Ее появление стало известно остальным, певцы появлялись, словно ни откуда, и приближались к ней. На лицах испуг смешался с надеждой. Женщины или плакали, или сдерживали слезы. Эл осмотрела их с тем же равнодушием, как и горизонт. Если бы кто-то был виновен, она уже увидела бы его или ее. Один взгляд был холоден и спокоен, на нем Эл задержала внимание — Соллидан с присущим ей достоинством смотрела поверх голов на Эл. Эл прочла: "Полюбуйся, что стало с твоим уходом". Эл приняла упрек, с той лишь оговоркой, что не способна быть в двух местах одновременно. Последним к ней вышел Маниэль. Он знаками попросил оставить их наедине.
— Не вини меня. Что-то твориться вокруг нас дурное, сил моих превыше. Мы не найдем никак дорогу в обитель. Эл ты нужна нам, как спасение. Если не поздно.
Эл вздохнула.
— Разберемся прежде, что у вас стряслось, — рассудительно и спокойно начала разговор Эл.
Маниэль покорно кивнул и начал рассказывать.
— Двадцать шесть дней назад мы проходили через маленький городок. Нас ожидали там, молва нас опережает. Не по традиции приняли нас в городе. Мы устраиваем наши пения на окраине, но там нам отвели большой дом и предложили за наши услуги много благ. Зима была тяжелой, весна холодной и долгой в этих краях. Мы рады были душевному приему. Пять вечеров мы посвятили пению и предсказаниям Мирры. Она была так взбудоражена тем, что чувствовала последние месяцы, она твердила предупреждения, уговаривала людей сохранять мир. До нас долетали слухи, что на севере — война. Люди в испуге кидались к Мирре, как к спасению. Эл, я со страхом слушал ее. Порой она говорила крамольные речи. Она сказала однажды, что владыка затевает для нас трудные времена. Чтобы я не слышал среди голосов мира, я не доводил это в песнях до простолюдинов. Мирра же не слушала меня. Она и себя не слышит, когда вещает. Мы поплатились за дерзость.
Тут Эл повернулась в сторону от него и произнесла.
— Это у тебя договор с владыкой, оттого ты в свои песни не вплетаешь нити о нем. У Мирры же такого договора нет, а поскольку дар ее больше, что у любого из подобных ей, то она проникает за пелену событий более важных, чем судьба этого мира. Она знает, кто я?
— Я знал, что ты будешь меня винить, — обиделся Маниэль. — Если бы Мирра не твердила о тебе так часто, я не взмолился бы о спасении.
— Так попросил бы владыку, — пожала плечами Эл. Она продолжила более миролюбивым тоном. — Я тебя не виню. Чтобы сохранить свой дар и ремесло, ты согласился с условиями, которые были предложены. Они оборачиваются против твоей воспитанницы. Это печально. Это сбылось. Чтобы впредь тебе не нарушать своих обязательств, за дальнейшей судьбой Мирры прослежу я. Пойдешь в обитель и попросишь наставника излечить ее, так как договорились с Жеймиром.
— Один? — спросил Маниэль.
— Возьми, кого пожелаешь с собой, кроме Мирры и меня.
— Ты отсылаешь меня?
— Я не могу идти в обитель. Для того, чтобы там появиться нужно разрешение.
— Прямо сейчас?
— А у тебя есть время медлить? Год скоро минет.
— Но о чем мне договариваться. О слепоте? О голосе?
Эл в ответ с грустью вздохнула.
— Там видно будет.
Эл присела на выступ повозки, сложила кисть в кисть руки на коленях и задумалась.
Маниэль смотрел на нее, испытывал одновременно стыд и трепет, горечь и успокоение. Он ушел, чтобы собраться в дорогу и найти спутника. Эл вздохнула еще раз, подняла глаза на все туже точку на горизонте, нервная змейка пробежала по спине.
Она обвела взглядом палатки, соскочила с повозки и твердым шагом направилась к маленькой палатке Мирры, которую всегда ставили отдельно.
Эл откинула занавес двери и тихо вошла, ступая как можно тише. На подстилке и подушках, накрытое покрывалами свернулось калачиком тело. Она было худенькое и терялось в складках ткани. Это была Мирра, и она не пошевелилась, когда Эл вошла. Она постояла немного и повернулась, когда до нее донеслось подобие голоса Мирры. Девушка благодаря своим способностям очень ясно формулировала мысли. "Мне не хочется видеть вас. Оставьте", — поняла ее Эл.
