На часах была только половина пятого утра, поэтому я прилёг на кровать, надеясь ещё немного вздремнуть. Должно быть, именно с этого момента и начался феерический кульбит, завершившийся огромной шишкой на моем лбу. Одним словом, бывают такие дни, которые запоминаются от начала и до самого конца в мельчайших подробностях. Мозг цепляется за отдельные события и анализирует их, пытаясь выработать различные пути для решения проблемы. Иногда других вариантов просто нет, и поэтому такие дни и запоминаются.
Все началось с того, что, когда я через полтора часа открыл глаза, то увидел, что Мерлин притащил мне чьё-то нижнее белье: кружевной бюстгальтер нежно-голубого цвета. Я был почти уверен, что эта вещица принадлежала кому-нибудь из француженок, хотя абсолютно в этом уверенным я быть не мог. Мало ли, какого цвета и фасона девушки носят нижнее белье? Вторым запоминающимся фактором, стоявшим у истоков катастрофы этого дня, стало то, что я решил вынести это самое белье из своей спальни, чтобы никто из ребят не подумал ничего неправильного. В конце дня, когда я анализировал свои поступки, то пришёл к выводу, что всех последующих катастроф можно было избежать, оставь я это белье в своей спальне, спрятав куда-нибудь. Но так уж получилось, что я вынес этот бюстгальтер из комнаты и, вертя вещицу в руках, спустился в гостиную факультета. Мерлин вертелся у моих ног, подпрыгивая на задних лапах и пытаясь вырвать кружевную вещицу из моих рук. Когда мы с ним оказались внизу, то сразу же попались на глаза Флер, искавшей что-то среди подушек на диванчиках. Разумеется, я спрятал руки за спину, как только увидел Флер в комнате, а Мерлину только это и было нужно. Вцепившись в бюстгальтер зубами, он вырвал его из моих рук и побежал прочь. Выражение лица Флер, когда она заметила, что именно Мерлин у меня вырвал, не поддавалось никакому литературному описанию. Кажется, что она была одновременно смущена, возмущена, разгневана и обескуражена тем, что увидела.
— Почему... — с первого раза сформулировать вопрос у Флер не получилось. — Зачем... — как и со второго.
Несколько минут мы простояли в полнейшей тишине, смотря друг на друга: Флер хмурилась, а я, если честно, пытался представить, как мне нужно будет ответить на её вопрос, чтобы не заработать повторения розового заклятия. Мне все же удалось найти это заклятие в одной из старых, почти порванных книг, в отделе по высшим чарам. Для заклятия используется вещь, когда-то подаренная человеком. В случае, если это были цветы, достаточно одного лепестка, точнее, масла из него. Именно оно и будет являться красителем для татуажа. Сам рисунок затрагивает лишь несколько первых слоёв эпидермиса. Мне ещё повезло, что я подарил Флер цветы и не писал для неё никаких писем. Если для этого заклятия используются письма, то можно зачаровать определённую последовательность слов, вырванную из контекста, и она бегущей строкой транслировалась бы на моем лбу.
— Ты хотела меня о чем-то спросить? — не выдержав затянувшегося молчания, решил уточнить я.
— Да. Мне хотелось бы узнать, что у тебя делает моё белье?
Кажется, что в момент, когда голос Флер дошёл до моих ушей и передался мозгу, где-то внутри меня что-то взорвалось, мешая корректно осознавать информацию. Флер, кружевное белье и у меня — никак не складывались для меня в одно предложение. Мне кажется, что эти слова вообще никак не могли быть связаны воедино, но каким-то невообразимым образом они сложились в устах Флер.
— Почему ты сняла своё белье в гостиной? — недоуменно спросил я, чувствуя, как кровь приливает к коже лица.
— Я не снимала его в гостиной, — возмущённо ответила Флер.
— Тогда почему ты его здесь ищешь? — кажется, что я никогда ещё не вёл более абсурдной беседы, чем эта.
— Потому что эта чёртова панда ворует мои вещи, — негодующе воскликнула Флер, махнув рукой в сторону притихшего Мерлина, уже успевшего порвать бюстгальтер на части.
— Только я могу называть свою чёртову панду чёртовой пандой, — искренне возмутился я, отбросив свою сумку в сторону, и начав приближаться к Флер. Возможно, я и считал Мерлина крайне противным и вредным существом, но оскорблять его позволено было только мне.
— Тогда зачем ты приказал своей чёртовой панде воровать мои вещи? — Флер тоже отошла от первоначального шока и двинулась в мою сторону. Радовало только то, что было слишком рано и никого кроме нас в гостиной ещё не было.
— Земля не вертится только вокруг тебя, моя дорогая. И даже панда понимает, что все твои вещи абсолютно безвкусны и единственное, чего они заслуживают — это быть разорванными на куски, — где-то на задворках моего сознания промелькнула мысль, что мне лучше было держать язык за зубами, но сказанного не воротишь, к тому же Флер первой начала оскорблять Мерлина.
— Ты... — тонкий пальчик Флер ткнул по моему плечу. — Ты... Ты...
