Но то, чего женщина не ожидала — это увидеть пару куноичи и шиноби, которые стояли у него за плечами. Оба были одеты в стандартную броню АНБУ. У Куноичи были светло-каштановые волосы, собранные в пучок, из которого потом выходил небольшой хвост, на лице же была маска кошки. Конструкция из волос держалась на шести иглах. Женщина не обращала внимания на Старейшину, и смотрела прямо перед собой. Кохару не была уверена, но вроде бы эту куноичи звали Комачи. Несколько лет назад, в результате инцидента с Кагурой была задействована именно она.
Её партнер носил маску птицы и, если Утатане не ошибалась, носил имя Това. И хотя оба верно служили Конохе, Кохару боялась, что раз они вместе с Шимурой, значит, служат в Корне.
— Данзо, — и, хотя голос звучал непринужденно, Старейшина была слегка напряжена. — Что привело тебя ко мне домой так поздно ночью? — Кохару отлично знала, что глава корня сейчас анализировал её, пытаясь понять, что можно использовать против неё.
— Я чувствую, что нам следует поговорить, — наконец молвил гость. — В последнее время кажется, что пути, по которым мы ведем Коноху в будущее, начали расходиться.
— Разве? — Старейшина знала, о чём идёт речь. — Я не думаю, что отличие в наших мнениях по поводу джинчурики семихвостого должно было вызвать столько беспокойства, — на эти слова Шимура лишь хмыкнул и замер на пару мгновений.
— Я заметил, что твоя охрана АНБУ была снята.
— По моей просьбе, — женщина в раздражении дернула кистью, после чего налила себе вкусную настойку, которая была специально припрятана для подобных разговоров. Глава Корня отказался. — Я пришла к выводу, что для них найдутся более приоритетные цели для охраны.
— Не стоит недооценивать свою значимость для Конохи, — голос Данзо звучал значительно теплее, чем когда-либо. На это Старейшина лишь вежливо улыбнулась.
— Я боюсь, что наше время подходит к концу, Данзо. Пусть уж лучше новое поколение пойдёт вперёд и построит лучший мир, чем мы оставили им.
— Хм, ты начинаешь говорить как Цунаде, — Шимура резко поднялся. — Но, думаю, скоро мы увидим, способно ли новое поколение решать те задачи, которым в скором времени будут противостоять, — глава Корня пошёл к выходу, и Утатане была уверена, что он больше не считает её союзником.
Кохару могла лишь нахмуриться, ведь она ни на секунду не сомневалась в том, что Шимура не отказался от мечты стать когда-нибудь Хокаге. В прошлом, она должна была признаться, такое событие лишь бы уверило её в том, что Коноха окрепнет и будет хорошо защищена, но теперь понимала, что приход к власти Данзо вызовет лишь страдания и смерть. Поскольку оба бойца АНБУ пошли за своим господином, то в голове женщины промелькнула мысль о том, что у Данзо так же могла найтись слабость, которой Наруто мог воспользоваться.
Почувствовав, как её дом покинули неожиданные визитёры, женщина сняла Хенге и с удивлением обнаружила, как быстро намокли её трусики, а жёсткая ткань, касаясь сосков, лишь сильнее возбуждает. Кохару знала, что недалёк тот день, когда она сорвётся и будет умолять джинчурики, чтобы он взял её. Но сейчас ближайшие несколько часов она проведёт за мастурбацией, скидывая накопившееся напряжение и желание, так же понимая, что подобное лишь распалит её желание оказаться подле джинчурики.
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
Наруто застонал от наслаждения, опускаясь в воду на горячих источниках. И хотя его тело не несло следов бурного отдыха, но юноша был уверен, что фантомные боли от многих сошедших следов когтей на его спине и зубов на плечах, которые оставили Тсуме и Хана, ещё дадут о себе знать. После того, как Узумаки вновь объяснил свои планы и поговорил со своими новыми любовницами, Наруто был рад узнать, что их животные инстинкты не будут влиять на них всегда, и потому у них нет проблем с одновременным проведением с ним времени. Ведь после окончания разговора юный джинчурики порадовал Хану так же, как и её мать, которая и сама вскоре присоединилась к ним.
