— Он был Пожирателем Смерти, я с ним общался помаленьку. Так, личные дела у... — начал Флетчер, но тут же замолк под недовольными взглядами Сириуса и Грюма. Первый с отвращением смотрел на жуликоватого типа, несколько раз пытавшегося ограбить дом Блэков, второй смотрел на скукожившегося человечка с нескрываемым омерзением и злостью, так у старого аврора чесались руки засадить этого наглого мошенника за решетку.
— Ясно. Надо полагать, этот ваш Глэри имел несчастье повстречаться мне, когда я уходил от господина Волдеморта. В таком случае я признаю, что действительно причастен к его смерти.
— А раньше ты это отрицал, — довольно ударил по столу Грюм, снова возвращая свое внимание слизеринцу.
— Во-первых, раньше я понятия не имел, о ком идет речь. Или, по-вашему, меня в тот момент сильно волновало как зовут того или иного упивающегося? Я с ними не знакомился, прежде чем убить. Откуда мне было знать, как кого из них зовут, — пожал плечами парень. — А во-вторых, я совершил это убийство, находясь в состоянии аффекта. Меня похитили из школы, пытали, а потом держали в каком-то подвале. Любой психолог подтвердит, что у меня был стрессовое состояние и шок. Ну, запятая и в-третьих, это была самооборона. Вы же не будете отрицать, что с Пожирталем Смерти не о чем особо разговаривать. Или я убил бы его, или он стал бы причиной моей преждевременной кончины. А я очень люблю жить, мистер Грюм.
— Логично, — пискнул Рон Уизли и тут же стушевался под взглядами взрослых.
— Когда, Мерлин его побери, придет Дамблдор? — проворчал Грюм, не переставая коситься на Поттера.
— Уже пришел, — произнес парень, поглядывая на дверь кухни и прислушиваясь к тихим шагам, шелесту мантий и голосам, слишком тихим, чтобы юноша мог разобрать слова.
— С чего ты взял?
— Это же слышно, — пожал плечами брюнет, не обращая внимания на странные взгляды, направленные на него. В эту минуту мысли парня были заняты тем, что и как нужно сказать директору, какие претензии предъявлять, какой путь поведения выбрать, чтобы не переусердствовать. Юный киллер чувствовал себя студентом, готовящимся сдать сложный экзамен. Вот-вот появится строгий преподаватель и будет "заваливать" несчастного ученика, а он должен суметь своим видом, голосом, взглядом и ответами усыпить бдительность своего оппонента.
Дверь скрипнула и в небольшую кухню, и без того битком набитую многочисленными членами Ордена Феникса, вошли Альбус Дамблдор и Северус Снейп. Директор, как всегда одетый в пеструю и цветастую мантию, был хмур и невероятно серьезен. Голубые глаза не блестели веселыми огоньками за стеклами очков-полумесяцев, напротив, их взгляд был даже холоден и не внушал оптимизма. В эту минуту Гарри увидел перед собой не доброго дедушку, каким директор так старательно прикидывался, не старого маразматика, как многие называли пожилого мага в малиновой мантии. Сейчас в кухню вошел один из сильнейших магов современности, тот самый, который в свое время победил Гриндевальда. Тот самый, которого остерегался Волдеморт. И этот волшебник был отнюдь не в самом хорошем настроении.
Гарри окинул директорам молчаливым взглядом, смело посмотрел в задумчивые голубые глаза старца, как бы приглашая его в свое сознание. После последних успехов, достигнутых в легилеменции, киллер не сомневался в том, что сможет достойно выдержать ментальную атаку Дамблдора и сохранить при себе все свои тайны. Гордость, излишняя уверенность в себе или то самое предчувствие, которое ещё ни разу не подводило, — Гарри не знал, что именно послужило причиной его казалось бы необдуманных действий. Просто он знал, какую бы проверку ни придумал Дамблдор, он определенно точно выдержит. Это знание, эта уверенность в себе, казалась чем-то само собой разумеющимся, чем-то абсолютным, воспринимаемым как данность. Подобно тому, что каждый знает, что солнце садится на западе, а встает на востоке, так и Гарри знал, его мысли, память и разум недоступны никому, будь то хоть Дамблдор, хоть Волдеморт, хоть сам Мерлин всемогущий.
