— Пей, — Софист поднес чарку с горячим зельем прямо ко рту испытуемого, кубарем ввалившегося к нему в дом.
Часть пролилось мимо, но пары глотков хватило, чтобы достало сил самому взять бархатистое серебристое дерево и жадно пить, пить и пить. Колотые и рваные раны закрывались прямо на глазах.
— Ты искупил. Молча за мной, — коротко бросил Софист в обрядовых одеждах из покрывших его дубовых листьев.
Внутри дома было тепло и таинственно от мерцающих светлячков, облепивших потолок-окно. Барт не смел поднять пылающее лицо. Горячая ванна стояла набранной. Включив лейку приятно теплого душа, Софист нейтрально произнес:
— Искупайся до сморщенной кожи и тщательно вымойся, потом начисто подотрешь свою грязь и начнем.
Барт чётко помнил то презрение, что вылилось в прошлый раз, когда он встал на колени и коснулся лбом земли. Малец поклонился в пояс, внутренне готовый служить, но не прислуживать, хотя и на это бы легко сейчас согласился — потом разочаровавшись.
Что именно они начнут, он очень смутно представлял, но не особо страшился, преодолев столько трудностей и горестей, что новые казались рутиной. Окунувшись, Барт разомлел, вскоре начав все чаще и чаще исподволь метать взгляды, разглядывая необычную обстановку, о которой он столько историй подслушал — ведь он прослыл отверженным в детской среде. Выполнив инструкции, он минуту не знал, куда себя деть, пока друид не поднялся из своей позы лотоса и не указал пальцем:
— Искатель своей судьбы, встань в центр алтаря Пращура Деревьев.
С подпрыгнувшим сердцем Барт послушно пробежался по ковру из пятнистой звериной шкуры с приятно пушистым и пружинящим ворсом. Софист вновь заговорил, беря один из множества кубических футов древесины, формируя стилизованные фигурки взрослого Барта и при помощи магической руки выставляя их:
— На востоке — путь ремесленника. На западе — путь воина. На севере — путь купца. На юге — путь лесника. Соискатель, повернись лицом к своей дороге или сойди с этого перекрестка для поисков следующего выбора, — церемониальным грудным голосом произнес Софист, намеренно вызвав ассоциации с местностью. Друид прикладывал огромные усилия для создания и соответствия атмосфере судьбоносного таинства, что запомнится Барту на всю оставшуюся жизнь — на всю новую жизнь. В итоге он прикрыл дубовым листом и собственное лицо.
Потоптавшись и кусая нижнюю губу, Барт насупился, крутясь между востоком и западом — выбрал более реалистичный путь ремесленника. Малец крепко запомнил болезненно горькие слова о настоящих воинах и выбрал достижимую цель, не собираясь отступать, не решаясь геройствовать — сомневаясь...
— Я открою путь ремесла, — произнес обезличенный друид, пассом руки зажигая на полу треугольный луч света, упершегося в фигурку ремесленника.
Софист, не торопясь, стал кланяться алтарю в пояс, обеими руками уважительно поднимая лишние фигурки, возвращая им кубическую форму и кладя на место. Затем он встал на шаг впереди фигурки ремесленника и спиной к соискателю, будто стал его проводником. Так и заговорил, с идеальной осанкой и не показывая лица:
— Искатель своей судьбы, ты стоишь в центре алтаря божественного Пращура Деревьев. Отвечай, кем тебе приходятся Мара и Лодар? — Вопрос прозвучал голосом без эмоций, кипящих в колотящемся сердце.
— Н-никем, — заикаясь, выговорил мальчик. Лицо его перекосилось.
— Отвечай, ты отрекаешься от своей родни? — В тон первому вопросу.
— Уху, — рьяно тряхнул он головой, аккуратно подстриженной к дню рождения сестры. А коленки предательски задрожали.
— Отвечай словом "да" или "нет" — ты готов предать семью?
— Д... т... н... неэ-эт...
