— Что ты с ними сделал? — Алиса оттащила меня подальше ото всех, чтобы, наконец, задать мучивший её вопрос.
— Наблюдай внимательнее, и ты увидишь, — загадочность моего ответа нисколько не уменьшила любопытства сестры, а лишь до невозможности его усилила. Так как отменить его уже было невозможно, то мне было совершенно неважно, что Алиса сможет все рассказать девочкам или как-то выдать меня. Веселье уже началось.
Первый звоночек проклятия почувствовала на себе Гермиона, и я был в первом ряду зрителей, чтобы воочию увидеть всю прелесть произошедшего. Посреди занятия по трансфигурации Гермиона Грейнджер вдруг томно вздохнула и, мечтательно взглянув в окно, начала тихо напевать, превращая выданные спички в майских жуков. Я был почти уверен, что третий курс Когтеврана, который увидел неожиданно собранную Луну Лавгуд, тщательно выполняющую все задания по инструкции, изумился так же, как и мы. Разумеется, пока это было не полное перемещение сознаний, но как только девочки встретятся друг с другом в коридорах, симптомы станут ещё более заметными. А уж ко времени обеда в Большом зале их сознания почти полностью поменяются местами.
— Гермиона, ты себя хорошо чувствуешь? — осторожно спросил Рон, протягивая подруге её сумку. Она забыла её в кабинете и, получив назад, нахмурилась, обдумывая, как такое вообще могло случиться.
— Конечно, Рон, я просто… задумалась, — Рона такой ответ абсолютно удовлетворил, и он отошёл от нас обратно к Лаванде.
— О чем же ты задумалась, Гермиона? — деланно безразлично спросил я подругу. Хотя чувство, охватившее меня, было настолько сильным, что мне хотелось кричать и прыгать, чтобы все заметили и оценили моё творение.
— Знаешь, мне кажется, что рядом с каждым человеком что-то витает. Быть может, это и есть мозгошмыги, о которых все время говорит Луна, — абсолютно серьёзным тоном произнесла Гермиона, рассеяно теребя ремешок своей школьной сумки. Смесь сознаний была такой забавной.
— Но ты же всегда говорила мне, что их не существует, — я специально выбрал такой маршрут к следующему уроку, чтобы мы прошли мимо четвёртого курса Когтеврана, возвращающегося со своего занятия. Энергично помахав рукой Луне, которая сосредоточенно о чем-то думала, листая учебник, мы прошли мимо, торопясь на Чары.
— Знаешь, то, что их существование ещё никто не доказал не значит, что их нет, — в голосе Гермионы уже начала проскальзывать некоторая мечтательность.
— Пожалуй, я сохраню это воспоминание для потомков, — шепнул я подруге, сев на этот раз подальше от неё. Мне помнилось, что Луна очень любила экспериментировать на занятиях по чарам, и чаще всего это заканчивалось какой-нибудь неприятностью, именно поэтому рядом с ней обычно никто не садился.
Манера говорить, двигаться и самые навязчивые мысли переходили первыми, именно поэтому Гермиона заговорила про мозгошмыгов и была немного рассеянной, а на занятиях по Чарам проявилась вся жестикуляция Луны в полной красе, и остатки рационального разума Гермионы забили тревогу. Её возмущённый взгляд, направленный на меня, вскоре сменился на более мягкий, чуть ироничный.
— Что ты сделал? — тут же спросила Гермиона, когда мы вышли из кабинета, направляясь в Большой зал. Её рациональная сущность ещё пыталась бороться с причудливой сущностью Луны, но чем ближе мы были к самой Луне, тем быстрее происходил обмен. Так что к моменту, когда мы сели за стол Гриффиндора, рядом со мной уже была Луна Лавгуд в теле Гермионы Грейнджер.
— Это было даже забавно, — с улыбкой протянула ЛуноГермиона, осматриваясь по сторонам с таким видом, как будто выпила галлюциногенное зелье. Зато вот ГермиЛуна за столом Когтеврана была готова рвать и метать. Это было довольно забавное зрелище: если Гермионе вполне шёл вид немного чудной девушки, рассматривающий окружающий мир широко раскрытыми от удивления глазами, то вот Луне никак не была мила наружность консерватора.
