— Ходить можешь? — заботливо спросил он. Сволочь. Ненавижу.
Я кивнула, не поднимая взгляд, стыдливо прикрываясь простыней. Хотя чего стеснятся уж — скоро маг хаоса познакомится с моим телом гораздо лучше, чем я сама была с ним знакома. Сделала шаг, еще один, и схватилась за стену, борясь с головокружением.
— Тари, помоги леди. Отведи её в башню.
Меня подхватывают на руки. А это еще кто? Молодой смуглолицый салдорец с изрезанным шрамами лицом. Смотреть в глаза избегает, держит очень осторожно — то ли боится, то ли стесняется. А может, опасается хозяина. Идёт легко, как будто не чувствуя моего веса, так же легко поднимается в башню, лишь слегка запыхавшись. Аккуратно кладёт меня на свежезастеленную кровать.... Смотри ка, пока меня не было, здесь убрали! Отталкиваю салдорца, и по стеночке спешу в сторону ванной комнаты. Кручу краны и с умилением гляжу на наполняющуюся холодной водой ванну. Да здравствует магический прогресс! Заглядывает встревоженный моим поведением салдорец, но я не обращаю на него внимание, как и на то, как он захлопывает за собой дверь. Только потом прихожу в себя, и понимаю, что так и не спросила, собираются ли меня кормить.
Оказалось не собираются. И воды у них горячей нет. Не думала, если честно, что это может быть проблемой — я конечно, избалована, но не до такой степени. Но к вечеру, когда я почувствовала неприятное першение в горле, мне подумалось, что я возможно совершенно зря так самозабвенно плескалась в ледяной воде, радуясь избавлению от жары. Ночью у меня начался озноб, так что меня не спасало даже два одеяла, и поднялась температурой. Простыть посередине жаркой пустыни — я королева неудачниц. К утру я чувствовала себя совершенно разбитой и очень голодной. Ближе к полудню снова появился Орани.
— Что в этот раз?
— Добрый день, айри, — солнечно улыбается мне сигил. — Необходимо продолжить исследования.
— Я больна, — демонстративно шмыгаю носом, подпуская в голос жалостные нотки, — данные могут быть искажены. Лучше меня покормить и дать организму восстановится.
— Напротив, — радостно восклицает маг, — все идет так как надо!
Этот день был еще хуже вчерашнего. Ненавижу скальпели, ласково скользящие по белой коже, оставляющие за собой красные дорожки крови. Ненавижу магические артефакты, влияющие на сознание, заставляющие взахлеб рассказывать то, о чём не хочется говорить даже с самыми близкими людьми. Ненавижу эту комнату со столом, покрытом белой простыней в пятнах крови, моей крови. Ненавижу Асета Орани. Потому что уж лучше ненавидеть, чем боятся.
Как и в прошлый раз, в моей башне меня опять ждал роскошный 'подарок' — долгожданный ужин. Вот только то, чем в этот раз опоил меня маг, оказало на мой организм странное действие. При виде еды я почувствовала позывы тошноты. Вас никогда не рвало на абсолютно голодный желудок? Салдорец, помогший мне подняться в башню, наблюдает за мной. Боится, что я случайно захлебнусь? Не дождется. От унижения и злости трясет.
Третье утро я встречала без особой радости. В этот раз за мной пришел не Орани, а молчаливый салдорец. Я пыталась его разговорить, пытаясь побороть собственную нервозность и выведать у него полезную информацию, но без особого успеха. Разговаривать со мной он не стал, впрочем позволил мне в этот раз нормально одеться — в легкое летнее платье на салдорский манер. Хороший признак.
Еще одним хорошим признаком было то, что в этот раз меня повели не в подвал, а вывели где-то в районе первого этажа. Хм, может, меня прогуляться выводят? Мы шли по широкому коридору, я с любопытством оглядывалась. Орани любит роскошь, хотя и склонен к чрезмерной вычурности — все эти ковры, яркие цветы, драгоценные картины и вазы.... Вкус мага меня удивил — хотя кто знает, может прожив многие сотни лет, начинаешь ценить материальные блага. Мы остановились около легкой декоративной двери, и салдорец, чуть подтолкнув меня, пропустил вперед. Я оказалась в небольшой купальне, вот только бассейн, выложенный бирюзово-синей плиткой, был пуст. Очень непрактично — бассейн посредине пустыни. Наверное, здесь рядом есть подземный источник, из которого маг тянет воду.
