Он обнял меня, все еще не в силах совладать с действием зелья Инпу, а быть может, памятуя также свою былую любовь ко мне:
— Нетеру не примут к сведению этот обман!
Я смотрела в его глаза.
— Мне достаточно того, что ты молвил правду... — прошептала я, принимая поцелуй врага.
— Прости, Исет. Но это все пустые игры. Ты зря старалась.
— Возможно, ты прав, брат.
— Я люблю тебя, ученица Ра. Я по-прежнему безумно люблю тебя, но мы все делаем неправильно. Как всегда, неправильно. Это дом без окон и дверей, это мастаба1, и мы мечемся в поисках выхода...
_____________________________
1 Мастаба — древнеегипетская могила.
— Все сказано, Сетх! Все сказано!
— Я согласен. Наступили другие времена: слова бессильны — надо действовать. Надо распутывать узел.
Я видела слезы в его чудесных глазах, я прижала его голову к своей груди и, успокаивая, как в детстве, погладила по длинным темно-русым волосам.
— Помнишь, ты был мал, хотел доказать нам с сестрой свое превосходство, и ушел на болота, в одиночестве, рассчитывая добыть для меня много гусей...Небтет любила тебя уже тогда, вы были предназначены друг другу, как и мы с Усиром, но ты не хотел смириться с этим и считал судьбу великой несправедливостью... Ты стрелял из лука, пока не закончились стрелы, а затем вместо того чтобы спустить за добычей свору, отправился сам.
— Обычная жадность и азарт... — улыбнувшись, тихо сказал брат, покоясь у меня на груди.
— Ты говорил, что хотел вернуть стрелы и пострелять еще, а собаки могли переломать их, пока тащили бы гусей через заросли...
— А теперь говорю, что это была жадность, — упрямо повторил он.
Я усмехнулась. Сетх таков, каков есть. Зачем спорить с ним? Но я прекрасно знала, что не жаден мой братишка — ни сейчас, ни в те незапамятные времена...
— Как и следовало ожидать, ты провалился в болото, и оно стало стремительно поглощать тебя. Ты еще не был способен управлять силами природы, ты испугался и растерялся...
— Уж испугался так испугался. Хорошо, что моя одежда и так была мокрой, иначе такого стыда я не пережил бы вовеки... — фыркнул Сетх.
— Да ты ведь все помнишь!
— Говори, Исет, любимая, говори! — прошептал он и погладил меня по руке.
— Усир ощутил твою боль и ужас. Ты снова повредил ту самую ногу... Усир отыскал тебя, вытащил из трясины и долго, как я сейчас, сидел с тобой на берегу.
— Я сказал ему, что хотел бы стать им, а он засмеялся. И я подумал, что он насмехается, и злоба проникла в мое сердце. Потом... потом я вырос и смирился пред неизбежным. Небтет была довольно сильно похожа на тебя, а с возрастом вы стали почти одинаковы, если не считать цвета волос...Я простил Усиру тебя, но я не смог простить ему Небтет.
— Пойми и ее: каждый восход Ра видеть, что ты думаешь обо мне, сознавать в минуты любви, что ты воображаешь на ее месте другую, проснувшись среди ночи, слышать имя родной сестры...
— Так родился Инпу... — проворчал Сетх. — Дитя ревности, зависти и непонимания... Я не мог простить Усиру также и Инпу...Я мог бы уничтожить его еще до рождения, но... Но с тех пор я всего лишь разделил наши покои с Небтет, с тех пор наши Ка не единое целое, с тех пор она жена мне лишь в соответствии с некогда совершенным ритуалом. Я не касался Небтет с той секунды, когда узнал о ее измене...
— Как ты понял, что Инпу — не твой сын?
— Сестренка! Быть может, Разрушитель и сжег мои Ка и Ба, но я чувствовал в ней сына Усира и Ал-Демифа задолго до рождения Хентиаменти. Зачем мне какие-то слова? Может быть, ты помнишь, что я всегда узнавал о приходе Коорэ прежде, чем он являл себя в твоем чреве...
— Да, в этом ты силен... — вздохнула я.
