— Я и День — «крёстники» Следопыта, сам Следопыт… мы не в курсе. — короткий ответ Весла больше похож на удар или плевок. Сержант чувствует, что несколько перегибает, но продолжает допрос:
— А ты, сержант (ну хоть не «младшой», минимальное уважение выказывает, эта традиционная игра при обращении к подполклвникам, младшим сержантам, лейтенантам и, естественно, генералам — этих всегда именуют просто «генерал», не сортируя, генерал-майор он или генерал-лейтенант, а вот «генерал армии» как раз наоборот, называется целиком!) кем «крестился»?! И где это молодым сразу в призывной комиссии позывные дают?!
Ещё один озабоченный чистотой рядов и незыблемостью традиций… Какая тебе, в сущности, разница?! Это ж охренеть как важно — имею ли я право на «квадратную» кепку/шапку, или ещё только на обычно-бесформенную (кто служил — понимает)?! Могу ли я сунуть руки в карманы в курилке, или таки сие действо однозначно обрушит стабильность вселенной как минимум в отдельно взятой воинской части, а может, и во всей армии… Я уже было собрался ответить как можно более язвительно, даже текст примерно составил… чуть более сильный (понимай — вообще заметный, в отличие от обычного затишья) порыв ветра со стороны проезда в нашу уютную лощинку овеял лицо, принеся с собой запах близкой воды Амазонки (оттенок гнилой прибрежной жижи напополам с тиной и прочей дрянью), и практически одновременно мощный удар по сознанию слабоконтролируемым страхом со стороны кошаков заставил подавиться словами! Страх не обычный, этот они давно уже умеют давить, любой испуг почти мгновенно переходит в ярость и порыв к атаке! Но сейчас меня затапливает почти первобытным ужасом, как перед каким-нибудь стихийным бедствием! Коты в панике, пушистые едва сдерживаются от немедленного бегства «куда глаза глядят»!
— Эй, «младшой», ты чего язык проглотил? Сам себе кликуху придумал, а теперь прикидываешь, как выкручиваться?! — опять этот занудливый «охранитель устоев». Я пытаюсь погасить захлёстывающий ужас, кое-как отстраняюсь и чужим даже для меня самого голосом хриплю:
— Тревога… Сейчас тут будет полный пи…ец! Надо срочно валить, пока можем!
У сидящих напротив старослужащих мои слова вызывают идиотский хохот — они уже «всё поняли»! Дебилы, вам жить осталось минуты от силы, а вы…
— Следопыт, что случилось? — а вот старшина Кудесин, кажется, с головой дружит.
— Не знаю! Но опасность рядом, и от неё не отбиться! Только бежать, тогда, может быть… — я замолкаю. День и Весло уже не обращают внимания на идиотские подначки «саксаулов», и готовы выполнять любые приказы — но я сам не знаю, что приказывать! Старшина тащит меня куда-то, и через десяток секунд я обнаруживаю перед собой старлея — ну, или он обнаруживает меня, с какой стороны смотреть.
— Докладывайте, сержант, что вам «такое» вдруг показалось? — замечательное начало разговора, просто идеальное!
— Товарищ старший лейтенант, со стороны реки — на нас идёт… опасность! Если мы сейчас же не уберёмся отсюда — окажемся в ловушке. Необходима немедленная эвакуация!
— Вы бредите, сержант? Какая ещё «неведомая» опасность?! Вы не пьяны, случаем?!
Не верит… и не понимает, б…ять! Что делать?! Мы тут как в мышеловке, единственный выезд как раз со строны угрозы, пока она проявится — драпать будет поздно!
— Тарщ-старш-лейнт, разрешите поднять дрон для доразведки?! — хриплю я, сдерживая уже собственную панику — кошаки зря истерить не будут!
— Надо же, какие срочники пошли, даже дронами снабжаются… а мы, кадровые, всё ножками да оптикой обходимся! — кривляется лейт, но всё же кивает — Ладно, младший сержант, разведывайте, что там вас так напугало…
— Надеюсь, успею до того, как это станет бесполезным! — лейт от моего ответа стискивает зубы, но молчит. День уже умчал к «гелику», мы с Веслом рысим вслед, а когда мой старый квадр поднимается в воздух, рядом вдруг обнаруживаются и старлей Марев, и старшина, и даже аж трое из допрашивавших нас сержантов, включая того самого «ортодокса». Я, как наиболее опытный в обращении с квадром, взялся за джойстики и несколько минут был сосредоточен только на картинке, передаваемой камерой. Остальные переговаривались друг с другом, пытались плоско шутить, да и вообще… День стоял прямо у меня за спиной, вглядываясь в экранчик ноута, на который выводилась картинка, он же первый и увидел… ЭТО!
— Следопыт, смотри, какая-то дрянь мельтешит в воздухе, можешь чуть ниже камеру опустить? Или лучше увеличение сделай, так быстрее будет…
Послушно увеличиваю разрешение, но то, что мельтешит в воздухе, делает это слишком быстро, видны только смутные пятна. А вот на земле всё шевелится куда медленнее, и потому настроиться на отдельный участок куда проще. Я ещё чуть приближаю изображение — и узнаю… но День успевает первым:
— Б…яа-а-а-ать! Это сплюхи… Миграция!!!
