Перепуганная девчонка опять отдёрнулась, но поздно: молот выдвинулся из плоскости обложки и закружился словно стрелка компаса на невидимом остриё.
— Ох-х, — еле выдохнула девочка.
Первым побуждением было сразу же попытаться затолкать молот обратно, но "Сломаешь!" — завопили мозги, и она опять отдёрнула руки. Вместо того, оглядела столик, взяла кисточку, успокоила дыхание и самым кончиком волосяного пучка лёгонько тронула рукоятку — та послушно чуть провернулась. Девочка отвела кисть, и освобождённый молот закрутил своей рукояткой — туда-сюда, туда-сюда, пока, успокоившись, не застыл в том же самом, в исходном положении. Девочка повторила эксперимент...
— И в правду, компас, — прошептала она. — Но... Когда увидят — попадёт же! Я осторожно. Я аккуратненько-аккуратненько!
И она лёгонько, ноготочком мизинчика попробовала вдвинуть молот в плоскость обложки. Не получалось. Девочка задумалась. "Дядюшка" часто приносил ей головоломки, которыми его друзья-преподаватели пользовали своих студентов — чтоб что-то сложить, что-то собрать-разобрать, что-то открыть... Здесь же похожее!
Катти вспомнила каждое своё движение, когда молот поднялся, и всё повторила только в обратную сторону: той же кисточкой чуть сдвинула рукоятку, ноготком нажала — ничего, ещё сдвинула — ничего, ничего, ничего... Есть! Молот поддался, она усилила нажим — что-то щёлкнуло, и молот легко пошёл вниз. И когда ощутился упор — довернула рукоятку.
Всё! Всё вернулось в исходное положение. Девочка поспешно отодвинулась от огромного тома. И громко выдохнула.
Стражники девочку не трогали. Сначала она ходила с принцессами, потом стала появляться без них. Когда один из стражи проявил... нет, бдительностью это назвать невозможно! Дотошность он проявил, скрупулёзность, — и девочку задержал, чтоб сдать сержанту, то появился не только сержант, но тут же ещё и лично командир гвардии герцог Инейский, который ни на сержанта, ни на стражника даже не взглянул, прорычал только что-то неразборчивое (Ага... неразборчиво... но потом тот стражник описывал: "Вот говорят, "сердце в пятки ушло", а у меня... у меня печёнка рухнула прямо в самую задницу!"). И тут же гвардейский полковник девочке что-то так же неразборчиво — проворковал! Умеет же! — и увёл.
Но девчонка через четверть часа появилась опять. Подошла к стражнику, снизу на него посмотрела и мимо него несколько раз походила — туда-сюда, туда-сюда! Но как только он подумал: "Какой же она стервой станет, когда вырастет!", — как она угостила его конфеткой!
" — Мне дядя Иторий дал, а я такие не люблю.
Методом тыка солдаты выяснили, что девчонка обожает тягучие ириски и... И она как-то потихоньку стала доброй приметой их отряда: увидеть её, как трубочиста на улице встретить. Вроде, и ничего, но весь день потом легче проходит. И её "перестали замечать"... Нет, улыбнуться, сунуть в руку кулёк ирисок, может, даже чуть дёрнуть за косичку — это как же без этого, но девчонка свободно входила-выходила не только в складские подвалы, но и в верхние этажи Библиотеки, и на территорию Университета, и даже там, внутри... На нижние этажи к алхимикам, в тёмные подземелья полигонов... "Я тихонечко постою, только издали посмотрю! Самым краешком глазика!"
"Ну, вот как она в месяц ухитрилась примелькаться повсюду?!" — молча удивлялись солдаты. На неё и не жаловались почти нигде. А раз настойчивых замечаний не поступало, то проверять устойчивость своей печёнки-селезёнки к гвардейскому рыку не горело никому. И не только охране, но и каким-то образом, сразу прослышавшим о том казусе всем остальным. (""Как" да "как"! Всё-то вам да расскажи!" — улыбалась королева.)
Намагнитить иголку, отрезать тонюсенький кубик пробки, и проткнув его ею, убедиться, что примитивный компас работает, помогли ей у алхимиков (она главному старикану в той лаборатории как-то продиктовала название фолианта, у которого картинки были похожи на то, что стояло на столе... Дед едва себе бороду не вырвал: "А у нас эта книга, что ли, есть?!..")
Тем же вечером, когда библиотека официально закрылась, и все ушли, девочка быстро выяснила, что для активации компаса молота необходимы две капли крови — одну на него, другую на металл вокруг, причём, безразлично, на руны или на обрамление. Две капли крови, и молот можно было чуть провернуть против хода солнца, и тогда со щелчком он поднимался. И куда-то начинал указывать. И не на север! — теперь убедилась Катти. — А куда? Или... на что?
