— Я не гожусь для этой роли.
— Как раз годишься. Ты великая. Ты поняла и проникла в суть событий. Ты стала достойной сана, ради которого создана.
Эл скосилась на него с подозрением.
— Точнее, — недоверчиво попросила она.
— Ты достойна, называться Владычицей. Не смотря на твое неравнодушие к смертным, а может быть и благодаря ему. Я должен решить весьма щепетильную задачу. Я должен решить ее сейчас, когда ты увидела свою силу. Я, как владыка, должен помочь тебе преодолеть эту ступень понимания разницы между тобой и остальными созданиями, какими бы привлекательными они тебе не казались. И пусть мое решение покажется тебе поспешным, я не намерен медлить. Ты станешь владычицей.
— Каким образом? — вырвался у нее вопрос. Эл хотела пояснить свою мысль. Сказать, что она ни на мгновение не мыслит себя в этой роли, скорее это ее пугает.
Но владыка опередил ее.
— Самым понятным тебе способом. Я женюсь на тебе, уравняв тебя в силе и сане.
Голос его был торжественным.
Эл вздрогнула так же как после видения.
— Да ни за что на свете! — выпалила она, ни мгновения не обдумывая ответ.
Эл бросило в жар от возбуждения и захотелось сбежать. Потом она вжала голову в плечи, словно ожидая удара, а все потому, что увидела гнев во взгляде опаловых глаз и даже ревность.
— И все из-за смертного, — его тихий голос вызвал дрожь в спине.
— В моем народе не принято...
— Я твой народ, — перебил он тоном приказа. — Я единственный. Я тебя создал.
Эл опешила, а потом только сообразила, что продолжает возражать.
— Но воспитали не вы. Меня воспитал другой мир.
— Жалким подобием. Так не будь жалкой.
Мысли проносились лихорадочно.
— Мой ответ — нет, — повторила она, потому что догадалась, что предстоит унизительное объяснение.
Она испугалась, это действительно был страх. Эл испугалась, что от переизбытка эмоций тело отключится, что ей грозит упасть в обморок, что она окажется в его власти.
Ответом стал его презрительный взгляд.
— Объясни свой отказ.
— Вы же все чувствуете.
— Я требую. Ясного и четкого отказа.
Эл ощутила себя так же, как в день, когда решалась судьба Алика. Как этот же исполненный могущества владыка сказал, что участь его еще не решена. И в итоге, ее решила она. Мысль об Алике и спасла положение, как в последствии казалось Эл.
— В моем представлении союз должен быть результатом взаимной любви. А я люблю другого.
Ее ответ вызвал раскатистый смех владыки.
— Этот смертный. Воистину, глупость за дверь не выкинешь. Он — ничто рядом с тобой.
— Я говорю не о Мейхиле, — нашла, что возразить Эл.
— Так и я не о нем. Уж не он ли явился к тебе? В твоих снах?
Он насмехался над ней. И Эл ощутила прилив ярости.
— Да. Я видела его. Я люблю этого смертного, каким бы жалким он вам не казался. И я, по крайней мере, знаю, что он любит меня. А с вашей стороны других оснований для предложения, кроме как возведение меня в сан, не нашлось. Помимо того, что вы мой отец найдутся и многие другие возражения с моей стороны. Но я их еще обдумаю. А пока я сказала только — нет.
Эл опять посмотрела в опаловые глаза и рухнула на пол.
Владыка поднял Эл и отнес в комнату.
— Такая же, как мать, — неприязненно произнес он и оставил лежать на полу комнаты.
— Новелла 4 Плащ странника
— Глава 1 Слуга владыки
Утро, как водится, наступило стремительно. В саду облаками плыл туман. Милинда бродила около грота, ожидая пока госпоже надоест забава с туманными облаками, и она вернет саду четкие черты. Милинда укрылась в гроте, нечеткость очертаний вокруг делала и ее мысли неопределенными.
