Амону не нужно было открывать глаза. Его обоняние, обостренное до предела, улавливало малейшие оттенки запахов, и вот сейчас к сладковатым ноткам сумасшествия примешались кислые нотки удивления. Демон лениво усмехнулся.
— Изумлен? Думал, я не понимаю, чего ты так жаждешь? Все твои мысли и желания мне известны. Давно-о-о... Я знаю и о том, что именно ты хочешь совершить, и о том, как изменишь, вернее, попытаешься изменить ритуал. Тебе не приходило в голову, что я давно, очень давно тебя раскусил? И знал все твои хитроумные планы на несколько шагов вперед. Да что там шагов. Я их просто знал.
Темнота налилась горькими запахами гнева и напряжения, она стала тяжелой, почти осязаемой, а потом посетитель, стоящий по другую сторону ржавой решетки, вдруг расслабился. До пленника донесся полубезумный смешок.
— Тогда почему, о великий, видящий меня насквозь заговорщик, ты сидишь в подземелье, прикованный к стене, как нашкодивший пес, а я смотрю на тебя, свободный и всесильный?
Заточенный безмолвствовал. Его собеседник подошел вплотную к решетке и взялся за прутья:
— Что молчишь? Нечего сказать... Ты верил Тирэну, верил как родному, и что? Он обманул тебя. Тир. Мой брат. Он никогда, слышишь, никогда не был тебе предан, и сейчас он тащит сюда твою девку, ту, которой ты так не хотел ни с кем делиться. Тащит для меня. Для Динаса. Для всех, кто захочет. Но ты не бойся. Мы не положим ее на алтарь — нельзя. Она не будет жертвой. Всего лишь кормом дракона, охраняющего святыню.
Зубы квардинга сжались, желваки напряглись, но он ничего не ответил.
— Поговори со мной, ну же. Ты покинут всеми. Даже твой никчемный раб, и тот переметнулся. Так, может, и Кэсс не придется заставлять быть моей? — Молчание Амона разъярило говорящего, и он зашипел, брызгая слюной. — Думаешь, отсидишься тут, корча из себя гордую невозмутимость? Не-е-т! Ты будешь с нами. Будешь наблюдать, как я подчиняю этот мир! А потом мы развлечемся... Я развлекусь. И ты будь к этому готов. Потому что я очень люблю развлечения.
В полумраке сверкнули безумные глаза, мелькнул и исчез едва видимый в темноте силуэт. Демон прижался пылающим затылком к стене, пытаясь вернуть себе прежнее хладнокровие. Не получилось. Зверь жаждал вырваться на свободу, жаждал пригубить крови наглеца, который посмел угрожать ему, угрожать его нииде. Наивный глупец. По губам узника скользнула кровожадная улыбка. О, бывший предводитель воинства Ада тоже любил развлечения...
Зря его враг возлагал такие большие надежды на эти смехотворные оковы. Ничто так не застит глаза, как приближение вожделенной цели. Да и кто мог знать, что, благодаря самовольной вылазке на материк Рик-Горд и расправе над Мактианом, наследнику сосланного левхойта больше не нужна магия, чтобы освободить Зверя? Лишь слегка ослабить контроль, и вырвавшуюся бездну не удержит никакая преграда.
Рано. Слишком рано. Чтобы ритуал прошел так, как Амон запланировал, ему придется еще немного побыть в кандалах.
Демон прикрыл глаза, успокаиваясь, и тут же широко распахнул их, давясь судорожным вздохом. Грудь опалило внезапной болью — тонкий шрам под рубахой полыхнул огнем, а сила, игнорируя магические оковы, бешеным потоком понеслась по жилам. Кэсс. Вернулась. К нему. Остальное неважно.
Он перевел дыхание, привыкая к неистовому биению сердца, устроился поудобнее и кинул мимолетный взгляд на широкий браслет, охватывающий запястье. Улыбнулся. Закрыл глаза. И снова растворился в тишине и мраке подземелья. Скоро придет очередной посетитель. И свергнутый квардинг снова знал, кто это будет.
— Ты ждал меня?
