Красивое переживание было разбито вдребезги волной холода и опасности.
— Поднимись и отойди от края, — прозвучал сзади неприятный звонкий голос.
Потом другая сила, совсем рядом, заставила его так напрячься, что тело отозвалось болью. Он почувствовал, как его толкают к краю крыши. За воротник куртки уцепилось что-то крепкое, он подался вперед и повис. Край крыши оказался на уровне его груди, а взгляд уперся в голенище черного сапога. Он осмелился поднять взгляд на того, кто собирался швырнуть его вниз.
— Я нашел его первым, — раздался первый голос.
— А мне наплевать. Проваливай и другим передай, не то голову потеряешь.
Одна фигура отошла от края. Теперь он мог рассмотреть первого, но не видел, кто держит его, не мог поднять голову выше — мешал грубый ворот его новой одежды.
— Отдай, — настаивал тем временем обладатель неприятного голоса.
— Отбери.
И тут раздался лязг металла, перешедший в тихий звон, который заставил его испугаться больше, чем возможность упасть.
Он видел конец клинка напротив. Он испугался, чего нельзя сказать о том, на кого он был направлен.
Этот громкоголосый был довольно высок, худ и грозен, одет в длинное и неудобное на вид платье до пят. Не для прогулок по крыше, во всяком случае. К поясу был привязан аркан и еще несколько неизвестных вещей.
— Глупости. Всем известно, что он фальшивый.
— Да неужели? — удивился обладатель черного сапога.
Он махнул оружием с необычной легкостью, словно оно невесомо. Фигура исчезла первой, а потом голова.
Настала его очередь. Он был рывком поднят и поставлен на край крыши. Теперь он сравнялся, или почти сравнялся ростом с обладателем черного сапога. Он весь был черный, за исключением головы и копны белых волос.
Незнакомец легко убрал оружие за спину и ухмыльнулся.
— Этот паразит испортил любование закатом? — констатировал он. — Слезай с крыши, ты тут очень заметен.
— Ты убьешь и меня? — спросил он.
— А тебе хочется умереть?
— Нет.
— Тогда зачем полез на крышу, где тебя только слепой не увидит?
— Я хотел, чтобы меня нашли.
— Ну, нашли. И что? Не терпится встретить владыку? Он тоже этого хочет.
— Нет. Нет. Я пришел не к нему.
— Я знаю.
— Откуда?
— Назовем это интуицией. Иди за мной.
От взгляда темных глаз стало тепло. Он повиновался, и видел спину, пока они шли по крыше и по пандусу, ведущему на нижние ярусы. Улица стала прохладной после заката.
— Как мне называть тебя? — спросил он, чтобы соблюсти местный ритуал вежливости.
— Называй меня Эл.
— Повтори.
— Эл.
— Я искал тебя!
— Я догадалась. Нашел. И что?
Ему оставалось удивиться той легкости, с которой, она, а это она, та самая, восприняла эту встречу.
— Ты ждала меня? — поинтересовался он.
— Нет.
— Нет?
— Нет. Не останавливайся.
— Я пришел к тебе. Чтобы сказать.
— Не здесь. Ты же голоден.
— Я не понимаю.
— Иди за мной — поймешь.
Любопытство Эл достигло предела. Впору ликовать — она впервые встретила странника. Это рыжий парень. Он имел внешность по местным меркам интересную, поскольку, сохранив общие черты обитателя третьего мира, он умудрился совместить их таким образом, что ни один народ не признал бы его своим. Он был низкорослый, забавный и казался растерянным. Эл уловила его чувство страха, там, на крыше, но сейчас он скорее проявлял нетерпение. С расспросами она не торопилась.
— Куда ты ведешь меня?
— Туда, где кормят странников, — ответила она.
— Мне не понятно.
— Ты торопишься?
— Тороплюсь, потому что они появятся опять.
— Не появятся. Я убила одного из них. Если они есть в округе, то в город не войдут. Пока ты рядом со мной, можешь их не опасаться.
