Келдаз оборачиваться не стал, он пошире раскрыл дверь и сделал пару шагов вперёд, чтоб остальным можно было пройти тоже.
— Королева... — вдруг пробормотал негромко Аккор. — И здесь она.
— С чего бы?! — в полголоса не поверил ему Луфгегл.
— Не туда смотришь, — покачал головой кор. — Вон, видишь...
— Роза? Да мало ли...
— Роза в вазе. А на чём стоит ваза?
— Мама... — понял и Ниэллон.
Ваза стояла на нешироком чёрном диске, на котором чуть проглядывала ещё более чёрная спираль.
— Не понял?!
— Наши назвали это "червоточиной". Её величество королева Эллезии вручила по такому магам, выжившим в столкновении с нею во время битвы при Артокии.
— И что это?
— Поделка. Из которой — дольше года уже! — не исчезают следы её ауры. Больше наши артефакторы не смогли разглядеть ничего.
— А зачем? Что оно делает?
— Вроде бы, ничего, совсем ничего.
— А что им-то велели делать с ними?
— "Что? Да что хотите", — был ответ. Выбросить не решился никто. Здесь, вон, видите, вместо подставки для вазы приспособили. Другое интересно: вот, как она?..
— Да я же вам уже говорил, — хмыкнул на повернувшихся к нему мальчишек Ниэллон: — во дворце мамочка знает всё.
Он обошёл их и, не удержавшись, пригладил, как недавно Луфгегл корешок книги, пригладил обложку этого замечательного тома... Но на молоте словно оказалась зазубрина. Совсем он забыл — прошлый раз же укололся тоже! Но почему больно-то опять так?! Капелька крови скатилась прямо на изображение древнего оружия.
— Уй!.. — чуть громче, чем остальные, высказался принц Эллезии.
— Ма-а-льчики... — донеслось с кровати. Девочка проснулась, села и теперь, рыженькая, сонная, глядела на них.
За следующие полчаса-час они узнали много всего. И что из-за них у неё... Раньше было так тихо, так спокойно, так хорошо, а теперь приходила королева, сказала, что будет здесь работать днями и ночами, устроила себе кабинет, вот, с кроватью, а сама с тех пор так ни разу и не заявилась; что велела хранить и беречь том "Тёмного молота" как зеницу ока — глаз с него не спускать! Что платить за это стала, что сюда теперь еду носят и ругаются, если она остаётся нетронутой, что ей неделю после возведения этого "кабинета" — неделю! — пришлось пыль с книг вытирать! А ведь некоторые свитки... их не то, чтобы тряпочкой коснуться, на них дышать боязно!
И тут она увидела...
-...А ты что?! С кровотечением здесь шляешься?! Ты... ты... ты опять эту книгу трогал?! Ты её... Ты её испачкал??!! Да как вы вообще сюда пролезли?! Вон! Вон! Немедленно! Я сейчас, как закричу, я сейчас, ка-а-ак вот за эту веревку дёрну — здесь стража со всего дворца будет! Во-о-он!!
Она закричит?.. А сейчас она что делает? Шепчет, что ли?
Но Келдаз, не стал слушать отговорки прочих, он подхватил мальчишек, кого за руку, кого за плечи, а Нилу так досталось и подзатыльника, и выволок всех их из комнатёнки. Но стоило ему притормозить, как в дверях тут же появилась пышущая гневом, вся в космах нерасчёсанных волос, красная — почти как те волосы! — девица... Когда Луф оглянулся, он чуть не захихикал: так не вязался праведный огнь в её очах с куцыми трусишками и блеклой маечкой — грозный такой мышонок! — но Кел зашипел на него: "Убью!". Нагтилин опомнился и вслед за остальными перешёл на бег. Сзади, размахивая какой-то тряпкой... Может, именно ею она пыль с книжек и вытирала? Сзади за ними гналась девчонка.
— Уходим! — продолжил командовать воинственный, но умеющий обращаться с девицами, норт.
— Ведём её к выходу! — уточнил Ниэллон, перехватив командование. И когда девчонка начала отставать, заставил мальчишек изобразить, что они задохнулись тоже, и устроить громкий передых. И только, когда она к ним подтянулась, выскочила на финишную прямую, и уже на виду у библиотекарши, они вылетели во всё ещё открытый проход, и едва ли не с десяти саженей от неё нагтилин с той стороны закрыл его.