Барт прерывисто и часто задышал, пытаясь гасить хныканья. Только опустив взгляд, он заметил, что лучик желтого света уменьшился на две трети — составлявшие его светлячки разлетались в разные стороны. Софист ощущал внутренние преобразования духовной личности, что происходили внутри испытуемого мальчика, делающего свой судьбоносный выбор еще до наступления половозрелости и осознания ответственности. Потому ведущий не стал требовать четкого соблюдения церемонии. Голос его потеплел и наполнился возвышенностью:
— Семья — это твои корни. Семья питает дерево твоей личности. Семья растила тебя. Каждый корень, каждый член семьи взрослел и рос вместе с тобой. Без корней дерево обречено на смерть. Твой отец — взрослый дуб. Ты — его желудь. Когда желудь созревает, он падает с дерева, чтобы проклюнуться другим деревом. Созревший желудь может склевать птица или сожрать кабан. Его может уволочь белка, чтобы забыть в своем тайнике. Желудь может укатиться в канавку или попасть под белый гриб, чтобы в чудесной компании прорасти сильным дубом.
Пока Софист говорил, мальчик успокаивался, наблюдая за тем, как вокруг него величественно кружатся светлячки, опускаясь на пол и достраивая светящуюся стрелку. Он до конца не понимал, но радовался правильности своего выбора.
— Дерево всегда смотрит в небо. Дерево всю жизнь становится выше, хоть чуточку, хоть листочком стремится ввысь. Дерево растет в молчании, но всегда все чувствует и шумит кроной, отвечая ветрам. Дерево ни перед кем не склоняется на колени, трудности лишь гнут ствол. Но ты еще не дерево — ты желудь. Сложись к земле, отрок.
Он повиновался. Софисту пришлось тяжело вздохнуть, чтобы пацан оторвал лицо от целуемой зеркальной поверхности и прижал задницу к пяткам. Друид развернулся, уменьшил дубовую фигурку до размеров, умещающихся в зажатом детском кулачке. Затем он начал водить руками по голове паренька, делая магией стрижку под ноль. Волосы рассыпались по зеркалу. Софист не посмел как-либо активировать или обращаться к четвертинке эльфийской крови мальчика, однако растер его уши и чуть подправил их форму в сторону слегка заостренных полуэльфийских. Мягко, но повелительно прикрыв веки и подняв лицо мальчика, он несколько раз поводил большими пальцами по носу, исправляя поломку в недавней драке и делая его меньше и острее, как бывает у метисов. Напоследок он одарил его щеки парой щегольских ямочек, что станут появляться при улыбках, сделают лицо почти неузнаваемым для кровных родных и малость похожим на приемных. Мягко опустив голову, Софист собрал пряди чуть наэлектризованной рукой. Стержень, тут же туго сплетенный магией из части волос Барта, он вставил внутрь деревянной фигурки, из остальных с добавлением паучьей нити сноровисто сплел саморастягивающийся шнурок, на который и подвесил талисман-напоминание за наполовину деревянные волосы, скрученные спиральками подобно ветвям эмблемы Арахора. Возложив обе руки на чело посвящаемого инициируемого, Софист торжество произнес:
— Вручаю тебе имя Тарлансб, — он наклонился, проведя руками по спине и большими пальцами пересчитав все позвонки. Жар инициации на друида прошелся через макушку до копчика, развернулся вверх и скрутился в груди. — Открой глаза и познакомься с собой.
— Ух-ты...
— Будь достоин и не пятнай имя. Расти, Тарлансб.
Стоявший на коленях Софист сам показал пример, медленно и величественно поднявшись в полный рост и жестами понукая новообращенного повторить за ним. Паренек, во все глаза пялившийся в волшебную гладь на свое лысое отражение и ощупывавший нос с ушами, не сразу спохватился и поспешно вскочил, вместо медленного движения вверх. Потребовался нетерпеливый выдох, чтобы нареченный поднял лицо, встретившись с взыскательным взглядом.
— Сорная трава растет быстро. Деревья поднимаются ввысь медленно и основательно. Запомнил?
— Ага!
