— Мой мальчик, это то, о чем я думаю?
— Я не знаю, о чем вы думаете, профессор. Вы не могли бы выражаться точнее? — вежливым голосом ответил парень, внутренне ликуя. Ребячество, недостойное наемного убийцы. Но какое удовольствие он испытывал от осознания того, что хоть немного испортил настроение старому акромантулу. Что снова смешал карты доброму и заботливому дедушке Дамблдору.
— Это перстень Поттеров?
-Да, сэр.
— Ты все-таки принял титул?
— Да, сэр.
— Когда?
— Сегодня, сэр, — улыбнулся брюнет.
— Гарри, мой мальчик, как ты не понимаешь, ты еще не готов к такой ответственности. Ты еще слишком юн!
— Позвольте уточнить одну деталь, профессор. По вашим словам выходит, что я слишком юн, чтобы исполнять обязанности лорда. Так?
— Именно, мой мальчик.
— Однако при этом я уже достаточно взрослый, чтобы взвалить на меня обязанности по спасению магического мира от самого сильного из темных магов современности. Я ничего не упускаю из виду? — спокойным голосом спросил юноша. Он откинулся на спинку кресла, закинув ногу на ногу, скрестил руки на груди и позволил губам растянуться в издевательской надменной усмешке. Весь его вид кричал: "Я вас раскусил! Не играйте со мной, иначе пожалеете!"
— Что? — Сириус вскочил с дивана, на который присел, и удивленно уставился на своего крестника.
— Что вы мелете, Поттер? — шокировано произнес Снейп.
— Гарри, мой мальчик, боюсь, мы друг друга просто недопоняли, — покачал головой Дамблдор. — Может, чаю?
— Нет, спасибо. Я, кстати, так и понял, что мы друг друга недопоняли. Может, вы просто объясните мне, как обстоят дела на самом деле? Разве не потому вы пришли ко мне, что вам понадобился тот, о ком говорится в пророчестве?
— Нет, Гарри, что ты. Пойми, пророчество мне было известно, еще когда ты только родился. Я... Мы пришли за тобой, потому что ты — часть этого мира, Гарри. Ты — волшебник. Возможно, очень талантливый волшебник. Ужасно было бы, если бы столь одаренный маг был потерян для нашего мира, особенно, учитывая то, что в сильных волшебников и так с каждым годом становится все меньше.
— Если я не ошибаюсь, волшебниками рождаются, а не становятся. Я с самого первого момента своего существования был волшебником, почему же тогда меня отдали магглам? Разве тогда я не был частью магического мира? Или, возможно, тогда я этому магическому миру был просто не нужен, — усмехнулся юноша.
— Гарри, мой бедный мальчик, это делалось для твоей же безопасности, — директор запнулся. В изумрудных глазах читалась такая смесь гнева, презрения и усталости, что Дамблдору стало просто неловко смотреть юноше в лицо. — Все мы люди, Гарри. Все мы ошибаемся.
— Конечно, директор. Я это прекрасно понимаю.
— Но все же, мы говорим не об ошибках прошлого, мой мальчик. Почему ты ни у кого не попросил совета?
— Я как-то и без посторонних советов неплохо справился.
— Неплохо справились, Поттер? — возмутился Снейп.
— Да, я же здесь. Живой и здоровый.
— А то, что все места себе не находили, беспокоясь о том, куда вы могли деться, вас, Поттер, конечно же, не волнует. Вы просто вылитая копия своего отца!
— Вам лучше знать. Я с ним знаком не был. Что касается того, что все за меня волновались... Я же не виноват, что все тут такие неврастеники, верно?
— Гарри, как ты не понимаешь, твоя жизнь очень дорога для нас.
— Я понимаю. Великолепно понимаю. Ведь меня все считают героем пророчества. А если со мной что-то случится, очень тяжело будет убедить все население в Англии, что на самом деле пророчество о Лонгботтоме.