— А не зря мы это?.. — тут же задумался Луфгегл.
— Чего?
— Показали? Расскажет своим дедам, мы придём в следующий раз, а здесь — штукатурка.
— Не-е, — не впечатлился Келдаз. — Она не дура. Вот твоя сестричка рассказала бы? — спросил он Ниэллона. Нил только хмыкнул. — Вот. А твоя? — обратился к Аккору.
— Аналогично, — поморщился и тот. — Эта маленькая зараза...
— Ты поосторожней с такими высказываниями, — прервал его норт.
— Чего?
— Нам ещё просить их сюда к ней идти.
— Чего ради?!
— А кому? Или тебе загорелось всё-таки получить той тряпкой по морде?
— Вот именно, — проворчал нагтилин. — Вы видели, в чём она одета? Деньги, как я понял, у неё теперь есть, но... Как насчёт прогуляться с нею по лавкам? За платьицами-кофточками? И рассказать ей, "что нынче носят"? Не говоря уж о тридцати сортах шампуня, чтоб как раз под её рыжий тип волос... И уж умолчу про бельишко, там, разное — носочки-чулочки, маечки-трусики... — он посмотрел на призадумавшихся приятелей, и тяжко вздохнул: — Чую, я остался ещё без одного клыка, — правда, тут же ехидно ухмыльнулся и взглянул на Келдаза: — Ты, впрочем, тоже.
— А вот хрен им! Не отдам. Малявки же, а уже туда же! Ничего, мы тоже кое-что можем, кое-чему обучены!
— Придумал что-то?
— Да чего там думать?! Только тогда и с вас...
— Что?
— Щас увидите!
Так что, на этом приключения мальчишек в подземелье не закончились — Келдазу загорелось разжиться пивом! Где расположена пивная кладовая, он у гвардейцев уже вызнал, открыть её — к их изумлению, смог. И только, водрузив себе на плечо по бочонку, согласился возвращаться.
Когда охранник на выходе попытался протестовать, ему ткнули носом во всё ту же строку: "Без ограничений". А на его: "Но как вы пролезли?!" — Кел опять указал на печать герцога: "Я же говорил: чистая магия!"
А девочка, постояв у задвинувшейся перед её носом стены, немного грозно порычала и вернулась в свою новую комнатку, в свою, как её называла, келью. С замиранием сердца оглядела том. Следов крови не было.
— Но я же видела, видела! — прошептала она. — Прямо на молоте, вот здесь!
Она ткнула пальцем в переплёт и...
— Ой!
Оцарапалась... Откуда? Никаких же зазубрин не было! Мальчишки? Мальчишки покарябали книгу?! Но размышляла она попутно, а сама уже бросилась к тряпке, потом назад к древнему фолианту и замерла: капля крови на глазах уменьшалась, втягиваясь, впитываясь, растворяясь в металле.
— Ой, — опять вырвалось у неё.
4. Операция "Нежная лилия"
Королева расчёсывалась перед сном — сто ритуальных касаний волос, пять минут перед зеркалом, пять минут любований собой, улыбок себе. Пять минут тихих улыбок короля, супруга, отца её детей...
— Представляешь, Нио обхитрил Сину!
— Парень растёт? И в чём? Как?
— Помнишь, я рассказывала, что они попросили девчонок разузнать про родственниц библиотекарей?
— Да. У них же ничего не вышло. Так, кажется?
— У меня тогда ничего не вышло! Но мальчишки, представляешь, нашли ещё один потаённый вход в хранилище. Совсем рядом с первым.
— Ох уж мне, эти прежние! Во дворце отнорков, как в норах у сусликов! Подожди... — и он довольно рассмеялся: — Так вот зачем они среди ночи в кладовые полезли! А пиво — всего лишь маскировочный манёвр! Представляешь, у меня на утро Айзенбеккер руки заламывал, кричал, что четыре бочонка пропало! На мальчишек кивал.
"Четыре? А стражник упоминал про два. Обнаглел келарь! Тёрское пиво, как чачу, уже хочет квасить. Бочонок реквизирую."
