— Нет. Вовсе нет. Ты не похожа на ту, что я люблю.
— Вот видишь, кое-что уже прояснилось. А теперь выбирай. — Она выпустила его руку, и мир качнулся. — Эти звезды или дороги?
— Эти звезды и обозначают дороги.
— И по какой из них желаешь пройти?
— Я хочу пройти рядом с тобой. Научи меня, как стать королем, и я исполню вмененный мне долг.
— Хорошие слова. Следуй им. Я не берусь решить твою судьбу. Но я тебе помогу.
Она протянула ему ладонь снова, и он сжал ее.
Он встретился взглядом с Эл, она добродушно улыбалась, но звезд вокруг не было. Дневной свет, облака в небе и пасмурный день.
Он вцепился в ее кисть с такой силой, что побелели пальцы.
Полага, растревоженный непонятным происшествием, смотрел испуганно и одновременно с интересом, все больше на Эл, потому что видел в ней причину.
— И что с ним было? — спросил он.
— Не знаю, — ответила Эл. — Не привык к горам, должно быть. Вот что. Тебе сегодня охотиться, а я побуду с ним. Согласен?
— А у меня выбор есть? — спросил он недовольным тоном и стал собираться на охоту.
Когда Полага ушел, Эл села рядом с молодым человеком, спустив голенища сапог и сложив ноги по-турецки.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила она.
Он осмотрел пространство.
— Легко. Необычно легко. Как будто отдыхал целую вечность. Я слышу много шумов и краски другие.
— Не пугайся, если это состояние повториться. Не пугайся. Время от времени ты будешь снова впадать в него. Ты сам разберешься, как вести себя. Ты даже будешь улавливать момент, когда очередной обморок приблизится.
— С тобой случалось такое?
— Раньше довольно часто. Только было это уже давно. Это признак, что ты не реализуешь силу, которую начал копить. Я считаю твой обморок — хорошим знаком. Вот что. Мы изменим планы и поживем здесь еще какое-то время, пока ты не привыкнешь к новым ощущениям. Назад к людям тебе пока не нужно. А теперь расскажи, что ты видел.
— Откуда тебе известно?
— Рассказывай.
— Я видел ночное небо, безграничное. Там была ты. Ты была в сером, простой одежде, без плаща и казалась обычной. То есть, не такой строгой и непонятной, как сейчас.
Эл вслушивалась в тембр его голоса. Прежде он говорил с хрипотцой и тихо, словно боялся сказать лишнее слово голосом обветренного скитальца, который тянет на плечах груз неведомо куда, неведомо зачем. Теперь голос стал чище, без хрипоты и в нем появились проникновенные нотки, которые заставляли ловить произносимые им звуки, просто ради удовольствия.
В прежние годы она назвала бы парня братом по несчастью, поскольку наблюдала приступ, подобный тем, что переживала сама. У Полаги едва не случилась истерика, когда в темноте тело его друга засияло голубым светом. Эл отгоняла его на безопасное расстояние, когда не подействовали уговоры — пригрозила. У Полаги голова пухла от вопросов, а Эл не собиралась на них отвечать.
— Я не вспомнил, откуда знаю тебя, — сообщил он.
— Я же ответила, — напомнил Эл.
— А где твой плащ?
— Сняла.
Эл решила, что не стоит рассказывать о том, что произошло в действительности. Силы воображения у парня хватило на то, чтобы преобразить ее из черного человека в девушку в платье, которое он помнил. Плащ сыграл с ней шутку, потому она его и сняла. Определенно, способность досталась ему от отца. Она не однократно наблюдала, как Браззавиль старший манипулировал искаженными ею объектами, возвращая им прежний вид. Поскольку ей не известны свойства забвения, в которое погрузил молодого человека владыка, то и не стоит отрицать, что родовые качества остались.
— Значит, ты причина того, что я не помню ничего кроме дороги?
