— Я всё, товарищ сержант. — вышла из-за палатки Елена Михайловна, удерживая пустое ведро обеими руками. После помывки вид её… хотелось бы сказать «изменился разительно», но, увы, это будет слишком сильным преувеличением; правильнее всего будет — «она посвежела».
— Вижу, Елена Михайловна, так гораздо лучше. — дипломатично, как мне показалось, ответил я и сменил тему — Как ваше самочувствие, есть острая боль или, может, резь какая-то? Я не врач и не могу определить внутренние повреждения по внешнему осмотру, а потому надеюсь на ваши честные ответы. Не волнуйтесь, мы не бросим вас — в смысле, вас лично и Горислава Сергеевича — здесь или где бы то ни было ещё, при любом вашем самочувствии, даже если нам придётся тащить вас на собственных спинах. Но я должен понимать, на что могу рассчитывать — вы хотя бы ограниченно самостоятельны или полностью зависимы, надо вам организовывать транспортную систему или вы можете передвигаться сами, ну и всё такое прочее? Да, кстати — вы как с оружием? Умеете пользоваться, хотите получить на руки, или категорически не приемлете? И второй вопрос — есть хотите? Точнее, это даже не вопрос, это как бы пожелание — если желудок не болит, не режет-колет, то вам необходимо восстанавливать силы, да и для лучшего эффекта от лекарства тоже поесть не помешало бы… В котелке — я мотнул носом в сторону чахлого костерка — рисовый отвар на бульоне из вяленого мяса; специи ефрейтор почти не использовал (лично наставления давал), только посолил и немного сушёной зелени вкинул. Еда так себе, конечно, но вам лучше поберечься, поэтому жиденькая лёгкая пища, а там посмотрим…
В животе у женщины при описании булькнуло/квакнуло, она вдруг покраснела и увиляла глазами в землю:
— Ну… да, я бы… конечно! Живот вроде не болит, только бок… А можно?!
Я быстро усадил её у костерка и вручил средних размеров миску, наполненную разварившимся в очень жидкую кашу рисом и мясным отваром, выдал одну из трофейных ложек и, решившись, сыпнул прямо в варево несколько щепоток раскрошенного почти в пыль сухаря:
— Вот, ешьте, если всё будет хорошо, то после отдыха попробуете варёного мяса, я оставлю его в котелке. — и, увидев голодный блеск глаз Елены Михайловны, снова извинился — Отдал бы всё сразу, мне же не жалко; но пока побаиваюсь, особенно внутренних травм. Договорились?
— Конечно, товарищ сержант, так действительно будет лучше... — и на пяток минут выпала из реальности, яростно набросившись на пищу! Кажется, их эти твари и правда практически не кормили, для трёх суток даже впроголодь — это чересчур. Надеюсь, плохо ей не станет…
Наевшись (насколько можно было наестся такой порцией) Конеш сразу же начала клевать носом, а потому вопрос вооружения бывших пленников я решил отложить на более позднее время. Только положил рядом со спальником один из трофейных ножей — именно для обозначения… ну, статуса, что-ли, чтобы она себя чувствовала не бывшей заложницей, обузой для спас-отряда, а вроде как бы соратницей, короче — человеком! А ничего лучше личного оружия для такого самоопределения не придумано — да и фактически это именно так. Если вооружённые бойцы защищают мирняк во время какой-либо заварухи, при попытке грабежа или налёта крупной банды — то мирные становятся практически движимым имуществом; кстати, и для бандитов тоже! И мнение оных гражданских учитывается… ну, хорошо если вообще хоть как-то. Если же налёт банды отбивает пускай и формально гражданский (не состоящий на действительной службе), но плечом к плечу с вояками — то он уже не груз, а соратник, и отношение соответствующее. Правила конвоев прекрасно такой подход проявляют вживую — вступил в бой вместе с конвойными, значит, стал одним из них, и уже за охрану не должен ничего, поскольку они с работой не справились! И даже на трофеи право имеешь, как часть боевой группы…
Под неторопливое перекатывание этих мыслей я даже не заметил, как временный лагерь затих. Спят, все спят, как там врач? О, кажется, температуру гнать перестало, неужели сработало?! Рана… нормально вроде, гной почти не выделяется, трогать пока не буду. Весло спит, День аж подхрапывает, лаборантка опять зарылась в покрывало, но уже спокойнее лежит, не сжимается в клубок, дай бог… Котяры мои тоже дремлют, как и положено котам — стоит просто «громко подумать», и в течении пары секунд они станут рядом со мной против любой опасности; но пока что это два пушистых валика, устроившихся на удобных местах. Есть охота… Даже не есть — жрать! Я почти сутки назад нормально питался, да и то сухпаем! Но… пока что не стоит. Есть мерзкая работёнка, и не хочется мне что-то её перепоручать своим… м-м-ммм, своему, он на текущий момент один боеспособный — ефрейторам…-ру. Я и сам уже искренне жалею, что затеял эту бодягу, но какая-то болезненная тяга — доделать начатое! А на полный желудок такое… м-да. Ладно, пока все спят — самое время приступать.
