— Эл, — обратился Полага, когда голод исчез, и вернулось прежнее беспокойство. — В толк не возьму, когда это ты успела побывать у обители? Это было давно, лет уж сто назад.
— Сорок два, — поправила Эл.
— Ну и что! Как это ты их смогла убедить, что была там?
— Зачем убеждать. Я там была.
— Там же убили великую! Ты что и это видела?
— Да. Это меня там убили, Полага. Среди вас смертных иногда попадаются весьма забавные и несообразительные экземпляры. Мне все это время было очень интересно, до кого из вас первым это дойдет. По тупости ты оказался на первом месте.
— Ты что дух неушедший? — возмутился Полага и ухватил на всякий случай рукав Эл, видневшийся из-под накидки.
Дернув крепкую ткань Полага перевел взгляд на Браззавиля, который замер с куском еды и стаканчиком, словно ему приказано стать статуей, он глядел на девушку остекленевшими глазами. Полага снова посмотрел на Эл. Она допила напиток, облизала губы.
— Я великая, Полага. Только никому здесь этого не говори.
И она расхохоталась заливистым смехом, словно ей захотелось подшутить над незадачливыми спутниками, и шутка удалась. Эл переводила взгляд с Полаги на Браззавиля и не могла заглушить следующую волну веселья. Так она не смеялась очень давно. Закончилось тем, что она просто выскочила из палатки и хохотала уже на воздухе.
Она вернулась, откинула полог и поманила рукой мужчин.
— Пауза затянулась. Пора на совет. Отомрите оба, сделайте важные лица. Немного риторики и один из вас завтра станет королем.
Полага едва шел за ней. Он не помнил, как вошел в общий большой шатер, показавшийся ему высоким после маленькой палатки. Их усадили, теперь ему даже не пришлось стоять. Он видел окружающее, словно через стену. Сковавшее его изумление не проходило, он не мог справиться с наступившим отупением.
Браззавиль тоже смотрелся так, словно снова стал Бродягой, его отрешенный вид наводил на Полагу тоску. Вокруг царило большее оживление, чем на общем совете отряда, здесь собрались избранные главы и лучшие воины под предлогом обсуждения будущего военного похода на столицу. Речь шла совсем не о походе, началось обсуждение, смысл которого до Полаги не доходил долго.
Браззавиль толкнул его локтем.
— Тебе задали вопрос, — прошептал он.
— Я вообще не знаю, что мы здесь делаем, — не впопад ответил Полага, зато сказал правду.
Он увидел, как Эл одобрительно кивает его словам. Неужели он сказал что-то умное. На всякий случай Полага вслушался в возражения на его фразу и, наконец смог вникнуть в ход дискуссии.
— Даже этот неизвестный воин считает нас дикарями. Я на стороне Эл. Нас не буду считать правыми, если мы просто захватим власть, — говорил один из сторонников Эл.
— Одним отрядом вы ее на захватите, — заговорила Эл. — Таких как ваш я знаю не менее сорока племен. Вас не считают даже единым народом. Вы разделились когда-то, чтобы выжить, а теперь считаете что каждый выше остальных.
— А почему король молчит? — спросил тот самый старик, который просил Эл стать королевой.
— Я бы на его месте молчала так же или высказалась как этот славный человек. — Она указала на Полагу. — Мне неприятно, что я затеяла эти переговоры. Мне виделось, что хоть немного вы начинаете понимать смысл притязаний на власть. И мне страшно ошибиться. Вы не принесете этим благо, вы разрушите даже то малое, что вам достанется. Все что я слышу — это возгласы о лучшей жизни, которую вы желаете просто отобрать у других. Не более.
Эл взяла свою палку и тряхнула ее.
— Из этой хорошей палки две такие же не получатся. — Она резко встала и с хрустом сломала ее об колено. — Будет две поменьше. Только и всего. А мне придется искать другую.
Она поднялась и ушла из круга.