Слов явно не хватало, и Флер сделала то, что когда-то сделал я: попыталась меня задушить. Честно говоря, я никак не ожидал такой прыти и силы от столь хрупкой особы. К счастью, у меня хватило сил для того, чтобы разжать её хватку, но из-за короткой борьбы, завязавшейся между нами, мы с ней снова оказались на полу. Правда, но этот раз Флер удалось оказаться сверху, удерживая мои руки, она явно чувствовала себя победителем: слишком уж самодовольным было выражение её лица.
— И что теперь? — миролюбиво спросил я, даже не пытаясь выбраться из-под неё. Эта наша с ней беседа уже ни при каких обстоятельствах не смогла бы стать ещё более абсурдной, чем уже была.
— Пока не уверена, но...
Что именно «но» мне было узнать не суждено, потому что и без того абсурдная ситуация стала ещё более абсурдной, когда из крыла девочек спустились Лаванда и Парвати. Картина происходящего очень напоминала сцену, которая непременно есть в любом вестерне, когда враги в безмолвии смотрят друг на друга, а между ними пролетает перекати-поле. В нашей ситуации — это был Мерлин с разорванным бюстгальтером в зубах.
— Мы вам не помешали? — елейный тон, которым этот вопрос был произнесён, не предвещал для меня и Флер ничего хорошего, и я был почти уверен, что как только мои непутёвые однокурсницы выйдут за порог гостиной, они значительно преувеличат историю, дополнив её яркими, но совершенно несуществующими красками.
— Помешали, — спокойный и уверенный тон Флер вызвал интерес даже у меня.
— И что же ты собиралась со мной делать, дорогая? — заинтересовано спросил я. Лаванда и Парвати застыли у лестницы, ожидая дальнейших действий Флер. А Флер, словно актриса, получающая Оскар, решила не разочаровывать зрителей. Медленно, словно в режиме слоумо, она стала наклоняться ко мне. Моя первоначальная заинтересованность в том, что она собиралась сделать, резко пропала, так что я стал пытаться выбраться из её захвата, но не тут-то было. Тонкие пальчики Флер сжались на моих запястьях с такой силой, что в ходе любых моих попыток выбраться самым пострадавшим оказался бы я. Задержав дыхание, я настороженно наблюдал за тем, как Флер наклоняется к моему лицу. Не то чтобы я очень боялся того, что она может откусить мне нос или попытаться вырвать сердце и съесть его сырым, но определённые опасения были.
— Ты будешь должен мне поход по магазинам нижнего белья, — шепнула Флер мне на ухо, и быстро вскочив, ушла в крыло девочек. Лаванда и Парвати, застыв на месте, в немом изумлении наблюдали за Флер. Кажется, весь сегодняшний день их мыслительный процесс будет зациклен только на том, что они только что увидели. Глянув на Мерлина, пожёвывающего оторванную бретельку бюстгальтера, я разочарованно покачал головой, и начал вставать с пола.
— И все ведь из-за тебя, — протянул я, подхватив Мерлина на руки и попытавшись вырвать из его цепких лапок остатки несомненно очень дорогой вещички. Лаванда и Парвати ожили как раз в тот момент, когда, собрав все клочки бюстгальтера, я бросил их в камин, чтобы окончательно избавиться от всех улик. Их удаляющиеся глупые смешки стали первыми звоночками набатного колокола в моей голове.
Это, можно сказать, безобидное утреннее происшествие было только началом лавины.
Завтрак уже начался, когда я пришёл в Большой зал. Луна и Джордж, кажется, общались друг с другом, использую морзянку или какой-то другой волшебный способ для передачи секретов. Гермиона и Рон, вернее, Рон смотрел на Гермиону взглядом голодного оборотня в ночь полнолуния, должно быть, нашему другу особенно не понравилось сегодняшнее пробуждение. Хотя, по моему мнению, то, что на этот раз придумала Гермиона, было верхом искусства, который вообще сможет получить ученик Хогвартса по его окончанию. Гермиона смогла расширить пространство его кровати, так что, когда Рон проснулся, он оказался лежащим в довольно глубоком корыте, заполненном пауками. Возможно, все это уже было перебором, но пока всех нас это веселило, ну и, честно говоря, мы все ждали, что Рон все же разродится и попробует хоть как-то отомстить Гермионе, но пока все ограничивалось лишь злобными взглядами.
Алиса, широко улыбаясь, читала письмо от родных, сегодня должен был быть поход в Хогсмит, и, скорее всего, нам с сестрой предстояло провести ещё одну операцию по тайному исчезновению из школы.
— Родители будут ждать нас в Сладком королевстве, — сразу же сказала сестра, стоило мне только занять своё место за обеденным столом факультета. — И ещё кое-что:
"Передай, Гарри, чтобы он, на всякий случай, составил завещание: Сириус буквально пылает от восторга и, думаю, будет готов задушить его от счастья"
Что ты такое сделал, что Сириус настолько рад? — с интересом спросила Алиса. Честно говоря, я совершенно не представлял, почему крестный был настолько рад. Не думаю, что в абсолютный восторг его приводило то, что я стал чемпионом Турнира. Хотя, зная об абсолютной безбашенности друзей моего отца, вполне возможно, что так оно и было.