Выражение «волосы дыбом» — ни разу не художественое преувеличение! Попасть на маршрут миграции сплюх — гарантированная гибель, если останешься на месте. Сами сплюхи — дикая помесь кузнечика и богомола, вся из колючек, этакий насекомый ёж. Одиночное насекомое, пусть и хищное, и всеядное до кучи — неопасно и даже экзотично-привлекательно. Агрессию проявляет умеренно, если не попытаться раздавить — может и не напасть. Яд скорее напоминает желудочный сок, то есть жжётся — но слабо, если своевременно смыть; и даже попав прямо в кровь, чрезмерного ущерба не наносит. Считается, что насекомое имеет несколько этапов развития, или несколько специализированных особей роя, как у муравьёв — солдаты, рабочие… Но имя своё тварь получила не за это!
Раз в несколько лет единовременно увеличившие численность в несколько раз… сотен, а то и тысяч раз, насекомые начинают миграцию — такое впечатление, что куда попало, хоть в реку, хоть в пустыню, лишь бы вперёд. Прямо как лемминги, те тоже прут куда попало, абы вперёд… Скорость продвижения шевелящегося ковра из насекомых, затапливающего собой всё подряд и оставляющего позади выжранную до пустот от корней (сами корни тоже сжираются до пары метров вглубь почвы!) землю, не превышает шести-семи километров в час. Казалось бы, можно даже просто убежать, пешком! Но природа не терпит пустоты — а мясо сплюхи любят больше, чем древесину… поэтому перед ползущими (и прыгающими) насекомыми впереди летят «разведчики», наполняя воздух треском крыльев и сладковатым ароматом. Снотворным ароматом — вдохнувший это облако человек (и не только человек, разумеется — даже не столько человек, на людей пока эндемичного хищника здесь не найдено; человека тут любой с удовольствием харчит) хочет только лечь и спать, неважно где и как — лишь бы не тревожили. Если воздействие по длительности превышает несколько минут — разные люди по-разному сопротивляются этой наркоте, от пяти минут до четверти часа — то даже обколотый стимуляторами человек не выдерживает… пару раз были случаи, когда на миграцию натыкались егеря РА с комплектом стимуляторов в аптечках… И засыпает «хомо сапиенс» накрепко, даже не ощущая, что его начали выедать доползшие «наземные» насекомые! И мы, похоже, прямо на пути миграции! А двигаются такие «волны» до пары-тройки суток безостановочно, иногда уничтожая полосу до двухсот пятидесяти километров протяженностью и до трех десятков километров шириной. За ними остаётся только серая земля, иногда обглоданные остовы самых твёрдых и прочных пород деревьев, водоёмы, забитые утонувшими сплюхами, и целые залежи самих насекомых, умирающих во время движения тысячами… Зачем они начинают эти свои миграции, а также их периодичность — пока что полный вакуум информации. Не появились ещё отважные энтомологи, рискнувшие начать изучение сплюх. В «спокойном» состоянии место обитания колонии — считается, что сплюхи скорее роевые насекомые, что-то типа муравейника или пчелиного семейства, хотя утверждение скорее гипотетическое, никто никогда «королеву сплюх» не видел — это территория метров так семьдесят-сто диаметром, в которой нет ничего живого кроме растений, и то не всяких. Любая забредшая туда живность тихонько задрёмывает и… ку-ку. За границы территории насекомые выбираются крайне редко, зато если вдруг кто атакует колонию (или сплюхи заподозрят агрессию) — сражаются насмерть, не считаясь с потерями. Есть и на них свои «муравьеды», в основном из тех же насекомых, иногда находят разорённые неведомо кем колонии, взрытые явно весьма мощными когтями пласты земли с ходами в них, но обнаружить, кто именно этим занимается, пока что не удалось. В любом случае нельзя сказать, что причиной миграций служит черезчур высокая численность этих долбаных кузнечиков, годами границы их территорий не меняются, а потом вдруг р-раз! Нашествие…
Самое странное даже не сам факт такого вот стихийного бедствия. Куда интереснее как то, что начинаются «миграции» в любое время — могут и весной, а могут и осенью перед самыми дождями, — так и то, что нашествия ничем не заканчиваются! Ареал обитания насекомых не меняется, они как лемминги — которые вдруг срываются с места миллионным стаями и тупо прут куда попало, в итоге так же массово вымирая. Примерно так же заканчиваются и «миграции» сплюх, заканчиваются всегда одинаково — ковром дохлых насекомых… и полностью очищенной от любой жизни территорией, на некоторое время, разумеется.