Эл свернула на другую улицу. Она остановилась у дома с вывеской, достала откуда-то лоскут ткани и обмотала голову. Светлые волосы исчезли, и она стала совсем черной. Подтолкнув парня вперед, она вошла в освещенную белыми шарами комнату.
Здесь был один общий длинный стол, с одной стороны стола были сидения для посетителей, с другой — подавали кушанья и напитки. Эл помнила времена, когда город голодал, кормить гостей здесь было доброй традицией, подобные этому дома были разбросаны по всему городу. Удобно и уютно.
Девушка, подавшая им еду, не скрывая любопытства, осмотрела обоих гостей. Парой они были колоритной. Она черная и он рыжий и странно одетый. Эл вызвала у нее скорее неловкость или чувство опасения, а рыжего юношу она наградила заискивающим взглядом. Она отошла, и он тихо промолвил:
— Я ей понравился?
— Да.
— А ты нет,— заключил он.
— У меня оружие. Здесь его положено отдавать на хранение. Увы, мне предстоит еще объясниться с хозяином.
Эл поднялась раньше, чем крупный, коренастый мужчина вышел к ним из двери ведущей в задние комнаты дома. Она подошла, что-то шепнула ему.
— Угощайтесь и уходите, — с некоторой неохотой согласился он.
— Что ты сказала ему? — поинтересовался юноша, когда она вернулась к столу.
— Правду, — коротко ответила она.
— И он поверил?
— Хм. Не уверена. Ешь.
— Зачем. Я не нуждаюсь...
— Ешь, говорят. Скопируй систему у меня. Я тебя еще учить должна?
Эл села и молча принялась за еду. Он наблюдал за ней, Эл всем видом показала, как он должен поступить, и скоро он уже жевал. Глотал он смешно и громко, чем вызвал веселье у прислуживающей им девушки.
Эл слила напитки в один сосуд, закупорила и спрятала в сумку, потом потянула его за собой прочь.
— Я чувствую себя необычно. Этот способ пополнять силы какой-то странный, — говорил он.
— Зато ты не так заметен. Нужно было две порции в тебя запихать.
— Ты хотела прибегнуть к насилию?
В ее словах он уловил не смысл, а интонацию.
— Давно ты тут? — задала Эл встречный вопрос.
— Нет. Совсем недолго. Я видел, как ваше светило село и поднялось.
— Сутки.
— Мы все время движемся, а я должен сказать много. Давай остановимся.
— Это буду решать я, когда мы остановимся. Хочешь жить еще сутки — слушайся меня.
Они вышли на площадь, где стоял храм. Ворот теперь не было, осталась только арка. Вечером храм никто не посещал. Эл быстро пересекла площадь, ее спутник семенил за ней. Эл отыскала нужную плиту в полу и приподняла ее, странник пришел к ней на помощь.
— Держись за мои руки и прыгай вниз.
— Зачем?
— Не вынуждай опять брать тебя за воротник. — Эл представила, как спустит его за шиворот в дыру.
— Да, мне будет неприятно, — согласился он.
Эл помогла ему спуститься, потом спрыгнула сама. Плита с тихим скрежетом легла на место.
— Тихо, — предупредила она.
Наступило молчание, а потом раздалось шарканье и бормотание наверху. Снова тишина.
Эл зажгла светильник и повела спутника по длинному коридору. Она привела его в каморку, которая когда-то служила архивом хранителю храма. Свитков тут уже не было, комнатой давно не пользовались, здесь осталось подобие стола у стены, сидение и сложенный в углу занавес, которым когда-то была занавешена дверь.
— Здесь мы и поговорим, — сказала Эл и предложила ему сидение.
— Здесь? Почему? Здесь слишком мрачно.
Эл села на занавес оперлась локтем о колено и подперла ладонью щеку, так и застыла с интересом, рассматривая этот экземпляр.
— Ты на самом деле неопытен или притворяешься?