Как не пыталась она отвлечь себя, мысли возвращались к Эл. Браззавиль простился с прошлыми отношениями так просто и легко, а она не могла отстранить воспоминания. Милинда только эти утром догадалась, что Эл не зовет ее, потому что щадит ее чувства. Милинда снова вышла в туман, но не пошла во дворец, супруг должен был вот-вот завершить обход, а Милинде хотелось услышать его мнение.
— Да, — коротко согласился он.
Он помолчал, а потом решился добавить.
— Между нею и владыкой произошел весьма напряженный разговор. Эл ранена не только воочию, я думаю, открылись и другие, душевные раны. Я все реже вижу ее в коридорах. Едва возвращается владыка, она стремиться укрыться от него, точно здесь можно сбежать.
— Он тоже появляется редко.
— Я полагаю, Эл что-то натворила в мирах, помимо того, что влюбилась в смертного.
Милинда о чувствах Эл еще не знала, беспокойство не позволяло ей обдумывать что-то большее, чем нынешнее состояние Эл, о причинах Милинда не думала. Известие снова шокировало ее, сильнее, чем способность Эл изменять пространство. Она надолго замолчала, опустилась на сидение и поникла. Браззавиль ждал, сейчас ее нельзя покидать. Он присел на другое сидение в стороне от нее. Но Милинде расстояние между ними, показалось пугающим, и она, вскочив, бросилась к его ногам и села на пол, с нежностью опуская голову ему на колени, словно умоляя о защите. Он приподнял ее, и она послушно села на его колени и прижалась к нему. Он забыл уже юношеский восторг, который испытывал когда-то, обнимая любимую. Он скрыл улыбку, потому что догадался, кто воскрешает в них подобные воспоминания. Он не мог рассеять тревоги жены, поэтому задержался в этом чувстве нежности и близости, вспомнил первые времена их совместной жизни. Мысли его сами собой обратились к Эл. Она лишена права на подобные приятные мелочи, и, по сути, одинока. Очень одинока. Сам ход событий заставил его переосмыслить совместное существование. Он вспомнил их внезапный диалог о долге и понял, что она имела в виду. Зря он ушел тогда, выказав неодобрение. В одиночку она не сможет выбраться из миров. Он скован многими обязательствами молчания, сможет ли он пожертвовать собой и Милиндой ради того, чтобы Эл выскользнула из становившихся тесными объятий владыки. Сама мысль уже наказуемая.
— Что? — спросила Милинда, уловив тревогу.
— Я думал, чем могу ей помочь.
— И что решил?
— Ничего не решил. Мне не под силу. И она не позволит.
— Ты давно знал о смертном? Кто он?
— Солдат.
— Ужас. Владыка не простит.
— Я думаю, его недовольство лежит в другом русле. Эл приобрела силу и ему придется реагировать на эти ее всплески. Наша госпожа теперь способна не просто наводить установленный им порядок, но и менять его по своему разумению.
— А разумения у нее все меньше. Сад превратился во что-то невиданное, а по утрам я вообще не ориентируюсь в нем. Она вносит больше путаницы, чем порядка.
Браззавиль улыбнулся.
— Я не это имел в виду, радость моя. — Он поцеловал ее в плечо. — Он мог объяснить ей цель ее пребывания здесь. Она вынудила его спешить. Я осмелюсь спросить у нее. Она ответит.
— Я хочу пойти с тобой.
Эл возникла сама.
— Ненужно. — Она стояла так же, как и в прошлый раз, когда заступалась за Браззавиля, засунув руки в карманы штанов. — Он сделал мне предложение стать владычицей, и я отказала ему.
Милинда беспомощно уронила руки, они соскользнули с плеч Браззавиля, он решил, что она уподобиться Эл и выскользнет из сознательного состояния. Он приподнялся и ловко усадил ее на свое место, а сам встал. Эл снисходительно взглянула на них и вздохнула, поджав губы.
— Милинда, неужели ты допускала, что я, когда-нибудь окажусь рядом с ним? — Эл изобразила крайнее изумление, чтобы казаться доходчивой. — Это так же нелепо, как... Даже не знаю как. Как то, что я гожусь для этого! И дело не в сане, ранге или как там принято.
— Вы созданы для этого, — проныла Милинда.