Видимо, поэтому у брата не было прямых наследников: он не желал появления своих детей от кого бы то ни было и сжигал их огнем разрушения прежде, чем они начинали жить. А тот, кого он жаждал, был невозможен...
— Тогда, после происшествия на болоте, ты пришел ко мне, и мы всю ночь говорили с тобой...
— Я буду помнить об этом даже после гибели времен, Исет...
И тут его тело напряглось. Я ощутила холод умершей плоти на своей груди и невольно оттолкнула брата. На меня смотрели черные глаза Разрушителя, и яростный женский голос прохрипел, владея устами Сетха:
— Я уничтожу вас всех!
Но тут же рядом возник Хентиаменти, дернул меня за руку:
— Если достанешь! — бросил он отчиму и добавил: — Идем отсюда, мать!
Мы предстали перед Нетеру. Помятый вид был у судей, и Хентиаменти, покосившись на меня, едва сдержал улыбку.
— Исет проникла на остров обманом! — вещал Сетх, сверкая черными глазами. — Она подкупила перевозчика Анти! Стража, доставьте сюда нарушившего тайну слова!
Ра лениво потянулся на своем троне. Хор отвернулся: слишком жалок был вид у приведенного для наказания Анти, а сын мой был излишне великодушен, чтобы наблюдать такое. Наверное, в чем-то и правы Нетеру, не торопящиеся отдавать ему власть...
— В чем дело, Анти?! — с невинным видом вопросил Тот, задумавший всю эту интригу.
— Старуха, всего лишь дряхлая старуха просила меня перевезти ее через реку на остров! — перевозчик ползал в пыли, не в силах снять с пальца сверкающее свидетельство подкупа, ибо рак в согласии с моим заклятьем впился клешнею в его перст и сжал так, что посинела кожа.
— Да я в жизнь не поверю, что твое черствое сердце дрогнуло при виде нищенки! — ухмыльнулся Сетх, пройдя по сцене пред судилищем и усаживаясь на трон по правую руку от Ра. — Что посулила тебе грязная беднячка? Полагаю, уж не любовные утехи? Или ты тоже испробовал из кувшина вчерашнего виночерпия, а, Анти? — и, поддев таким образом остальных Нетеру, брат расхохотался в одиночестве.
Хор и Хентиаменти благоразумно удержались, хотя в глазах последнего я узрела искорки смеха. Судьи мрачно заерзали на своих местах, и многим пришлось положить на колени себе совершенно ненужные свитки, делая вид, что старательно изучают письмена.
— Говори, старый развратник! — припугнул Сетх, делая большие глаза и откровенно веселясь, но перевозчик устрашился не на шутку.
— О Извечные! — пробормотал Пта, подле которого мы стояли, и опустил чело на руку. — Как мне надоела эта семейка!
— Она даровала мне в качестве платы за перевозку вот это кольцо! — Анти вытянул перед собой трясущуюся руку с сизым распухшим пальцем и, следуя условиям заклятья, рак возвратился в свое истинное обличье, упал в песок и завозился в нем.
Я тут же отправила услужившее мне существо в реку.
— Какое кольцо? — забавлялся Сетх, отлично разглядев мои ухищрения и не моргнув притом оком. — Да ты просто предатель, Анти! Предлагаю растянуть его на досках и высечь палками по пяткам, чтобы неповадно было другим творить ослушание приказам Нетеру и следовать алчности своей! Злато затмевает разум, так, Анти? Потому сейчас ты увидишь много золотых искр!
И, пока секли жадного Анти, Сетх обратился к судьям:
— Так решится наконец этот спор, великие Нетеру? Или же мы с Хором кончим свои дни в Ростау, а Та-Кемет погрязнет в войне, которую затеяли без нас эти смертные лысые павианы? Что скажешь, враг мой Хор? Твое слово, племянник!
Сетх обратил свой взор на моего младшего сына.
Хор благоразумно промолчал. Было ни к чему подтверждать слова лиходея-Сетха.
Ра поймал овода и теперь слушал, как тот, обгорая, жужжит в его раскаленном кулаке. Сморщенное лицо моего отца озаряла младенческая улыбка.
Пта поджал губы, откинулся на троне и, постукивая палочкой по развернутому папирусу, поглядел в небо.