— Я бы не согласилась с таким утверждением, но другого-то я тебе сообщить не могу. Пусть я буду виновата, — согласилась Эл.
Он больше ничего не спросил, лежал, глядя в небо, и думал.
В течение зимы подобные случаи повторялись неоднократно. Полага сбился со счета, нервничал, не находя объяснения странному свечению, которое исходило от Бродяги, когда он терял чувство реальности и бредил, разговаривая с кем-то. Эл томила Полагу молчанием, как и Бродяга, между ними возникли отношения, в круг которых Полагу не допускали. Он не злился, его распирало любопытство. Бродяга менялся на глазах, в лучшую сторону. Бродягой его теперь не называли, поскольку Эл упорно называла его Браззавилем, понемногу и Полага привык так его называть.
Зима тянулась долго. Обучение прекратилось как-то внезапно, Эл начала пропадать на день или больше.
Полага тоже понял, что его военные навыки уже недостаточны, чтобы молодой человек смог продолжить обучение.
— Ты бы сама за него взялась, — предложил он Эл.
— Зачем? — спросила она с некоторым удивлением.
— Ты должна знать какие-то хитрые приемы.
— С чего ты взял?
— Хотя бы с того, что ты ходишь по округе одна и не боишься.
— Так бояться нечего. Пустые места, одни зверьки маленькие, — равнодушно ответила она.
— Зверьки? Я удивляюсь, как ты их находишь. Сколько раз ты не отправляла меня охотиться, мне повезло только раз. А если не можешь научить его, то давай найдем ему наставника. Он кроме палки другого оружия не знает.
— А ему не нужно больше, — спокойно заявила она.
— Эх, видимо ты на войне не бывала. Там жизни можно лишиться так быстро, что вздохнуть не успеешь. Как он станет королем? Ему нужно отобрать у кого-нибудь правление, а это означает войну. Не приведи, если владыке не понравиться его дерзость — погубит. Я не понимаю, как он станет королем?
— Война будет, конечно. Но если повезет, то ему придется выстоять пару сражений. Вот и позаботься о нем.
— Я не могу за двоих, а он ни два, ни полтора. А еще нужно знать побольше того, что он знает. Дворцовые порядки, правила разные. Кто его научит?
— Хм, зачем? — спросила Эл и посмотрела на Полагу требовательным взглядом.
— Эл, ну мы то с тобой понимаем, что из него король не выйдет. А теперь у него болезнь образовалась. Он же сияет по ночам. А ему за девицами ухаживать.
— Он почти женат, ухаживать за девицами, ему совершенно ни к чему, — возразила Эл с некоторым раздражением в голосе.
— Вот как ты думаешь? — пошел в атаку Полага. — Она его дожидается? Маниэль наверное ее уже сманил замуж. Он певец, уважаемый человек.
Эл поднялась и ушла, выказав презрение его словам. Полага не смог снести оскорбления, но поскольку Эл оказалась вне его досягаемости, он выразил свое недовольство молодому человеку.
— Я что-то не возьму в толк, чему она тебя учит?
— Я не могу так сразу объяснить, — сказал он, но при этом не смутился, а выразился таким тоном, словно Полаге недоступно понять его объяснения.
— А ты попробуй! Ты же обязан теперь сойти за умницу! — вспылил Полага.
Он ничуть не обиделся, посмотрел каким-то ласковым взглядом, Полага едва не выругался.
— Я бы назвал этот метод обобщающим. Процесс идет таким образом, что мои наблюдения вплетаются в общую картину, и получается единая мозаика опыта. Это сравнимо с тем, как я представляю эти земли. Сеть дорог, ключевые города, центры науки и культа, необъединенные народы. Тройственность земель рождает противоречия между людьми. Я думал последнее время, что если бы была счастливая возможность объединить земли под единым правлением, то разногласия постепенно устранились бы. Эл не говорит мне ничего нового, чего бы я уже не знал, она лишь добавляет детали. Я размышляю над своим существованием с тоской. Я ходил по плоскости этих дорог, как по равнине, что мы пересекли, я поднимал глаза к небу и видел плоский небосвод. Я жил на плоскости пути и мыслил плоско, а теперь я взлетел и вижу свой путь сверху, как с выси этих гор и я осознал, что жизнь моя было тусклой и пустой. Одна лишь Мирра озаряла ее. Эл научила меня желать большего, чем дорога. Я получил из ее рук мечту и возможность ее осуществить.