Полага сообразил, что они остались одни, ринулся было за ней. Но ему навстречу вскочил весьма внушительный человек. Он вытянул руку и Полага понял, что теперь ему придется схватиться с ним.
Ручищи уперлись ему в грудь. Толчка он не ощутил.
— Постой дружище! — миролюбивым тоном заговорил великан. — Она сердится на нас. Ее трудно понять. Мы никак не поймем, что она желает. Зачем сломала свое оружие? Вы такие же смертные, как мы, просто чужеземцы, и мы не желаем вам зла. Пожалуйста, поясни нам ее слова.
— Я сам плохо иногда ее понимаю. Она мудрено выражается, — ответил Полага.
— Я поясню, — послышался негромкий голос Браззавиля.
Полага обернулся и окончательно понял, что живыми они с этого сборища не уйдут. Мурашки побежали по коже. Но не бросать же этого глупца одного. На всякий случай, до того, как Браззавиль начал говорить, Полага встал за его спиной, чтобы отразить вероломную атаку. Недалеко от них валялась сломанная палка, и он придумал, как ловко ее подобрать. Браззавиль встал и Полага одобрил этот ход.
— Все мы. Я. Мой друг, — он посмотрел на Полагу, тот кивнул, предупреждая, что готов. — Вы. Эл. Мы существа этого мира. И он достаточно велик, чтобы нас вместить. Несколько месяцев назад я бесцельно бродил по дорогам наших земель. Я видел смысл в том, чтобы перемещаться из одного места в другое. В тот день, когда мне предрекли стать королем, я не ощутил радости. Я испытал горе, я счел, что надо мной посмеялись. Непросто поверить, что судьба возлагает на тебя некий труд. И первое что следует понять — зачем? Что я знал тогда? Дороги. Я видел, что люди ссорятся и спорят, я видел, как они похожи, как одинаковы их заботы. Мне было все равно. Я не хочу ничего из того, что мне могут дать в столице или в других землях. Мне важно понять, зачем я это беру? Что мне делать с тем, что мне подарят или что я украду, или одолжу? Здесь важны смысл и последствия. Так же и с властью. Стану ли я принимать на себя заботу, о том, что мне вручат? Сохраню, приумножу или разрушу? Что я сделаю? Эл предложила помощь не потому, что ценит вас более других. Она очень хорошо сказала об этом сегодня. Потому что она не думает о землях Алмейра, о пустошах, о столице. Она умеет думать обо всем этом сразу, и она желала научить так думать вас.
Браззавиль поднял палку, она распалась в его руках на две части.
— Если вам вручить это, как единое целое. Земли крепкие и обустроенные. — Он попытался составить палку вместе. — Думая о своем благе, а не о мире в целом, вы разобьете мир на удобные вам части.
Он разъединил палку надвое, а потом бросил одну часть на землю.
— А когда вы истощите одну часть, — он с хрустом сломал половину палки. Полага и не предполагал, что у него такая силища. — Вы найдете, что отобрать у других и этого в скорости не станет. А потом совсем ничего. Ваше благо в том, что вы свободны, а беда в том, что вам нечего беречь. И вы проиграете в любом случае. Вы заберете себе столицу, но ее защитники будут стоять на смерть ради сохранения своих традиций, а жители Алмейра умрут за свои хранилища мудрости. За своих храмы. За город, дарованный им владыкой. Придите как защита, как надежная поддержка. Научитесь тому, что знают они, и вы станете втрое мудрее. Не великое дело отобрать кусок земли, а потом отвоевывать его и защищать. Вы потому и презираете ваших соседей, что они так поступают. Объединитесь же. И перед вами буду корабли Алмейра и море, ставшие плодородными и красивыми земли ваших предков, столица всех земель, прекрасная Гирта, поселения Сахо — везде вас примут как соседей, не считая вас и ваших детей дикарями, которые пришли отобрать то, что другие создавали поколениями. И если один из вас нашел способ сразиться со жрецами другого мира, то и вам он откроется, и они не получат больше жертв. Они останутся единственными, кого станут звать чужаками. И та, что принесла эту палку, не будет искать другую. И ей не придется бродяжничать по миру, чтобы примирить вас друг с другом.