— Должно быть, Грюм сделал что-то совершенно обескураживающее, — Джордж обеспокоенно посмотрел на рассерженную Луну за столом Когтеврана. — Пойду узнаю.
— Он такой милый, — протянула ЛуноГермиона, провожая Джорджа влюблённым взглядом. Алиса, только что подошедшая к гриффиндорскому столу, недоуменно взглянула на расслабленную девушку. Для проверки понюхав тыквенный сок, стоящий рядом с гриффиндоркой, сестра выжидающе взглянула на меня, и в этот самый момент со стороны когтевранского стола раздался звонкий звук пощёчины. Ошарашенный Джордж потирал щеку, а ГермиЛуна, полная праведного гнева, быстро встала из-за стола и вышла из Большого зала.
— Неловко получилось, — с широкой улыбкой протянула ЛуноГермиона, наблюдая за возвращением обескураженного Джорджа к столу.
— Что ты с ними сделал? — наконец, сообразив, что к чему, спросила Алиса.
— Он поменял нас местами, — улыбнулась ЛуноГермиона. — Только я не пойму, как тебе это удалось. Ведь для того, чтобы поменять сознания людей местами, нужно специальное зелье, которое относится к разделу запрещённых, а ещё частички людей, которых будут менять местами. Допустим, с ингредиентами у тебя проблем не было, ты всегда мог заполучить по волоску, но как ты сварил зелье?
Рационализм Гермионы все же нельзя было выжечь из её тела никакой магией, так что, кажется, даже Луна немного им заразилась. Хотя может, это и хорошо: значит, и Гермиона сможет перенять от Луны что-то спонтанное.
— В этом мне помогли три последние разработки близнецов. Их зелья были уже готовыми, так что, взяв их за основу и выпарив ненужные ингредиенты, я получил состав нужного мне зелья. Для его стабилизации и укрепления использовал шерсть Мерлина. Так что зелье, которое с нуля нужно варить около двух месяцев, мне удалось создать за ночь. Труды ребят на зелья, которые я позаимствовал, в расчёт не идут, — в моем голосе сквозила гордость и самоуверенность.
— Гениально, — ЛуноГермиона, отсалютовала мне бокалом. — Как тебе удалось отстрочить действие зелья?
— Специальными чарами, которые были наложены на дверях гостиных и Большого зала, — мне кажется, от самодовольства я уже должен был светиться, как Сириус в ночном небе.
— И как им вернуться назад? — Алиса задала самый главный животрепещущий вопрос, как раз к тому моменту, как рассерженная ГермиЛуна подошла к столу Гриффиндора. Джордж опасливо посмотрел на неё, опасаясь, что девушка, возможно, хотела отвесить ему ещё одну пощёчину.
— Вопрос обратного становления собой зависит только от них, — протянул я в лучшей манере профессора Трелони.
— Что именно это значит? — недовольно спросила ГермиЛуна, скрестив руки на груди.
— В книге Луны есть целый раздел, каким образом вы можете это сделать…
К сожалению, я не успел вовремя увернуться от двух оплеух, но, чуть оттолкнув девушек от себя магией, успел выскочить из-за стола и выбежать из Большого зала до того, как мне в спину полетели два оглушающих заклятия. Кажется, за столь пылкую попытку остановить меня, с них сняли очки. Добежав до библиотеки, я выдохнул и спокойно зашёл внутрь. Две негодующие особы, залетевшие в библиотеку подобно фуриям, застали меня за чтением учебника по Истории магии.
— Гарри, честное слово, если ты сейчас же не снимешь это заклятие, то я… — угрожающую реплику ГермиЛуны прервала мадам Пинс, грозно шикнувшую на девушку.
— Вы заставили меня думать, что Драко Малфой меня домогается, — взглянув на девушек поверх книги, спокойно сказал я в ответ на угрозу подруги.