— Нет, вы, конечно, можете отдать корону Атеф этому юнцу и его коварной матери, не гнушающейся лжесвидетельством и обманом, — продолжал брат. — Но только, боюсь, это не пойдет на пользу ни стране Та-Кемет, ни самому Хору. Ибо власть портит человека.
— Портит, портит! — поддакнул избитый Анти, уползая с судилища. — Тебя вот, правитель, испортила... Лучше б ты меня убил, чем теперь придется просить Инпу запихивать мне обратно отбитые кишки...
— Ты еще здесь? — изумленно заметил Сетх, приподнимая брови.
— Как мне надоела эта семейка! — снова простонал Пта, не открывая глаз. На сей раз — почти в полный голос.
Другие Нетеру были с ним согласны. По крайней мере, каждый был согласен в душе.
— Я предлагаю отдать корону Усира Атеф и белую корону Верхнего Египта Хеджет прямому наследнику Усира, Хору, в связи с последним принятым законом о наследовании, подписанном даже заинтересованными в его непринятии участниками! — витиевато провозгласил невозмутимый Тот, который стоял по левую руку от Ра.
Сетх метнул в него взгляд, полный ненависти.
Ра отряхнул руку от пепла сгоревшего насекомого и, поправив сверкающую корону, поднялся:
— Что ж... если забыть о том, как вы всем нам надоели — вы, превратившие строгий суд в уличный спектакль, а судей Нетеру — в глиняных идолов на льняных веревочках... то... я предлагаю отдать Атеф, а также белую корону Верхнего Египта Хеджет уже показавшему себя великим воином Сетху и разойтись полюбовно. Если же нет... Завтра начнется противостояние Сетх-Эм-Ухэ-Нечер-Эм-Дуаит1, Себы-Джа2, Хор-Джесера3, Себы-Реси-Эн-Пет4 и Себы-Уэфти-Джа-Пет5. Вот пусть тогда претенденты на картуш правителя и покажут себя в состязании. Это мое последнее слово на сегодня!
Старик-отец поднялся и, задернувшись покрывалом, ушел под свой навес. На небе сгустились тучи.
И, проходя мимо сына моего, Хора, Сетх внезапно скрылся за своим излюбленным мороком, отражавшим его истинную сущность, взревел, копнул землю раздвоенным копытом, мотнул остророгой головой, будто желая поддеть противника на рога.
Но и Хор не растерялся, а отрубил его переднюю ногу и бросил ее на середину разверзшегося звездами неба.
Сетх вернулся в свой облик, усмехнулся и отер кровь царапины на плече.
— Красиво, — сказал он, поглядев вверх, на рассыпавшуюся серебряными звездами Бычью Ногу — Месхетиу6. — Ты приглядывай за нею, сестрица. Чтобы не утащили. Не думаю, что Анти один в своем роде.
И, раскланявшись с нами, Сетх запахнулся в свой походный плащ, дабы в следующую секунду покинуть судилище.
_______________________________________________
1 Сетх-Эм-Ухэ-Нечер-Эм-Дуаит — дословно с древнеегип.: "Сетх в вечерних сумерках, бог на рассвете". Меркурий.
2 Себа-Джа — "Пересекающая звезда". Второе название — "Па-Нечер-Дуауи", то есть, "Утренняя звезда". Венера. Представлялась в образе бессмертного Бену, Феникса, его же и олицетворяла.
3 Хор-Джесер — "Красный Хор". Соответственно, Марс.
4 Себа-Реси-Эн-Пет — "Южная звезда неба". Юпитер.
5 Себа-Уэфти-Джа-Пет — "Восточная звезда, пересекающая небо". Путем сложнейших умозаключений выясняем, что это Сатурн. А вообще, кому-то эти сноски нужны? Их кто-нибудь читает?
