— Зато вы, сэр, прекрасно обо всем осведомлены, не так ли?
— Не дерзите, Поттер! И не перебивайте. Вам пока ничего не снилось, и вы, как последний глупец полагаете, что и дальше у вас все будет в шоколаде. Вот только проблема в том, что стоит Темному Лорду найти ту самую ниточку связи, о которой вам битый час пытаются рассказать, как ваше "личное" перестанет существовать. Темный Лорд способен и не на такое. Вы можете просто не проснуться в один прекрасный день, Поттер, понимаете?
— Ну, это я всегда понимал, профессор. Все мы можем в один прекрасный день не проснуться. Люди по природе своей смертны. Я все равно не хочу, чтобы в моей голове кто-то рылся.
— Гарри, мой мальчик, мы потакали многим твои капризам, если помнишь, — вмешался в разговор Дамблдор. Брюнет громко фыркнул. Ну как же, Дамблдор его, оказывается, баловал. Просто потрясающее заявление. Уже за эти слова парень готов был, не стесняясь свидетелей, убить на месте зарвавшегося старикашку. — Но сейчас я не спрашиваю твоего согласия. Ты должен заниматься окклюменцией, просто обязан. Как бы неприятна тебе ни была мысль, что кто-то посторонний будет, как ты выразился, копаться в твоих воспоминаниях. В принципе, именно из-за этого профессор Снейп и присутствует сейчас здесь. Он, как дипломированный специалист в области окклюменции и легелименции, будет заниматься с вами, мальчики. Все ясно? Гарри? Невилл?
Гарри задумался, откинувшись на спинку кресла, на котором сидел. Он изначально прекрасно отдавал себе отчет, что "откосить" от занятий вряд ли получится. Так что вполне можно считать хорошей новостью извести, что дурацкие занятия будет вести Снейп, а не сам директор. Зельевар, скорее всего, был куда слабее юноши, которого сызмальства натаскивали в ментальной магии, так что обмануть Снейп представлялось вполне возможным.
— Да, сэр, все ясно. Вы не спрашиваете нашего мнения, а просто ставите нас перед фактом, что уже решили, кто и когда будет ковыряться у нас в головах.
— Если вы полагаете, что скромное содержание ваших мозгов может представлять какой-то интерес для меня, Поттер, то вы...
— Да, сэр, я именно так и считаю. Я могу идти? Или вы с профессором Дамблдором хотите еще поиграть в "хорошего и плохого полицейского"?
— Поиграть во что? — некстати напомнил о своем присутствии Рональд Уизли, вызванный сюда вообще непонятно для чего.
— Грейнджер объяснит тебе, Уизли, не напрягай зря извилины. А, кстати, профессор Дамблдор, — Гарри поднялся со своего места и с гордым видом прошествовал к двери, обернувшись только для того, чтобы видеть лицо директора, нервы которого хотел расшатать очередным своим вопросом. — А для чего сюда пригласили всех остальных? Я имею в виду, что понимаю причину присутствия здесь себя, вас, Лонгботтома и профессора Снейпа, но зачем нужны все остальные? Свидетели? Моральная поддержка?
— Гарри! — Сириус осуждающе посмотрел на своего крестника.
— Сириус? — передразнил интонацию крестного слизеринец. Блэк и Люпин не просто нервировали юношу. Нет. Их поведение его бесило, выводило из себя, убивало своей наивной и по-звериному тупой преданностью далеко не святому Альбусу Дамблдору. Гарри не мог понять, как можно игнорировать те факты, которые буквально на блюдечке сам Поттер и преподносил бывшим друзьям своего отца. Создавалось уже такое ощущение, что либо эти двое просто непробиваемо тупы, либо после пережитых стрессов у них раньше положенного срока начался склероз, либо кто-то систематично стирает им память.
— Гарри, прекрати, пожалуйста. Зачем ты так себя ведешь? Ведь ты не такой.