— И что же ты от нас хочешь? — ЛуноГермиона была куда более спокойной. Её, кажется, даже забавляла вся эта ситуация. — Эффект зелья держится двенадцать часов, мы ведь можем просто подождать.
— Верно. Я не настолько жесток, чтобы заставлять вас несколько дней ожидать какой-нибудь подлости от окружающих людей, поэтому вы можете просто подождать, когда все вернётся на свои места самостоятельно, — вернувшись к чтению книги, равнодушно согласился я. Выдержав небольшую паузу для особой драматичности, я снова поднял на них взгляд. — Но поцелуй может все исправить.
— Поцелуй? — они синхронно переспросили, кажется, даже с одинаковым возмущением в голосе.
— Все верно, — моя усмешка была слишком широкой, но я ничего не мог с собой поделать. Я был победителем по всем статьям. Они ведь первыми начали и первыми вывели меня из приятного состояния спокойствия, ввергнув в пучину неконтролируемых эмоций, так что теперь была моя очередь делать это с ними.
— Это нечестно, — запальчиво сказала ГермиЛуна, ещё недавно смущавшая меня тем, что подбрасывала моему воображению именно такие картинки.
— Между прочим, сегодня ночью мне сказали одну мудрую мысль. Любят прежде всего душу, а уж затем тело, каким бы оно не было, — положив учебник в сумку, я обошёл застывших в смущённом негодовании подруг. — Будет достаточно поцелуя в щеку.
Разумеется, я мог бы об этом не говорить, но, в конце концов, я уже провернул свою шалость. И ведь она была поистине гениально спланирована, продумана и выполнена. Никаких премудростей или слишком опасного или запредельного колдовства, лишь заклятие отсрочки и руна, указующая на нужного человека. Единственная сложность заключалась в зелье: я мог бы неправильно выпарить имеющиеся у меня основы, и тогда ничего бы не получилось. Но я был настолько сосредоточен, когда варил его, что видел распадающиеся пучки магии, когда из основы выпаривались ненужные ингредиенты. В успешном итоге своей шалости я был полностью уверен.
К ужину Гермиона и Луна снова стали самими собой. Гермиона демонстративно отсела на другой край гриффиндорского стола, а Луна усмехнулась, поймав мой взгляд.
— Твою бы энергию да в мирное русло, — фыркнула Алиса, торопливо дописывая что-то в письмо.
— После ужина я буду чистить награды в Трофейной комнате, — я пожал плечами, мельком успев подсмотреть, о чем сестра писала в письме. Кажется, Эмбер получит весьма пылкое описание моей шалости. Может быть, моя эйфория и пройдёт через пару дней, но зато бумага сохранит в себе полный отчёт моего безумия.
Глава 14. Гниль созданная и гниль, её создавшая
Когда передо мной предстала Трофейная комната во всем её великолепии и множестве наград, когда-либо полученных учениками школы, я понял, что проведу в ней куда больше чем пару часов. Взглянув на выданные мне Филчем чистящие средства, наколдовал побольше щёток и начал давать для каждой определённое задание. Все же мои ежедневные занятия не прошли даром: я мог заставить предметы действовать по задуманной схеме. Так что очень скоро целая армия щёток тщательно надраивала всевозможные награды, а я решил заняться их изучением.
Некоторые услуги, которые ученики оказывали школе, за что они и получали памятные таблички, были крайне глупыми. Кто в здравом уме захочет вывести целую ораву пикси, чтобы запрячь их в карету? Мне даже не приходила на ум ситуация, в которой могла понадобиться карета с этими существами в упряжке, а вот Персиваль Орвин получил за это памятную бронзовую табличку. Рядом нашлась даже небольшая моделька этой поделки Орвина: к счастью, это оказалась не такая карета, как отвозила учеников в школу, а небольшая колесница, как у древних греков. В такую действительно можно было запрячь писки. Но все равно, где на такой можно было кататься и ради чего? Стоило мне вернуть модель обратно на её место, как парочка зубных щёток принялась начищать синие фигурки писки, придавая им какой-то слишком уж естественный демонический вид.