— Гарри! — на этот раз нервы сдали у Дамблдора. Слизеринец посмотрел на пожилого мага, довольно улыбнулся и не стал развивать мысль дальше. Он продолжит позже, когда директор снова будет не готов к словесной баталии.
— Сэр?
— Давай закроем тему пророчества, хорошо, мой мальчик?
— Как пожелаете, директор.
— Хорошо. Вернемся к обсуждению насущных проблем. Я понимаю, ты хочешь проявить самостоятельность и, надо признать, у тебя все отлично получается, но пойми, Гарри, сейчас идет война. Мы все беспокоимся о тебе.
— Не потому что о тебе есть какое-то пророчество, Гарри! Мне чихать на предсказания какой-то дуры — провидицы! Ты — мой крестник! Последний родной человек. Вот почему я за тебя беспокоюсь.
— Э... Спасибо, Сириус, — изобразил смущение Гарри.
— Как трогательно, Блэк. Еще немного и меня вырвало бы.
— Заткнись, Нюн..
— Договори, Блэк, и я засуну твою голову тебе в ...
— Сириус, Северус! Прекратите немедленно! — директор недовольно посмотрел на мужчин. Настроение у него испортилось окончательно, а от препирательств с надоедливым мальчишкой у него и вовсе началась мигрень. Нет, все же Поттер — истинный слизеринец. Так довести Альбуса Дамблдора мало кому удавалось. Вроде говоришь с ним, как с нормальным человеком, все объясняешь. Он кивает, соглашается, а потом такое выдаст. И, главное, всегда бьет по больному месту, гаденыш. И смотрит таким взглядом, что начинаешь и правда чувствовать себя настоящим мерзавцем.
Дамблдор покачал головой, прогоняя мысли, и посмотрел на удобно устроившегося в кресле зеленоглазого юношу.
— Гарри, в следующий раз, когда тебе понадобится совершить подобное путешествие, подразумевающее твое отсутствие в Хогвартсе и близлежащих окрестностях, пожалуйста, сообщи об этом мне. Мы подберем тебе сопровождающего, чтобы ты хотя бы не был один.
Гарри кивнул, а про себя усмехнулся, представив себе такую картину: во вторник вечером он подходит к Дамблдору и говорит: " Профессор, у меня тут дельце незаконченное в Италии, вы не отпустите меня с сопровождающим в Рим? Нет, не на долго. Мы быстренько избавимся от одного типа, обчистим его дом и обратно в Хогвартс". Даже любопытно, какая у Дамблдора будет реакция.
— Я подумаю над этим, профессор, — произнес юноша, мило улыбнувшись. Дамблдор устало вздохнул. Не нравилась ему улыбка слизеринца, совсем не нравилась.
— Непременно подумай, Гарри. Пойми, тебя сегодня не было целых шесть часов. Мы все очень беспокоились, я уже намеревался связаться с авроратом. А ты всего лишь был в банке.
— И еще, Поттер. С сегодняшнего дня и в течение ближайшего месяца каждый вечер будете отрабатывать взыскание с мистером Филчем.
— Как скажете, профессор Снейп. Я могу идти?
— Да, Гарри, иди, — устало кивнул директор, следя за тем, как бесшумно юноша встает со своего места и направляется к двери.
— Ах да, чуть не забыл. Я ведь не только в Гринготсе был. Мне там дали портключ до Годриковой Лощины. Удивительное место, заставляет о многом задуматься, многое понять и осознать. До встречи, — Гарри закрыл за собой дверь, успев предварительно насладиться удивлением на побледневших лицах мужчин. Настроение немного, но улучшилось.
* * *
— Итак, темой сегодняшнего урока будут такие опасные и жестокие существа, как вейлы, — произнесла Долорес Амбридж, мило улыбаясь удивленно взирающему на нее классу. Был понедельник, очередное сдвоенное занятие по ЗОТИ, на котором мерзкая чиновница из министерства компостировала студентам мозги. Как уже упоминалось, эта неприятная женщина последнее время выбрала целью своих нападок вейл. Оборотни, вампиры и кентавры и так не пользовались почетом в Магическом Мире. Теперь мадам Амбридж решила, что пора расширять проводимые министерством ограничительные санкции, причислив вейл к опасным темным существам, несущим угрозу человеческой жизни. Хотя, если представить, что все вейлы занимаются тем же, что и Бекка, министерские ограничения перестают казаться бессмысленными.