— Здравствуйте, директор, — произнес Гарри, не переставая смотреть в глаза директору и чувствуя, как тот, медленно и даже как-то лениво, будто сам того не желая, проникает в разум юноши и просматривает те воспоминания, которые сам Гарри угодливо ему преподносит. Вот четырнадцатилетний Гарри на уроке математики засматривается на одноклассницу получает выговор. В следующем кадре Гарри всего одиннадцать, он в Италии вместе с Блюмами, восхищенно смотрит на местные достопримечательности. Стоит ли говорить, что все это — лишь обман, иллюзия. Чужие воспоминания. Обрывки памяти, подсмотренные у того же Роваэлли и переиначенные слизеринцем-легелиментом под себя. Директор, не заметив ничего подозрительного и приняв искусную подделку за реальные мысли, чуть усилил напор, и юноша сменил радостные воспоминания на мрачную темную камеру, в которой провел дни плена.
— Добрый день, профессор Снейп, — киллер, заскучавший от игры в киномонтажника, резко разорвал зрительный контакт и перевел взгляд на мрачного декана Слизерина, который стоял чуть позади директора. На лице зельевара, вроде бы таком нещедром на эмоции и чувства, промелькнули друг за другом беспокойство, облегчение, недовольство, уважение и осторожное любопытство. Но всю эту палитру чувств можно было заметить, лишь заглянув в темные глаза, недовольно смотрящие на мир из-под вечно нахмуренных бровей. — Рад встрече.
— Как и мы, Гарри, — ответил директор, продолжая рассматривать своего самого загадочного студента. Юноша про себя усмехнулся, приготовившись к долгому разговору. Дамблдор был настроен серьезно и даже не пытался скрыть своего беспокойства. Сегодня не будет ни "моего мальчика", ни чая с лимонными дольками, которые уже успели стать притчей во языцех. Все серьезно, все по-взрослому. — Как и мы все.
* * *
Пока Гарри Поттер, один из самых молодых и опасных наемников Европы, готовился к игре в гляделки с Альбусом Дамблдором, его прямой начальник безрезультатно метался по собственному кабинету. Клод Кобдейн на протяжении вот уже почти трех десятилетий был лидером крупнейшей в Европе преступной организации. За тридцать с небольшим хвостиком лет его командования "Несущие Смерть" вернули себе потерянное за годы деградации могущество, восстановились на прежних, упущенных еще во времена Гриндевальда, позициях и разрослись сильнее, чем даже в самые успешные для Ордена годы. И это во многом была заслуга Клода. Да, ему помогали. До сих пор он, засунув куда подальше свою гордость, обращается за советами к старику Юндерку, которого сам же когда-то сместил с места главы этой великой и могучей организации, оставив за ним, тем не менее, место в Совете. Тридцать лет работы, тысячи удачных операций, сотни хитрых комбинаций, воплощенных в жизнь благодаря талантам, чутью и интуиции Клода Кобдейна. Мужчина гордился собой. Он упивался своей властью, его пьянила та сила, которую он контролировал. Его доводила до экстаза мысль о том, как его боятся и уважают те, кто когда-то не воспринимал всерьез амбициозного юношу, потомка одного из гениальнейших руководителей Ордена киллеров. И вот теперь, находясь в зените своей славы, Клод остро чувствовал грозящую ему и его благополучию опасность. Он потерял бдительность. Увлекся азартными манипуляциями и опасными политическими играми, риск поражения в которых был неоправданно велик. Неоправданный риск равнозначен суициду. Клод это знал всегда, потому старался действовать как можно осторожнее. Всегда внимательно присматривался к тем, кто входит в его ближайшее окружение, знал, какую опасность может таить тот или иной представитель Совета Глав Ордена. Кобдейн сам просматривал все