Полага замер с широко открытыми глазами. Он почти ничего не понял из того, что пытался объяснить новоявленный Браззавиль, только говорил он так стройно и зычно, словно произносил убедительную речь на совете власти. Заслушаешься.
— Святые небеса, — протянул он.
Гнев тут же покинул Полагу, он сел в сторонке и только чесал лоб время от времени. Браззавиль поднялся на возвышенность и оттуда осматривал пространство, словно искал отличия от своей прежней жизни на плоскости. Все предыдущие события мало убеждали Полагу в том, что решимость бывшего Бродяги не более чем молодая блажь, а сегодня серьезность положения стала слишком очевидной. И надо же было ему ввязаться. Интересно и странно. Вернись сейчас Эл, он потребовал бы разъяснений, но она в таких случаях нарочно не появлялась. Полага подметил, что все у нее выходит ладно и вовремя, словно события сами выстраиваются в цепочку для ее удовольствия, одно за другим, а ей только и труд, чтобы следовать за ними. Позавидуешь.
Эл вернулась под утро бодрая и торжественная. На этот раз она была в своем плаще, который не надевала с той поры, как Браззавиль первый раз впал в свое странное состояние.
— Собирайтесь. Мы уходим, — сообщила она.
Браззавиль безропотно пошел в пещеру, Полага спросил:
— Куда?
— На запад. Пора. Все что нам было тут нужно прожить, мы прожили.
Полага сообразил, что других объяснений ждать не следует. Он отправился помогать будущему королю и кожей чувствовал, что дождался таки нового витка событий.
Они наскоро собрались. Эл вооружилась крепкой недлинной палкой, которую заготовила заранее.
— Ну, знаешь куда идти? — спросила она у Браззавиля.
Он кивнул, а она реверансом показала, что он идет первым. Молодой человек ретиво устремился вперед, Эл шла второй, Полага замыкал шествия. Они прилично отстали, тогда Эл оглянулась.
— Можешь дать слово чести, а лучше поклясться, что не выболтаешь ничего про то, что здесь случилось?
Полага по интонации понял, что любое обещание будет принято, как клятва.
— А что ту случилось? Я так и не понял, как вышло, что он так заговорил. Ты заколдовала его видно как-нибудь мудрено. Ты так говоришь, потому что колдунья и не любишь показывать свою силу.
— Моя сила не для дураков, — строго намекнула она.— Поскольку я не имею над тобой власти, ты мне ничем не обязан и ты полезный спутник, то я не потребую клятвы, но попрошу молчать хотя бы до тех пор, пока не исполниться предсказание Мирры. Потом хоть мемуары пиши, только без меня.
— Чего писать? Я писать не умею. Я не стану объяснять, откуда мы и зачем, потому что, если я стану объяснять, нас засмеют. А мне страсть как хочется увидеть, как наша бывшая бестолочь станет королем.
— Достаточно и такого аргумента, — кивнула Эл.
Они больше не разговаривали. Эл набрала темп, чтобы догнать Браззавиля, и Полага едва успевал за ними. Через два дня они перевалили хребет и оказались в других землях.