— Но не факт, что могу. И, однако, интересно, что я до сих пор не добилась подробностей моего создания, рождения. О своем земном происхождении я знаю больше, чем о том, что тут было до моего рождения. И пусть оно фантастично, но я скорее его приму как правду, чем те умалчивания, на какие натыкаюсь здесь. Я слышу, что моя мать покинула миры будто бы в результате войны, что миры рушатся, что куча народу, там в мирах, сохранила ей верность и ждет возвращения. Я слышу это от смертных, но не здесь, где достоверно известно, что происходило тогда. Вы знаете, но вам запрещено. Что позорного в том? Или узнай я правду, кое-кто потеряет права на меня? Мне законом воспользоваться?
Эл пригрозила и услышала, как Милинда взвизгнула тихо.
— Нет.
— Так то. Я и без расспросов понимаю, что мое положение здесь всех тревожит.
— Эл, госпожа. Ты правильно поступила, когда отказала ему, — согласился Браззавиль.
Милинда издала мучительный вздох, а Браззавиль повернулся к ней и еще раз утвердительно кивнул.
Эл перестала изображать суровость и тоже одобрительно кивнула.
— Хорошая новость.
И опять наступило ее длительное уединение.
Браззавиль вмешался, когда Эл начала "штурмовать" башню. Она сделала несколько попыток подняться туда.
— Ваша рана не позволит вам оказаться наверху, — сообщил он, когда Эл отдыхала в галерее ведущей в башню. Она сидела на полу, лицо ее было угрюмым.
— Я уже понимаю. Силы не те, — согласилась она. — Браззавиль, вы знаете о портрете? Ответ может быть опасен, если так, не отвечайте.
И Браззавиль не ответил.
Эл не встречала владыку с момента отказа. Встреча вызвала бы взаимное напряжение, поэтому Эл с радостью переживала отсрочку разговора.
Он состоялся в то утро, когда Эл "завершила работу в саду", то есть сад приобрел специфический вид, с точки зрения Милинды и Браззавиля, зато он являл собой смесь земных сезонов с разнообразием красок, запахов и изобилием растительности. Местами он стал непроходим.
Владыка подошел к ней, когда она оглядывала свое детище. Эл была удовлетворена тем, что излечила сад от ею же нанесенного опустошения.
— Я запрещаю тебе здесь что-либо менять, — произнес он строго.
— Не буду, — покорно кивнула она.
— Если тебе скучно и ты уже не больна, то пришла пора назначить тебе круг обязанностей. Он будет невелик, но я усложню его, как только замечу, что твои действия неполезны.
Для Эл выговор и этот приговор были более желательной темой беседы, чем выяснение отношений относительно отказа.
— Я обязана вам служить? — уточнила она.
— Да. Мне.
И Эл посетило неприятно воспоминание о Нейбо. Владыка посмотрел строго.
— Сошлете меня в миры? — спросила Эл, не без тайной надежды.
— Стоило бы, — ответил он, — но я оставлю право распоряжаться тобой. Я спас тебя от гибели и по закону владею тобой. В миры ни шагу без моего дозволения. Силой тоже пользоваться запрещаю, я сам решу, на что ее употребить. Тебе не придется выбирать службу, я ее назначаю.
— И на какой срок?
— Навечно.
Эл в ответ пропыхтела невнятно, а потом сформулировала.
— Местью отдает.
Он смотрел холодно.
На том разговор завершился.
С поручениями он явно не спешил. Эл начала тревожится, что он готовит ей нечто унизительное.
Она на правах поверженной дочери стала снова навещать дом Браззавиля, у него Эл поинтересовалась, какого рода служба ей может грозить?:
— Я не могу сказать. Ты — случай особый. Он не пустит тебя в миры. Я угадаю, если скажу, что тебя там полюбили.
— Хм, тут как раз неувязка. Я услышала от смертного, что мое присутствие в мирах не оставляет ярких следов, один, два случая. Славу приписывают владыке.
Браззавиль кивнул и улыбнулся. Он осмотрел Эл, она все еще носила свой шуточный, по мнению Браззавиля, наряд.
