Тело двойника медленно утрачивало плотность. Легкий туман выскользнул из рук нииды. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой цельной. Такой сильной. Лишенной сомнений и страхов. Не веря в случившееся чудо, ниида огляделась. Молочная дымка медленно таяла...
... — И что теперь? — спросила Кэсс. — Убьешь меня?
Натэль стояла, вжав острие клинка в шею подруги.
— Нет, — голос у нее дрожал.
— Убьешь себя?
— Нет, — она с трудом выплюнула это слово. — Я не заслужила смерти. Да, я виновата перед тобой, но это не то преступление, которое смывают кровью. Да, я дешевка, да, никому не нужна, но я не убийца. И знаю — ты сейчас просто околдована. А я никогда не подниму руку на того, кто мне дорог. Может, я доступная и вульгарная, но честная. И не пытаюсь казаться кем-то другим.
Соперница презрительно усмехнулась.
— Ты — жалкая. Признаешь, что ничего не стоишь, но не можешь ни обидчика своего убить, ни себя, чтобы не мучиться. Ну? Так и будем стоять?
Ее противница с трудом сглотнула, но острие от белой кожи не отвела.
— Ты не обидчица. Ты сказала правду. Я и сама знаю, что жалкая. Но я хочу жить.
Рука, сжимавшая меч, дрожала, однако голос был тверд.
— То есть клинч? — спросила Кассандра.
Синеволосая претендентка моргнула, чтобы разогнать пелену слез. Она не поняла сказанного и не знала, что делать, поэтому повторила:
— Я хочу жить. Но тебя убивать не стану.
— Значит, так и будем стоять? — собеседница подалась вперед, вжимаясь шеей в острую сталь.
Суккуб чуть ослабила давление, слегка отступила. Подруга осклабилась. Это было совершенно непривычное для ее лица выражение. Нат яростно кусала губы. Она оказалась в тупике, но понимала, что обидные слова, срывающиеся с губ нииды, на самом деле той не принадлежат. Это все колдовство. Никакое соревнование не стоит того, чтобы убить дорогого человека, пускай и находящегося под чарами. Но девушка продолжала хищно скалиться и наваливаться на клинок.
— ХВАТИТ!
Подопечная Тирэна отдернула оружие, а неприятельница засмеялась, когда отчаявшаяся обеими руками схватила меч и направила себе в живот. В карих глазах вспыхнуло торжество, но в этот миг суккуб стиснула зубы и, неожиданно для своей соперницы, оттянула одной рукой кожу на талии, а другой всадила клинок в свою плоть, аккурат между пальцами и ребрами. Отчаянная авантюристка все рассчитала правильно.
От тошнотворной боли сознание помутилось, и несчастная рухнула на песок, захлебываясь криком и проваливаясь в темноту. Она поняла: от нее требовалось что-то одно — либо убийство, либо смерть. Противница не просила ничего иного, поэтому оставалось только одно — погибнуть. Почти погибнуть. Это был риск. Но ничего иного горе-интриганка придумать не смогла. Еще одна жалкая попытка обмануть судьбу. Ну, а если и не сложится, она все равно без сознания. Так хотя бы умирать не страшно.
...Кассадра и Вилора стояли посреди арены и смотрели, как медленно рассеивается туман, открывая два окровавленных тела, лежащих на рыхлом песке.
— Нет... — выдохнули девушки почти одновременно.
Они не обратили внимания на Лиринию, ее поза и торчащий из спины клинок не оставляли никаких иллюзий, но суккуб, скорчившаяся и, зажимающая руками истекающий кровью бок, была жива. Она судорожно дышала, однако синие глаза смотрели невидяще. Беспамятство, граничащее с обмороком.
Претендентки ринулись к страдалице.
— Натэль, Натэль... — ниида посмотрела на безобразную рану и вскинула испуганный взгляд на вампиршу.
— Морок... — выругалась та. — Ну как же так! Держи ее.