— Даже меня? — произнесла в слух Эл.
Тельце встрепенулось. Мирра повернулась и как могла выбиралась из-под большого покрывала. Она смогла опереться на одну руку, а другой беспомощно махала перед собой. "Не уходи!" — раздался ее призыв. Эл подошла ближе, и Мирра смогла ухватить рукой ее колено. Девушка была истощена и обессилена. Она вцепилась в ее ногу и попыталась подняться. Эл взяла ее за кисть, помогая подняться, но Мирре не удавалось никак встать на ноги. Тогда Эл присела. Мирра нащупала ее плечи, а потом обняла за шею, как ребенок. "Ты. Ты. Я не почувствовала тебя. Я не чувствую", — это был внутренний стон.
— Ну, спокойно. Тихо, — вслух уговаривала Эл. — Я здесь. Я не уйду.
Мирра не отпускала ее, спрятала лицо на плече Эл, а потом расплакалась. Эл самой стало тошно от вида этих страданий, как хорошо, что Мирра не почувствует ее мимолетное отчаяние. Эл не знала, что делать. Мирра не отпускала ее. Тогда Эл подхватила легкое худое тело на руки и вышла с ней на руках на воздух.
Там ее ждали все участники труппы, за исключением Маниэля. Эл поднесла Мирру к повозке, на которой сидела недавно и усадила на свое удобное место. Мирра не могла сидеть без помощи, поэтому Эл встала к ней лицом, так чтобы девушка могла опираться на ее плечи. Бледное лицо изможденное и сильно подурневшее напомнило Эл Алмейру, мать Мирры, которая выглядела приблизительно так же, когда они впервые познакомились. Тоже убитое горем выражение на лице, те же очи, только они не видели ничего и оставались неподвижны.
— Ничего, девочка моя, держись.
От прикосновений к Эл по телу Мирры бежали судороги.
"Огни. Огни в темноте", — слышалось в голове Эл, и губы Мирры беззвучно повторяли эти слова.
— Дайте мне воды, — потребовала Эл.
Ей преподнесли сосуд похожий на колбу. Эл выудила из сумки камешек и кинула в узкое горлышко. Камень стукнулся о дно, Эл взболтала жидкость. Биение камешка скоро прекратилось, Эл поднесла горлышко к губам Мирры.
— Пей.
Мирра отшатнулась. Тогда Эл почти силой заставила Мирру сделать глоток. Мирра издала громкий резкий хрип, Эл решила, что через чур запрокинула сосуд и девушка поперхнулась. Вода полилась обратно смешанная с кровью.
— Проклятье, — выругалась негромко Эл.
Мирра не могла кашлять, она хватала воздух, на лице застыла мука. Она повалилась на руки Эл. Эл сама отпила из сосуда, пьянящий эффект от напитка длился несколько мгновений, а потом появилась приятная бодрость и возбуждение. Это был обычный эликсир из кристаллов, который действовал на смертных самым благим образом. Мирра же с трудом дышала от одного глотка. Эл посмотрела на сосуд. Их обступили испуганные певцы.
— Устройте ей лежанку на воздухе. Лето все-таки, — распорядилась Эл суровым тоном.
Она читала на лицах извинения, а в мыслях спутанных страхом что-то вреде: "Это все из-за изгнания Бродяги. Обидели. Платим". Но платили не они, хоть и воспринимали странную болезнь, как общее горе. Приход Эл был неожиданным. Жеймир только теперь стал размышлять о том, как она возникла поблизости, на открытой местности, словно ниоткуда. И каким обычным ему показалось это появление. Эл не тревожили их предположения. Она здесь не по их мольбам.
Мирру устраивали общими усилиями, она полулежала на подушках, слабый ветерок колыхал ее волосы, словно давая понять, что в ней есть жизнь. Эл не отходила от нее до вечера, певцы по очереди поддерживали Мирру, не давая ей лежать. Эл старалась лишний раз не прикасаться к ней. Изможденное тело могло не выдержать ее энергии, и Мирра лишилась бы жизни. Эл справлялась с собой, чтобы не сердиться, потому что она не могла объяснить себе то, что творилось с девушкой. Горло Мирры не было воспалено, но кровило, едва ей подносили пищу или простую воду. Ей доставались малые крохи от того, чем ее питали.