Я заранее скривился, но… дело надо завершить, раз уж взялся. Автомат на боку, нож… лучше возьму вон тот трофейный, таким можно и пилить, и рубануть получится, если что. Дура огроменная, неудобный до безобразия, из серии «пускай-я-плюгавый-дрыщ — зато-у-миня-казырный-тесачище», как у «брюхоногих» лизоблюдов-чиновников на Земле обязательно брутальная и дорогущая тачка в комплекте — мол, я му-у-жжжи-и-гг! Все бабы мои, у меня пресс не на животе, а в бумажнике! Кстати, частенько так и получается, увы — у многих (далеко не у всех, и даже не большинства… хотя…) девушек/женщин настоящая, искренняя и неподдельная любовь всего одна и на всю жизнь, причём нетрадиционная, так сказать, фетишистская — исключительно к дензнакам высокого достоинства и прочим соответствующим активам, желательно как можно большими объёмами. Наверное, закон природы такой… А мне такой тесак на один раз, жалко свой привычный горлорез под такое портить. Грязное и противное занятие… хорошо хоть, соли валом, иначе я бы и не взялся. Ну, и самого себя уговаривать тоже — достаточно, встали и пошли!
Через полчаса я с наслаждением содрал с себя изгвазданную форму и, обтеревшись влажными салфетками (перевёл на свою тушку упаковки три, и то вроде как маловато), натянул трофейные шмотки. Хорошо ещё, День, перебирая бандитские запасы, не брезговал ничем, кроме уж совсем откровенного хлама или рванья! Куртка была только чуть великовата, штаны более светлого оттенка, зато почти новые, ботинки свои остались, нафиг чужие, грибковые… Неплохо, практически по размеру, спасибо Денису. Ценю ответственных людей, и трофеи люблю, особенно… но это попозже, пора чего-нибудь зажевать, а то кишка кишке уже фиги сворачивает! Где там хлёбово «мэйд ин Хромко»?!
Н-да, маловат котелок, а ещё Веслу и болящим оставить нужно! Хорошо хоть, сушёного мяса хватает в бандитских трофеях, можно зажевать «лёгкое чувство голода». Котам вскрыл по банке тушёнки, та ещё закусь, но лучше, чем голодными валяться. Арес уплёл в один присест, Арта покривила носом, но тоже добила свои полкило, в процессе выразив мне всё своё «фи»! И понимает ведь, зараза, что не до охоты, но — кошка, одно слово! Как там пациенты? Температура у Горислава Сергеича ещё держится, водички ему… вот, выхлебал, и вроде поспокойнее лежит, без лихорадки? У Конеш всё нормально, надеюсь, инфекции ей никакой не досталось, иначе представления не имею, как её лечить… впрочем, самое мощное средство я ей и так вколол, куда уж лучше? Э-э-а-а-аааа-ау-уух! Оп-па, вот это меня развезло… Эх, придавить бы минуток девятьсот, можно прямо тут, в палатке… нельзя. Не то чтобы ожидались гости, но… что-то же подразумевал главнюк этих козлов, когда грозился возмездием?! Не мог такой кадр просто нагонять страху — понимал, что за ним пришли не щеглы сопливые (хотя — в принципе, как раз щеглы, все трое!), и всякие там призывы небесных кар впечателния не возымеют? А подох он довольным, будто… а, ч-чёрт, башка совсем чугунная, нихрена не соображаю! Крутится что-то на краю сознания, а поймать не могу! Валить надо отсюда, если бы не раненый — уже посадил бы отряд на трофейные квадры, и ходу! Тут ехать-то, из этого вшивого ущелья, километра три — и всё, предгорья, там крути руль куда хочешь… Ехать… километра три…
— Командир, ты как? — блин, Весло, веслом тебя по всему хребту! Я же почти нащупал мысль! Ну какого тебе не спится, а?!