С тонких пальцев Ви стекла на окровавленную плоть капля ослепительного света. Да, такое лекарство дорогого стоит... Плевать! Следующее соревнование только через месяц, силы успеют восстановиться. Надо спешить, пока на арену не вскочили демоны или Рорк и не успели их растащить. Кассандра вцепилась в плечо подруги, щедро делясь с ней силой. С трибун что-то протестующее закричали, но упрямицы не обратили на это ровным счетом никакого внимания. Увы, самоуправство длилось недолго.
Чьи-то сильные руки вцепились Вилоре в плечи и рванули прочь. Рабыню Амона тоже потащили в сторону, не позволяя ослушницам расшвыриваться стихией за месяц до решающего состязания. Но главное уже было сделано — подопечная Тирэна сидела, растерянно шаря ладонями по зажившей ране и озираясь. Она выбыла из соревнования, но каким-то образом выжила. С души словно свалился огромный камень — она свободна. Больше не придется сражаться, что-то доказывать, бояться.
Все закончилось.
Все.
Это проигрыш.
Из глаз девушки потекли слезы.
Никогда прежде она не была так счастлива.
— Натэль! — мертвящий голос оракула нельзя было спутать ни с чьим другим. — Ты не прошла испытание. Конечно, страх тебя не поборол, но и ты его побороть не сумела.
Суккуб подняла голову, невидяще глядя на арену. Она обводила Поприще пустым взглядом и отстраненно отмечала, что почти все зрители подались вперед, желая услышать приговор. Ситуация-то и впрямь была щекотливая. Шлюху с синими волосами нельзя считать ни победившей, ни побежденной. И что теперь прикажете с ней делать?
Динас молчал. Со стороны казалось — просто растягивает паузу, чтобы нагнать на несчастную жути, но в действительности он и правда не знал, как поступить — у скорчившейся на песке бледной и потной претендентки не было стихии. То есть вертихвостка, прошедшая четыре — четыре! — соревнования, вдруг оказалась совершенно бесполезной. Пустышка! Колдун не представлял, как вообще она смогла протянуть столько времени и не сломаться. Ведь даже последнее состязание, пусть не было ею пройдено, но и не убило!
Отправить никчемную обратно в ее мир? Этот вариант отпадал сразу. Во-первых, старик никогда не отличался добротой и милосердием; во-вторых, даже если бы и отличался, не стал бы жертвовать силами проводника и тратить время на ничтожную рабыню. Убить? Это тоже исключено — простое убийство оракул уже давно не одобрял, не видя в нем смысла. Другое дело — забрать силу потаскушки себе. Так ведь и это не представляется возможным! Нельзя отобрать то, чего не существует. А слабую способность дурехи с горем пополам подчинять стихию земли, не стоит даже относить к магии. После окончательного истребления земляных драконов эти умения стали ненужными. Одним словом, толку от них, как... как от самой Натэли.
Динас бросил короткий задумчивый взгляд на Тирэна — хранителя суккуба и, наконец, принял решение. Единственно логичное в данной ситуации. Демоны любят развлекаться. Ну и пусть игрушка останется. Может, понесет. Может, умрет. Раз ее удача так велика, вполне возможно, что и разродится. Ну а нет, так нет. Оплакивать никто не станет.
— Ты считаешься проигравшей и выбываешь из соревнований, — вынес, наконец, свой приговор древний демон. — Но, поскольку прошла почти весь путь, я оставляю тебе жизнь. Здесь. Какой она будет — решит твой покровитель.
И старик махнул рукой. Глашатай, вняв небрежному повелительному жесту, объявил соревнование завершенным. Нат запрокинула голову и рассмеялась истеричным, каркающим смехом. Она никак не могла успокоиться — сидела, зарывшись руками в песок, и сотрясалась в страшном полубезумном веселье до тех пор, пока Кассандра не подошла к ней, превозмогая усталость, и не отвесила тяжелую пощечину.
— Хватит.
— Кэсс, — девушка замолчала, но в синих глазах по-прежнему тлела искра сумасшествия. — Добрая сострадательная Кэсс, которая искренне жалеет похотливую жалкую хабалку.
Голос говорившей прервался, когда ниида безжалостно встряхнула ее за плечи.
