Софист не покидал двора своего жилища, как и его фамильяр, время от времени перелетавший между кронами деревьев, хорошо видящий и все превосходно слышащий. Собственно, это Уллю уловил, как ёкнули сердца родичей, когда какой-то доброхот притаранил им брошенные Бартом лыжные принадлежности. Мара с Лодаром отлично знали, насколько для мальца стал важен и ценен этот подарок. А тут — брошено...
Как быстро выяснилось, Барт как сквозь землю провалился, причем, его комната была идеально убрана, вся одежда и обувь на месте, а постель застлана по-солдатски. Все охотники, а Гавин впереди всех, разумеется, кинулись шерстить Хиллтоп и окрестности. Но даже они понимали, что ночной проливной дождь надежно смыл все следы. Лишь одно место оставалось непреступным и непроверенным. Мнения разделились...
— Обыскивайте, — уступая требованиям, презрительно бросил Софист, вышедший к скандировавшей его имя большой группе во главе с безутешным отцом и сестрой, жавшимся друг к дружке. Уж они-то натерпелись от Софиста по самое не балуйся, их снедала ненависть и страх, а отчаяние толкало на безрассудные действия.
— Стойте, люди! Это предательство веры! — Заступаясь, вскричал Пайпер, вместе со своими работниками досрочно вернувшийся с полей — Куадка подсуетилась.
— Грех осквернять святое место, — вторил его молодой руководитель и наставник. — Клирик Гилфорд?..
— Я пытался отговорить, собрат Майлз, но их страдания безмерны... — честно вскинул руки жрец, смутно подозревая, кто смутил ум его послушника и вовлек во грех, а потому вместо утешений он лишь подливал масло в огонь.
— Это его-то страдания?! — Вскинулся Софист, чей план канул в небытие, один из... Земля вздрогнула, и народ осознал, против кого попер, и отшатнулся назад. — Да сын от отца и слова доброго не слышал, когда я поселился в Хиллтопе. Эта гнида только и знала, что отвешивать подзатыльники да костерить "болвана хренова, совсем от рук отбившегося"! И вот, когда отрок стал порядочным и послушным, отец пожалел денег на его обучение ремеслу!
— Ложь! Люди, Барт позавчера меня спрашивал про учебу! Я уже давно приготовил полста злотых на его обучение!..
— Мразь! — Заорал Софист, перебивая. — Ты знал о его мечте стать егерем Эверлунда! Дорого обучение, но капитан Ганман подходил к тебе с моим предложением в сто злотых. И что же?! Ты подослал сына лизоблюдничать!!! — Софист ловко исковеркал правду громким и ни разу не сломавшимся голосом — зелье помогло.
— Да, было дело, — неохотно подтвердил Ганман, отвечая на вопросительные выкрики.
— Все, слышали?! Эта сволочь совершенно не верит в сына и сразу кинулся орать, что малец сгинул! А любое гадание или молитва чётко вам ответят — отрок жив и здоров!!! Паскуда сам виновен, что сын сбежал! Вы лучше узнайте правду у этой падали, почему его дети росли без матерей?!
Пристыдив клириков и сочтя вопрос у нему исчерпанным, Софист отступил за грань, однако взмахом руки не вызывая из-под земли корень, закрывший проем ажурными зелеными воротами. Оставил открытым проход к себе во двор, эффектно уйдя домой через ствол ласпэра.
Хания так не считала, однако не решилась улаживать раздор. Она была очень предвзята к Софисту. За то, что через фамильяра порвал ее бесценные барабанные перепонки, повредив идеальный слух. За то, что выставил круглой дурой, когда подставил щеки при рыдающем Барте. За то, что теперь она вынуждена вкалывать с утра, в тиши занимаясь административными делами, и до ночи, заменяя в трактире барда: Перл уехала, а прибывшие с Куадкой дамочки все больше развлекали стражников, клеясь к офицерам. Хания изначально понимала, на кого бочка катится, но, как заинтересованная сторона, предпочла самоустраниться и оставаться в тени мэра, а не блистать своими дипломатическими навыками, улаживая конфликт мирно и тихо.