-Давно хотел это попробовать, вот только раньше условия не подходили, — я вздрогнула, услышав голос сигила. Он стоял рядом с ширмой для переодевания, а у его ног лежал моток веревки. Меня посетили дурные предчувствия, и я почти инстинктивно пыталась спрятаться за салдорцем, но тут же была пойман и представлена пред очи Орани.
— Зачем тебе веревки? — с подозрением спросила я мага.
Тот зловеще расхохотался. Излишне театрально пожалуй, но вот слова его были по-настоящему пугающи:
— Чтобы связать тебя, конечно.
Я тяжело вздохнула и сделала очередную бесполезную попытку добраться до дверей, в надежде отсрочить свою судьбу.
Веревки на моих лодыжках и запястьях Орани завязывал очень умело, даже узел кокетливо бантиком повязал. Эстет.
— Тари, помоги леди спустится в бассейн.
— Не надо в бассейн, — испуганно произнесла я, но меня конечно же никто не стал слушать.
Орани спустился в след за мной. Заботливо поправил веревки, проверяя, не пережимают ли они излишне конечности, прикрепил к ноге тяжелую гирю. Последнее особенно пугало.
— Скажи мне, что ты не будешь заполнять этот бассейн водой, — в голосе предательский страх.
— Не беспокойся, я не оставлю тебя беззащитной, твоя способность к боевой трансформации будет возвращена.
Он колдует над антимагическими браслетами, и я чувствую, как способность к Изменению возвращается ко мне. Но, к сожалению, не магия, а от трансформации сейчас пользы не очень много.
— Не верь слухам, что боевые маги не тонут, — сообщаю я Орани. — Очень даже тонут, особенно связанные. И под водой мы тоже не дышим — это враки. Послушай, если ты хочешь меня убить, то это можно сделать гораздо более легким способом, а не через утопление в бассейне посредине салдорской пустыни.
Сигил не слушая меня, вылезает из бассейна, оставляя меня на дне беспомощно ожидать смерти. Салдорец отворачивает краны и вода начинает пребывать. Я переворачиваюсь с живота на бок, с огромным трудом пытаясь встать на колени. Отползаю от шлюзов, из которых льется вода, с ужасом наблюдая за пребывающей водой. Бассейн был небольшой, но очень глубокий. С такой скоростью вода покроет меня с головой минут через десять, и то если я смогу удержатся на коленях. Тело реагирует на стресс, и происходит произвольное Изменение. Брат, помнится, в таком состоянии и цепи мог рвать, но так он у нас вообще берсерк, аномальный. Моих сил не хватило даже на веревки которые предусмотрительный сигил выбрал особо прочного плетения. Бросив попытку разорвать веревки, я попыталась выскользнуть из них, извиваясь подобно угрю. Несколько раз падала, изрядно хлебнула воды, но так и не высвободилась от пут. А потом я просто пыталась не утонуть.
Боевые маги действительно могут находится под водой дольше обычного человека или мага, если он конечно не маг воды (у стихийников свои отношения со своими стихиями) за счет контроля над дыханием. Но дольше — это десять, пятнадцать минут, пока организм справляется с недостатком кислорода. Далее непроизвольный спазм лёгких или остановка сердца, а в результате неминуемая смерть. Меня хватило на одиннадцать минут. Затем я не выдержала, и глотнула воды. Она хлынула в легкие, и я, до этого неподвижно лежавшая на дне, непроизвольно пыталась всплыть, дергаясь и извиваясь, пытаясь избавится от тяжести, приковывающей меня ко дну.