— Прекрати! Ты — моя подруга. Настоящая. И плевать, сколько мужиков у тебя было. Плевать, почему они были. Ты добрая. Искренняя. Хорошая. Неужели не понимаешь? Пойдем, — она протянула горемычной красавице руку. — Прекрати думать про меня всякие глупости.
— Ты сама в свои слова не веришь, — оттолкнув ее руку, произнесла суккуб, с трудом поднимаясь. — Ну и плевать. Плевать на все.
С трудом переставляя ноги, она направилась к выходу. На душе было тоскливо. Один из демонов, попавшийся на пути, многозначительно задел недавнюю претендентку за плечо. Остановился. Усмехнулся. Протянул руку. Неудачница увернулась. Краем сознания поняла, что наказание, наложенное Тирэном, больше не действует, но радости не испытала, только гадливость.
— Развлечемся?
— Не хочу, — буркнула она, прекрасно понимая, что если хочет воин Ада, желания какой-то синеволосой девки не берутся в расчет.
Но сейчас Натэль не желала ничего. И никого. Она устала. Прожитые в этом мире ничтожные полгода навалились на плечи гранитной тяжестью тысячелетий. Не было сил желать, мечтать, к чему-то стремиться, даже просто думать. Поэтому недавняя ветреница вырвалась из жадных рук и даже забыла удивиться, почему это исполненный нагловатой решительности приставала остановился. Равнодушная ко всему происходящему, она не заметила ни того, как сверкнул глазами Фрэйно, ни как отступил под его свирепым взглядом незадачливый ухажер. Телохранитель проводил потерянную страдалицу взглядом, не собираясь, впрочем, приближаться. Выжила. Надо же. Страж усмехнулся своим мыслям и повернулся к вышедшей с Поприща Кассандре.
— Ниида. Все в порядке?
— Да. Еще одно соревнование закончилось, — она грустно улыбнулась и посмотрела вслед медленно бредущей подруге. — А вот Нат его не прошла.
— И жива? — удивился собеседник.
— Ее оракул пожалел. А может, не пожалел, а наказал — она теперь навсегда останется в этом мире.
За своими искренними переживаниями девушка не заметила мимолетного удовлетворения, которое промелькнуло в глазах демона. Ее-то собственные мысли были далеки от радужных.
— Не надо переживать, — тронул ее за плечо невозмутимый воин. — Пойдемте. Квардинг приказал отвести вас в покои.
— А как же Натэль? Она ведь совсем одна!
— Я позабочусь о ней. Пойдемте, — оборвал подопечную Фрэйно.
Та кивнула, привычно подчиняясь и проникаясь его уверенностью. Он позаботится. Конечно. Раз сказал, значит, так тому и быть. Кэсс дошла до комнат, которые уже давно привыкла считать своим домом. Сопровождающий почтительно пропустил спутницу вперед и мягко закрыл за ней двери, оставшись в коридоре.
И снова всё, как прежде — ванная, расчесывание волос, свежая одежда и чувство такое, будто собственное тело, только что омытое водой, пахнет гнилью с подмешанным к ней сладковатым и липким запахом старости...
Так странно... Коса, еще утром такая яркая, блестящая, сейчас будто омертвела, стала подобна сбитому хлопку. И кожа, цвет которой квардинг так любил сравнивать со сливками, сделалась изжелта-серой. А внутри живота ворочалась, пульсировала нарастающая боль. Она еще не вгрызлась в сопротивляющееся тело, но уже гнездилась в нем, обживалась, устраивалась по-хозяйски, словно намекая — теперь-то от нее не избавиться. Свирепое чудовище, заточенное в человеческую плоть, как в темницу, просыпалось и жаждало обрести свободу.
Девушка закрыла лицо ладонями. Тошнотворный ужас подкатывал к горлу. Тело бил озноб. Непослушными руками Кэсс натянула на голое тело рубаху Амона, вдыхая родной, но теперь уже едва уловимый запах. На широкой кровати было пусто и бесприютно. Ниида с головой накрылась одеялом, подтянула колени к животу и зажмурилась. На волнах постепенно нарастающей муки она уплывала даже не в сон, а в туманное забытье, близкое к беспамятству. Нет, нельзя! Рабыня принудила себя очнуться. За окнами темно. Неужели ночь? Так быстро... Она прикрыла глаза, мысленно пытаясь почувствовать хозяина.
