— Навсегда. — Её рука скользнула под войлок его плаща — прохладный снаружи, тёплый внутри. — Аши... Ну, что ты как неживой? Ты рад меня видеть, скажи?
— Как земля, всю зиму проспавшая под снегом, может быть рада солнцу и весне, так я рад тебе, — ответил он.
Ещё шаг — и он укутал её полами своего плаща, а она наматывала на пальцы его кудри, блестевшие изморозью седины, гладила его лицо, тёрлась носом о его нос.
— Воронка... — начала она.
— Я знаю, — перебил Аши. — Ты была там. И я тоже. Признаюсь, мои усилия были направлены больше на твою защиту, чем на её закрытие... Возможно, этого как раз и не хватило, чтобы дать шанс моему северному брату остаться в живых. Чуть-чуть не хватило.
Бэл-Айя смотрела на него в ужасе.
— Ты что... винишь себя? И... меня? Ты винишь НАС в том, что он умер?
— Ты не виновата, моя голубка. — Он наклонил голову и уткнулся своим лбом в её лоб, закрыл глаза. — Виноват я. Северный брат исполнил свой долг до конца, а я — нет... Потому что моё сердце несвободно. Потому что я поставил на первое место не долг, а тебя.
Бэл-Айя не знала, радоваться ей или скорбеть. Наверное, одна часть её сердца ликовала и пела от счастья, что она любима, а другая была погружена в траур, приняв на себя часть груза вины, которой тяготился Аши. Она не могла иначе. Всё — пополам с любимым: и радость, и скорбь.
— И что же теперь? — спросила она робко.
— Не знаю, — задумчиво проговорил Аши. — Вот я и думаю теперь, достоин ли я называться Хранителем. Вместо того чтобы спасать мир, я спасал свою любовь.
— Ты спасал и то, и другое, — сказала Бэл-Айя. — И тебе это удалось.
— Иначе я не мог, — вздохнул Аши, хмурясь. — Если бы я спас мир, но дал тебе умереть — это точно лишило бы меня в моих собственных глазах этого звания.
— Я не стою целого мира, — покачала головой Бэл-Айя.
— Для меня ты стоишь больше, — ответил он. И усмехнулся: — Поэтому, как ни крути, всё равно получается, что я — не Хранитель. Он не может ценить одного человека больше, чем весь мир.
— Ты — Хранитель, который влюбился, вот и всё, — улыбнулась Бэл-Айя. — Хранители — тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо.
— Они — больше, чем люди, моя радость. И должны быть выше человеческих слабостей.
— Ты считаешь любовь слабостью? А мне кажется, она — сила.
— Она может быть и тем, и другим. Но в душе Хранителя она обязана быть силой. И только.
— Аши, только познав слабость, ты поймёшь, что такое сила. Это две стороны одной медали, неотделимые друг от друга.
Аши, вздохнув и улыбнувшись, поцеловал её в лоб и глаза. Бэл-Айя льнула к нему под плащом, а он старался лучше её укутать. Она просто грелась в лучах счастья от встречи с любимым и ещё не знала, что ей предстояло.
Ей было суждено, живя и обучаясь в доме Акхары, ходя в деревню на танцы и на работу в сады, вскоре прослыть первой красавицей долины, из-за которой разобьётся немало горячих горских сердец. Она ещё ни сном, ни духом не ведала, что ей предстоит снискать восхищение мужчин и зависть женщин, но и то, и другое будет ей безразлично, ведь у неё уже есть любовь Аши.
Во время свиданий с ним она будет вплетать цветы в его поседевшие кудри, слушать в его исполнении "Колыбельную падающим листьям" и "Песню горной реки", "Моё сердце — в твоих ладонях", "Козочку" и много других песен, в которых звучала душа этого края. Она посетит его жилище, к которому нет ни одной тропы — добраться можно только на орлиных крыльях, и станет первой женщиной, растопившей в нём очаг. Он будет жарить мясо, а она — выпекать лепёшки, а потом, разгорячённые гурдзенией, они сольются в одно целое. Взяв в свидетели ветер, солнце, огонь, воду и землю, он назовёт её своей.
