Намучилась. Пришлось опять вводить в обращения, как во времена молодости Клериссы, высокие воротнички, шейные платочки...
Синнаэль привыкла быть первой красавицей — самой яркой, самой эффектной, самой... самой...
И вот Агторрия... Во-первых — рыжая!
Нет, на занятиях, на которых им рассказывали об имперском Дворе, описание принцессы крови давалось. Но одно дело читать: "Очень красива. Рыжеволоса. Необычно яркие фиолетовые глаза", а другое — видеть. В императорском роду рыжеволосые начали появляться после императрицы Лоуррелции. Сейчас такая же грива у младшей сестры главы рода. Но в описании той фраза "очень красива" отсутствовала. Да чего уж там долго искать — Катти не менее же рыжая, чем эта, но... Но и в её описании было бы — "хорошенькая", "миленькая", а не "отчаянно хороша", то есть красива настолько, что рождается отчаяние: ну, как с такою сравняться? ну, как к такой подойти? ну, как на такую претендовать?
А она к тому же ещё и магесса... Ну, не удивительно — в такой-то семье уродиться! Но "сила не установлена. По некоторым обмолвкам и косвенным свидетельствам — значительна." Значительна насколько?
А ещё... Сине уже насплетничали, и она поделилась, что этот "двоюродный" принц (кстати сын той самой рыжей сестрички императора... То-то же кожа на лице у него рыхловата — знать, от матери!), с которым у неё развернулась войнушка, одно время пытался привлечь внимание главной принцессы — так она ему, когда он не внял словам предупреждения, выломала палец, которым тот до неё в следующий раз дотронулся. Уточнили: "До плеча дотронулся". Уточнили незамедлительно, потому что...
"Он пообещался меня найти!" — улыбнулась "герцогиня ла Трелли".
Эх, не было в пустоши рядом с братом её самой! Сина, что это герцогство — переходящий приз многих императоров, знала. И про фиолетовые глаза вспомнила бы тоже!
И ещё... Очень насторожило эллезийскую принцессу, как зацепилась глазами имперка за их с Никкой клыки тёмных гончих. Цепочки с ними они почти никогда не снимали. Перевешивали только. Сейчас у неё, как и Никки, ею был обвит поясок, только у Никке почти вплотную к пряжке, а у неё чуть сбоку.
"Пообещался найти"... В Эллистане ей подружки все уши обжужжали о равнодушии брата к девичей части дворцового общества. "Танцуешь с ним, а как ни с кем!" Купальщицы обозвали его ледяным принцем, но она слышала эпитет и пообидней: "пустой принц"...
" — Да им не я — они сразу к короне примеряться начинают! — презрительно отнекивался брат. И добавлял: — И врут они... Они все всё время врут.
Ложь в их семье — чувствуют. Каждый по-своему. Для неё, к примеру, эффект зрителен: лицо лгущего вдруг словно затуманивается, а мать и Нил... У них — обонятельный. У Клериссы — особенно остро, но и Ниэллону к подванивающей девице преисполниться романтическими чувствами — затруднительно.
А эта... А эту...
"Эта" закончила последний пассаж, успокоила ладонями струны, вернула на стопор арфу, вспорхнула...
— А сейчас принцесса Синнаэль нам покажет, что древней красоте могут противопоставить новомодные подельщики, — и она кивнула в сторону стульчика, к которому была прислонена виолончель и лежал смычок.
"Он прикрывал меня".
Её прикрывал не столкнувшийся с оказавшейся в опасности девчонкой Луфгегл, не оставшийся без Никки Келдаз, не увидевший новую яркую девочку Аккор, даже не её, местной принцессы собственный спутник, с которым она сбежала... как там его? молочный брат... тоже мне родство! — виконт Астеллий ла Ферн, чужую принцессу прикрывал её брат.
Сину в командировку на "Светлую ласточку" не взяли.
"— Пожалей ты меня! Я ж не смогу разорваться! — взмолилась мать.
"— Абордажная чересполосица это не твоё, — пожал плечами отец. — Ты и чужих, и своих пожжёшь. Переживать после будешь.