— Что-о-о?! Тревога! — старлею хватило одного короткого взгляда на экран и секунд пяти для осознания и выработки верных решений, только вот времени на подъём квадра мы уже потеряли минут двадцать, и это только до объявления «тревоги»! Я, не дожидаясь команды, веду квадр назад — не хватало ещё, чтобы его уграли летучие насекомые, тупо забившись между лопастями пропеллеров — заодно просматриваю местность под дроном. О, а вот и наша дорога, по которой мы сюда заехали — до переднего края «волны» километра два, может меньше — минут десять от силы! Нам до выезда из узкой лощины и поворота в сторону саванны — километров пять, за десять минут можно проехать без особых усилий… если бы мы все были уже в машинах! А так — пока соберёмся, пока двинемся…
— Слушай мою команду! Код «красный»! Всем немедленно занять места в транспорте, имущество оставить на месте, только личный состав! Минута на сборы, и уходим, ведущий — борт «два»! По машинам! Выполнять! — вот, может же, когда припечёт! Марев принял единственно верное решение — нас теперь только скорость может спасти, немедленное бегство! Проскочить по краю полосы миграции, выбраться на открытую местность, и уже там уходить за счёт скорости. Я гоню квадр на полной скорости обратно, пытаясь хоть как-то успокоить почти невменяемых зверей, Весло, видя моё состояние, толкает Дениса за руль «гелика», а сам втаскивает в машину меня вместе с пультом управления и ноутом, захлопывает входной люк и почти орёт мне в ухо:
— Лёха, я в люк на крыше высунусь и поймаю дрон, наводи на меня и отрубай, когда крикну!
Я хриплю «Не пролезет!»; Весло уже держит в руках ремень и, чуть не сверзившись кубарем на пол из-за рывка начавшей движение машины, всё же высовывается в люк, практически закупоривая его своим торсом. Арта прижалась к одному боку и молча трясётся, зажмурившись; Арес с другой стороны, пытается грозно рычать куда-то «в пространство», но постоянно сбивается на тоскливое мяуканье… Но зато на мозги стали меньше давить! Машина набирает скорость, я вижу на экране торчащую над крышей колянову тушку, подвожу квадр к нему и под крик «Хватит!» отключаю движки, напоследок мельком отметив совершенно дикое выражение на роже Весла. Ещё через минуту Коля сваливается вниз, попутно захлопывая люк и задраивая его наглухо:
— Всё, сделал! Ремнём на крыше прихватил, так что, надеюсь, не свалится… Ты как, комнадир?!
Я, удерживая обеими руками кошаков, прижавшихся настолько, что я уже не сильно понимаю, где заканчиваюсь я и начинаются звери, бурчу:
— Херово, Коля… Мало того, что снаружи жопа — так ещё и мои мне мозги выносят… Но сейчас вот вроде как полегче, а перед тем, как мы в машину влезли — я думал, свихнусь от страха! Так приложили, что едва визжать не начал, как ребёнок…
— Вижу, Следопыт. На, вытри… — Весло протянул мне «мокрую» салфетку. Я с удивлением уставился на него:
— Кого вытирать?! Зачем?
— У тебя носом кровь пошла. Немного, но заметно — не чувствуешь разве?
Ну надо же! И действительно — не чувствую, дышу-то всё равно сквозь зубы оскаленные, так почему-то проще… Нехотя отрываю от дёрнувшегося Ареса руку, быстро провожу пару раз под носом салфеткой и отбрасываю покрасневшую тряпочку в сторону, после разберёмся… Из кабины орёт День:
— Командир, мы уже выворачиваем на широкое место, ещё минут пять — и начнём оттрываться! Но летающая дрянь уже над нами! Весло, лезь сюда и если я вдруг начну уплывать, делай что хочешь — но буди! Застрянем тут — сдохнем, их дофига, миграция только началась… Какого лысого им на месте не сидится, сами передохнут — но и выжрут всё что можно…
Весло нырнул в лаз кабины, а я, обхватив своих подопечных, старался передать им уверенность в благополучном исходе… Из динамика послышался голос Марева:
— Канистра, что с вами?! Канистра, приди в себя! Ефрейтор Грубин, запрещаю засыпать! Серый, твою мать, держись!
Канистра — это наливняк наш, топливозаправщик, он всегда в колонне последний, и его водитель, кажется, паршиво переносит воздействие сплюх; из тех, видать, которым и пяти минут много… Помочь им (в кабине должно быть два человека, хотя не факт, в спешке могли заскочить куда угодно, лишь бы в машину) всё равно нечем, остановиться и выйти наружу, в снотворное аэрозольное облако — один из вариантов самоубийства, в виде бонуса практически безболезненного. Так что кроме криков старлея в рацию никаких действий (и команд того же Марева) не последовало — если они отстанут, их не спасёт никто и ничто…
Гнали мы технику примерно час, удрав за это время по прямой от «волны» километров на двадцать, может чуть больше. Команда «Принять вправо, остановить движение!» прозвучала совершенно неожиданно — по мне, нам ещё часа четыре-пять нужно улепётывать, а то и всю ночь — ехать по саванне ночью опасно, но тут уж из двух зол… В дверь кемпера кто-то забарабанил сразу же после остановик, когда Весло соторожно приоткрыл верхнюю часть люка, в проём всунулась голова Кудесина:
— Следопыт, поднимай свой дрон! Канистра отстала, если они недалеко и сверчки ещё не добрались…