Настанет день, когда Учитель Акхара скажет ей:
— Моя дорогая девочка, так, как ты живёшь, у нас женщине жить не пристало. Ты — уже давно зрелый плод, который испортится, если не сорвать его вовремя. Ты живёшь в моём доме, под моей опекой, и я прошу тебя соответствовать моей репутации. Я не хочу принуждать тебя и навязывать тебе свой выбор, поэтому выбери себе мужа сама. В долине много достойных мужчин, готовых отдать всё за твою руку и сердце... Мой младший сын, кстати, тоже давно неровно к тебе дышит и будет счастлив, если ты обратишь свой взгляд на него. Рийам-Гор уже помолвлен, а Лаэм-Тан пока свободен и грезит тобой.
На это Бэл-Айя ему ответит:
— Учитель, я уважаю и люблю вас, как отца, и не хочу каким-то образом ронять вашу репутацию... Но я не могу поступить, как вы просите — не могу выбрать себе мужа, потому что он у меня уже есть. И вы его знаете: это Чёрный Орёл. Если моё присутствие вас тяготит, я могу уйти — к нему.
Она придёт со своими немногими вещами к Сердечному Камню и расскажет всё Аши. А он ответит ей:
— Чтобы исполнять свой долг Хранителя, мне нужно жить одному: твоё близкое присутствие будет выбивать меня из необходимого мне состояния духа, моя радость. Я ведь уже говорил тебе, что семью в обычном смысле я создать не могу. Мне нужно много свободы и одиночества. Но расстаться с тобой совсем я не в силах — так уж случилось, так сложились бусины моей судьбы. Я бы хотел оставить наши отношения такими, какие они были до сих пор, а чтобы никто не смел попрекать тебя, я готов заявить перед всеми, что ты — моя. Ты уж пойми, голубка: старые обычаи и нравы сильны здесь, разрушить их в одночасье вряд ли удастся, остаётся только с ними считаться. Я приду и скажу всякому, кто пожелает знать: ты — моя. И не позволю никому обидеть тебя.
У неё будет свой дом и сад — на отшибе, за деревней. Она будет жить там одна, терпеливо ожидая, когда Аши посетит её. А когда ей станет невмоготу и захочется увидеть его так, что хоть кричи, она придёт к Сердечному Камню и позовёт его. Ей уготована судьба одиночки, странной, неприступной и неприкосновенной "местной достопримечательности", но никто не посмеет сказать о ней дурного слова: всем будет известно, что она — жена Чёрного Орла. Оскорбить её означает оскорбить его. Кроме того, через неё можно будет передать просьбу к Хозяину Гор, а потому относиться к ней будут с почтением.
Настанет наконец и день, когда в сад она выйдет не одна, а за руку с маленьким сыном. Превращаться он будет не в черногривую волчицу, как мать, а в чёрного орла, как отец.
Пока обо всём этом Бэл-Айя не знала. Она смеялась и дёргала низко свесившиеся ветки дерева, стряхивая с них снег Аши на голову и плечи, а потом бросилась убегать, но поскользнулась и упала. Аши настиг её, и они покатились кубарем, вывалявшись с головы до ног. Они хохотали, кидаясь снежками, а бусины их судеб уже складывались в уготованный им рисунок.
4. За столом
Весна налетела белоснежным бураном на загородное поместье Рай-Ана Деку-Вердо, но бураном не холодным, а ароматным. Лепестки с порывами ветра влетают в открытые окна и опускаются на пол и на сервированный к обеду стол.
За этим столом сегодня собрались встретиться друзья и любящие друг друга люди. Вы тоже, конечно, можете к ним присоединиться: стол большой, поместятся все желающие. Но чтобы Вам не занять чьё-то место по незнанию, следует рассказать, кто где сидит.