Её не взяли. Но при ней схватку обсуждали потом не раз и не два, и не три. И как Келдаз прикрывал Никку — тоже. И как она, самое меньшее, два раза, спасла его при этом. Не бывает в бою чистого прикрытия — только взаимодействие. Так тогда сколько раз Торри спасла её брата?
Нет, она не будет сейчас в контраст ей учинять весенний шторм маэстро Видалия. Она сыграет длинное благочинное рондо его учителя — умершего в серянку мэтра Шартера. Это сочинение, возможно, даже здесь знают; опять и опять — двенадцать раз! — повторяющаяся мелодия, опять и опять изменяющийся музыкальный узор, в котором каждый раз окончание — это лишь начало ещё одного варианта орнамента...
Да и тут даже Верриса не найдёт, к чему придраться, и Каттеньке из-за неё точно не достанется.
А Катти никогда не училась терпеть боль. Нет, "терпеть" и саму её не учили. Наоборот, мать опять и опять внушала ей, вбивала в неё, что "терпеть" ей ничего и никогда нельзя. "Ты — принцесса! Живи по своим правилам, создавай их!" Её тренировали выносить боль.
На третьей вариации она вдруг увидела, как со своего места просяще вытянула вверх руку принцесса здешняя. Оборачиваться, вертеть головой, чтобы увидеть реакцию мадам, к счастью, не требовалось — вон она неподалёку. Баронесса разрешающе кивнула. Агторрия поднялась и заскользила — нет, ну, как двигается, залюбуешься! — на сцену, к ней.
Неужели?
И ещё одна просящая улыбка... "Просящая?" Тут попробуй суметь перед этой магией устоять!
"А и не буду пробовать!"
Улыбнуться в ответ и чуть наклонить голову в сторону застопоренной арфы:
"Сыграем?"
"Да!"
И они сыграли!
22. Триумф рыжих
Когда почти сразу после того, как после "ужина" забрали грязную посуду, дверь опять заскрежетала, Катти только сжала зубки: "не обошлось..." Ну, что ж, тогда не опозориться хоть — она встала со своего топчана, подошла к стенке, отвернулась и, прикусив губу, начала задирать, обнажая спину, кофточку.
Дверь. Шаги. Всё ближе... Сейчас...
Заскорузлые пальцы аккуратно потрогали спину...
— Нормально... Шрамов не останется. Ну, ещё бы, как-никак, из лаборатории мэтра Аккария снадобье... Десять золотых порция! Золотая ты девочка, просто золотая! Не экономь — утром и вечером всю следующую неделю! Ещё ж есть?
— Да, — пискнула Катти. Она по-прежнему ждала. Как непринуждённо у Патокула забота сочетается с исполнением служебных обязанностей, она помнила.
— Ну, тогда мы пошли... — ухмыльнулся сзади краб. — Ты ж быстро читаешь, да?
"Что?!"
Она поспешно одёрнула кофточку, обернулась — на столике появилась перевязанная толстой мягкой верёвкой стопка книг...
— Ой, — опять пискнула она.
— То-то же! — опять осклабился довольный краб. — И тут не экономь тоже! Прочитаешь — вот медяк, в ящик сунешь, мне сразу знать дадут. Я тебе на обмен ещё принесу. Знал бы я, что за библиотечьство столько платят, учился бы с детства буквы складывать, а не плёткой махать.
И похохатывая: "Пошли, пошли!" — повёл своих на выход.
А Катти поспешно развязала верёвку, перетряхнула книги. Из одной выпал лист бумаги:
"Каттенька, мы и сами на те деньги, что собрали на разные мелочи для тебя, почитать тебе что-нибудь передать хотели, но не понадобилось. Получили указание из дворцовой канцелярии...
...Стеофан сказал, что ты заинтересовалась словарями прежних. Парочку мы, на всякий случай прилагаем. У тебя ж времени свободного сейчас много. А ещё тут новый роман нашего...