Лишенный эмоций голос Динаса вырвал из полудремы.
— Да, — ответил пленник.
— И знаешь, с какой целью я пришел?
— Да.
Короткие вопросы. Короткие ответы. Эти двое прекрасно понимали друг друга. Речь всего-навсего шла о том, что заключенный отправится к месту проведения ритуала, чтобы стать свидетелем и частично участником действа. Да, Амон и оракул могли говорить, не рассыпая лишних слов, но это не значило, будто старый колдун знал, что на уме у сына бывшего правителя Ада. Хм. Бывший правитель, бывший военачальник, бывшая ниида, бывший "ребенок" — не очень-то удачно складывались последние месяцы для Амона и его близких.
Но вот беда, несмотря на всю эту более чем мрачную последовательность событий, не получалось у древнего прорицателя читать мысли, казалось бы, сломленного узника. Динас мог проникнуть всюду и был убежден, что достиг предела магических способностей, отпущенных существам этого мира. Однако сия непоколебимая уверенность с треском разбилась о глухую стену, коей оказался отпрыск Мактиана.
В размышления изменника колдун проникнуть не мог, как ни пытался. Яростный натиск не встречал на пути ничего: ни преград, ни сопротивления, ни... мыслей. Как будто сознание узника являло собой черную бездну, способную бесследно поглотить любую силу и любую магию. Тщетные попытки узнать, что творится в голове заговорщика, так и закончились ничем, поэтому озадаченный оракул отбросил их и задумчиво спросил:
— Почему ты не ушел? Эти цепи — лишь дань традициям, и сбросить их просто. Для тебя просто, — уточнил он напоследок.
— Зачем? — не считая нужным скрывать правду, ответил вопросом на вопрос демон.
— Ты нарушил законы. Ты предатель, отступник, а значит, будешь наказан. Неужели наш властный самолюбивый квардинг с рабским смирением примет возмездие?
— Я уже не квардинг, ведь так? — заметил обвиняемый, но глаза на миг полыхнули желтым огнем.
— А чего ты ждал? Твой сотник является ко мне и говорит, что рабыня Амона, оказывается, понесла. Мало того, хозяин собирается отправить ее обратно. Да еще ко всему она чувствуети вот-вот, согласно замыслу все того же интригана, ляжет на алтарь для снятия проклятия. Мне нужно было похвалить тебя?
Во время этой отповеди оракул вдруг с удивлением понял, что... начинает злиться. Старый Зверь внутри сердито заворочался, просыпаясь. Чувства. Он был лишен их гнета почти полторы тысячи лет и сейчас меньше всего жаждал возвращения.
— А мне нужно было отдать беременную нииду тебе? — отвлек его от непрошеных мыслей вопрос пленника. — Я своим не делюсь, Динас. А она — моя. И только моя.
— Ненадолго, — покачал головой провидец, с трудом возвращая привычное самообладание. — Что бы ты ни говорил, Амон, со мной тебе не справиться. Особенно сейчас. Я сильнее. Всегда буду сильнее. Сильнее любого демона, а уж об ангелах и говорить не стоит. Что же касается неизвестного колдуна, имя которого ты знаешь, но не называешь...
Коричневые губы прорицателя на миг сошлись в тонкую линию.
— Да, сил в нем много. Но нет ни знаний, ни умений, чтобы этими силами распорядиться. Ты же воин. Был воином. И знаешь, что меч — оружие грозное. Но только в руках умелого ратника. Для любого другого это только лишь остро отточенная железяка, которой запросто можно отрубить ногу самому себе.
Сидящий за решеткой усмехнулся такой речистости и сказал:
— Я знаю. И да, у нашего колдуна против тебя нет шансов, но все же... — заключенный встал, повел затекшими плечами и, остановившись напротив собеседника, подытожил: — ты так и не догадался, а значит, ты не всесилен.
— Посмотрим, — оракул сверкнул глазами и отступил на шаг от железной двери. — Я устрою тебя в первом ряду, щенок. Ты не пропустишь ни мгновения предстоящего действа. Ни единой подробности. У тебя была возможность сбежать, но ты остался, значит, тебе интересно. Посмотришь на свою девку. На ритуал. А потом решим, как именно тебя наказать.
