— Поверишь, я просто хотел узнать — выжила ты или нет?
И тут же сам ответил:
— Не поверишь, — в прозрачных глазах промелькнуло удовлетворение. — Умная девочка.
— ТИРЭН!
— Ты так любишь Амона, — демон продолжал с интересом оглядывать Кассандру, словно не замечая, что ту начинает бить дрожь. — Так безоговорочно предана ему, что я бы даже преклонялся перед тобой... если бы не сам положил этому начало.
Она вскинула глаза.
— Тебя там даже не было, — усмехнулась человечка, а в сердце вполз ужас.
Да и Тир был какой-то странный, не похожий на себя обычного.
— Я был раньше.
Он подошел к краю крыши, выглянул за бетонную кромку и задумчиво посмотрел вниз — на суетливых людей, которые спешили каждый по своим делам. Рабы. Рабы своих привычек, страхов, предубеждений. Рабы всего, что только есть. Чем отличается от них эта девочка? Ничем... и в то же время всем.
— Ты никогда не задумывалась, почему вдруг полюбила Амона? Нет? Я объясню. Нам надоело ждать. Ни ангел, ни демон не могли привлечь твое внимание, хотя являлись каждую ночь, суля то счастье, то кромешный ужас. Но ты просыпалась — и ничего не помнила, ни мрачных кошмаров, ни сладких грез. Ни-че-го. А между тем вышли все мыслимые и немыслимые сроки. Но стихия... я чувствовал в тебе ее мощь и бесился от понимания, что ты ускользаешь, не поддаешься. Первая, кто смог проигнорировать загонщика! Я понял — нужно искать какой-то особенный способ воздействия, который рано или поздно все-таки позволит тебя сломать.
— Какие вы все же... — тихо сказала Кэсс, глядя на собеседника.
По коже ползли мурашки. Неудержимый трепет пронзил сердце. Что ей сейчас откроется? И почему она понимает, что знать ей это не нужно?
Сотник усмехнулся, принимая ее замечание, и продолжил:
— Тогда я решил схитрить... есть маленькое заклинание, вроде того, что раз за разом накладывали на Натэль. Вожделение. Если ты захочешь проводника, то сама позовешь его, а там и все остальные проблемы решатся. Но в случае с тобой колдовство повело себя неожиданно. Вместо плотского желания оно пробудило любовь, объектом которой стал почему-то квардинг. Это оказалось вдвойне неожиданно, так как мишенью для страсти был назначен Риэль. Мне казалось, он больше подходит на роль прекрасного принца и захотеть его не только проще, но и как-то... логичнее, что ли. Но ты снова всех удивила, воспылав к Амону. Смех, да и только. Человек влюбился в демона. Да еще в какого — в квардинга Ада, которого даже собственные воины боятся! О, я прямо-таки жалел, что не могу это наблюдать!
— Амон знал? — дрогнувшим голосом спросила слушательница.
— Знал, — хмыкнул рассказчик, — хотя чаще всего методы загона жертвы никогда не обсуждаются. Это, в общем-то, никому не интересно. Главное результат, а уж как он достигнут — дело десятое. Но наш вожак не глуп. Он любит все держать под контролем. Не смотри так затравлено, Змейка, мы не люди. Нам чужды сантименты. И неведомы чувства.
— То есть... — слова царапали горло, но несчастная заставляла себя говорить, — мои чувства к нему — всего лишь колдовство?
Тирэн, извиняясь, развел руками, но потом покачал головой:
— Поначалу да. А потом — нет. Подобные заклинания не действуют долго. В этом просто нет нужды. Так что магия давно иссякла. Сейчас ты любишь по-настоящему, и это удивительно. Человек, умеющий любить! И твой хозяин с самого начала умело использовал это обстоятельство. Дразнил Рорка, Мактиана, Динаса. Что смотришь с такой болью, девочка? Все еще хочешь вернуться? Даже после того, что узнала?
Рабыня закрыла лицо руками...
"Моя Кэсс. Моя".