Я очнулась, отчаянно выкашливая воду. Никто первую помощь мне оказывать не спешил, полагая, что мой организм справится с этим сам. Он конечно справился, но вот удовольствие я испытала весьма специфическое. Судя по вымокшему виду, вытащил меня салдорец. Я жалкой мокрой кучкой лежала на бортике бассейна, ожидая, пока тело освободится от излишка влаги. Сигил наклонился надо мной проверить мое состояние, и я кинулась на него, желая впиться зубами ему в шею, и оборвать его жизнь раз и навсегда. Если бы не излишне осторожный слуга, я бы смогла сделать это несмотря на все эти веревки. А так мне оставалось только рваться из рук салдорца, изрыгая проклятья и ругательства.
— Ненавижу, ненавижу.... будь проклят твой хаос, будь проклят ты сам....
Кровь льется из носа, смешиваясь со слезами и водой, окрашивая всё вокруг в радостный розовый цвет, оставляя на губах ржавый привкус. Орани достает щеголеватый платок с вышитыми инициалами и вытирает мне нос совершенно отеческим жестом, только вот равнодушные глаза его выдают. А затем он снова кидает меня в воду, с любопытством наблюдая, как я барахтаюсь, пытаясь освободиться от ненавистных пут и глотнуть столь желанного воздуха.
Глава 29. Потерянные и найденные.
Империя Алискан
Эйнар неприязненно смотрел на гармца, в котором он по голосу распознал знакомого Агнессы. Они были знакомы всего лишь несколько минут, но некромаг уже успел его основательно достать. Напыщенный, высокомерный придурок. Сначала гармец принял Эйнара за одного из тех, кто похитил Агнессу, и чуть не убил его. Некромагу, видите ли, гораздо удобнее допрашивать трупы, чем живых людей. Эйнару пришлось срочно доказывать, что Агнесса предпочла видеть его живым, и желательно здоровым. Он даже рассказал этому чужаку, что он приходится Агнессе братом. Это остановило гармца от поспешных действий, хотя и не избавило от подозрений.
— Брат, говоришь? Ну, то что ты арэнаи, я вижу.... И откуда ты взялся, брат? Агнесса Эйнхери уезжала из столицы одна.
— Я присоединился к ней позже.
— На посадочной станции? — решил подловить его некромаг. За тайранкой вплоть до городских стен следили люди Астарта, а значит, слова тайранца будет легко проверить.
— На дороге. Я не рискнул появляться в людных местах.
— Боишься привлечь к себе внимание? И почему же?
— А ты как думаешь? — огрызнулся арэнаи.
— Вряд ли дело в одной внешности, пусть и специфической. Но я не слышал о том, что в Алискане есть другие боевые магии кроме Агнии. А значит, ты скрывал своё присутствие от алисканских властей.... или от нас. И почему же, Эйнар Эйнхери?
— Я не скрывался и не прятался, — раздраженно произнес тайранец. — Меня держали в плену. Или ты думаешь, я сам сотворил с собой такое?
Он с горечью обвёл рукой своё тело, покореженное трансформацией. Сейчас они сидели в почтовой карете, не отводя глаз друг от друга. У каждого были все причины подозревать другого в самом худшем, вот только Эйнар был не в том состоянии, чтобы дать достойный отпор гармцу. Более того, если бы не своевременная помощь и лечение, то он скорее всего сейчас бы медленно подыхал.
— И кто был тот, кто держал тебя в плену?
— Я не знаю его имени, — отвёл глаза Эйнар.
— Знаешь, но не хочешь говорить. Ну что же, вернёмся к этому позже. Скажи мне лучше, что здесь случилось?
— Этого я тоже не знаю. Я потерял сознание почти сразу же, как мы отъехали от Алискана, и пришел в сознание когда всё уже закончилось. С этим странным порезом на шее, — он задумчиво коснулся подсохшей царапины на шее, с подозрением глядя на некромага. — Это ведь не ты сделал?
— Не я. Что же... посиди здесь, а я попробую расспросить возницу. Может, он что видел перед смертью. Не пробуй удрать — не удастся.
Запрятав поглубже свое раздражение и злость, Эйнар стал послушно ждать в карете, когда же гармец вернётся. Через полчаса ему это надоело, и болезненно морщась, он вылез на холодный воздух. Хаккен медитировал над трупом несчастного возницы, и кажется, совсем не обращал внимание на окружающий мир. Проковыляв мимо него, Эйнар направился к огромному котловану, зиявшему вместо дороги. Дело рук сестрицы, но вот только от кого она столь старательно защищалась?