Через несколько часов народ поутих, ни с чем вернулись и егеря, кроме Гавина, ведущего поиск не только за дружбу и красивые глазки. Софист разок выходил со двора, но лишь затем, чтобы забрать один из стволов, лежащих в куче неподалеку. С подачи Куадки, устроившей настоящий заговор домохозяек, мужики продолжили собирать древесину из русла Лёдной речки, уже начавшей журчать и рокотать камнями, перекатывавшимися от таяния снежных завалов, оставшихся от лавин — после памятных на праздник еще пара сходов приключалась. И хотя эти деревья и кусты были уже мертвыми и Софист не спешил их приносить на алтарь Пращуру Деревьев, их все равно тащили к нему, а спиленные или порубленные ветки отправлялись в домашние топки.
Завершив подготовку последнего гвоздя в гроб трактира Бурлящий Котел, Софист отправился его забивать.
— Привет, Фиона. Твоя лавка открыта? — Заглянул подросток в кузню после короткого разговора с Фарганом.
— Привет, Софист. Всегда приятно, когда ко мне заходят мои первые клиенты, — поддела она, отложив молот и сунув остывшую подкову в огонь. — Что вы желаете приобрести?
— Круглый щит с выпуклостью, — покупатель поддержал шутливую манеру.
— О, прямо сейчас? — Она поправила кузнечный фартук, приподняв свой внушительный бюст. — Ну какая же вы лапочка! Хотелось бы мне схватить вас в охапку и как следует чмокнуть, — приблизилась она, стягивая ухваты.
— У вас прекрасное чувство юмора и такт, — улыбнулся Софист, отдавая должное отсутствию вопроса про шум и гам, около полудня творившиеся рядом. — И я бы согласился на ваше замечательное предложение, будь у вас сегодня на обед не луковый суп, а мятно-щавелевый салатик.
— Бхы-хы, тогда бы я не смогла вас взять в охапку, милчел, — широко улыбнулась женщина, отец которой был полуорком. — У меня для вас есть два гоплона, Софист, — изменила она тон на деловой, вытащив оба предмета. — Этот простой, стоит десять злотых. А этот малый щит с чарами усиления, его уступлю за... семьсот злотых.
— Он меня и устроит, — Софист указал на обитый сталью щит из твердой сумрачной древесины, пропитанной упрочняющим зельем и обтянутой заговоренной серой кожей. (иллюстрация 134) — А это плата.
Друид снял свой собственный темно-серый плащ, испещренный мелкими черточками на манер меха ирбиса. Собственно, Софист вплел в ткань, пошитую с Эльзой Каллуна, шерсть снежных барсов, а еще состриженный ворс зимнего волка. Результат был простеган паучьей паутиной при помощи техники, разученной у фей. Софист с интересом пронаблюдал, как двадцатипятилетняя женщина ловко мнет ткань в своих крупных и мозолистых руках. Движения выдавали воровку, после взросления вынужденно освоившую молот: и боевой, и кузнечный.
— Ммм... Плащ защитного камуфляжа... В жару холодит и в мороз греет, в дождь не мокнет и взгляд воротит... Хм, совсем новый... Крепкая и ноская ткань на полста злотых тянет, наценка себестоимости в пятьсот за хороший наговор термоконтроля, семьсот за чары защиты, восемьсот за магию маскировки, на всё коэффициент сложности компоновки волшебства... Цена за новый от мастера-изготовителя — две с половиной тысячи золотых монет, — с удивлением подвела итог Фиона, по-новому воззрившись на только с виду обычного подростка с каштановыми вихрами.
— Остальное возьму услугами, уважаемая Фиона. Во-первых, это обучение кузнечному делу. Хиловат, знаю, но пару раз в райд выпить нужные зелья и помахать пол дня молотом для меня всяко полезно. Во-вторых, кузнечный горн. Я ощущаю в нем магию... Вязь рун медленного жара и защита кладки от перегрева, кажется. Это идеальное место для проб призыва меньшего огненного элементала. Заодно живой элемент огня расплавит для вас почти любой металл и напитает его чудодейственной магией, и я, в дополнение, научусь соответствующим заклинаниям. В-третьих, я хотел бы получить у вас разрешение на установку у вашего порога Площади Согласия.