...Сама книги не меняй: для Патокула это приработок, и, если он заметит, что его обходят, может затаить неприязнь. Не нужно тебе этого. Лучше с чтением чуть-чуть перетерпи. Заказчикам же те деньги — не в деньги. А так, заходи. Впечатлила ты наших.
С почтением, м. Меттарион."
"Девочки! — поняла Катти. — Значит, это девочки!"
Принцессы про неё не забывают и, как могут, заботятся.
Подступили слёзы... Да ещё бы! Ждать плетей, а получить книжки! Катти не стала сдерживать — счастливо повсхлипывала... Потом умылась и вернулась к книгам.
Сначала словари. Вот две книги, на обложке которых крупными буквами сверху выписано буквами прежних: "Кыллюкам валэкт?сь" — словарь разъясняющий, то есть толковый словарь, а чуть пониже ещё два слова: "кьиллиз — атьле" на одной и "кьиллиз — хундр?" на другой.
Кьиллиз - так прежние называли свой язык. Значение второго слова очевидно — это наименование другого языка.
Катти раскрыла и полистала один том. Да, что это словарь — достаточно понятно. Ой, какая прелесть! Рядом с некоторыми терминами — небольшие схематичные рисунки! Растения, животные... Наконец-то! А то она знает десятки их названий, про которые, как выглядят, как нынче называются, неизвестно! Уже спасибо!
Теперь второй... Она даже зажмурилась и только, когда разгладила раскрытую страницу ладонью, раскрыла глаза...
Есть!!
Она узнала незнакомые буквы, которыми были выписаны разъясняемые слова — ими же был написан том "Тёмного молота"!..
Но... Как же теперь... Она — здесь, а "Тёмный молот"-то — в Эллистане...
Придумала! Их межбиблиотечный абонемент! Местный хранитель ей отказать не сможет — это же для механизма прямое предназначение! А дома... Королева бы утвердила её просьбу, но ей про тайное устройство не расскажут... Да нет, мэтр Каллиен должен и без того поверить. Он ей поверит.
Обратно королевы никуда не спешили, и карета плавно катила к городу. Да, плавно: когда выяснилось, что телепортом на Лазурный берег можно попасть только в ту долинку, то нагтилины быстро нашли и остатки дороги от неё до полиса. Ну, как остатки? Это от дороги нынешних за тысячелетия только "остатки" уже были бы, а от путепровода прежних... Мусор только смести. Правда, кое-где слой наносной почвы уже в сажени был, некоторые участки деревья тропические напрочь лианами заплели, но нагтилины порядок навели отменный. Дорога неширокая — может, только для давней стражи? Её и перекрыть, если что, нетрудно будет. Однако, карета помещалась, хоть встречную пропустить уже бы с натугой было, но до столпотворения в Льиз яррулле было ещё далеко, и если... То его на этой трассе и вообще удастся избежать. Не будет здесь никакого столпотворения. И она опять будет потихоньку зарастать.
— Раз мальчики в Прассиле, то через три дня ровно они будут в Риммериуме, — вернулась к главной теме Клерисса.
— Может, и нет, — покачала головой Агвелта.
— Я тоже опасаюсь, — пробурчала Шитона: — Да, Круглая дорога издревле обустроена, и проезд по ней занимает трое суток, но она ещё и идеально защищаема. Если мальчики наследили, прорываться по ней будет тяжко.
— Кажется, Агвелта не то имела в виду, — насторожилась королева Эллезии.
— Да, — Агвелта вздохнула: не любила она делиться — нагтилиния как-никак! Делиться секретами, тем более. Раскрытыми ею секретами — особенно. Но что поделаешь — союзницы! — Вам мой сыночек сказки, легенды о Ключ-горе не рассказывал? Или, может, ваша библиотекарша книжки какие — не читала?
— Мне — нет, а Сина пересказывала. Древние шахты, могучие хранители, магический материал...
— Всё именное оружие братьев-основателей — Иллиоана, Аскориона, Исклепия и нашего Протриона, выковано с использованием найдерекса. Поэтому не требуют регулярной перезарядки своей легендарки.
— А разве не руны?
— Вот как раз руны — они-то и из найдерекса.