Полага забыл об обороне, потому что такой речи не ждал. Казалось, что парень скажет глупость, и им несдобровать.
Старик, сторонник Эл, тяжело встал и пошел к Браззавилю. Молодой человек вежливо подошел к нему сам и поклонился.
— Мальчик мой, — старик по-отечески его обнял. — Ты сам — пророчество. Я буду первым твоим подданным. Подай мне остатки этой палки. Пусть она напомнит мне то, что ты сказал.
Полага подошел к ним, а когда старик выпустил Браззавиля из объятий, Полага сам подал старику сложенные в охапку обломки палки, а Браззавиля потянул к выходу.
— Мы уходим. Пояснений достаточно, — громко заявил он.
Они выбрались наружу беспрепятственно. Там Полага перевел дух и воскликнул:
— Где ты набрался такого ума? В горах? Что она с тобой сотворила? Оу! Ну да. Она же сама призналась. Надо же. А ты им хорошо ответил. Честно признаюсь, даже я готов был назвать тебя королем.
— Знаешь, Полага. Я уже сомневаюсь, что хочу им быть. Слишком самонадеянно. Что я буду делать, если соберется совет из всех народов? Они же перессорятся. И это значит, что я потеряю Мирру. Я не смогу назвать ее супругой и королевой. Молодой, неопытный король, неуч и слепая королева — хороша парочка.
Из сумерек возникла Эл, Полага от неожиданности отскочил в сторону.
— Предыдущая речь была весьма стройной и, по определению Полаги, убедительной. А вот последней, будем считать, что я не слышала.
Несмотря на укоризненный тон, она выглядела довольной.
— Ты как будто была в ярости, — заметил Полага.
— Ты поверил? Это хорошо. Не тот случай, чтобы приходить в ярость, — ответила она.
— А палка? — спросил Полага.
— Так. Наглядная демонстрация.
— Вы двое ненормальные. Находиться к вам поблизости — беда, — возмутился Полага, узнав новость, что Эл не злилась, а играла.
— Разве твоя жизнь не стала интересней с тех пор, как ты с нами связался? — она засмеялась так же как в палатке.
— Не будь ты этой, — Полага опасался произнести, — великой, я бы тебе правду ответил.
— А то я не знаю, о чем ты думаешь, — опять засмеялась Эл.
— Ой! — вздохнул Полага. — И на что мы тебе? А? Ты и без нас бы справилась. Старик был прав, почему тебе не стать королевой?
— Я не собираюсь делать за смертных то, что они в состоянии сделать сами, — так же добродушно ответила она. — Отдыхайте. Я думаю, что они еще обсудят наши слова, но уже без нас.
Полага не мог успокоиться. Он спрятал Браззавиля в палатке, приказал не высовываться, на всякий случай, а сам бродил по лагерю. Ему было странно замечать, что его никто не останавливает, и люди ведут себя приветливо. Настала ночь, и его пригласили к очагу. Он слушал разговоры о сегодняшнем совете. Его время от времени тянуло высказаться о том, как он понимает ситуацию, но он заставлял себя помалкивать. Наконец, разговор зашел о нем. Ему пришлось отвечать на вопросы. А поскольку Полага происходил, как оказалось из дружественного рода, то его стали называть своим.
— А вот считали бы вы меня своим, если бы я пришел один, а не в компании с великой? — не выдержал Полага, его очень мучили подозрения.
— А ты считаешь себя ее компанией? — раздался звонкий женский голосок и люди у очага рассмеялись.
— Попроси ты пищи или помощи, мы не прогнали бы тебя. Мы не сочли бы тебя чужим, но не относились бы как к другу, пока ты не проявил бы себя как друг, — ответил ему один из мужчин.
— Ну, я ей не друг. Я даже долгое время не знал, что она великая.