— За элементала я бы сама приплачивала, почтенный Софист. Я не тупая дурында и понимаю, что из-под вашего молота вылетит вещь волшебная — как траты и прибыль делить будем? — Спросила она, целиком разворачивая плащ, в принципе, подходящий на любое плечо — сам Софист в него запахивался почти на полтора раза.
— Я всего лишь буду вашим подмастерьем, Фиона, это вам решать. Но если вас интересует мое мнение, то я бы всю свою прибыль вложил в траты, — Софист пододвинул купленный щит к себе.
— С удовольствием принимаю сделку.
— А как же разрешение?
— Бхы-хы, если станете разбивать площадь, то однозначно уберете те треклятые глыбы, — подмигнула Фиона.
— На том месте будет большое костровише.
— Делайте, Софист, я вам верю, — важно кивнула она, выразив поддержку, столь необходимую парню.
— Благодарю, — поклонился друид. — Мне бы пригодилась ваша помощь в переносе валунов и забивании свай из бревен.
— Неужто я поучаствую в создании чего-то грандиозного?
— Площадь Согласия. Ни больше, ни меньше.
— Да без проблем. Доделаю заказ на подковы и подсоблю, лапочка друид.
Покинув кузнечную мастерскую, Софист нарочито неспешно принялся втыкать колышки, обозначая места будущих свай. Конечно же, в дорожной колее они шли чередой, укладываясь в общую картину радиального расположения. Естественно, его занятие привлекло много внимания. Однако Софист с самого начала сделал морду кирпичом и что-то сосредоточенно нашептывал, от выбранного центра идя расходящейся спиралью.
— Что вы тут делаете, мистер Софист? Я не давал вам права на проведение каких быто ни было работ, — заявил мэр. Он уже крайне, до зубовной боли устал от выходок беспокойного жителя, и очередную не мог проигнорировать. — Я требую ответа.
Софист соизволил ответить, лишь завершив очередной виток:
— Зато санкционировали митинг и безобразный срач у часовни Пращура Деревьев, сэр мэр. Плодовые деревья и кустарники могут не дать урожая. Заинтересованным стоит провести обряд очищения и восхваления божества деревьев. Но если вы отказываете...
— Старый пень, да ты совсем охренел? Или спился и в маразм впал? — Накинулась на него Куадка, естественно, в окна своего дома все видевшая и считавшая Софиста в доску своим.
В общем, инициативная и ощутившая вкус власти жена Пайпера взяла дело в свои руки. На память она не жаловалась и привлекла к работам всех, кого запомнила — да люди и сами шли замаливать грех. Работа спорилась: перетаскивались бревна, раскладывались ветки, готовились молоты и кувалды. Никто не понимал смысла, но страх потерять ценнейший урожай хелмторнки заставлял помалкивать и вкалывать.
Софист размягчил каменную глыбу, подобно айсбергу, застывшую посредь улицы и вынуждающую транспорт объезжать ее. Затем воткнул свой шест и вставил следом заранее уменьшенное и освобожденное от коры бревно в форме — гвоздя! Пригласив самых массивных мужиков попрыгать на шляпке, чтобы забить поглубже, друид объяснил народу их задачу. Затем снял заклятье уменьшения, поразив собравшихся камнем, потекшим словно джем из пирожка. Положив на шляпку купленный щит и утопив его, он поставил на него вторую заготовку. Сняв заклятье, Софист ловким движением запрыгнул на верхушку, чтобы ствол под его ногами начал оплывать, словно тающая свечка. Объяв мягкий камень, древесина мертвого синелиста приняла форму пиалы. Третья и последняя заготовка была обручем из сумеречной древесины. Подняв его над головой, Софист снял чары уменьшения и уронил обод, легший на пиалу бордюрчиком.
Следующий этап. Отточенными движениями друид в ритуальном танце зрелищно закрутил своим боевым шестом, одним звонким ударом по притащенным стволам освобождая их от коры, а следующими рассекая их магией на бревна необходимой и достаточной длины. Боевым посохом же начертил символы, светящиеся сини-зеленой магией для тех, кто ее мог воспринимать.