— Все считают, что вейла — существо, похожее на прекрасную обворожительную женщину. Голос, пластика движений, взгляд вейлы заставляют окружающих смотреть только на неё, будто на величайшее чудо. Однако, на самом деле — это злобные и кровожадные твари, даже близко не похожие на людей. Когда вейла сбрасывает с себя морок, то вместо белокурой красавицы появляется чудовище с остроклювой птичьей головой, длинными черными когтями, огромными чешуйчатыми крыльями. Вейлы могут быть весьма завистливы. Даже в маггловском мире известностью пользуется легенда о королевиче Марко и вейле Равиойле. По-этому, между прочим, правдивому преданью двое братьев — герцог Милош и королевич Марко, ехали верхом бок о бок по прекрасной горе Мироч. Когда зашло солнце, королевича стало клонить в сон и, чтобы не заснуть по дороге, он попросил своего спутника спеть ему. Герцог Милош отвечал, что не может этого сделать, потому что совсем недавно он поспорил с завистливой вейлой Равиойлой, которая в пылу ссоры обещала, что если еще раз услышит его голос, то пронзит герцога своими стрелами. Однако, королевич убедил своего спутника спеть. Все мы знаем, чем заканчивается эта легенда. Когда Милош запел песню о королях и королевствах, Марко все же задремал. В то же время вейла Равиойла услышала песню Милоша и в ответ запела своим прелестным голосом. Но голос Милоша был несравнимо прекраснее, и завистливая кровожадная вейла снова рассердилась, как накануне. Она полетела на гору Мироч и умелой рукой пустила в Милоша сразу две стрелы из своего лука. Одна поразила герцога в горло — и заставила замолчать. А другая попала прямо в сердце юноши, оборвав его жизнь.
— Можно подумать, он после первой выжил бы, — прошептал Дэн настолько громко, что его услышали асболютно все присутствующие в классе.
Профессор Амбридж сделала драматическую паузу, грустным взглядом окинув притихший класс.
Студенты молча смотрели на нелюбимую преподавательницу. Стоит упомянуть о том, что профессор Амбридж не пользовалась особой любовью среди учеников.
Гриффиндорцы еще с прошлого года ненавидели эту "министерскую крысу", не умеющую и не желающую преподавать и зацикленную на новых законах своего обожаемого министерства. Слизеринцы также презирали глупую женщину, зашоренную и самодовольную. Она была ярким примером ограниченности нынешней власти, которая постепенно, шаг за шагом вела магический мир к упадку. Многие чистокровные семьи были обеспокоены тем, насколько далеко пойдет полное грязнокровок министерство в своих запретительных изысканиях. Оборотни уже давно не могли жить нормальной жизнью не без стараний все той же Амбридж, вампиры истреблялись, как вид, хотя на самом деле они были куда менее опасны, чем расписывали министерские чиновники. На применения огромного количества древних артефактов накладывалось вето. Это не говоря о том, с какой яростью министерство преследовало все, что хоть как-то относилось к темной магии. А ведь подавляющее большинство слизеринцев были выходцами из магических родов, в которых темная магия издревле уважалась и почиталась. Поэтому слизеринцы, выходцы из чистокровных семей, чтящих древние традиции, испытывали к своей преподавательнице ЗОТИ не меньшее отвращение, нежели гриффиндорцы. Наверно впервые за многие годы класс Гриффиндор-Слизерин был един в своей неприязни к учителю, не сумевшему своими слащавыми сюсюканьями и глупыми речами, восхваляющими министерство, завоевать хоть чью-то симпатию.