Она не могла без него. Ей было плохо. Душа рвалась к этому жесткому неистовому Зверю, которому неведома жалость, который не умеет любить и чувствовать. И который... так заботился о ней.
"А с ним? Будет?"
"Если выдержишь, то возможно. Только возможно!"
— И сейчас он тоже... лишь использует меня? — едва слышно, спросила девушка.
Интриган промолчал. Что сказать ей? Правду? Ложь? Впервые душу разъедали сомнения.
— Я не знаю наверняка, — ответил, наконец. — Он заботится о тебе. Амон в жизни ни о ком не заботился! Но о том, что действительно творится у него в голове, можно лишь догадываться.
— И какие предположения?
— Ты ему нужна. В качестве кого — сказать может только сам квардинг. Выбор за тобой.
Да, у нее есть выбор. Можно отказаться от всего, что было. Постараться забыть, выдать случившееся за галлюцинации, навязчивый бед. Вдруг хозяин действительно поверит другу и оставит невольницу в покое? А если нет? Сколько ей и дальше мучиться от кошмаров? Или... их отсутствия.
Как это ужасно — не иметь возможности посмотреть в голубые глаза и спросить, что было правдой, а что ложью. Всю жизнь прожить в страхе и ожидании — придет или нет? Кэсс повертела ободок браслета и подняла глаза на наставника:
— Это все, что я должна знать, или есть что-то еще? Потому что, если это все, я готова возвращаться.
Он на какое-то время застыл, а потом мягко поднялся на ступеньку ограждения и протянул руку девушке. Та сжала горячую сильную ладонь и встала рядом.
— Ты готова раз и навсегда умереть для этого мира? Если есть хоть капля сомнения...
— Ее нет.
Загонщик рванул жертву к себе и приподнял. Под ногами были десятки метров пустоты, кишащий транспортом проспект, спешащие в разных направлениях пешеходы, ветер и провода. Но сердце билось спокойно.
— Веришь?
— Да.
— Тогда до встречи...
Она рухнула вниз, так и не отведя глаз от демона, плетущего заклинание. Несчастная не слышала криков, не видела, как страшно со стороны выглядит ее стремительное падение. Еще один сон стал явью. С той лишь разницей, что следом, с крыши, за ней уже не бросится Амон, чтобы подхватить, уберечь.
Она не почувствовала боли от удара, не поняла, куда упала, просто с облегчением перестала быть.
В этом мире девушка Кася под влиянием нервного расстройства спрыгнула с крыши многоэтажки и разбилась насмерть. Пути назад больше не было. Но ей и не нужен был путь назад. Она, наконец-то, вернулась домой. Навсегда.
Натэль со всего размаху швырнула кувшин в стену. Глиняные черепки и брызги воды полетели фонтаном. Один осколок угодил в лицо, слегка оцарапав висок, что еще больше разъярило суккуба. В комнате, где она жила, сейчас царил даже не беспорядок: создавалось ощущение, будто там не одну неделю велись военные действия. На самом же деле все это было сотворено за сегодняшнее утро. Причиной вспышки необузданной ярости стала банальная потеря терпения.
Пять дней!
Пять отвратительно долгих дней прошло с того момента, как она вышла из дома самоуверенного рыжего... кота! И все это время гадости только и делали, что усугублялись, усугублялись и усугублялись! Мало того, выбывшая из соревнований претендентка никак не могла избавиться от ощущения, будто Фрэйно наложил на нее то ли какое-то заклятье, то ли невидимое тавро, дающее понять, что конкретно эту легкомысленную синеволосую особу даже самым отъявленным искателям приключений лучше обходить стороной.
Ведь ничем другим объяснить происходящее было невозможно. Величайшая вертихвостка и соблазнительница — не могла не то что затащить в постель, но даже и просто дотронуться до другого мужчины! А все потому, что телохранитель нииды, на деле утративший к персиковой красавице интерес после их первой и последней вспышки страсти, продолжал, сам того не зная, преследовать несчастную. Каждого демона, ангела, человека, встречавшегося ей, девушка волей-неволей сравнивала с этим наглецом и... отвергала. Почему? Потому что отныне привычной похоти стало явно недостаточно.