— Да. И они еще называют нас дикарями? Из каких ты диких мест? В нашей большой семье даже дети знают, что она вторая из великих, кто отказался жить в садах владыки и избрал скитания в нашем мире, чтобы помогать нам.
— А кто был первым? — удивился Полага
— Его звали Радоборт. Он был королем Алмейра. — Говорят, у него была дочь, только ее похитили. Вот если бы найти ее и жениться на ней, то тогда никто не поспорит, что ее избранник станет королем.
Его поддержали все присутствующие.
Полаге стало неловко за свою неосведомленность. Он попрощался и ушел. Выходит, что все, кроме него с Браззавилем, знали, что Эл такая персона. Не зря она от души хохотала над ними. Ну и дела.
Где-то слышалась возня и шум. В той стороне, где была их палатка. Полага поспешил на шум. Точно. Около их палатки сгрудилась ребятня. Они шуршали как стайка зверьков. Полагу даже не заметили, поскольку все по очереди заглядывали в щелки их палатки и шептали: "Светится, светится".
Полага пропихнулся среди них. Они опять таки не заметили, что он взрослый. Но едва он заглянул в щелку, как вскочил на ноги и стал оттаскивать ребятишек от палатки.
— Прочь отсюда! Что за сборище!
Они с шумом и визгом бросились наутек.
Полага поторопился залезть в палатку. Браззавиль лежал ничком на своей подстилке с закрытыми глазами и сиял, как фонарь. От испуга Полага стал его трясти. Сноп искр от тела молодого человека ударил его, тело онемело, и он рухнул рядом не в состоянии шевельнуться.
Очнулся он не в сумерках. Свет дневной или утренний пробивался сквозь ткань. В голове шумело. Рядом сидела Эл, и изучала его.
— Ох, — простонал Полага, пытаясь повернуться на другой бок. — Паршиво.
— Новый день, дуреха. Сколько раз я предупреждала, чтобы ты его не трогал. Он мог тебя убить.
— А где он? — встревожился Полага.
— Его сиятельство принимает подношения. Ночное чудо безоговорочно сделало его почитаемым лицом. Нельзя вас оставить ни на минуту.
— Хм. Не придется доказывать, что он король, — пропыхтел Полага, садясь.
— Да уж. Особенность неразвитых умов — это способность видеть предмет для поклонения в том, что непонятно.
— А как надо?
Эл улыбнулась.
— Для шарахнутого силой ты задаешь разумные вопросы. Надо искать объяснения.
— Где?
— В мире, который тебя окружает.
— Тебе тоже есть объяснение?
— А что во мне необъяснимого?
— Ты же великая.
— Ну и что. Вы придаете подобным мне значимость, но ни один из вас не желает сформулировать в своей собственной голове свод понятий относящихся к тем, кого вы зовете великими. Ты же не знаешь, какими качествами обладает великий.
— Нет. Не знаю. Нет таких сводов. Сколько великих столько и качеств.
— Ты поверил, потому что я сама сказала?
— Да. Все вокруг так говорят.
— А ты проверял?
— Вот еще. Тебя, попробуй, проверь.
— Что я, по-твоему, сделаю с любопытным?
— Откуда мне знать. Убьешь.
— Забавно. Почему так решил?
— Что бы про вас не говорили, какие бы не рассказывали истории, они обязательно плохо заканчиваются.
— Хорошо. Сколько великих фигурирует в легендах?
Тут Полага задумался и про себя начал считать, что Эл сильно насторожило и вызвало интерес.
— Десять, — ответил Полага.
— Точный ответ. Перечисли.
— Ну.
— Называй по именам или прозвищам.
— Кикха — самый известный, — начал Полага, — потом Королева Фьюла и Радоборт — правитель Алмейра, потом Лоролан — изгнанник, потом темный сын.
— То есть. Подробнее об этом.
— Он был уродлив и поэтому владыка заточил его в самом темном месте миров.
— Понятно. Дальше.
— Тиамит — древний советник.
— А это кто?
— Это советник владычицы, который помог ей бежать.
— Дальше.