— Не представляю. Может быть, он нашёл способ как-нибудь ещё провести министерство магии, помимо того, что теперь он бравый аврор? — предположил я, приманив к себе кофейник со стороны, где сидели иностранные гости. Кажется, я увёл у них последнюю чашку кофе, но мне было совершенно не совестно, и не думаю, что станет в ближайшие пару месяцев или лет.
Утренняя почта ещё не пришла, только несколько сов, принёсших сладости или письма от родных, сидели рядом со своими хозяевами, получая лакомства за свою расторопность. Должно быть, Малфои поменяли сову, так как новый филин, принёсший Драко конфеты от матери, укусил его за палец. За столом Пуффендуя была какая-то неожиданная оживлённость, кажется, кто-то из первокурсников или второкурсников завёл новую и весьма необычную зверушку. Надеюсь, он не получил своего нового любимца от Хагрида, иначе, боюсь, все может закончиться весьма плачевно. В последний раз, когда мы были на занятии у Хагрида, он показывал нам самолично выведенных им существ. Внешне они выглядели довольно мило: пушистые, плюшевые, маленькие трёхголовые церберы. К счастью, порода получилась карликовой, и до размеров Пушка эти пёсики вырасти не могли.
За столом Когтеврана, кажется, обсуждали какую-то научную статью. Четверокурсники бурно спорили между собой, возбуждено размахивая руками и показывая друг другу выписки из книг. Старшекурсники прислушивались к спору с некоторой предвзятостью, для них суть спора явно казалась несущественной и совершенно бесполезной. Слизеринцы вели беседы в исключительных группах, ведя себя сдержанно и степенно. Кажется, что оживление за их столом могло появиться только тогда, когда в стране произошло бы что-то глобальное, принёсшее большую выгоду их родителям. Пока Турнир не начался и ставки на испытания делать было нельзя, все были неколебимы и, если и интересовались Турниром, то лишь с целью показать, что они так же интересуются происходящим, но для них это было не так интересно, как декрет, который хотела протащить Амбридж. Кажется, Долорес совсем сошла с ума: после декрета о статусе вейл она решила, что стоит ещё немного ужесточить меры, и приравнять семейства, которые были в родстве с вейлами, к маглорожденным. Проще говоря, Амбридж хотела лишить эти семьи определённых сумм наследств и богатств, которыми всегда изобиловали вейловские семьи. Мне кажется, что часть светловолосых благородных семейств гордых британцев все же были как-то связаны с вейлами и их этот новый декрет вполне мог затронуть. Малфои, например, вполне могли бы лишиться какой-нибудь приличной суммы, и возможно, это бы поубавило спесь Драко. Но думаю, что этот декрет Амбридж протолкнуть не удастся: все же он затрагивал финансовый вопрос, а не вопрос чистоты крови волшебных существ.
За столом же Гриффиндора, как и ожидалось, творился полнейший бедлам: не думаю, что хоть кому-нибудь были интересны вопросы политики. Гриффиндорцы, не столь хвалившиеся своей чистокровностью, но все же вполне на неё полагавшиеся, ещё верили в силу дружбы и того, что храбростью и напором можно добиться всего, что угодно.
— Наконец-то, почта, — выдохнула Гермиона, заслышав хлопанье множества птичьих перьев.
— Ты ждёшь что-то особенное? — птица, летевшая в сторону Гермионы, была отягощена связкой из нескольких журналов.
— Да, сегодня в вестнике Трансфигурации должна выйти довольно интересная статья о множественной трансфигурации, — Гермиона расплатилась с почтовой совой, отвязав свою связку с журналами. Передо мной одиноко упал выпуск Ежедневного пророка.
— Для чего тебе знать технику множественной трансфигурации, Гермиона? — что-то мне подсказывало, что Рона ожидало новое доселе невиданное приключение, полное различных острых ощущений.
— Мало ли, — Гермиона протянула это настолько загадочным тоном, что я абсолютно уверился в собственном предположении. — Знаешь, мне кажется странным, что профессор Макгонагалл ещё не написала миссис Уизли про успеваемость Рона. Ведь она снизилась почти до уровня Кребба и Гойла. Радует только то, что у него пока нет столько отработок, сколько есть у них.
— Думаю, если Рон не попытается исправить своё положение в ближайшие дни, то громовещатель от Молли обеспечен, — честно говоря, все в душе ждали, когда же он придёт и какими именно словами Молли Уизли в красках отругает своего младшего сына. Я почти уверен, что за воспоминание об этом громовещателе потомки будут благодарны своим родителям. В принципе, школа и существовала для того, чтобы наполнить жизнь такими воспоминаниями, ведь это самая яркая пора взросления, то, чего уже не будет, когда мы окончим школу и пойдём на различные подработки в министерстве магии.
Открыв, наконец, свежий выпуск Ежедневного пророка, в который по какой-то причине уткнулось большинство учеников, я понял причину резонанса. Ежедневный пророк представлял в этом выпуске обзор о чемпионах Турнира Трёх Волшебников.