6 Месхетиу — Большая Медведица (у древних египтян это созвездие считалось звездным аналогом отрубленной ноги Сетха, когда тот был в облике быка пред своим соперником Хором в битве за престол Египта). Есть легенда, что Исида в виде Исет-Хесамут — Исиды, Матери Грозной, Великого Гиппопотама — охраняет Бычью Ногу северного неба, чтобы она была неподвижна. К слову: египетская цивилизация продержалась много тысяч лет. За это время у них все боги успели выполнить функции друг друга на манер педагогов, замещающих своих занемогших коллег. И потому вчера "нечистый" бегемот-гиппопотам сегодня вполне может олицетворять пречистую Исет-Исиду.
ПЕРВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ. СПУСТЯ ДВА ГОДА ПОСЛЕ ПРИБЫТИЯ. ЮГ РЭЙСАТРУ
Ал проснулся посреди душной тропической ночи. Сон о будущем или сон о прошлом снился ему сейчас? Молодой ори не знал этого. Ах, если бы в воле Учителя, Паскома, было вернуть Алу память о собственном "куарт"! Им не пришлось бы ежедневно выживать в непривычных и жестоких условиях дикого континента: эмигранты жили бы здесь в свое удовольствие, наслаждаясь каждой минутой. Так же, как древний Паском, который мог себе позволить уподобиться дитю либо зверю. И он, и волк Натаути чувствовали себя в Кула-Ори как на родине.
Растянувшийся на кровати со стороны Танрэй, пушистый Нат поднял морду и оглянулся через плечо с немым вопросом в умных глазах: "Что не спится тебе, хозяин?"
Рука спящей жены утопала в седой шерсти волка, его бок она использовала вместо подушки, лицо Танрэй закрывали густые золотистые волосы, смешиваясь с серебряным мехом зверя, а нежная спина блестела от испарины.
Нат широко зевнул, небрежно лизнул руку хозяйки и снова уронил голову, ленясь делать хоть одно ненужное движение в такой жаре. "Как он, родившийся у полярного круга, созданный Природой для суровых условий вечной зимы, безропотно терпит на себе горячее тело Танрэй?" — всегда удивлялся молодой человек, наблюдая их дружбу, окрепшую после переезда на Рэйсатру. Волк тенью следовал за женщиной, и Ал был спокоен, зная, что Нат никому не позволит даже замыслить дурное на свою хозяйку. Раньше, на Оритане, когда не было нужды в непрерывной охране, Ал не замечал привязанности пса к жене: эти двое скорее не обращали друг на друга внимания. Теперь же Нат позволял себе бесцеремонно забираться в их постель, и Танрэй отвергала все попытки мужа призвать волка к порядку.
Она что-то забормотала, но Ал не смог расслышать, что именно. Танрэй, равно как и все переселенцы, сильно уставала в течение дня, но в ней жила несгибаемая воля. Только вчера Тессетен насмешливо признался другу, что проиграл в споре. Ал с трудом вспомнил, о каком споре идет речь, и когда вспомнил, мысли его вернулись к событиям двухлетней давности...
* * *
...Утомленный долгим путешествием, на четвертые сутки плавания Тессетен собрал немного оправившихся от морской болезни соплеменников и просто стал читать им книги, которые выпросил у Танрэй.
Читал все подряд, чередуясь с Алом. И так ловко это у них получалось, что ори приободрились и, казалось, само время перестало тянуться в бесконечном ожидании прибытия.
— Кстати, мы пересекаем экватор, — предупредил Ал, перебивая друга.
Все пассажиры уже давно расхаживали по палубе и каютам "Сэхо" в легких одеждах, а днем старались не появляться на обжигающем солнце. Объявление Ала означало одно: они уже очень близки к цели своих странствий.
Сетен поднял голову, но лицо его по-прежнему скрывалось в тени спадавших на глаза волос. Он хотел захлопнуть книгу, но созидатель Кронрэй запротестовал:
— Нет-нет, Тессетен! Дочитайте! Велика важность — экватор!
— Ну, я бы на вашем месте посмотрел... — задумчиво пожал плечами бывший экономист.
— Продолжай-продолжай, — кивнул ему Паском. — Это лучшая легенда нашего народа, которую я когда-либо знал...
И кулаптр посмотрел на Ала и его жену, которая сидела рядом с Сетеном, сложив руки на столе и опираясь на них подбородком. Танрэй с лукавой улыбкой подвинула книгу к Тессетену и снова прилегла, готовая слушать дальше.