Было ещё кое-что, что беспокоило Наруто — Киба, который мог узнать по запаху, что у них было. Но его быстро успокоила Тсуме, которая рассказала ему о печатях в домах её клана, что легко предотвращали подобное, освежая воздух в помещениях, ведь никто не хотел, чтобы об их шалостях узнали дети или соседи.
После того, как Наруто провёл на источниках некоторое время, приходя в себя, Узумаки обратил свой взор на ту, кто помог ему соблазнить главу Инузука и её дочь, но, казалось, отступила в последнее время. Конечно, он знал, где та прячется, а именно за печатью, и юноша хотел пойти к биджу, но его останавливал страх. Юный джинчурики боялся того, что как только он войдёт в пространство клетки, Кьюби тут же набросится на него, пытаясь завладеть его телом, но эти страхи быстро давились, ведь в данной ситуации они были лишены смысла. Причиной подобных рассуждений было то, что Лиса полностью сменила поведение и теперь даже не пыталась затащить его в пространство печати. Да, это вполне могла бы быть часть её плана, но каждый раз, как юноша погружался в подсознание в надежде найти узницу, всё, что он ощущал, было печалью.
Несмотря на то, что Наруто сильно рисковал, вплоть до своей гибели, а также уничтожения Конохи, Узумаки решил довериться своим инстинктам, и потому вновь погрузился в подсознание, которое вновь приняло вид его квартиры, он появился недалеко от ворот, символизировавших тюрьму биджу. Подойдя к ним, юноша несколько раз позвал лису, но результат был отрицательный. К тому же Узумаки и сам был не до конца уверен в том, что знай она о его появлении, то вышла бы и сама.
Сделав глубокий вдох для успокоения, Наруто шагнул за прутья клетки и почти сразу же увидел морду огромной Лисы, которая сейчас лежала, но, судя по всем признакам, сейчас она была в человеческой своей оболочке, поскольку огромное тело едва дышало, показывая тем самым, что находится во сне. До этого момента Узумаки ни разу не находился по эту сторону печати и потому провёл некоторое время, осматривая тюрьму, которая, казалось, тянулось в бесконечность. На миг юному джинчурики подумалось о том, что пленница могла сейчас бродить где-то в этой тьме, но почти сразу же эта идея была опровергнута, когда взгляд зацепился за человеческое тело, Кьюби спала на передних лапах.
Наруто был слегка встревожен этим фактом, а также мыслями о том, что всё это могло быть подстроено, и стоит ему только приблизиться, как разум вновь будет перенесён в тело биджу, и она постарается поглотить его. Но немного приблизившись, шиноби понял, что сейчас Кьюби просто спала в своей человеческой форме, это было заметно по движениям её тела.
Тихо приблизившись, Узумаки аккуратно, как только мог, взял человеческую форму биджу на руки, вынося её за пределы печати, после чего положил на диван. Лиса почти тут же свернулась, словно ей было холодно. Сам же блондин тем временем начал медленно поглаживать голову биджу, ожидая, когда та проснется. Юному джинчурики показалось, что прошло где-то около часа, как он спустился в печать, когда биджу слегка заворочалась и, почти тут же поняв, что она не одна, резко села.
— Наруто... — спокойно прокомментировала биджу, после того, как перевела взгляд на блондина. На мгновение Узумаки показалось, что та хочет сказать что-то ещё, но уже в следующий миг биджу рванула в сторону клетки, только чтобы быть перехваченной руками юноши.
— Кьюби, если ты сердишься на меня, то нам стоит поговорить об этом, но меня больше интересует, почему ты меня избегаешь.
— Ты... ты думаешь, что я сердилась на тебя? — Лиса в удивлении обернулась.
— Ну, думаю, это естественное предположение, ведь ты не говорила со мной в течении нескольких недель.