— Слуга владыки? — переспросил он. — Ты не чувствуешь себя униженной?
— А должна?
— Да. Ты больше не называешься великой, он не назовет тебя ни дочерью, ни наследницей. Один он знает, на что тебя пошлет.
— Утешает одно. Не на смерть. Зачем он тогда тратил силы на мое спасение? Браззавиль, признаюсь, я испытывала к нему теплые чувства. И до сих пор испытываю, где-то в глубине души. Я не могу подобрать определения, но мои ощущения похожи на чувства человека, который обидел другого просто тем, что существует. И все рано он далек от меня, а я от него. Мы точно разные миры. Я так и не смогла убрать этот барьер. Между нами была тонкая тропинка, но это его предложение разрушило связь между нами.
— Он поторопился, ты считаешь? Попроси он поздней, что бы ты ответила?
— Ой, едва ли я когда-либо пришла бы к ощущению, что могу стать той, какой он хотел меня сделать. Сомнительно.
— Теперь точно — никогда. И теперь тебе понадобиться чуткость и осторожность. Он не станет мстить. Нет. Но ты можешь оказаться в трудной ситуации.
— Я не рвусь где-либо оказаться. Меня не влекут больше миры. Я вообще пришла к выводу, что смертные весьма талантливо справляются и без посторонней помощи. Они ничего не смогу изменить в тех потоках сил, которые рушат двери, вызывают бедствия, все, что сопутствует разрушению. Механизмы этих бед в состоянии осознать только сущности четвертого мира, и то, нерядовые, а лишь самые выдающиеся. Но, я убеждена, что от них вреда больше, чем от всей разрухи вместе взятой. Я опасаюсь того, что они все-таки решаться завоевывать остальные миры. И тогда всему придет конец.
Он изучал лицо, пока она говорила. Эл сбросила маску суровости и напряжения, оказалось, эти состояния были ее частью эти дни. Рядом была прежняя Эл. В ее взгляде читалась грусть, она сидела недалеко от него. Раньше, когда она появлялась в его доме, то казалось, что пространство заполнено ее силой, ее духом. Теперь Эл стала так похожа на ту, что вошла в этот мир об руку с Лороланом. Она улыбалась своим мыслям, Браззавилю стало интересно. Эл заметила его любопытство и поделилась воспоминаниями.
— Однажды, мы сдавали тест в академии. Мой близкий друг был к нему явно не готов. Я сидела от него на расстоянии вытянутой руки. Сидела и мучалась — помочь ему или нет. Я рассуждала о том, что сейчас он не готов, но может усвоить урок и позже. Мне не хотелось, чтобы он опозорился, поскольку была уверена, что он станет отличным пилотом. А потом представила, что он будет управлять тяжелым бортом или лайнером с сотнями пассажиров и сорвется на том, что недоучил сейчас.
— И какое было решение?
— Я не стала помогать. Потом весь вечер переживала.
— Он ошибся?
— Вовсе нет. — Эл просияла.— Он решил задачу нетрадиционным и примитивным способом. Не как в учебнике, а как сам представил.
— И чем завершился тест?
— Он прошел тест, а его решение стало академическим примером находчивости. Повлияло и то, что кураторы знали, что он раздолбай, но талантливый, поэтому и любили его. Оштрафовали лишением полетов на неделю. — Эл засмеялась. — Но задачу он решил сам. Своими силами и средствами.
Браззавиль покивал понимающе. Он догадался, почему она рассказала эту историю.
— Глава 2 Город проклятых
Он сидел на самом краю крыши и смотрел на гавань. Он забрался сюда, чтобы увидеть закат. Город, словно подкрался к воде большого залива и замер, не нарушив красоты пейзажа. Он читал вязь улиц и угадывал мысли архитекторов, которые умело и уместно разбросали у воды дома с башенками и шпилями. Закатное солнце серебрило воду, разливаясь по гавани яркими тонами, набрасывая на город ткань вечерних цветов. Ему нравился этот закат, поэтому он счел возможным задержаться тут дольше. Один этот закат и пора уходить обратно. Ждать еще теперь не имеет смысла. Она не пришла.