— А какой я тогда? Откуда вам знать, если никто не хочет слышать то, что я говорю? — Гарри открыл дверь с четким намерением покинуть комнату, оставив за собой последнее слово в этой непонятной словесной перепалке. Он больше не видел смысла в том, чтобы напрасно препираться с Дамблдором и кучкой его прихлебателей. Сегодня старик, можно сказать, одержал победу в споре с Гарри Поттером. Шаткую и неоднозначную, поскольку самому директору пришлось потратить в десятки раз больше нервов, усилий и времени, чем он изначально планировал выделить для этого, казалось бы, простого разговора.
Однако выйти из злосчастного кабинета Гарри так и не удалось. Стоило юноши открыть дверь, как он буквально лицом к лицу столкнулся с невысоким полным человеком, на лице которого настолько явственно читалось желание поговорить с Дамблдором, что юноша невольно отодвинулся в сторону, пропуская пришельца. Гость пронесся мимо замершего в сторонке слизеринца и, не обращая внимания на удивленные взгляды всех, кто сидел в кабинете директора, шлепнулся на недавно освобожденное кресло Поттера.
— Дамблдор, это просто возмутительно. Возмутительно! Невозможно! У нас же был уговор! Как ты мог?! Это ... это, — мужчина стукнул кулаком по столу и замолчал, возмущенно глядя на директора Хогвартса. Гарри тоже взглянул на Дамблдора. Человек, который всего несколько минут назад выглядел уставшим от постоянных споров и препирательств дряхлым стариком, сейчас как будто помолодел. В голубых глазах снова зажглись искорки, на старческом лице появилась доброжелательная улыбка человека, чувствующего свою власть, даже морщины как будто разгладились. Почему-то юноша резко передумал покидать кабинет, внутренне желая снова стереть гадкую улыбку с лица ненавистного старикашки.
— Корнелиус, друг мой, успокойся и объясни, что случилось? — спокойным и тихим, словно журчанье лесного ручейка, голосом заговорил Дамблдор.
— Что случилось? Что случилось?! Ты... Вы... У вас еще хватает наглости спрашивать у меня, что случилось?! Вы что, совсем газет не читаете, Дамблдор! — вновь заорал невысокий человечек, в котором Гарри угадал печально известного министра магии Корнелиуса Фаджа. Парень прикрыл дверь, окончательно решив задержаться еще в кабинете директора. В течение нескольких минут Дамблдор в своей обычной манере долго и заковыристо успокаивал Фаджа, уверяя его, что не имеет никакого отношения к появлению в прессе статей. Министр, до этого булькавший от гнева и возмущения, притих и поник. Спина его ссутулилась, полные руки перестали сжиматься в кулаки, а лысеющая голова безвольно опустилась на грудь.
— И что мне теперь делать? — спросил Фадж после пятнадцатиминутной отповеди директора. Старик добродушно улыбнулся.
— Чаю, Корнелиус?
— Да, спасибо, — безжизненным голосом произнес министр.
— А пока господин директор заваривает вам чаю, я вам кое-то скажу, мистер Фадж, — произнес к всеобщему удивлению Гарри, подходя ближе к министру. — Знаете, в чем самая большая проблема магического мира? Нет, не в наличии здесь Волдеморта и многочисленных темных волшебников. Самая большая проблема этого мира заключается в том, что волшебники разучились быть самостоятельными. Все привыкли, что думать, решать и делать что-либо за них будет кто-то другой. Миру угрожает Гриндевальд? Дождемся, пока его убьет Альбус Дамблдор. На власть претендует Волдеморт, наследник Слизерина сомнительного происхождения? Подождем, пока кто-нибудь изречет подходящее предсказание. Темный Лорд снова возродился? В стране есть целых два подростка-мага, имевших несчастье соответствовать произнесенному два десятилетия назад пророчеству, пускай они разбираются. И так все время, министр. Даже сейчас, когда убита ваша помощница, вы вместо того, чтобы решать проблему самостоятельно бежите к директору школы, чтобы он подумал вместо вас.
Гарри окинул министра презрительным взглядом, посмотрел на шокированные лица всех присутствующих и продолжил говорить спокойным елейным голосом.
