрят на него, он вышел на первый план.
— Гарри, — прозвучал заколдованный голос в моих ушах. Так вот зачем девочкам нужно было знать о заклятье одухотворения, вот зачем нужна была кровь. Магия отсекла все ненужное, оставив лишь то, что хранило память о нарисованном человеке. Все мои родственники, кажется, вышли из комнаты, когда ткань, закрывающая холст, упала на пол, а может, чуть позже, я не обратил внимания.
— Мама…
Глава 25. Есть зло, которое стоит впустить в свой дом и сердце
После того, как главное вейловское таинство года закончилось, наступило блаженное затишье, правда, продлившееся всего несколько дней. Эмбер и Алиса решили, что нам не следует все каникулы находиться в доме, и пусть и плодотворно в магическом плане, но все же впустую проводить каникулы в культурном плане. Поэтому, как только девочки выбрали постановку, мы отправились в театр. К счастью для меня, на этот раз они выбрали англоязычный спектакль, так что смысл происходящего не проходил мимо меня. Буквально очарованные игрой одной из актрис, Алиса и Эмбер, облокотившись о перила балкона, ловили каждое её слово с открытым ртом.