Во главе стола, разумеется, расположится хозяин дома, Рай-Ан Деку-Вердо, а по левую руку от него — его жена Тиш-Им. После свадьбы она переехала жить к мужу, и воспитание маленького ребёнка сейчас занимает всё её время. Но она намеревается в будущем открыть в Темурамаку новую детскую студию вокала — как филиал первой, которая была у неё в Уммаканатле. У последней, в связи с замужеством и отъездом директора, сейчас новый руководитель: им стала Най-Лаа, подруга Тиш-Им и одна из педагогов этой студии.
Рай-Ан, сделав выводы из своих прежних ошибок, решил их не повторять: он предоставляет жене полную свободу самореализации и не намерен ограничивать её лишь семьёй, как он пытался это сделать в отношении матери Ло-Ира. Если Тиш-Им хочет заниматься музыкальным творчеством — пожалуйста, если хочет преподавать вокал детям — вперёд, безо всяких ограничений и при полной его моральной и материальной поддержке.
Сразу за Тиш-Им сидит Ло-Ир, старший сын Рай-Ана. После ранения при похищении Э-Ар его отправили к Учителю Баэраму — восстанавливаться, входить в силу и обучаться. Азам его учил отец, теперь же ему настало время пройти более серьёзное и основательное обучение под руководством Баэрама. Без погружения в природу качество знаний и умений истинного ур-рамака уже не то, и по этой причине он отправился в глухомань — Нир-Ам-Айяль, где до него проходили учёбу многие молодые оборотни.
Имело ли его безотчётное влечение к Э-Ар какие-то корни, тянущиеся из прошлых жизней, Ло-Ир всё-таки выяснил, хоть Учитель Баэрам и предостерегал его: "Не каждый готов к обретению таких воспоминаний. Нужно ли это тебе? Подумай. Возможно, это принесёт тебе не успокоение, а ещё больше растравит душу". Но Ло-Ир хотел знать, и Баэрам научил его открывать память.
Они принадлежали к одному клану, были двоюродными братом и сестрой и любили друг друга. Жить им случилось в период массового отхода ур-рамаков от Духа Зверя — как раз после окончания войны с бешеными оборотнями. Семья Э-Ар расторгла связь со Зверем, а семья Ло-Ира отказалась это сделать, избрав участь изгоев. Но, оказавшись по разные стороны баррикад, они не перестали любить друг друга, и закончилось всё плохо. Последнее, что Ло-Ир помнил — это занесённый над его головой меч.
Воспоминания были обрывочными и смутными, но Ло-Ир и не хотел, чтобы они становились чётче: ему хватило и того, что он смог вспомнить. Кроваво-огненный сполох, оборвавший ту его жизнь, пронзил его душу злым клинком боли, и всё, что выступило из тьмы веков — всё, что он извлёк — было уже не стереть снова. И если сам Ло-Ир всё-таки оказался достаточно сильным, чтобы выдержать груз памяти, то Рыжику, как он всё ещё про себя звал Э-Ар, он не желал испытать подобного. А Баэрам сказал:
— Она не готова вспомнить это. По крайней мере, сейчас.
В Берлоге Ло-Ир провёл два года. В свободное от учёбы время он встречался с местной девушкой, но серьёзными эти отношения не стали. Ло-Ир вернулся домой повзрослевший, завершил университетское образование и стал помощником отца в бизнесе. Также он на практике постепенно вникал в тонкости обязанностей главы клана: в его лице отец готовил своего преемника. С поисками второй половинки Рай-Ан его не торопил:
— У тебя ещё всё впереди, успеешь ещё влюбиться и жениться. Я тоже довольно поздно нашёл свою любовь. Хотя... Найти её никогда не бывает поздно. Она приходит именно тогда, когда ты к ней готов.
Перейдём к следующим двум местам: они предназначены для У-Она и Э-Ар. Эта парочка живёт довольно счастливо и весьма серьёзно относится к задаче увеличения численности клана Белогрудого Волка: вслед за первенцем, мальчиком, Э-Ар спустя полтора года родила дочку. Мама и папа были в шоке, но постепенно примирились с фактом, что их дочь замужем за оборотнем и рожает маленьких оборотенят.