Наконец, видя общую усталость, Эл попросила развести костер, чтобы люди отдохнули и посидели в сторонке. С ней и Миррой осталась одна Соллидан.
— Ее опоили чем-то? Я не вижу признаков явных повреждений. Что это за болезнь? — спрашивала Эл обращаясь к гордой женщине.
— Только я, — подчеркнуто резко заговорила Соллидан, — всегда подаю ей пищу и воду. Ты заявляешь мою вину? Я отравила ее?
— Мирра не отравлена, — ответила Эл. — Я ищу не виноватых, а причину. Я опрошу всех до единого. Почему бы, не начать с вас?
— Что ты пытаешься узнать у меня?
— Как точно случилось и когда?
— В городе, который мы проходили. Мы нарушили традицию. Если уж говорить о причинах, то их так много, что едва ли найдется главная.
— И какие причины?
— Она вошла в тот возраст, когда девице полагается замужество. Вещает она или простая служанка, законы мира одинаковы для всех женщин.
Эл серьезно посмотрела на Соллидан и, стараясь сдержать улыбку, произнесла:
— Ну, мы то с вами не замужем.
— Я вдова, — с достоинством ответила женщина. — А тебя эта участь не минет. Под серыми одеждами тебе не спрятать свою суть.
— А другие причины? — вернулась Эл к теме разговора.
— Ей не полагается вещать в городах. Силу нельзя вызывать среди поселений простолюдинов, она дурно влияет на их умы и души, сила для избранных. Она нарушила условие. Другая причина в том, что она доводила себя до крайнего напряжения. Это претит природе. И, наконец, она отвергла любовь, которая распахнулась для нее. Глупо было слушать двух стариков, а не зов души.
Слова Соллидан звучали обвинением, резали слух, не нравились Эл. Она строго глянула на женщину.
— В ваших речах тоже мало любви, к счастью она слишком слаба, чтобы внимать им.
Эл ожидала ночи. Соллидан осталась с Миррой, а Эл пошла к костру. Присев в общем кругу, она вызвала замешательство и тишину.
— Не ждали меня? — спросила Эл.
Никто не смел говорить. Атмосфера была напряженной. Жеймир сидел напротив Эл отводил взгляд, сминал в руках какой-то мешочек.
— Мы не ждали тебя. Верно. Ты ушла с гневом, — он следовал своим мыслям, а не отвечал на вопрос.
— Что нам теперь делать? — спросила маленькая женщина, голос которой Эл слышала только в общем пении.
— Маниэль уже ушел? — спросила Эл, обращаясь к Жеймиру.
Жеймир жестом указал на горы, уже скрытые сумерками.
— Туда ушел.
— Мы двинемся за ним завтра, — сообщила Эл.
— По дороге поселения. Нас ждут. Если узнают, что пророчица умолкла, то начнется паника. Скоро торг. Вести нас обгонят. Мы сдвинуться отсюда не можем, потому что поблизости обжитые места, и мы повстречаем охотников до предсказаний, — возразил ей певец.
— И долго вы так будете прятаться?
— Но как быть с той смутой, которая непременно будет, когда мир узнает о потере Миррой дара? — очень озабоченно спросил Жеймир.
— Вы давно были в этих краях? Знают здесь Мирру в лицо? — спросила Эл.
— Нет. Ее тут не знают. В этих краях она бывала давно, девочкой, — сказала пожилая женщина, которая знала Мирру. Дорог здесь мало, и они трудны для нас. Мы все любим просторы и открытые места.
Рядом с Эл сидела девушка, которую Эл тронула за рукав и поманила за собой. Девушка испуганно потрусила к палатке. Певцы в ожидании затихли. Прошло какое-то время, прежде чем обе вновь вышли к огню. Присутствующие обмерли. Девушка смущенно уступала Эл дорогу, а та шла в круг в простом длиннополом платье без пояса, которое она еще прошлой осенью приобрела на торге, поддавшись уговорам торговца, который очень поэтично хвалил свои товары. Эл полагала, что платье пригодиться Мирре, но теперь она потерялась бы в нем, так исхудав. Эл с хитрой улыбкой оглядела кружок у костра и повернулась вокруг своей оси.