И сейчас, слушая глупую болтовню профессора, все студенты, как один, внутренне обозлились. То, что это была попытка дискредитировать единственную присутствующую в классе полувейлу в глазах однокурсников, было понятно всем без исключения. Равно как и то, что в ближайшее время Амбридж попытается протолкнуть в министерстве еще один запретительный проект, например, ставящий вейл на тот же уровень, что и оборотней.
— Вот такая печальная история, — не обращая внимания на два десятка злобных взглядов, продолжила Амбридж. — А теперь, кто мне может сказать, какую еще опасность для человека представляют вейлы?
В классе царила тишина. Никто не спешил отвечать на бессмысленный вопрос преподавательницы. Все сидели, понурив головы и молча глядя в свои конспекты. Вернее, в пустые листы пергамента, которые по идее должны были быть конспектами.
— Неужели никто? — наигранно удивилась похожая на жабу женщина. Она обвела класс взглядом своих маленьких водянистых глаз и остановилась на единственной поднятой руке, принадлежавшей гриффиндорской старосте — Гермионе Грейнджер. — Я так и знала, что вы просто стесняетесь. Итак, мисс Грейнджер.
— Вейлы, девушки-соблазнительницы родом происходят из Центральной Европы. Это — прекрасные молодые женщины, по крайней мере, таковыми они кажутся. В некоторых легендах они — духи некрещеных женщин, чьи души не могут покинуть землю. Их поразительная красота может заставить мужчин совершать несуразные поступки. У них длинные волосы, настолько светлые, что кажутся белыми, — затараторила Гермиона заученный текст, исподлобья глядя на преподавательницу. — Находясь в спокойном состоянии, вейлы прекрасны. Но, если сильно рассердить чистокровную вейлу, то ее сущность начнет вырываться наружу. Крылья, когти, клювы. В некоторых преданиях вейлы — дочери воздуха и огня. Игривые, свободолюбивые и опасные в своем гневе. В легендах некоторых народов вейлы упоминаются, как вилы или вилисы. Вилисы — невесты, умершие накануне свадьбы; эти злополучные юные существа не могут успокоиться в могиле. В их угасших сердцах не погасла любовь к танцу, которым они не успели насладиться в жизни. В полночь они встают из могил, собираются у дороги и горе юноше, повстречавшемуся им: он должен танцевать с ними, пока не упадет замертво. Но мы должны понимать, что образы вейл, виллис или вил из этих легенд во многом надуман. Во всяком случае те вейлы, которых я встречала, не были похожи на призраков или не упокоившихся духов. Они были вполне спокойны, нормально общались с людьми, членами их семей были обычные волшебники.
— Мисс Грейнджер, я просила рассказать о том, какую опасность представляют эти существа, а не делиться с классом своим мнением, которое мало кому интересно.
— Дилемма, чье мнение мне интереснее, грязнокровки или жабы, — усмехнулся сидящий позади Гарри Нотт. В глазах слизеринца горело надменное презрение. Такое же, как и у сидящего справа Малфоя. Или как у любого из тех слизеринцев, которые сейчас находились в этой аудитории. Гарри усмехнулся, прекрасно понимая, что значит молчаливая поддержка факультета. Они показывали, что приняли "новичков". Более того, возможно, впервые за многие годы Слизерин, обычно состоящий из одиночек, сейчас был практически един. Дети, привыкшие к постоянному одиночеству, слизеринцы радовались этому чувству единства, зная, что скоро оно исчезнет. Как только они сдадут Гарри Поттера в руки его палачей. Но пока что они все вместе, они дружны и готовы поддержать своего товарища. Вот только они не знали, да и не могли знать, что хрупкая девочка Бекка сейчас могла на примере доказать, что вейла — действительно опасное и кровожадное создание.И для этого ей не пришлось бы ни в кого превращаться или отращивать дополнительные конечности, а профессор Амбридж вряд ли смогла бы порадоваться правильности своей теории.
— Бекка, — Гарри чуть наклонился к уху блондинки, на ЗОТИ всегда сидящей рядом с ним. — Она не стоит того, чтобы ты сейчас злилась.