— Тарлансб, возьми чашу из плоти Арахора, испей сока Его и прими своим Богом. Чти всякую жизнь. Чти место жизни. Чти святые деревья.
Софист подал пиалу со святой водой — золотистым древесным соком с непередаваемым запахом и вкусом. Восторженно сияющий отрок не думал, сразу пригубив и до дна осушив божественный нектар.
— На любом пути пригодится компас. Твой Личный Талисман, Тарлансб, — Софист церемонно одел на шею только что созданный им артефакт. — Сожми его между ладонями, ощути его свойства — ты сможешь, — подбодрил он. На лице сразу отразился восторг узнавания. Всего-то ощущения святой таинственности священного символа, защита от заноз и мозолей, а еще блокиратор роста волос, что сохранит лысину до проклевывания усов — признак совершеннолетия. — Помни, ты сам выбрал ключника, открывшего тебе дорогу ремесла.
Далее Софист взял левой руку отрока и одел на указательный палец перстень-печатку. Из отлитой под металл твердой серебристой древесины с золотистой ветвью на лицевой части. (иллюстрация 130)
— Это святой символ и Твой Личный Перстень, Тарлансб. Помни, это Твой Личный Знак Ремесла, Тарлансб, который ты станешь проставлять на своих ремесленных изделиях. Хорошенько присмотрись к нему и запоминай. Три плода на ветке символизируют: чистоту помыслов, чистоту чувств, чистоту поступков. Почернеют все три — ты утратил веру и являешься отступником. Съешь эти три символических плода, запомни их вкус и запей святым древесным соком.
Софист подал одинаковые шарики: кислоту клюквы, горечь калины, жгучую остроту перца. Сладкий сок с примесью имбиря смыл все прочие неприятные вкусы.
— Помни головой о семье, где рос, — Софист возложил правую руку на чело. — Помни сердцем о родных, чья кровь в тебе, — левая ладонь прикоснулась к груди напротив сердца. — По выбору твоему пересаживаю тебя, — громким и мощным голосом возвестил друид.
Взяв отрока под мышки, он приподнял его и переставил с алтаря на ковер, а потом отшагнул и отдал вежливый поклон на половину прямого угла:
— Поздравляю, мой маленький собрат. Рад тебя приветствовать. Я — Софист. Как твое имя?
— И я рад тебя приветствовать, мой старший собрат. Мое имя Тарлансб! — Воскликнул он, сперва зеркально поклонившись. Малец действовал согласно возросшей интуиции.
— Спокойствие, терпение и тишина — это добродетели Пращура Деревьев. Следуй им повсеместно, собрат Тарлансб.
— Угум, — пристыженно кивнул паренек, еще не представляющий, какие суровые жизненные испытания ждут его впереди.
— Достаточно небольшого кивка головой. Вот так, — показал Софист. — Понял? Умный мальчик. Иди, попей или поешь, что нравится, — хозяин дома указал в сторону домашнего садика и нескольких замысловатых сосудов, стоящих на интересном комоде, тоже собственного производства. (иллюстрации 131-133) — Посети уборную и соверши ритуальное омовение. Потом сядь напротив меня.
Инициированный друидик постарался степенно кивнуть и двигаться плавно, но получалось не ахти. Смекалисто исполнив указания в духе дерева, то есть неспешно и основательно, он некоторое время колебался, пока не сел на алтарь, кое-как скопировав позу для медитации своего духовного святителя, сидевшего напротив.
— Тебе много не говорят, Тарлансб. Относись к этому с пониманием. Ты пока росток. Ты пока не можешь цвести и плодоносить. Поэтому многие вещи тебе рано знать. Будь мудр и смирись, но всегда держи листья по ветру. Думай сам. Будь чуток и осторожен, задавая вопросы и выясняя грань дозволенного.
Выдержав длительную паузу, Софист продолжил наставления:
— Я отправлю тебя в неизвестность. Неизведанность всегда страшит — это нормально. Будь крепок и стоек. Помни, Тарлансб, у тебя есть ствол — это ты сам. Есть корни — это бог и семья. Они твоя сила — они твоя крепость. Все самое сокровенное дели с богом, все свои стыдные мысли и все сомнения шепчи в кулак с освященным кольцом — ближе Арахора только ты сам.