— Нормально, Коля, чего тебе? Сортир, лопать, пить, всё сразу? — я постарался скрыть раздражение, но не уверен, что удалось. Весло, впрочем, даже если заметил, не отреагировал никак:
— Пить хочется… Да и поесть бы не помешало. Странное такое ощущение — вроде как несколько суток рисовой зернинки во рту не было! И вообще, вроде ранен, а вроде как кросс влупить смогу, на троечку… или даже пятерик… Ты меня чем-то особенным лечил, командир? Из твоих этих… штучек?!
Умный, чертяка, надо же, вычислил влёт. Я вроде дольше тупил, в своё время. Хотя — я и знал тогда в разы меньше, а этих сам же и натаскивал, так что… нет, всё равно соображает Колян хорошо, я бы, будем честными, мог и не обратить внимания:
— Да, есть такое дело. Встать можешь? В смысле — нормально встать, не через «немогу»?
— Да, вроде… голова чуть кружится, а так нормально. И плечо…
— Руку не вздумай использовать! Правой пользуйся, а левой даже в носу не ковыряйся! Лопатку тебе хорошо распороло, не нужно рану тревожить, там и так швы пришлось накладывать — День постарался… Вот тебе ещё вода, хлебай побольше, тебе полезно. И суп есть, тёплый ещё, можешь с сухпаем вприкуску, или вон вяленого мяса подгрызни, ты же не оголодавший, тебе можно лопать сколько влезет! — я поддержал встающего под руку, но, похоже, не сильно-то оно ему и требовалось, стоял Коля на своих двоих достаточно твёрдо.
— Пи-и-ить… — хриплый голос врача, прозвучавший совершенно неожиданно, заставил меня дёрнуться — хорошо, Веслу поддержка не особо требовалась, а то как бы он меня удержал?! Чё-та нервишки пошаливают, или это от недосыпа? Колян знаками показал, что сам справится; я только помог ему пристроить руку за полой полурасстёгнутой куртки, трофейной, конечно — свою разве что на ветошь, кровь уже запеклась так, что шиш отстираешь… А я кабанчиком метнулся к раненому врачу:
— Как вы себя чувствуете? Боль острая, головокружение, тошнота, резь? Да, вот вода, пейте, вам нужно побольше пить, я поддержу — врача пришлось поить вручную, он едва мог шевелить конечностями. Но, напившись, неожиданно посвежел и чуть хриплым голосом поинтересовался:
— Что со мной? Нога?