— Ну, ладно тайный проход в Хранилище, — покачала она головой, — с ним понятно: наверняка нагтилин постарался, а как они к пиву-то прорвались?
— В их компании ещё и норт есть! — хмыкнул король. — Келдазу на четырнадцатилетние дядя подарок сделал — артефактный набор отмычек. Так что, замки нашего Айзенбеккера для него теперь не проблема.
"А это проблема. Придётся и этим озадачивать интенданта. Пусть поработает с нашими артефакторами. Им и приработок, и конкретная работа. Решение неразрешимого, конечно, интересно, но иногда дрова рубить тоже надо."
— Кстати, этот, совсем теперь совершеннолетний, норт сам по себе проблемку подкинул — он в "Нежной лилии" отметился, — воспользовалась предлогом она.
— Ой, ну, залепили ему там царапину пластырем — подумаешь...
— Вот и подумай, он на том успокоится?
— И что с того? Он же норт!
— Его мать отреагировала слово в слово. Но наш сын — вект! Когда у тебя была первая женщина?
— А то ты не знаешь?! — усмехнулся мужчина. — Мне как раз исполнилось семнадцать, тебе через месяц — пятнадцать.
Королева удержала вздох. Королева до сих пор время от времени пыталась поймать супруга, но он ни словом, ни звуком ни разу не сфальшивил — она, она была у него первой! И долгие годы — единственной.
— В общем, мы с остальными матерями решили, что нашим мальчикам баловство со шлюхами пока не на пользу. Ставлю тебя о том в известность.
"С остальными... Опять с дальней связью перенапрягалась! Да ладно, зато о детях поболтала — расслабилась хоть чуточку, — и улыбнулся: — Так "перенапряглась" или "расслабилась"?
— Как мне это в тебе нравится, — вслух засмеялся он: — ты всегда со мной советуешься.
— О детях — всегда, — улыбнулась и женщина.
— Вот и давай о детях, о наших детях. Ты начала говорить, что Нил, в кои веки, не стал с Синой ругаться, а аккуратненько её перехитрил...
— Да. Помнишь, я говорила, что с библиотекаршей некому и прогуляться-то? Нио спихнул всё на девчонок.
— Ожидаемо.
— Я тоже хотела убедиться, что наша дочь второй клык тёмной гончей стребует опять с Луфгегла. А они... Они ни о чём просить их не стали! Мальчишки словно бы в благодарность за то, что девчонки им помогли в прошлый раз, устроили ещё одно застолье в "Эктлере", и на нём якобы проговорились и о тайном проходе, и о несчастной узнице, и о великом Хранилище, и о богатенькой нынче хранительнице. В результате, Синнаэль выпросила у меня пропуск в подвалы. И не простой, а чтоб в нём были фразы "Без ограничений" и "Строго конфиденциально!". И теперь они водят её по лавкам, а она кормит их сладостями. И подру-ужки... Не разлей вода. Газированная.
Келдаз был в отчаянии. С горя он прямо от "Нежной лилии" подался в Сокхо, ожидаемо нарвался на банду Штуцера, влез в драку, потом еле вырвался, еле сбежал... Ну, ничего, он с ними ещё встретится, ещё поговорит — с парнями договорится и поговорит! Но сейчас-то что делать?! Его в "Лилию" не пустили!
— Представляете! — орал он принцам. — Эти бугаи встали втроём перед дверью, бицепсы свои на груди скрестили и молчат! И кроме: "Не велено!" — больше ни слова так и не сказали! А в окошко Алисандра смотрит! Смотрит и рыдает! Рыдает! А я...
(Мальчишки сумели добиться детализации: смотреть Алисандра действительно смотрела, а про "рыдать"... Она облизнула пальчик и сделала влажные дорожки себе от глаз к подбородку. И от левого, и от правого!)
-...Я уже совершеннолетний! Мне четырнадцать уже три недели как исполнилось! А они...
— У нас совершеннолетие — с шестнадцати.
— Так-то у вас! А мы!.. Я — норт!.. Алисандра!.. — он в полной прострации оглядел мальчишек. — Слушай, Луф, может, там от соседнего дома какого подземный ход где есть? Ты по Цветочной со своим свитком пройтись можешь?! — и едва не вызверился на Ниэллона: — Ну, чего скалишься?!