Бывший квардинг никак не отреагировал на эти обещания. Лишнее. Вернувшись на скамью, демон вновь прикрыл глаза, настроившись на ожидание. Он не собирался говорить с Кэсс, хотя теперь, когда их больше не разделяли пространства и миры, она могла бы его услышать. Нет. Нужно исключить любую, даже самую незначительную вероятность того, что его связь с ниидой станет известна старому колдуну. Поэтому пленник сосредоточился, чтобы только почувствовать, где сейчас находится его henba...
— Вставай, — ее неласково дернули за ногу, вынуждая покинуть уютные объятия безмятежного забытья.
Кэсс приподнялась на локте и еще не прояснившимися ото сна глазами посмотрела на недовольного Тирэна.
— Ты чего? Напугал...
— Уже вторые сутки пошли, как дрыхнешь. Опоздаем, — демон встал и потянулся.
— До соревнования еще две с половиной недели, — пробурчала недовольная Кэсс, — у нас времени навалом.
Но, тем не менее, соня поднялась с расстеленного на траве одеяла и зябко поежилась. Ее немного шатало, но, по крайней мере, голова была ясной. Оглядевшись, претендентка узнала ту самую поляну, на которой очнулась полгода назад. Очнулась оттого, что почувствовала на себе пристальный взгляд холодных голубых глаз.
— У нас, — сказал тем временем собеседник так язвительно, что у девушки даже брови взлетели вверх от удивления, — три дня.
— Мы что, во временную дыру попали? — хлопнула ресницами искательница приключений и побледнела, когда спутник вкратце поведал ей о готовящемся нападении на алтарь и переносе срока последнего состязания.
— Амон и остальные будут ждать на месте, — сказал Тир и посмотрел в небо. — Уже около четырех вечера, если поторопимся, то успеем в срок.
Одного только упоминания о квардинге Ада оказалось достаточным, чтобы ниида безропотно позволила его сотнику взять себя на руки и взмыть в воздух. Она доверяла другу своего хХозяина. Немного. Как когда-то ей и было предложено. И это "немного" вполне позволяло без страха подняться с авантюристом высоко в небо.
Лишь один раз Кассандра испугалась и вцепилась в крылатого воина что было сил — когда сверху упала мрачная тень, заслонившая собой клонящееся к горизонту солнце. Огромный дракон, черный и страшный, распластавшись, парил в воздушных потоках. Он был так близко, что чувствовался обжигающий жар, идущий из раскаленной пасти.
Тир рухнул вниз, одновременно разворачиваясь и закрывая человечку собой, опасаясь, как бы огненное дыхание чудовища не спалило нииду. Демон стремительно понесся к земле, понимая, что нападение неминуемо. Надеялся он лишь на то, что успеет достичь леса и затеряться среди деревьев. Однако ящер глухо рыкнул, выдохнув облако дыма, и устремился прочь, не собираясь ни нападать, ни преследовать нахалов, посмевших подняться в одно с ним небо.
И все же спутнику Кассандры хватило радости от встречи. Вместе со своей ношей он на бешеной скорости нырнул в гостеприимную тень леса. Ветви деревьев, которые должны были бы расцарапать беглецам лица, а то и вовсе изувечить, плавно раздались в стороны, и мужчина рухнул на колени посреди крохотной полянки. Разжав судорожно стиснутые руки, сотник усадил еще дрожащую от ужаса рабыню на землю и с недоумением посмотрел ввысь.
Стыдно признаться, но в случившемся виноват был только он один — забыл наложить на девчонку заклинание незримости, и уже был уверен, что дракон разорвет или спалит их обоих. Грубая ошибка, непростительная легкомысленность, но... но почему хозяин воздушных просторов не напал?