— Ин-те-рес-но, — протянула Клер... — Но при чём здесь наши мальчики?
— Переведи название "Ключ-гора" на Кьиллиз.
— "Ключ" — дай Ариления памяти! — "ксет", "гора"... — "ронир"... Так Ксетронир — это ваша Ключ-гора?!
— Да.
— Луфгегл знает?
— У нас все знают. Все грамотные, по крайней мере. Всё дворянство уж по-любому. Луф — конечно.
— И ты полагаешь?..
— Выбирая меж безопасным путём и рискованным через древние шахты...
— Ты думаешь, они сохранились?
— Эта дорога, по которой мы катим, сохранилась?
— Но у Империи, как и у нас, нет найдерекса!
— Шахты давно не работают. Очень давно. Согласно одной из легенд, то, что мы ушли, прогневало Пшосграза, и он закрыл их. Несколько героев пытались вернуться, пройти внутрь и добыть хоть сколько-то истинно-чёрного камня. Безуспешно. И Луф, если всё будет нормально, туда не полезет — не время. Но если будет не нормально... Нынче у него есть опыт работы в уцелевшей шахте прежних... И уговорить себя, что теперь пройти шансы есть — он сможет.
— И Кел его поддержит, — пробормотала Шитона.
— Акки согласится. Не будет возражать: "Тебе виднее", — скажет он, — через паузу добавила свои пять грошей Акнаккора.
И все посмотрели на мать Ниэллона.
— Он скажет то же самое, — после недолгого раздумья произнесла Клерисса. — Только словцо найдёт помудрёней.
("Это твоя компетенция", — сказал принц.)
— И где они?! — взревел барон Осттекий, когда они вывернулись из-за поворота. — Всем стоять!
Их уже было не тридцать два, как в начале, и не тридцать, как перед грибной поляной, а лишь двадцать четыре. Трое не убереглись от брызг ядовитых плевков лимр: на них не хватило площади воздушного щита мага, и у самих не оказалось своего. Ещё троих подрал перепрыгнувший оборонительный строй копий и щитов махайродус. Двоих саблезубых пещерных монстров успели притормозить арбалетами, а потом добить копьями. Последний же оказался шустрее...
Здесь, впереди был тупик. Пара слонявшихся по этому закоулку хищников, увидев людей, бросились на них, но звякнули перевитые тетивы спущенных арбалетов, и рычание сменилось визгом. Который быстро иссяк.
Воинов обогнули поисковики.
— Ничего не вижу, — пробормотал охотник: — Та орда забила все следы на хрен. Ещё бы... Не менее сотни зверюг!
Маг вздохнул, достал свиток, сорвал капсулу...
— Были. Они здесь были, — он прикрыл глаза и вдоль стены пошёл к завалу. — Шли, едва ли, не прижимаясь... А вот тут... — он резко повернул, вышел на середину прохода, вынул из кармана ярко-белый камешек, уронил его и опять пошёл вперёд. — А вот тут совершили вот такой манёвр... — он опять остановился, бросил на пол ещё один камешек, опять повернул к стенке и вдоль неё дошёл теперь до самого завала. Опустился на колени, слепо руками пошарил по каменному полу и крикнул: — И ушли внутрь! Здесь есть след наполовину заваленный.
— Завал свежий?!
Истеш обошёл нагромождение камней, задумался, вынул из рюкзака ещё один свиток и... И так и не использовав, спрятал его.
— Нет! — выкрикнул он. — Давний. Очень давний. Может, с год, а может, и сто лет тому назад всё здесь рухнуло. Или тысячу.
— Возвращайся! — скрипнул зубами барон и повернулся к Штеклу: — И как это понимать?!
— Тайный проход прежних, — нисколько не сомневаясь, ответил он и, повысив голос крикнул магу: — Эй, будь осторожен!
Но тому предупреждения не понадобились — он шёл аккуратно по своим следам, подбирая брошенные камешки.
— Истеш! — подал голос один из стрелков. — Вырежь мой болт, а? Нам ж ещё возвращаться, а все почти пустые!