— Притворятся унизительно, — заявил он и исполненный достоинства взглянул на Эл свысока. — Я впервые взял на себя долг передать сообщение, и я не представлял, что дикость местных нравов приемлет убийство, которое ты совершила. Оно было лишним, прощаю его. Я должен сообщить.
Он замолчал. Эл выпрямилась, шутливо копируя его величие, наигранно и уверенно кивнула.
— Сообщай.
Он смотрел пред собой, потом поднял глаза, и стало ясно, кто более других продемонстрировал ему "дикость местных нравов".
— Ты, именуемая Элли или Эл, и так же именуемая наследницей владыки Волькара, наследницей Пяти Миров, должна покинуть миры по настоянию СОВЕТА ОДИННАДАТИ, — название совета он произнес выразительно и громко. — Ты не имеешь права занимать место наследницы, как бы твердо не настаивал на этом народ миров или сам владыка. Если ты займешь место Владыки или примешь сан Владычицы, ты будешь признана захватчицей, тебя ждет суровый суд, смерть или забвение по выбору совета. Я проведу тебя по звездному пути, и ты предстанешь перед Советом для выяснения твоих намерений.
Он закончил речь, но позы не изменил, ожидая ответа. Эл опять сидела, подперев рукой подбородок, и смотрела как-то беспристрастно.
— Ты откуда свалился? — спросила она, немного помолчав.
— Отвечай же, как велит порядок, — потребовал он.
— Парень, если тебя подослал владыка, я тебя убью.
Речь не только не произвела на Эл впечатления, она вызвала подозрения, причем самые печальные. Вся эта охота, которую жрецы устроили на этого парнишку, прыть, с которой он сутки метался по миру, избегая встречи, напоминала Эл дешевое представление полное нелепых несоответствий. И надо же ей было принять в нем участие! Понятно, что не забавы ради все это, только уж очень грубо.
Владыка вызвал ее и сообщил, что в миры проник странник. Изловить его, не стоит большого труда, но он желает, чтобы она сама с ним встретилась и привела к нему. Разумеется, отказ и возражения не принимались. А потом он уточнил, что ей потребуется оружие.
Ее наряд теперь был черным, копия серого костюма, но тонкой работы из легкой ткани. Эл поняла его назначение, как только отправилась исполнять первое поручение. Это был костюм слуги владыки. Ответом на ее появление была неприязнь. Причину ее Эл так и не поняла. Ее не любили за один только вид. Ни спутников. Ни помощников. Доброе отношение — никогда. Визиты в миры были короткими, потому что поручения исполнялись точно и быстро. Эл временами казалось, что она вернулась в состояние капитана Нейбо, в тот мрачный муляж без собственной воли. Быть может, она не прошла тогда свой урок, и судьба вернула ее на новый круг? Что же она должна понять? Такое положение длилось не так долго, но быстро озлобило ее. Натыкаясь на холодность тех, к кому она обращалась, и по началу пыталась помочь, Эл сама в ответ стала намеренно суровой.
Кто бы ни сидел напротив, угрозу он заслужил.
— Ты не должна впредь говорить, что мне делать. Я сам решаю, куда идти, что говорить. Ты ведешь себя с превосходством, а должно быть наоборот. Я намерен покинуть этот мрачный дом, — заявил он.
— Не возражаю. Ты сказал, что хотел. Выйди отсюда и тебя ждет встреча с владыкой. Если ты странник, то это путешествие станет последним на твоем коротком пути. — Эл небрежно махнула рукой, указав выход. — Если лжец, то доложи владыке, что я предала его.
— Ты не смеешь со мной так говорить. Я много древнее тебя и прошел путь незапятнанный дурными делами и изменами. Не моя вина, что ты служишь этому владыке, умножая силу его проклятия, и что он приучил тебя сомневаться в истине.
Он не менял ни позы, ни тона.
— Может тебе заткнуться, пока не поздно. Что ты обо мне знаешь? — строго возразила Эл.
— Немного, — с тем же вызовом ответил он. — Ты вступила в состязания за миры и выиграла.
— И тебе известно, почему я тут оказалась? И почему я до сих пор тут?