Да, тело по-прежнему жаждало любовника, но теперь не абы какого, а вполне конкретного. Нат зарычала от ярости и разочарования.
Увы, походы по кабакам, вино и разгул, продолжавшиеся почти неделю, не принесли желаемого результата — не позволили вытравить из памяти коварного искусителя, его голос, взгляд и запах. Даже мысли о прикосновениях другого мужчины впервые приносили гадливость, а не вожделение. Однако развязная кокетка все-таки решилась переступить через себя и нашла силы повилять задом перед каким-то посеченным шрамами воином.
Однако когда розданные авансы дали желаемый результат, а жадные руки принялись нетерпеливо сдергивать с аппетитного тела одежду, суккуб запаниковала и удивила сама себя, начав отбиваться, словно девственница. А ведь понимала, что зря. Может, если бы тот настойчивый ухажер довел дело до конца, невзирая на ее попытки вырваться, удалось бы переболеть, но не-е-ет!
Фрэйно, которого она так тщетно пыталась забыть, возник словно из ниоткуда как раз в тот момент, когда искательница приключений уже поняла, что не сможет ускользнуть. Он отшвырнул прочь разгорячившегося поклонника, выволок протрезвевшую от испуга соблазнительницу на воздух и... спокойно пошел прочь. На злой окрик, мол, какое он имеет право вмешиваться в ее жизнь, рыжий негодяй пожал плечами и сообщил, что обещал Кэсс приглядеть за подружкой. Вот и приглядывает. Дикий вопль ярости, взорвавший тишину переулка, наглец просто проигнорировал.
Обида и горечь побудили девушку спровоцировать охранника нииды (а теперь и ее собственного) еще несколько раз. Не помогло! Он не злился, не ревновал, не разговаривал, только лишь появлялся рядом всякий раз, когда она шла в нижний город искать приключений на свою персиковую... И хладнокровно вытаскивал подпившую дуреху в безопасный квартал до того, как она успевала вляпаться в очередное "романтическое" знакомство.
После этого невозмутимый страж так же невозмутимо исчезал! А ведь чего только не делала Нат, чтобы подтолкнуть его к действиям: и притворялась пьянее, чем была на самом деле, и прижималась тесно (все равно же волок ее, едва не через плечо перекинув), или, наоборот, старалась держать дистанцию, исполненная достоинства. Словом, перепробовала все. Ничего не помогало! Он все равно уходил, не проявляя ни малейшего интереса.
Но в это утро терпение гордячки лопнуло. Чем яростнее она громила собственную комнату, тем острее становилось желание обрушить слепой гнев не на мебель и посуду, а на голову виновника плохого настроения. На эту упрямую красивую рыжую голову!
Поэтому, перестав сдерживаться, суккуб вылетела из комнаты и понеслась дорогой, которую сама себе клялась забыть.
Что он о себе возомнил со своими веснушками? Думает, настолько неотразим? Думает, она побежит за ним, как собачонка? Думает, можно играть с ней, как с неопытной простушкой? Разъяренная красавица мчалась по улицам столицы, разрываемая ненавистью, обидой, злобой и... желанием. Рыжая сволочь! Ей бы только увидеть эти наглые глаза, сказать в них все, что она думает, и забыть его навсегда. Было бы от чего сходить с ума и терять покой! Всего-то обычный охранник!
"Ненавижу!" — рычала про себя несчастная, ускоряя шаг.
Вот и знакомый дом. Ну, сейчас она устроит...
Этот наглец навсегда запомнит, что значит игнорировать ту, чье тело хотели сотни мужчин, гораздо лучше его самого! Ту, которую просили вернуться, которую умоляли о близости! Кто дал ему право вмешиваться в ее жизнь, в конце-то концов?
Она ворвалась в дом, отшвырнув с пути рабыню, открывшую дверь. Та что-то заверещала, но ей ли, глупой грузной бабе, совладать с претенденткой, обучавшейся битве на мечах, выходившей против дракона? Натэль, не замечая попыток невольницы задержать ее, ворвалась в гостиную. Фрэйно вскочил с дивана, на котором с бесподобной холостяцкой привычкой правил меч, любовно водя точилом вдоль клинка.