— Глава 3 Люди запада и откровения Полаги
Браззавиль самостоятельно нашел стоянку людей Запада. Они именно так называли себя. По рассказам Эл он знал, что их народ наиболее пострадал при распаде единой некогда страны. Им достались земли, которые без воды превратились в пустоши. Люди тронулись с мест и обрекли себя на скитания и забвение истории предков. Даже почти истребленный народ Алмейра, переживший сотни ураганов сохранил и свою культуру, и целостность. Этому народу осталась охота и боевое искусство, он смешался со всеми встречными народами. Они не имели представлений о том, как мир жил до того, как они начали скитания. Они безоговорочно, слепо верили в существование владыки, его безраздельную власть над миром и в его слуг, коих наблюдали в лице жителей четвертого мира. Редкие встречи с ними породили в них подражание высоким пришельцам в навязывании своей воли силой и веру в словесные заклинания, которые больше походили на шарлатанское шаманство.
Так сложилась ситуация, что именно они со своей выносливостью и живучестью оказались силой, с которой не моги соперничать соседние земли, не имевшие постоянных армий, потому что воевать было противно их укладу жизни. Люди Запада навязывали себя в качестве соседей и требовали части общих благ у земель Алмейра и бывшей общей столицы трех земель, названия которой даже не знали. Они именовали ее Фьюла по имени известной им королевы. Притязания на трон со стороны их вождей были необоснованны, но удобная оседлая жизнь привлекала их теперь гораздо больше. Вода вернулась, их земли снова могли бы процветать. Достичь процветания можно было возвращением и упорным трудом. Однако, они избрали путь полегче — осесть в обустроенных землях вытеснив тех, кто слабее, в бывшие пустоши. Убежденные в своей правоте они год от года затевали военные споры с соседями. Исчезновение обоих королей открыло им дорогу к власти.
Эл остановила Браззавиля жестом. Он встал у ее правого плеча. Полага занял место слева от нее, на всякий случай. Люди запада не относились к женщинам с тем уважением, как было принято, например, в столичных землях. Вид у Эл был через чур независимый для их нравов, как бы не вышло недоразумения.
— Давай соврем, что я твой брат, — предложил он ей.
— Не нужно. Лишнее так врать. Здесь могут быть те, кто знает меня. Такой братик мне не кстати, — отказалась она.
— Как это тебя здесь могут знать? — удивился он.
— Я путешествую. Знакомых у меня достаточно. Позаботься лучше о Браззавиле. Они любят проверять новичков дракой. Если зайдет спор не давай ему вступить в противоборство.
— Если ты не позволишь, то я не стану. Я откажусь, — вмешался Браззавиль.
— Тебя тогда сочтут трусом. Будут презирать, — заметил в ответ Полага. — Давайте уже пойдем, а то неловко здесь стоять на виду.
— Нас должны заметить и разглядеть, — сказала Эл.
В след ее словам из оцепления этого полувоенного стана им подали знак.
Эл пропустила Полагу вперед, надеясь на его болтливость. Так и вышло. Едва их обступили мужчины с лицами достаточно неприветливыми, на которых читались вопросы и желание прогнать пришлых, Полага не выдержал.
— Мы слыхали, что вы нанимаете добровольцев. Пришли спросить на каких условиях, — наивно-добродушным тоном заявил Полага.
— Через перевал зашли спросить? — ответили ему недобрым тоном.
Полага пустился в последующие объяснения, тем самым дал возможность спутникам немного осмотреться. Эл бросила косой взгляд на Браззавиля. Он смотрел перед собой, словно на него напал столбняк, или он думал, что так его не заметят. Толпа его не напугала, испуга Эл не увидела, зато заметила отрешенность, словно он готов был упасть в обморок. Эл захотелось оживить его подзатыльником, но она не дотянулась бы, поскольку между ними стоял Полага.
— И что в вашей компании делает слуга владыки? Тоже наниматься пришел? — спросили у Полаги, и он замер с открытым ртом.
Внимание переключилось на Эл, все лучше, чем, на опешившего Браззавиля.
Эл вопросительно ткнула себя пальцем в грудь и изобразила удивление. Она осмотрела присутствующих.
— Она? — воскликнул Полага. — Да вы что, вояки? Это же девушка.