Он уже летел сюда, к ней. Невольница успокоилась. Все будет хорошо. Главное — он скоро окажется рядом. Сознание снова стало погружаться в тягучее вязкое мучение. Фрэйно предупреждал: когда существо проснется, то будет в ярости от голода и оттого, что его обманули, но подготовиться к этому так и не получилось. Где-то в душе несчастная по-детски надеялась, что отвратительный метод, давший ей временную передышку, окажется целительным, и все закончится. Совсем.
Увы.
Монстр снова вгрызался в плоть, терзал и рвал, захлебываясь от злобы и жадности. Изощренная пытка поглощала остатки воли и сопротивления. Кто бы мог подумать, что ничтожно малое существо способно породить такое страдание? Девушка закрыла глаза, пытаясь выровнять дыхание. Дышать было больно.
Когда Амон вернулся, охранник нииды был на своем посту — у двери в покои. Прибывший кивнул ему, приказывая следовать за собой. Демон подчинился. Вошел, закрыл дверь и замер, ожидая чего-то явно безрадостного. Лицо вожака казалось застывшим, и по опыту Фрэйно знал — это не обещает ничего хорошего. А если уж быть совсем точным — обещает нечто совсем нехорошее.
В свою очередь предводитель воинства Ада рассматривал стоящего напротив мужчину, отмечая про себя и настороженность во взгляде, и напряжение, и внутреннюю собранность. Наверное, если бы плохие предчувствия могли еще как-то влиять на внешность, многочисленные косы стража шевелились бы от ярости.
Квардинг помолчал. Да, он не ошибся в выборе. Никто не смог бы защищать нииду лучше. Поэтому хозяину огненноволосой претендентки было (себе на удивление!) несколько тяжело говорить то, что он собирался сказать.
— Фрэйно, с сегодняшнего дня ты больше не опекаешь мою рабыню. Дальнейшая ее судьба тоже не в твоей власти.
— Квардинг, ты обещал... — начал было собеседник, но, ощутив, что в голосе проскальзывают обвинительные нотки, осекся.
— Я не говорю, что не спасу ее, — терпеливо объяснил Амон.
Он до сих пор не совсем понимал привязанность демона к человечке. То есть понимал умом. Но сердцем постичь был не в силах. Смог бы он сам тревожиться о какой-то там девке, к которой не испытывал бы зова плоти? Ха. Но воин, стоящий напротив, и впрямь выглядел встревоженным и злым.
— Я не об этом. До следующего соревнования остается не меньше...
— Не остается, — хранитель Кассандры провел рукой по волосам, понимая неизбежность происходящего и безбоязненно делясь ею с телохранителем. — Я только что с Совета. Последнего соревнования не будет.
— Почему?
— К алтарю движутся Безымянные. Времени нет. Через две недели откроют Путь напрямую в святилище. Там и состоится последнее испытание. Без помпы, без зрителей. Мои отряды выдвинутся навстречу Безымянным. Так что лечи спину и приручай Натэль. Все.
— Могу я остаться, по крайней мере, до тех пор, пока она не избавится?..
— Нет, — оборвал его Амон голосом, в котором звенела сталь.
Фрэйно, приученный к дисциплине, покорно склонил голову.
А квардинг добавил:
— Надеюсь, мне не придется, словно обманутой девке, напоминать тебе о некогда принесенной клятве?
Демон оскорбленно вскинул глаза.
— Вот и славно, — довольный его негодованием, сказал собеседник. — Ты хорошо справился со своими обязанностями. Теперь позволь сделать то же самое другим.
— Да. Можно я... — телохранитель на мгновение замялся, — попрощаюсь?
— Не нужно, — отрицательно покачал головой хозяин претендентки. — Увидишь еще.