Биджу перевела взгляд на клетку, словно рассматривала возможность очередной попытки сбежать в её пределы, но вздохнув, вернулась на диван, сев на другом конце от джинчурики.
— Сделай милость, оставайся на месте, — хотя Узумаки и был обеспокоен, но кивнул, после чего стал ожидать продолжения фразы. — Думаю, тебя можно поздравить с очередной победой и завоеванием...
— Спасибо, — для Наруто было странно наблюдать за столь нервной и обеспокоенной биджу. — Спасибо за возможность использовать феромоны, — Кьюби слабо улыбнулась. — А теперь, может быть, ты скажешь, почему избегаешь меня? — биджу вместо ответа устремила свой взор куда-то за спину блондина, но через какое-то время всё же начала говорить:
— Не столь давно я узнала кое-что о том дне, когда наши с тобой судьбы... переплелись, и я боюсь, что как только ты об этом узнаешь, то начнёшь презирать меня, — в этот момент Лиса выглядела столь уязвимо, что Наруто чуть автоматически не начал её успокаивать, но всё же смог сдержать себя, ведь прошло совсем немного времени с того самого момента, когда биджу была рада убийствам и разрушениям. Не получив ответа, Кьюби перевела свой взгляд на Узумаки и мрачно улыбнулась. — Я думаю, что начать рассказ стоит с момента моего освобождения от предыдущего джинчурики. — Выражение шока на лице юноши стало ей ответом. — Я знаю, что, скорее всего, для тебя станет сюрпризом эта информация, но ты уже мой третий джинчурики. Первой была женщина, её звали Узумаки Мито, но ты её наверняка знаешь, как жену Первого Хокаге. Она запечатал меня в себе, дабы вырвать из-под власти Учихи Мадары. С того времени прошло достаточно времени, она состарилась и была близка к смерти, и тогда ей нашли замену. Заменой стала Узумаки Кушина... твоя мать.
— Моя... моя мама? — прошептал ошёломленный и растерянный Наруто, но волнение быстро захлестнуло его, ведь юноша давно мечтал узнать хоть что-то о своих родителях.
— Да, — удрученно ответила биджу, с лёгкой улыбкой смотря на лицо Наруто, которое буквально сияло, ведь сейчас он должен был узнать о своей матери. — Хотела бы я рассказать тебе о ней, но я её почти не знала. Мы пересекались всего несколько раз, когда она спускалась в печать и вела себя почти так же вызывающе, как ты. Её печать и твоя сильно различаются. Печать сильно ограничивала меня, и я почти ничего могла почувствовать с внешнего мира, и почти всё время я была прикована к чёртовой скале!
— Я не понимаю... — Лиса была рада этой небольшой отсрочке, ведь она не хотела говорить о том, что произошло в ту ночь, о своей роли, которую она сыграла в смерти его родителей.
— Каждая печать для нашего запечатывания принимает разные формы во внутреннем мире в зависимости от назначения. Например, твоя создана так, чтобы часть моей чакры всегда медленно просачивалась в твоё тело, или же ты мог её использовать, когда будет в этом нужда. Печать Нанаби же выглядит так, словно это гигантский контейнер для жуков.
— Ты видела биджу, Фуу? — Кьюби кивнула. — Так это ты причина, по которой она всё время столь возбуждена?
— Отчасти. Я слегка изменила печать, и теперь Нанаби чувствует всё то, что чувствует её джинчурики. Я хотела сделать так, чтобы Нанаби желал помочь Фуу в дальнейшем.
— И ты сделала это, не смотря на тот факт, что я мог бы вполне разозлиться из-за этого? — Биджу опять только кивнула. — Спасибо, — немного погодя, юноша вновь заговорил:
— Есть ли ещё что-то, что ты могла бы мне рассказать о моей матери, о том, что с ней случилось?