— Это твоя судьба, оказаться здесь. Но как ты тут живешь, я не осведомлен, — возразил он. — Я только посланник.
— Проваливай домой, посланник.
— У меня нет дома, я всегда в пути.
— Поищи себе более чистое и светлое место, — посоветовала она.
— Я не исполнил поручения. Ты должна пойти со мной. Я должен вывести тебя из миров.
— Должна? Забавно. Хорошо. Давай разбираться сначала. Итак. Совет Одиннадцати — что это?
— Я не могу сообщать тебе ничего, любое мое слово может погубить тебя. А мне было бы прискорбно стать причиной гибели любого существа.
— Если бы ты не торчал на крыше, как прыщ на ровном месте, я бы не снесла голову жрецу. Одна жертва по твоей милости уже есть.
— Это не так. Ты сама приняла решение его убить. Он только спорил с тобой. Я сидел на крыше, чтобы видеть, как заходит светило за горизонт. Я избрал место, где бы я мог созерцать и быть заметным для тебя. Я полагал, что ты уловишь мое присутствие и придешь.
— Пришла, просто таки, успела во время. В округе с десяток набралось, таких как тот. Я пригрозила им. По крайней мере, они ко мне близко теперь не подойдут.
— Им нужен я.
— Святые небеса! Какая наивность! Не ты, а твоя сила. И моя, если повезет. Где твой опыт?!
— У меня нет опыта общения с варварскими мирами. Я люблю красивые, разумные и совершенные миры.
— А, понятно. Куда мне. Я заслужила убивать, разгребать хлам и защищать таких, как ты.
— Да. Ты слуга, — торжественно заявил он.
— Виват! Я знаю свое предназначение! — провозгласила Эл и засмеялась.
— Предназначение? Разве его огласили? Я не знал, — он так смутился, что Эл расширила глаза и посмотрела на него, как на ребенка, который зашел в тупик из-за очевидной мелочи.
— Ой! — Эл отмахнулась. — Не бери в голову. Мы говорим на разных языках. Я все поняла. Ты пришел в этот город, залез на крышу, потому что тебе поручили найти меня и заверили, что я тебя найду сама. Ошибаешься. Меня послал владыка. В этот город я пришла не за тобой. Скорее всего, силам, которые ведают справедливостью, стало угодно, чтобы владыка совершил эту ошибку. Не берусь рассуждать, что он имел в виду. Мне впору подумать, что делать с тобой. Наипростейший вариант — отдать тебя владыке, как он того желал.
Эл остановилась, обдумывая варианты.
— Ты сделаешь так? — в его голосе прозвучало сожаление, смешанное с грустью. Грустью от ее непонимания высших истин.
Эл улыбнулась.
— Не люблю простых решений.
* * *
Совет затянулся с полудня до самого вечера. Главы семей не могли придти к единому решению. Город никому не диктовал условий. Случай, по которому они собрались касался внешних отношений города.
В город пришел посланец из земель, что лежали за морем. В тех землях не избрали короля и междоусобицы вынудили управителей их столицы просить помощи соседей. Землям грозил самовольный захват одного из многочисленных племен населявших соседние земли. Там их называли "люди запада". Распад северных земель и грядущее владычество варваров тревожили совет. Иметь добрых и мирных соседей выгоднее, чем прибывающих в распрях. Поэтому совет решал вопрос о военном вмешательстве.
— У нас есть флот, а море глубоко заходит в их владения. Пройдем по морю и высадимся всего в десяти днях пути от столицы, — предложил один из членов уважаемого совета.
— Нет. Мы обязаны с честью заявить о вторжении, прежде чем хоть один из нас вступит на те земли, — возразил ему другой.
К вечеру мало кто сомневался в необходимости военной поддержки, но решить, как поступить верно, горожане не могли. Здесь к войне относились как к неизбежной необходимости. Все убедились, что она случиться, но напасть на земли соседей первыми пока еще считали поступком нечестным. Совет не только изобретал способ, но и подводил основание под нападение.