— Если не будет возражений, я заменю Мирру.
Наградив всех хитрющей улыбкой, и не дождавшись возражений, она сказала:
— Завтра в дорогу. Прошу всех хорошенько вспомнить тот день, когда случилась беда. Мне нужно знать все до мелочей. И не пугайтесь, я ищу причину, а не виноватого.
— Глава 8 Предательство
Шатер был погружен в полумрак, только фигура пророчицы, окутанная пятном света, читалась на фоне занавеса. Пространство разделилось на сцену и зал. Девушка, закрыв глаза, тихо покачивалась и пела. Голос чистый и тихий переходил от низких тонов к высоким, демонстрируя широкий диапазон. Она изъяснялась тем языком стиха, которым владели столетия назад. Люди пересказывали легенды друг другу простым языком, а такой стройной речи, сплетенной в изысканные фразы, они никогда не слыхали, оттого, быть может, они так легко ложились на душу. Люди уходили из шатра задумчивые и твердили обрывки песен. После вечера предсказаний они шли домой ошарашенные услышанными историями, среди домашних начинались разговоры о давних временах, домочадцы задумчиво делились впечатлениями и были единодушны в том, что в прошлом их мир был каким-то другим. Они не говорили лучшим, они понимали и соглашались, что мир изменился.
Эл правдоподобно изображала слепую в присутствии посторонних, не вызывая жалости. В сам момент так называемых откровений она копировала Мирру, словно она сама стояла перед занавесом.
Жеймир только того и ждал, что найдется один из посетителей торга и узнает, что девушка не та. Однако, он каждый раз поражался тому впечатлению, которое Эл производила на людей. Мирра вызывала всплеск любопытства, жалость, некоторую корысть, Эл словно встряхивала людей и заставляла задуматься, что мир шире, чем их представления о нем.
Певцы опасались быть поблизости во время представлений. Обман пугал их, присутствие Эл тяготило, а Эл стремилась уединиться с Миррой от всех, едва гас свет в шатре.
И так от селения к селению. Едва певцы уходили от одного обжитого места, к ним приходил проситель из следующего, жителям которого так хотелось услышать чудо предсказания.
А Эл возвращалась к Мирре, ласково гладила ее голову и говорила.
— Ты молодец, девочка. Я хорошо слышала тебя сегодня. Это не легенды. Это твои воспоминания.
Секрет был прост. Эл стояла перед занавесом, а Мирра лежала за ним, а поскольку, Эл не составляло труда услышать Мирру, то люди слышали песни Мирры в исполнении Эл. Эта связь становилась все крепче. Эл увлекалась состояниями Мирры, находя в них откровения для себя.
Рассказы певцов ничего ей не подсказывали, в них была большая доля предположений и домыслов. Слова Эл о поисках причины восприняли буквально, вместо точных описаний событий Эл слушала откровения о том, как они виноваты перед владыкой, Бродягой и Эл. Приученные говорить правду некоторые из труппы признались, что сочли недуг Мирры проклятием, которое наложила сама Эл. Как бы нелепо ни звучали их догадки, Эл выяснила, что не найдя объяснения ее положению, они причислили ее к колдовскому миру, к тем, кто играет гранями миров недоступных простым людям. Эл и впредь не сочла нужным объяснить, кто она такая. Она не стремилась к главенствующей роли, кроме Мирры и причины странной болезни, ее никто и ни что не интересовало.
Сведя вместе все рассказы, Эл поняла, что никто не присутствовал при моменте, когда Мирра заболела. Эту деталь можно было узнать только у девушки. Мирра пребывала в изнеможении, переходившем в беспамятство. Даже будучи погруженная в свои видения, мир теперь более реальный для нее, чем жизнь, она тратила силы. Она шевелила беззвучно губами, когда хотела говорить, но никто не привык понимать ее. Эл в шатре пересказывала вместо нее самое прекрасное из того, что могла почерпнуть Мирра за гранью реальности. Эл не считала свои действия обманом, она ничего не придумывала. Мирра после таких сеансов становилась умиротвореннее, засыпала или теряла сознание. Так ей было проще переносить недуг. Если она приходила с сознание, то искала Эл, брала ее руку и держала, пока ей не становилось тяжело. Эл не задала вопросов, она ухаживала за Миррой, стараясь как можно реже касаться ее.