Я кивнул:
— Да, грязная рана, пришлось повозиться… да и ещё не всё ясно, но раз уж вы даже в себя пришли — есть шанс. Да и температура, я чувствую, несколько спала, чего при развитии заражения быть не могло бы…
— Вы сказали — заражения? — вяло заинтересовался Акимов. — Не думаю, скорее просто гнойник, из-за отсутствия ухода… хотя, в общем, да, заражение… Если бы была вирусная инфекция — я бы уже с вами, скорее всего, не разговаривал... В таких условиях любая грязь, если уж начался процесс — прямой путь к гангрене, а это верная смерть, если нет под рукой операционной. — он вымучено улыбнулся и попросил — Можно что-нибудь поесть? Какой-то аномальный голод… я как в студенческие времена, хе-хе… нет, я не настаиваю…
— Секундочку, всё готово, Горислав Сергеевич. Много вам, извините, сразу нельзя — но вот жидкой похлёбки на мясном бульоне дам целую миску, и даже помогу съесть! А там посмотрим — часа через два-три может и чего посерьёзнее предложу, если не будет последствий…
Густой бульон раненый, такое впечатление, втянул в себя одним затяжным глотком! И уже через несколько минут спал — на удивление именно спал, а не потерял в очередной раз сознание. Тьфу-тьфу, если так и дальше пойдёт… Ладно, пока он спит, я намочу ещё раз повязку, а когда проснётся — будем менять, тогда и прикинем, что делать дальше… Уа-ааа-аау-ууу! Вот же паразиты — дрыхнут все, один я бдю! Когда такое было, чтобы целый, понимаешь, сержант (ну, младший — но сержант же!) и за сиделку, и за часового отрабатывал, пока подчинённые храпят?! День отчётливо посвистывает шнобелем; Веслу как-то не храпится, благо хоть температуру не погнало — то ли «панацея» подействовала, то ли сам такой крепкий… Этот вечер когда-нибудь наступит? Мама дорогая, только четыре часа дня, Хромко часа два как залёг, а я, похоже, сейчас стоя усну… Надо походить, или вот ещё… о, придумал! Пороюсь-ка я в трофеях, а то как-то не до них было, да и вообще понимать надо, что у нас есть и что нам за это будет…
Потрошить добычу я начал с оружия — благо, День всё стреляющее и взрывающееся собрал на одном из прицепов к квадрам, разрядил и накрыл каким-то чехлом. Естественно, вооружение у банды было, как и ожидалось, «солянка сборная». Отдельно выделялись четыре захваченных у наших, с Обманки, «калаша»: эти были, что называется, «единообразные», обычные «сотки» без обвеса, плюс БК к каждому штатный, шесть «рожков» (магазы в основном пустые; вероятно, после встречи с группой эвакуации бандюки на радостях забыли про всё и вся). Автоматы были пострелявшие, из четырёх два нечищены, такое впечатление, что просто заброшены в общую оружейку и там благополучно забыты. Подозреваю, это стволы беглецов, получивших себе у группы эвакуации предпочтительное оружие и просто бросивших трофейное… Ещё два «калашмата» оказались «местными», то есть бандитскими. Один — простенький АКМ в дереве, заметной убитости, местами ржавый, местами ободранный… м-да, его проще, наверное, выбросить, чем в норму приводить. Он такой тут один — а значит, это точно ствол того наркоши, первого нашего… День, засранец, сбегал, не иначе! А судя по корявой деревянной же рукоятке на цевье — это ещё и «мамалыжник», румынского производства! Несмотря на то, что румынское производство (чего угодно, не обязательно оружия) кто только не хаял — этот уродец каким-то образом дожил до наших дней, может, какая-то была спецсерия, прямыми руками деланная? Хотя всё равно — ну его, это чудо, подальше, только в крайнем случае… Второй «калашмат» выглядел новеньким, в пластиковом обвесе, да и вообще неплохо смотрелся; чьё там производство и какая конкретно марка, мне искать было неинтересно, пускай в трофеях валяется. Помимо «калашей» под чехлом отлёживались ещё восемь стволов, уже «ихних» конструкторов. Знакомую «беретту», мной же и притащеную в эту коллекцию, я трогать не стал — чего я там не видел? Ствол как ствол, новьё, а так — ничего выдающегося… А вот у главаря и оружие соответствовало высокому положению — немецкий НК-433, точнее, его версия под наш патрон, НК-123, с отличным «длинным» стволом и полным обвесом, включая неплохой коллиматор и дополнительный, в отдельном чехле (ну, разгрузку-то я с бандюка стащил) слабенький оптический, то ли четырёх-, то ли шестикратник. Для автомата, коим этот НК является — вполне достаточно, с большим запасом… Вот и хорошо, этим я и вооружусь, на обратную дорогу — патрончики к моему B&Т APС уже романсы поют, а «висперов» у бандитов «почему-то» не нашлось, к сожалению; шуметь в сельве при преследовании не рекомендуется, вот и подрастратились… Надо будет Денису тоже подобрать что-нибудь, у него с патронами как бы не хужее, чем мои резервы…