— Решение вашей проблемы очевидно каждому второму среднестатистическому студенту. Вашу тайну раскрыли в прессе? Дайте такое интервью, чтобы убедить людей в том, что правительство все еще якобы заботится о безопасности граждан. Амбридж оказалась пожирательницей смерти? Остановите все законопроекты, которые были введены под влиянием вашей бывшей помощницы, а потом устройте показательные проверки в министерстве с целью выявления новых соглядатаев Темного Лорда. Разве до всего этого сложно додуматься самостоятельно? Или вы пришли сюда, чтобы решение вместо вас принял бы кто-то другой, министр? Альбус Дамблдор не бог, а такой же человек, как и вы, допускающий не меньше ошибок, чем кто-либо другой. Просто вы боитесь ответственности, не так ли?
Гарри обвел взглядом комнату и остался доволен. На лицах гриффиндорцев, Люпина, Блэка и самого министра застыло выражение крайнего шока. Снейп удивленно смотрел на своего студента, наверно в уме сравнивая степень наглости старшего и младшего Поттеров. А Дамблдор сидел на своем месте бледный, хмурый и злой. Старческие руки сжимали полупустую чашку, между бровей и на лбу пролегли глубокие морщины.
-Да как ты.... Как ты... как ты смеешь так со мной разговаривать? Ты кто такой, наглый мальчишка, возомнивший, что... — министр вскочил со своего кресла и, приняв как можно более строгий и возмущенный вид, стал надвигаться на Поттера.
— Кто я? Человек, в одном слове которого сейчас больше силы и веса в обществе, чем в половине всех ваших указов, мистер Фадж. Потому что ваше кресло от вас может ускользнуть в любой момент, а мой знаменитый шрам, увы, никуда от меня не денется, — Гарри вскинул голову, откидывая со лба челку, усмехнулся, глядя на удивленное лицо министра, развернулся на каблуках и молча вышел, громко хлопну за собой дверью.
— Один:один, Дамблдор. Почти ничья. На каждый сделанный тобой шаг, я буду делать полтора, опуская при этом каждое твое достижение и выставляя напоказ твои провалы, — прошипел юноша, сбегая вниз по лестницам древнего замка.
Глава 24
— Почему ты такой хмурый?
— Злюсь.
— На кого?
— На всех, — Гарри поднял глаза на стоящую рядом с ним девушку, которая с безмятежным видом рассматривала небо и проплывающие по нему тяжелые серые облака. Длинные черные волосы наемницы трепал холодный осенний ветер, непослушные пряди падали на лицо, на глаза, на губы, замершие в задумчивой улыбке.
— На всех-всех? — спросила брюнетка детским голосом, продолжая вглядываться в небесную даль.
— Не знаю. Я злюсь на Дамблдора, на Блэка, на Люпина, на Кобдейна.
— А на него почему?
— За компанию, — усмехнулся брюнет. — На себя я тоже сержусь.
— А на меня сердишься?
— Не знаю, Вита. А должен?
— Наверное, должен, я ведь отношусь ко "всем", на которых ты злишься.
— Возможно. Знаешь, скорее всего, у меня сегодня просто плохое настроение. Хотя нет, не так. У меня очень плохое настроение. Мне кажется, ещё немного и я прямо в директорском кабинете при свидетелях запустил бы в Дамблдора Авадой. Или нет, сначала Круциатусом, а потом уже...
— Я думаю, у тебя не получилось бы.
— Что? — Гарри удивленно посмотрел на свою собеседницу, но она даже не оглянулась на него. Огромные черные глаза все так же мечтательно смотрели куда-то наверх. — Почему?
— Потому что Дамблдор, хоть и был бы очень удивлен, все равно быстро оправился бы после пыточного проклятья. И Аваду уже не пропустил бы. А учитывая, что в комнате присутствовало бы еще пятеро его верных людей, ты проиграл бы дуэль с ним. О да, печальный конец перспективного, но не очень сдержанного киллера.
— Хм. Не очень сдержанного киллера... Возможно, ты и права. Определенно, ты права. Затевать с Дамблдором такую дуэль, да еще и при свидетелях, было бы самоубийством.