У-Он продвинулся по карьерной лестнице вверх: управляющий сервисным центром Он-Кум Емер серьёзно заболел и вынужден был уйти с работы, и У-Ону досталось его должность. Сначала он был назначен исполняющим обязанности и думал, что это — на время, пока хозяин ищет другого управляющего на замену Емеру, но господин Детано решил утвердить его в этой должности. Забот, конечно, прибавилось, но У-Он был согласен с тем, что нельзя оставаться на одном месте, нужно расти и развиваться. Это ему сказал хозяин, назначая его новым управляющим, и У-Он впрягся в работу. Это была хоть и невысокая, но всё-таки руководящая должность, которая предполагала подбор персонала, и через два года, в связи с расширением, У-Он принял на работу трёх синеухих мастеров, а хозяин утвердил их кандидатуры.
Следить за тем, проходят ли работники курсы уколов, теперь не требовалось: в Темурамаку и Уммаканатле начался эксперимент по отмене препарата RX, рассчитанный на восемь лет. Эти два города были выбраны опытными площадками после опубликования исследований на тему чрезвычайного вреда длительного применения RX у синеухих. В списке побочных эффектов были бесплодие, рак, наследственные генные дефекты, сердечно-сосудистые болезни, снижение интеллекта, эндокринные нарушения и много чего ещё. Исследования проводились уже давно, только к их результатам не привлекалось большого общественного внимания, но в связи с обнародованием истинной подоплёки дела верховного жреца эта тема встала так остро, что на сей раз уже никто не мог её замять.
После двух лет дебатов, общественной работы организаций синеухих, массы статей и телепередач и было принято решение попробовать отменить RX в двух экспериментальных регионах и посмотреть, что из этого получится. Основная идея была такова: оборотни не опасны, если их не травят, не притесняют и не проявляют по отношению к ним агрессии, а потерять контроль над трансформацией оборотень может только при длительном голоде и отсутствии в рационе его питания мяса. Кроме того, большинство синеухих уже утратило всякую возможность превращения, а истинные оборотни — немногочисленная прослойка среди них, обладающая собственным "кодексом чести", внутренней этикой и высокой способностью к самоконтролю. Характерные "звериные" убийства со смертью Йедук-Шая и обезвреживанием основной части его организации прекратились. По-прежнему шла работа по розыску скрывшихся и залегших на дно Убийц.
В ходе эксперимента не было зарегистрировано повышения уровня агрессивности среди синеухого населения — никаких особых эксцессов и вспышек. Напротив, отмена препарата сказалась на состоянии здоровья многих из них положительно, а оборотни держались в рамках приличия — как, собственно говоря, они и вели себя всегда, независимо от уколов. Всё это давало повод думать, что RX — не только в принципе ненужная, но и вредная вещь. Впрочем, эксперимент пока продолжался, и до повсеместной отмены инъекций дело ещё не дошло. Напряжённость в обществе пошла на убыль, хотя и не такими быстрыми темпами, как хотелось бы: до полного снятия "вопроса оборотней" должно смениться не одно поколение.
Однако, начало было положено.
Поскорее перейдём к следующей паре мест на левой стороне стола. Там усядутся Надья-На со своей матерью, актрисой Дин-Тиа Йелло — две творческие натуры, на долю которых выпало немало испытаний. После длительного лечения и серии пластических операций на лице Дин-Тиа всё же оставались едва заметные следы, напоминавшие о взрыве в торговом центре; под толстым слоем грима они были вовсе не видны, но если физические шрамы почти сгладились, то последствия душевного потрясения сказывались ещё долго. Продолжительное время Дин-Тиа не работала, не выходила из дома, погружаясь с головой в своё хобби — живопись, а также — что греха таить — выпивала больше и чаще обычного, а вот для её дочери настал период активных действий по поиску своей жизненной стези. Надья-На бросила юридический факультет и поступила на режиссёрский — на заочное отделение. Правда, она хотела связать свою жизнь не с театром, а с кино. Параллельно она работала курьером, разъезжая на своём железном друге.