— А также о том, что случилось и с твоим отцом, — Лиса отела взгляд, чтобы не видеть реакции Узумаки. Биджу на мгновение закрыла глаза, вспоминая всё то, что случилось в ту ночь, после чего заговорила:
— Как я уже говорила, твоя мать была моей второй джинчурики. Прошли годы с моего запечатывания, когда я вдруг ощутила ослабление печати. Я думаю, что это связано... с тобой... точнее, с её беременностью, — Кьюби вновь прервалась и открыла глаза, только чтобы увидеть, что юноша внимательно её слушал. — Естественно я старалась ещё больше её ослабить, чтобы вырваться. Так продолжалось до того момента, когда не начались роды, тогда печать меня почти не могла сама по себе сдержать. Тогда-то в дело и вступил твой отец. Он сдерживал меня на протяжении родов, я не могла вырваться. Учти, я не в курсе того, что именно произошло, только знаю, что твой отец перестал меня сдерживать, и я вырвалась... только чтобы встретиться лицом к лицу с Учихой Мадарой.
— Моя мама умерла из-за того, что ты вырвалась? — вместо того, чтобы спрашивать об уже давно мёртвом Учихе, блондин задал ей столь неудобный вопрос, да и от тона, каким был задан этот самый чёртов вопрос, биджу невольно поморщилась.
— Она должна была, но, судя по всему, вы — Узумаки — слишком живучи. Она была жива, несмотря на то, что я вырвалась. В тот же миг, как только я вырвалась, Мадара вновь поработил мой разум и приказал добить её, но твой отец спас вас... используя Хирайшин.
— Хирайшин... ты же не хочешь сказать, что мой отец был...
— Да, он был Четвёртым Хокаге, — Кьюби дала время Наруто, чтобы он всё это переварил и привык к услышанному. На некоторое время юный джинчурики отвернулся в сторону, разглядывая печать, точнее, свою квартирку, воссозданную в печати, после чего вновь повернулся к ней. Биджу видела, что он хотел спросить что-то, но она продолжила свою историю, не давая ему даже шанса:
— Пока твоего отца не было, будучи под контролем Мадары, я начала атаку на Коноху. Думаю, что твой отец виноват в том, что проклятый Учиха потерял в конечном итоге контроль, и я вновь стала свободной... но я продолжила атаку. Вашему Третьему Хокаге и множеству шиноби удалось увести меня в сторону, и я уже готовилась закончить всё это одним ударом, используя Бомбу Биджу, когда твой отец появился вновь. После чего он опять переместился ко мне, и использовал Хирайшин, чтобы утащить как можно дальше от Конохи, где мы начали сражаться... — биджу остановилась, чтобы перевести дух, и посмотреть на реакцию юноши, однако его лицо и тело ничем не выдавало его мыслей, и потому она продолжила:
— Немного погодя и твоя мать вступила в бой со мной, используя дзютсу, чтобы превратить свою чакру в цепи и тем самым меня удержать. В конце концов, Четвёртый понял, что единственный путь победить меня — это вновь запечатать, и он выбрал тебя — своего собственного сына. Но на краткий миг во время запечатывания мне удалось вырваться из цепей, и я попыталась убить тебя. Твои отец и мать не позволили мне этого сделать, остановив мой коготь своими телами. Второго шанса мне дано не было, поскольку почти тут же я вновь была запечатана.
Биджу вновь обратила свой взор на юношу, пытаясь найти хоть какой-то знак, что он не собирался отказать ей. Наруто же видел, что Кьюби боится его реакции. Но из-за того, что сейчас в нём бушевали эмоции, он не был уверен в том, что сможет в ближайшее время думать нормально.
— Судя по всему, ты узнала о моей связи с Четвёртым не так давно. Когда это произошло?
— Сенджу... — намёк на эмоции появился на лице блондина.
— Но почему она мне ничего не сказала?
— Может быть, она не могла этого сделать по какой-то причине, — сказала Лиса, но отодвинулась назад, когда взгляд юноши упал на неё. Теперь, когда маска спала, Кьюби могла видеть гнев, поднимавшийся в душе Узумаки, она его чувствовала, но прежде, чем она успела хоть что-то сказать, джинчурики исчез из печати, оставив её одну вместе со страхами о том, что теперь всё так и останется.