— Вот и я о том же. Если уж на то пошло, нужно было сразу кинуть в него Авадой, а потом стереть всем память и сделать вид, что ничего об этом убийстве не знаешь.
— Что? Ты сейчас серьезно говоришь?
— Я всегда серьезно говорю, просто меня никто серьезно не хочет воспринимать. Или можно было бы убить директора, а потом всех свидетелей. Ведь ты все равно на них злишься. Я думаю, после этого тебе стало бы немного легче. Стало же Бекке лучше после убийства этой Амвридж, не так ли?
— Амбридж, — машинально поправил Гарри. — Да, верно. На что ты смотришь?
— На время.
— Извини?
— Я смотрю, как летит время. Оно похоже на облака. Когда ты не смотришь на них, то даже не замечаешь, что они движутся. Со временем так же. Когда за ним не следишь, оно проходит незаметно. Хорошо, что ты позвал меня сегодня. В особняке мне было скучно.
Гарри усмехнулся. Всего час назад он занимался тем, что учил Фаджа выполнять функции министра и действовал на нервы Дамблдору. Но после того, как Гарри спешно покинул кабинет директора, он вдруг осознал, насколько ему сложно и неприятно находиться в замке. Он чувствовал себя зверем, запертым в тесной клетке, или узником, заключенным в темницу. Хотелось бежать. Впрочем, юноша не был бы собой, не исполни он своё странное желание. Гарри спустился в подземелья, надел теплую мантию, сунул в карман связное зеркало, а потом просто взял и ушел из Хогвартса, прекрасно зная, что у него в запасе будет как минимум час, прежде чем кто-то заметит его отсутствие. Брюнет не очень понимал, зачем связался с Витой, а не с кем-нибудь другим. Вообще-то он даже не помнил, почему попросил девушку о встрече. Но это было и неважно, потому что через несколько минут он уже стоял на берегу Темзы, слушал шум темной воды, гудки кораблей, курсировавших туда-сюда по реке. Рядом с ним стояла миловидная девушка с мечтательно-задумчивой улыбкой на лице, и почему-то на душе у Гарри стало намного легче и спокойнее.
— Я читала сегодняшние газеты, — произнесла Вита, переводя взгляд черных, как смоль глаз, на собеседника. — Вы зря не воспользовались тем вариантом, который предложила я. Это выглядело бы зрелищнее.
— Зрелищнее? — усмехнулся Гарри, представив состояние той несчастной хаффлпаффки, имя которой он уже забыл, имевшей несчастье обнаружить труп Амбридж. Вернее, воспользуйся киллеры советом Виты, обнаружился бы не труп, а разбросанные по кабинету куски трупа. Девчонку после такого не откачали бы.
— Да. К тому же реакция Дамблдора была бы значительно эмоциональнее.
— Возможно. О, Мерлин! Вита, ты не поверишь, как мне все это надоело. Представь себе, я уже не помню, зачем решил показаться в магическом мире, как Гарри Поттер. Более того, я проклинаю тот день и час, когда принял это дурацкое решение.
— Напрасно. Подумай немного, и ты поймешь, что тут от тебя мало что зависело. Клод все равно бы попросил или приказал, интерпретируй как хочешь, чтобы ты явил магической Британии свой светлый лик.
— Зачем?
— Не знаю. Мало ли, какие он мог бы увидеть в этом выгоды. Лично я предпочитаю держаться подальше от политики. Достаточно и того, что в ней по уши застряли ты, Бекка и Дарина. Мое дело малое — убивать, — девушка мечтательно улыбнулась, будто говорила не о работе киллера, а о карьере ветеринара или воспитателя.
— Иногда мне кажется, что ты сумасшедшая, — честно признался Гарри, глядя на свою напарницу. Вита смотрела на него немигающим взглядом темно-карих глаз и улыбалась почти счастливой улыбкой, будто подтверждая слова парня.
— На самом деле, мы все не в своем уме. Просто кто-то больше, кто-то меньше. Пройдемся? Мне надоели небо и река.