получаемые заказы, сам подписывал разрешение на проведение той или иной акции, наконец, он сам выбрал себе потенциального преемника, которого воспитывал в любви и уважении к себе. Во всяком случае, старался так воспитывать. Но в один прекрасный момент Клод с ужасом заметил, что стал терять контроль над ситуацией. Удачные сделки все чаще сопровождались неоправданно высоким риском, где цена провала могла быть приравнена к гибели всего Ордена. Великие планы то и дело оказывались на грани срыва. Четко работавшая организационная система Ордена вдруг дала сбой, породив в своих недрах очередного предателя. А лучший ученик, почти сын, чудом выбравшись из смертельной ловушки, в которую парня по собственной глупости загнал сам Кобдейн, теперь с опаской относился к наставнику. Гарри Поттер, мнимая надежда магического мира, самый опасный слизеринец, которого когда-то видели стены Хогвартса. Этот потрясающе сильный и волевой мальчик теперь стал для своего опекуна потенциальной угрозой. Клод печенкой чувствовал недоверие Гарри и излучаемую парнем угрозу. Чувствовал и не знал, что делать. Гарри, бывший для Клода шахматной фигурой сразу в нескольких сложных партиях, грозился сам стать неслабым игроком, подвинув своего, возможно, уже бывшего наставника. Даже в их последнюю встречу, когда Клод и Гарри договорились о необходимости наладить отношения для блага Ордена, Кобдейн видел в глазах своего воспитанника угрозу. Если он, Клод, допустит ещё одну ошибку, позволит себе еще одну халатность, то ему останется лишь молиться о том, чтобы повторить судьбу Юндерка и стать советником при новом Главе Ордена. А если нет... Клод еще не забыл, как улыбался Гарри, глядя в глаза ошеломленному Ричардсону и произнося смертельное проклятье. А ведь тогда мальчику было только четырнадцать. Клод сел в свое кресло, закрыл глаза и попытался успокоиться. Сейчас он должен был сосредоточиться на делах Ордена и постараться как можно скорее вычислить предателя. А Дамблдор, Темный Лорд, магическая Британия и Италия подождут. И при необходимости Гарри сам сможет решить, что ему лучше делать и как поступать. Глупостью было отправлять парня к Волдеморту на переговоры, вероятность успеха которых изначально была смехотворно мала. На что он рассчитывал? На обаяние и харизму Гарри. На его умение убеждать и знание натуры собеседника. На невероятную везучесть и огромную силу парня. В конце концов, на то, что многократно проверенный и перепроверенный портал не может не сработать. Но, увы, судьба распорядилась иначе. Совсем иначе.
— Мистер Кобдейн, — дверь бесшумно открылась. Клод поднял усталый взгляд на вошедшего, улыбнулся, узнав в молодом мужчине Мэта, и кивнул тому, приглашая войти в комнату. — Вы хотели поговорить со мной?
— Хотел. Как продвигаются поиски? Есть хотя бы какие-нибудь идеи относительно того, кто может оказаться предателем?
— К сожалению, есть лишь догадки, и те ни на чем конкретном не основываются, сэр. Поскольку мы решили, что о сложившейся ситуации должно знать как можно меньшее количество людей, то приходиться решать проблему своими силами, подключить аналитиков нет никакой возможности, потому что, как говорится, рыбка может соскочить с крючка.
— Соскочить с крючка, — повторил Клод. Казалось, он вообще не слушал того, что говорит ему Мэт. Слишком разные мысли занимали Главу Ордена, слишком много проблем предстояло решить, слишком сложной казалась эта партия.
— Другая проблема заключается в том, что остальные члены Совета, мягко говоря, недовольны сложившейся ситуацией. Очень сложно было объяснить им, почему мы перекрыли им доступ в особняк и отослали Ангелов Смерти.
— Что ты сказал?