Вновь выдержав длительную паузу, Софист продолжил:
— Арахор не требует особых ритуалов, клятв и поклонения. Достаточно вот так вот целовать кольцо каждый раз, как будешь браться за кружку или бокал и пить что-либо, — Софист продемонстрировал на своем примере. — Вот, повтори. Молодец. Знай, Пращур Деревьев не посылает заклятий последователям своим, но делится знаниями с чуткими друидами. Он лучше слышит и отвечает, когда прислоняешься к живому и здоровому дереву. У каждого последователя свой любимый вид: у кого-то благодать вызывает ольха, кому-то приятнее с пихтой. Люби и чти все деревья, а свой сокровенный вид особо — сам его отыщи, Тарлансб.
Очередная пауза, чтобы ребенок переварил и запомнил, важно кивнув с преданным и доверчивым взором.
— Держи свиток. На месте сам сообразишь, что с ним делать. Всегда помни, мой младший собрат, ты ступил на путь ремесленника по дереву. Да, крепче сожми эту фигурку, Тарлансб. Тебе открыта эта дорога. Но она подобна горной тропке — сворачиваешь на свой страх и риск.
Отрок взволновался, рвясь высказаться.
— Судьба — это дерево, мой маленький собрат. Каждый путь — ветка. Иногда ствол широк и прям. Но взгляни снизу вверх, из настоящего в будущее. Чем выше — тем тоньше ствол и больше путей впереди. Пращур Деревьев не ограничивает выбор, с пониманием относясь к свободной воле каждого существа. Ты ведь прекрасно знаешь, Тарлансб, что бывают такие непреодолимые обстоятельства, как сход лавины. Понимаешь, о чем я? — Ребенок успокоился, наморщившись. — Например, из-за такого обстоятельства в прошлой жизни ты рос без матери.
Он вздрогнул, лицо скривилось и опустилось.
— Ремесло. Твоя задача — учиться. Прояви трудолюбие и вдумчивое послушание. Скажут кинуться с обрыва — стой. Скажут вымыть пол — мой. Голова дана, чтобы думать, а не биться ею об стену.
Софист поучал, своей магией помогая послушнику запоминать.
— Не только наставник выбирает ученика, отличая от всех прочих кандидатов в подмастерья. Но и ученик выбирает мастера, приходя к нему поступать на обучение. В данном случае выбор делаю я. Главное, мой младший собрат. Ты отправишься в приемную семью. Постарайся укорениться. Глава семьи будет твоим мастером и наставником. Присмотрись, обвыкнись, попробуй принять его своим вторым отцом. Он понесет за тебя ответственность, будет растить и воспитывать. Он не бог, но старайся ему все рассказывать, делись радостями и горем — на то и семья, после бога она ближе всего к тебе.
Трудно. Отрок только сейчас осознал, какой выбор сделал и чем это грозит. Ужас отразился на его лице.
— И последнее, Тарлансб. Это мой тебе наказ. Я запрещаю всякое упоминание о твоей прошлой жизни! Спросят о горах, о трактирах, о фермерстве, о сестре или брате, Хиллтопе и прочих вещах — не кидайся отвечать. Опусти взгляд. Промолчи. Подумай. Твоя новая жизнь начнется там, куда я тебя отправлю. Наш разговор и все, что было с тобой до этого, вчера, в прошлом месяце, год назад — это все осталось в другой жизни. Нарушишь запрет — путь закроется, ветка в кольце завянет и трухой фигурка рассыплется.
Устрашал он, вместе с пряником показывая кнут.
— Соберись. Без лихорадочной спешки вспомни сказанное. Не нужно все дословно вспоминать. Сконцентрируйся на тех словах, что цепляют, что вызывают внутренне неприятие или протест — это важно для тебя. А потом ответь мне полно и внятно: всё ли из моих слов ты принял, Тарлансб?
— Нет, Софист.