— Эй, я же просил посидеть тебя в карете! — раздался недовольный голос гармца.
— Удалось что нибудь узнать? — проигнорировал возмущение некромага Эйнар.
— Удалось. Перед смертью возница увидел вспышку посередине дороги, и стоящую в синем свете мужскую фигуру, — и это, к счастью или к несчастью, опровергало теорию Хаккена о вмешательстве шаноэ. Они услугами мужчин в таких деликатных делах не пользовались. — Магический след я распознать не могу, никогда с таким ее сталкивался. Может тебе эта магия знакома?
Эйнар покачал головой.
— Если бы у меня были мои способности, может быть я и мог помочь, но сейчас я совершенно беспомощен.
Впрочем, у него были свои подозрения. Асет Орани. Агнесса была уверена, что тот мёртв, но за много месяцев, что провёл с сигилом Эйнар, он понял, что Орани из тех сволочей, что всегда выживают всем на зло. Эйнар кинул задумчивый взгляд на некромага. В других обстоятельствах он бы ни за что не стал бы доверять гармскому некромагу, но сейчас, когда он был слаб и болен.... Если он хочет выжить, он должен доверится Джареду Хаккену. И надеяться, что тот питает к Агнессе достаточно тёплые чувства, чтобы не пригрохнуть её дражайшего родственника.
Салдор, Агнесса Эйнхери.
Голова раскалывается, саднит пересохшее горло, а тело, кажется, готово в любой момент развалиться на маленькие кусочки. Воспоминания спутаны и обрывочны, но лучше бы их и вовсе не было. Похоже на алкогольное отравление, но это не оно. Яд, отравляющий мне жизнь, называется Асет Орани. Маг, готовый на всё, чтобы достичь своей цели и создать идеального перевертыша-метаморфа. И к несчастью, добиться этого он готов ценой моей жизни и здоровья.
Пришла в себя я ближе к ночи — закат уже окрасил стены моей комнаты в розоватые тона. Несколько минут лежала, бессмысленным взглядом смотря в потолок. В голове пусто, а где-то в районе груди застрял комок из отвращения, беспомощности и страха. Плохо, очень плохо. В самом страхе нет ничего ужасного — это лишь сигнал, что организму угрожает опасность и что надо действовать, бежать или сражаться. Но сейчас я сама была не вольна над собой, и страх больше мешал, чем помогал. Я боялась... нет, не Асета Орани. Я боялась что не смогу выдержать всех испытаний, что сломаюсь, покорюсь, стану послушной глиной в чужих руках. Боялась боли, боялась того, что не смогу остаться прежней и изменюсь. Мне не нужна звериная форма, не нужна возможность превращаться в более сильное и ловкое существо, чем я есть. Потому что если даже боевая трансформация столь сильно изменяла мое сознание и восприятие, что со мной будет, если я превращусь, к примеру, в волчицу? Потеряю ли я себя, свою человечность? Я не хотела этого знать.
Нужно заставить себя встать. Умыться. Открыть окно и глотнуть ночного свежего воздуха. Растереть сведенные судорогой мышцы, ослабить напряжение в плечах, немного разомнутся. Вспомнить медитационные практики и очистить разум и сознание.
Зачем Орани выводит меня из себя, заставляет сорваться? А то, что он делал именно это, я не сомневалась. Уж скальпелем по телу он явно не из научного интереса водил — вряд ли я сильно отличаюсь от большинства людей, по крайней мере боль я испытываю точно так же. Из садистского удовольствия? Я плохо его знаю, но он не показался мне человеком, получающим удовольствие от причинения другому боли, хотя и лишних угрызений совести от этого он тоже не испытывает. Ломает ли он таким образом мою волю, или хочет узнать границы моей выносливости? И к каким выводам Орани пришел вчера? Он довел меня до полного физического и эмоционального истощения, добился моей ненависти.... и что? Что дальше?