— Полуправду. Что у нас появились некоторые сомнения касательно надежности защитных чар и щитов особняка и мы занимаемся их проверкой. Однако, боюсь, это лишь ненадолго отсрочит...
— Ладно, я все понял, — перебил Мэта глава Ордена. — Кого ты уже успел проверить?
— Всех Ангелов Смерти, аналитиков и информаторов, имеющих прямой доступ к материалам их операций. Помимо прочего я проверил все жилые комнаты особняка, кабинеты и некоторые коридоры на наличие прослушивающих заклятий или устройств.
— Нашел что-нибудь?
— Слабые следы уже снятого заклинания в одной из переговорных комнат и уже дезактивированный жучек в конференц-зале. Ангелы по разным причинам отосланы из особняка, сейчас большинство находятся в итальянской резиденции или мюнхенском штабе Бейна. Юми вернулась в Японию, Саид и Ленц отбыли в Маракеш по договору с арабами.
— Хорошо. Бекка и Дэн в особняке?
— Бекка да. Засела в библиотеке, что-то изучает. Насколько я понял, библиотека Хогвартса не оправдала её ожиданий. Все, что её хоть сколько-нибудь интересует, хранится в Запретной секции.
— А куда подевался Дэн?
— Сначала химичил в лаборатории. Потом был взрыв, и злой, как черт, Дэн запрыгнул в камин и был таков.
— Мэт, давай без клоунады, ладно? Куда он отправился?
— В итальянский особняк. Там у него собственная лаборатория, так что понять его можно.
— Ясно. Что Вита?
— Она тоже в Италии. Кстати, была невероятно возмущена, когда я потребовал проведения допроса с сывороткой правды.
— Что-нибудь подозрительное выяснил?
— Нет, абсолютно ничего. Но зато узнал, что её не зря называют ненормальной, я еле успел ноги унести. Сумасшедшая!
— Не понял. Что там произошло?
— Поначалу все шло нормально. Ну настолько нормально, насколько это может быть, когда приходится допрашивать наемного убийцу с сывороткой правды. Она была очень недовольна, но зелье выпила и на вопросы отвечала. Потом я дал ей антидот, поблагодарил за помощь и уже собирался уходить. Вита сидела все в той же позе, что и при допросе, смотрела в одну точку. Я уже начал подозревать, что девчонка обиделась и сейчас ударится в слезы, все-таки женщина, слабый пол и все такое. Но тут эта ненормальная достала палочку и начала закидывать меня разнокалиберными проклятиями. И поверьте, мистер Кобдейн, пользовалась она отнюдь не чарами щекотки. Мне еще повезло, что попало в меня только слабенькое (по её меркам) Круцио, а не фирменное Секо этой чокнутой.
— Да, девушка с характером, — гордо улыбнулся Клод.
— Девушка с характером — Бекка, а эта Вита — действительно ненормальная. Скоро она вообще перестанет различать, кто свой, кто чужой, будет убивать всех без разбора.
— Ты преувеличиваешь, Мэт.
— Возможно. А может и нет. Как бы то ни было, будьте осторожней. Осмелюсь напомнить, мистер Кобдейн, частые случаи шизофрении были одной из причин, по которой ваши предшественники не решались обучать детей-киллеров, а брались за менее податливый, на эмоционально более стабильный контингент воспитанников.
— Я все помню, Мэт. Это все, что ты можешь мне доложить?
— Да, сэр.
— В таком случае иди... Хотя нет, стой. Что там с легендой для Дэна и Бекки? Ты все устроил? Проблем не будет?
— Нет. Все было хорошо подготовлено еще тогда, когда мы только начали эту игру. По всем документам Дэн, Бекка и Гарри числятся учениками одной и той же школы. При необходимости свидетели среди учеников и учителей подтвердят, что ребята близко общались друг с другом, посещали одни и те же занятия и прочее.
— И сколько же у нас "свидетелей"?
— Около полусотни человек с измененными воспоминаниями. При проверке подлога не обнаружится, да и глубоко копать никто не станет.