Фарган получил обширную практику использования магии, участвуя в тандеме, но теперь в роли ведомого. Софист почти в точности повторил обряд, который применял для возведения своего дома-Вершка. Только на сей раз земля размягчалась медленно, чтобы собравшийся народ успевал вбивать опорные столбики и втыкать вокруг них ветки разной толщины.
Люд вовсю таращился на ровную площадку, утыканную бревнами, на высоту ладони торчащими из каменного крошева. И еще почти час многие смотрели, как Софист левой рукой держался за священный медальон, а правой черпал одуряюще пахнущую хвоей смолу из семенящего за ним пузатого колдовского котла. Янтарная патока лилась тягуче, оставляя на мелких камнях замысловатый орнамент. Следом шел Фарган, посыпая смолу, искрящуюся волшебной пыльцой, свежей хвоей ласпэра и оставляя в самых жирных кляксах шишки с этого же дерева. Следом Пайпер и Майлз крошили и раскидывали кору, подаваемую пристроенными к делу ребятишками.
Предпоследний этап. Софист по столбикам допрыгал до центра и начал речитатив на друидке, прося Пращура Деревьев помощь устлать круг крепкой древесиной сумеречного дерева. В какой-то момент медальон засветился, и друид мигом приложил его в самый центр чаши. Толпа ахнула, когда каменное крошево стало обращаться в каменную гладь, поверх которой начло расширяться серое кольцо — эта древесина поглощала в себя и сращивалась с торчащими кончиками опорных свай. Видящие магию заметили, как над чашей выгнулся купол легкого защитного поля. Это Софист применил заклинание ростового щита на вывернувшиеся чары вмурованного в основу гоплона. Теперь осадки никогда не засыплют освященную чашу и не промочат собравшихся у огня.
Последний этап. Фарган заклятьем размягчения земли специально расколол вторую глыбу. Ее части стаскивали в идеальные кружочки, кладя наиболее плоской гранью на магический символ, обозначавший — камень. И вновь оба друида объединились в магический тандем, чтобы общими усилиями обратить дерево в камень с причудливыми узорами. Сооружение под тяжестью своего веса чуть осело, плотнее садясь на грунт. Из-под краев полезло каменно-смолянистое повидло, оперативно собираемое в качестве прекрасной цементирующей замазки с дивным ароматом хвои — бесхозной она не осталась. А на ответственных местах у дороги стояли священники Чонти, которые обеспечили плавные заезды на площадь.
— Да будет Площадь Согласия! — Воскликнул Софист, когда все камни растворились в цельный гранитно-деревянный круглый плац. — Во славу Пращура Деревьев и на радость жителей Хиллтопа! Внимание, народ! Все устали и проголодались! Я предлагаю выделить час на ужин! А после трапезы каждый, кто захочет принять участие в обряде очищения и восхваления Пращура Деревьев, пусть подкинет дровишки в это костровище! Утром не забудьте честно взять по одной ладошке золы — щепотками удобрите свои Хиллтопские плодовые деревья и кустарники!
— Просто кидать, Софист?
— Да, просто кидать — сегодня я зажигаю, — кивнул он в ответ.
Кучка получилась горкой. Захотели принять участие все, от мала до велика. Все население Хиллтопа, включая стражников, включая Лодара с Марой — эти двое целые охапки принесли для заглаживания степени вины. Что имеем — не храним, потерявши — плачем. Оба раньше не замечали мальца, но стоило ему исчезнуть...
Встряхнув кистями, Софист принял стойку в полу приседе с выставленной вперед правой ногой, произнес ключевую фразу и двинул руки, сложенные углом. Вырвавшийся язык рыжего пламени охватил всё разом. Пламя костра взметнулось вверх. И народ завороженно ахнул, когда из-за магии чаши, сделанной из синелиста, появился присущий ему красивый загадочно прыгающий и мерцающий синий огонь, ценимый скальдами и менестрелями, выступающими в гостиницах и тавернах, как освещение "для настроения". Костер долго разбрасывал свет и тени по лицам собравшихся вокруг него. Чудно плясало и потрескивало многоцветное пламя от разных пород древесины. Празднично стрелялись вверх искры, словно от брошенной в огонь хвои. Чарующий свет огненного таинства объединял людей, в тишине слушавших трескучий костер и думавших о чем-то своем.