Удар, и оружие отлетело в дальний угол комнаты.
— НЕНАВИЖУ!!! — хрипло выкрикнула гостья и ринулась на хозяина дома, намереваясь выдрать ему косы.
Однако тот молниеносно сменил облик, и руки, тянущиеся к длинным волосам, поймали пустоту. Демон, не теряя времени, перехватил персиковые запястья, но воительница уже прыжком взлетела на противника, обхватив его талию ногами. Всего одно движение, и она уронит его, потерявшего равновесие, на пол. Увы. Опытный подлец выпустил ее руки, подхватил под бедра, круто развернулся и впечатал разбушевавшуюся особу в стену.
Жертва глухо вскрикнула.
— Не трогай меня, рыжая сволочь! — рвалась она, силясь освободиться от хватки стальных пальцев и одновременно ударить неприятеля, но он не позволил ей ни того, ни другого.
— Персик... соскучилась? — мягким, почти нежным голосом спросил демон, и девушка взвилась, словно за шиворот ей плеснули кипятка.
— Ненавижу!!!
— Да понял я, понял, — и он, по-прежнему вдавливая долгожданную гостью в стену, накрыл поцелуем, распахнувшийся для новых обличительных речей рот.
Присмиревшая егоза сразу ослабла, обмякла, растаяла.
Фрэйно же продолжил ее целовать, чтобы закрепить победу и не рисковать больше косами. Она забавляла его. За ней было интересно наблюдать. Непокорная, но в то же время послушная. Смелая, но робкая. Порывистая, но покладистая. Полная несовместимых противоречий. Она была похожа на настоящую демоницу — достаточно жесткая, чтобы выдерживать его ласки, и достаточно самоуверенная, чтобы не лебезить. Но при этом умела чувствовать. То есть была идеальна. Но знать об этом ей не следовало.
Под прикосновениями горячих рук Нат стонала и плавилась, рвала ногтями плечи, забывая о том, что они только-только зажили.
— Ненавижу... Самоуверенная рыжая сволочь... — бессвязно шептала счастливица, уже, в общем-то, не придавая значения словам.
Во всяком случае, все эти оскорбительные эпитеты она произносила срывающимся от наслаждения голосом. В какой-то момент демон отстранился и сказал, заглядывая в затуманенные желанием синие глаза:
— Я хочу тебя укусить.
Суккуб опустила ресницы. Ей было все равно, что он с ней сделает. Отказать она не могла. Не ему. Девушка закрыла глаза, приготовившись к боли, но вместо этого лишь протяжно застонала, когда он мягко прикусил тонкую кожу на груди. Персиковая красавица задыхалась, кричала и выгибалась в его руках, захлебываясь блаженством. Ей не приходилось быть кем-то другим. Только собой. И это оказалось упоительно...
Они лежали на узкой кушетке, совершенно не предназначенной для того, что на ней произошло. Здесь было тесно, и обнаженная гостья распростерлась поверх любовника. Она уткнулась лицом ему в шею и боялась пошевелиться. Если поднять голову, окажется, что все закончилось, и тогда придется собирать по комнате разбросанную одежду и уходить. До следующего раза. А потом снова бежать к нему, раздираемой желанием и обидой. Соблазнительница закусила губу. Никогда не думала, что это так страшно.
— Что именно? — спросил Фрэйно, лениво поглаживая шелковистое бедро.
— А? — блаженствующая дива вскинула голову.
— "Никогда не думала, что это так страшно", — повторил он ее случайно произнесенные вслух слова. — Спрашиваю, что именно?
Собеседница снова уткнулась лицом в горячую шею и глухо ответила:
— Любить.
Телохранитель нииды оторвал ее от себя.
— Что?
— Любить. Страшно любить. А тебя я, кажется, люблю, — ответила суккуб, не считая нужным врать. Зачем? Конечно, это смешно. И это пройдет. Ему-то вообще все равно.