Претендентка сидела на траве, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. Когда они начали падать, ей показалось, будто раскаленное дыхание ящера сожгло Тирэну крылья, да еще в памяти услужливо всплыл недавний страшный полет с высотки — вниз, к грязному мартовскому асфальту мегаполиса. Липкий ужас обступил сознание, паника стиснула горло. Она не увидит Амона. Она никогда не узнает, любит ли он ее на самом деле. Но даже это было не страшно.
Она.
Не увидит.
Амона.
Ледяная волна ужаса накрыла ее с головой. И сейчас несчастная трусиха никак не могла взять себя в руки и перестать дрожать. Все закончилось, и закончилось благополучно. Нужно успокоиться. Девушка закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Все позади. Но когда она решила, что бояться уже нечего, над ней навис спутник.
Тяжелая ладонь стиснула плечо, демон рванул рабыню к себе и вдруг припал к ее шее, жадно вдыхая запах разгоряченной кожи. Кассандра пискнула от неожиданности и испуга, попыталась отстраниться, но воин Ада зарычал и прижал ее к себе еще теснее. Он ненасытно втягивал воздух, глаза подернулись туманной дымкой безумия, сильные руки резко поворачивали жертву то так, то эдак, и прерывистое дыхание обжигало кожу.
— Тирэн, ты что? Пусти! ПУСТИ! — Кассандра яростно вырывалась, не понимая, в чем дело, но, чувствуя, что мужчина обезумел.
Он не контролировал себя, не слышал протестующих криков, не обращал внимания на попытки невольницы освободиться, а взгляд прозрачных зеленых глаз был незрячим и шалым.
— Не двигайся, — приказал сотник, лихорадочно обнюхивая плечи, грудь и живот человечки. — Даже не думай.
Услышав этот сдавленный хриплый шепот с прорывающимся звериным рычанием, девушка захлебнулась ужасом и рванулась из жадных рук. Страх придал сил и заставил вспомнить то, чему предусмотрительно учил нииду квардинг. Неистовая стихия вспыхнула на кончиках пальцев. Воительница извернулась, лягнула противника под колено. Тот охнул от неожиданности и ослабил хватку. В этот миг она высвободила руку и ударила зарвавшегося наглеца в центр грудной клетки, посылая по ладони огонь. Наставник захрипел и рухнул в траву.
Победительницу трясло. Она понимала, что должна проверить, жив ли сотник Амона, но боялась к нему прикоснуться. Да что же это?! Она отступила на несколько шагов, опасаясь, что демон внезапно вскочит и набросится с удвоенной яростью, но он лежал неподвижно, как подрубленный. Затравленная жертва огляделась, но, понимая, что помощи ждать все равно неоткуда, закусила губу и приблизилась.
— Т...тирэн... — произнесла она жалким тряским голосом.
— Жив он.
Отчаянная путешественница подпрыгнула, обернулась и попятилась, встретившись с насмешливым взглядом знакомых янтарных глаз.
— Ты хорошо его приложила, но очнется, не переживай.
Изящная юная дева игриво покружилась и рассмеялась. В этом смехе слышался шум деревьев и шелест трав, шорох ветра и стук дождя по влажной земле. Кэсс почувствовала сладкий запах земляники, смешанный с горьковатыми нотками полыни, ощутила прохладную свежесть лесного утра и услышала вкрадчивое пение неведомых ночных птиц.
— Вы!
— Я. Не бойся, милая. Я предлагаю танцевать со мной лишь раз, — улыбнулась богиня. — Ты в безопасности.
Ниида неуверенно улыбнулась в ответ.
— А... зачем же тогда?..
— Ну... ты на моей поляне, и я воспользовалась случаем, чтобы еще раз посмотреть на почти подругу, с которой связано столько интересного.
Плясунья улыбнулась, видя неподдельное изумление на лице собеседницы, и снова игриво покружилась. Золотой вихрь всколыхнул траву, осыпался переливчатыми искрами, а Кассандра едва не упала от изумления, когда дождь ослепительного света обернулся... Фенькой. Та посмотрела на хозяйку с привычным лукавством, коротко мекнула, моргнула и... перед изумленной наблюдательницей вновь возникла смеющаяся лесная танцовщица, в янтарных глазах которой блестело диковатое веселье.