— Да вспомнил, каким образом он нам проход искал. И представил, что он ощупывает мостовую. А Алисандра с остальными девками в окошко на это дело смотрят, и все рыдают. От хохота, — и вект старательно обеими ладонями начал щупать парту. Глядя на него, остальные парни захохотали тоже. — Плохая стратегия, — закончил он.
— Да где я тебе другую найду, — опять заорал несчастный норт и осёкся. И перевёл взгляд на кора. — Слушай...
— Вот, другое дело, — одобрил Нил: — Выбей с него!
— Придумай, Акки! Должен буду!
— Ага... И будем мы долгами считаться, — проворчал Аккор. — Особенно, когда припрёт со всех сторон, кто на тот момент кому и сколько должен. Нет, это тоже плохая стратегия.
— Хватит ля-ля! Давай хорошую!
— Хорошая стратегия — обращаться к экспертам.
— Я к тебе и обращаюсь!
— По борделям я экспертом, если и стану, то, может, после шестнадцати. Сейчас мне туда, — он поморщился, — знаешь, даже противно как-то.
— Да что с тебя взять!.. Стоп! — и Келдаз понял: — Гвардейцы, вот кто... Надо договориться с гвардейцами. О! А у меня и пиво под это дело уже есть! А вы шумели: зачем-зачем?!
Когда её пригласили во дворец метресса Ниаракла особо не удивилась, не насторожилась, не расстроилась: причина вызова была очевидной — Келдаз. Ну, может, и остальные принцы... Хотя вряд ли, остальные, хоть они и прославились тоже на всю столицу победной битвой с тёмными гончими, но всё-таки те лопушки ещё были такими лопухами!
Пожалуй, она даже обрадовалась: хоть во дворце и бывала — лет пятнадцать-двадцать назад один молодой человек, не к ночи будет упомянут, на свидании сводил её туда с экскурсией — но быть теперь "представленной ко двору"... Сулило перспективами...
Бизнес на Цветочной как-то, она и сама не заметила когда, потерял динамику. Приобрёл основательность, уютную устойчивость, но появилось некоторое ощущение некоего тупика. Почтенная метресса никогда бы не призналась в адреналиновом голоде, но чувствовать себя старушкой в шлёпанцах не желала точно! Только, если бы ещё... Нет, лично встречаться с королевой — высокая честь, но может, обойдётся, и королева сыщет для неё, какую-нибудь... если не придворную даму, так хотя бы служанку, что ли, доверенную... А на саму ту ведьму, скромная метресса лучше на какой-нибудь процессии посмотрит. Издали.
Не обошлось.
— У меня для вас несколько новостей, и одна лучше другой.
"Так, поднять к лицу правую руку, чтоб был виден браслет с висюлькой "червоточины" на нём, и улыбаться! Улыбаться!"
— Первое, запрет на ваши услуги принцу Келдазу снимается. Остальным остаётся в силе на ближайшие два года. Или до особого моего распоряжения.
— Слушаюсь, ваше величество.
— Относительно норта... Когда придёт, сделайте мальчику праздник. Сделайте так, чтоб при первом посещении у него не было менее трёх девочек. Не менее трёх!
— Но...
— Слушаю-слушаю?..
— У него и с первой-то, с Сандрочкой... Он наверняка сначала выберет Алисандру. Так вот, у него и с ней-то будет не менее трёх раз...
— Ничего. Недавно его осмотрели, и мне ещё раз подтвердили: у мальчика прекрасное тренированное сердце — выдержит.
— Но нагрузка в... э-э-э... критических ситуациях... ляжет не только на сердце, но и на другие... м-м-м... органы.
— Пустое. Как улыбнулась его мать: другие органы сына её мужа их пользователя не подведут.
— Норты!
— И уж раз вам придётся иметь дело с моим Келдазом, запомните: у мужчин-нортов в жизни бывает только одна "критическая ситуация": когда он в первый раз скажет в лицо своему отцу "Нет!". И настоит на том. Не оскорбите мальчика!
— Спасибо. Я запомню.