Со множества фотографий, развешанных на стенах, на меня смотрели выпускники школы. Подростки счастливо махали руками и были такими беззаботными и полными жизни. Заканчивая школу, они отправлялись во взрослую жизнь, надеясь, что она будет полной значимых событий и свершений. А что же они получили в итоге? Войну с Гриндевальдом или войну с Волдемортом. Кажется, Британия просто не умела жить мирно, всегда находясь в состоянии внутренней войны. Где-то здесь должна была быть фотография с выпуском Волдеморта. Мне даже стало интересно, каким он был на этом снимке, хотя, если судить по призраку из дневника, он был довольно красив. Найдя выпуск Тома Риддла, я быстро нашёл будущего Тёмного лорда на фотографии. Он смотрел чуть надменно не только на меня, но и на всех своих школьных товарищей. В ленивых взмахах руки чувствовались уверенность и превосходство. Он не желал быть приветливым, как все остальные на фотографии, но он был вынужден действовать согласно этикету. Останься он таким, будь он человеком, то как Том Риддл смог бы добиться куда большего и смог бы прийти к власти, существенно изменив положение Британии. Но Том Риддл хотел не только власти, но и силы. Силы, которой никто из здравомыслящих волшебников обладать не должен был.
Громкое клацанье доспехов отвлекло меня от рассматривания Риддла на фотографии его выпуска. Сразу несколько щёток пытались начистить доспехи, но доспехи усиленно пытались отбиться от столь пристального внимания к себе. Бросив обездвиживающее заклятие, я в последний раз взглянул на Тома и пошёл дальше. Мне была интересна ещё одна фотография со школьным выпуском. Всю их компанию оказалось нетрудно найти. Джеймс и Сириус бахвалились, Ремус чуть осуждающе улыбался, смотря на них, Питер смотрел на друзей каким-то почти влюблённым взглядом. Моя мать пыталась не замечать того, что вытворяют Джеймс и Сириус, но все же косилась в их сторону, улыбаясь, словно наблюдала за вознёй двух щенков, усиленно пытающихся покусать друг друга за уши. Северус Снейп стоял за спиной моей матери и не спускал с неё глаз — странно. Как только я подошёл достаточно близко, все они перестали бахвалиться и словно по команде привели себя в порядок, став дружелюбно улыбаться и размахивать руками.
Подростки, полные жизни, только-только окончившие школу и сразу же оказавшиеся перед выбором к чьей стороне примкнуть. Они выбрали устоявшийся строй государства и министерство — это закончилось для них смертью. Возможно, если бы выбор был другим, то сейчас у меня была бы семья. Возможно, Британия была бы страной, которой правил полоумный бессмертный псих, но и мои родители были бы у власти. Они бы не были уже такими беспечными, прибавилось бы надменности, алчности, жёсткости, но была бы жизнь.
Скопировав фотографию, я чуть уменьшил её и положил в карман пиджака. Кажется, я наколдовал недостаточно щёток, поэтому, прибавив к флотилии ещё парочку кораблей, я продолжил изучение истории школы. Перебирая старые рукописи, написанные на пожелтевших пергаментах, чернила с которых уже почти полностью выветрились, я ощущал себя Индианой Джонсом. В моих руках было бесценное богатство, правда, не скрытое ни в каких пещерах, но не становящееся от этого менее ценным. Аккуратно сложив пергаменты в стопку, я смог освободить один из столов от завалов. Оказалось, что столешница представляла собой небольшое хранилище для ещё одной рукописи. Чернила совсем выцвели и все, что удалось разобрать — это сургучные печати — коронованный грифон и лебедь. Не знаю, что это был за приказ, но, должно быть, когда-то он имел большую ценность, раз был защищён подобным образом. Правда, со временем вся его ценность исчезла. Жизнь полна странностей и то, что было ценно раньше, постепенно сходит на нет. Вечной будет ценна только сила. Вернув все пергаменты обратно, кажется, даже в большем беспорядке, чем раньше, я двинулся дальше.