К сожалению, позвать мальчишек, чтобы они таскали здоровенный томище... Да они опять чего-нибудь учинят, сдвинут, дотронутся! И они ещё не извинились за прошлое! Нет, звать их нельзя, а подружек-принцесс — бесполезно: что она, что они — сил у всех одинаково. Маловато. В общем, она из заныканной простыни и бинтов перевязочного набора соорудила нечто вроде волокуши, в три приёма уместила на ней фолиант, активировала молот, прямо возле конца быстро замершей рукоятки положила хлебную крошку и повезла...
Она оттащила неподъемный том в другой конец галереи, но молот по-прежнему указывал на крошку. Однако, девочка знала: первый эксперимент редко приводит к успеху, необходимо быть последовательной и выполнить серию опытов во всей её полноте! И она поволокла свой лабораторный стенд по поперечному коридору.
Уткнувшись в стену, проверила... Крошка, вроде бы, теперь была чуть сбоку от рукоятки, чуть слева. Сбилась, откатилась? Или всё же?.. Катти, стараясь быть предельно плавной, развернулась и потащила волокушу в обратную сторону — к другой стене. Достигнув её, сначала нагнулась, потом легла на живот, потом почти уткнулась носом в ту самую крошку. Которая теперь была чуть справа — справа! — от рукоятки. Которая указывала на стенку с выходами. И с теперь заделанным, и со всё ещё тайным. Но это, если "намагничена" у молота была рукоятка, а если всё, наоборот, и главное в этом инструменте — молотовище?
Девочка села, вздохнула, отряхнула платьице, поднялась, впряглась в свою упряжь и поволокла её в противоположный край хранилища. Коридор-галерея был длинным, она даже один раз остановилась, чтобы перевести дыхание, но при этом старательно отводила взгляд от волокуши, от книги, от крошки. Вот доставит к цели, тогда...
Стена. Девочка отряхивает руки, оглядывается по сторонам, находит, куда примостить, чтобы не бросать на пол, бинты, пристраивает их в той щели, степенно оборачивается и...
— И-и-и!.. — визжит она.
Пробел меж крошкой и компасной рукояткой — градусов в тридцать!
Мальчишкам, как неодобрительно она о них подумала, на дальнейшее хватило бы и пяти минут. Но, во-первых, они взрослее, и, значит, сильнее, а во-вторых, их же четверо! Они бы этот фолиант перебрасывали от одного к другому, они бы его залапали, они бы носились с ним, как бешеные, и просто-напросто уронили б его и сломали указатель!
Нет, она всё сделала предельно аккуратно. Она даже несколько раз проверила, не протёрлась ли в процессе простыня. А через час стояла перед участком стены, к которому тянулся молот. Стояла, смотрела и жалела, что с нею рядом мальчишек нет.
Подружки рассказали ей, что второй потаённый вход в Хранилище открыть сумел принц-нагтилин. А как ей? У неё-то никакого артефактного свитка нет... Может, позвать их?
Вызвать взрослых хранителей ей и в голову не пришло: тем надо будет объяснять, как она всё узнала, рассказать, что она ставила опыты над книгой — то есть рисковала ею...
Нет! — решила она. — Никаких посторонних, ни взрослых ни тех, кто помоложе! Во-первых, мальчишки так и не извинились, во-вторых, они опять какую-нибудь гадость приманят, а главное — здесь этим принцам не их дворец! Здесь — её библиотека! А проход... Она справится.
Она справилась. Она на следующий день ещё раз расспросила подружек, как действовал Луфгегл, а потом мелом очертила точку, к которой тянулся молот, и так же, как нагтилин, ощупала всё на несколько саженей вокруг, а потом... Потом она себя очень стыдила, ведь потом именно в самой точке, когда она раздражённо хлопнула по ней, ещё один заусенец рассёк ей ладонь...
Она сначала ойкнула, потом охнула, надавила полную ладошку крови и вымазала ею всё, отмеченное мелом пятно. Потом разум возобладал, и она побежала бинтовать руку, а когда вернулась — охнула ещё раз: из грязно-белого, грязно-красного пятна выступал столбик, сработанный из знакомого металла.
Интересно, будь с нею мальчишки, решились бы они вдавить его? Одно дело искать вход в библиотечное хранилище, другое — открывать проход незнамо куда. Особенно после недавно пережитой атаки тварями тьмы... Особенно сразу после использования магии крови... Что победило бы — азарт Келдаза или благоразумие Луфгегла? К кому бы присоединились Аккор с Ниэллоном?..
Но девочка была одна, и это была её библиотека! Она привстала на цыпочки и вжала выступившую кнопку в стену. Раздался негромкий гонг. И совсем как с потайным проходом в общие кладовые, то, что казалось непрошибаемой стеной, ушло вбок, втянулось в монолит, открывая...
Девочка осторожно заглянула и... И заулыбалась: это была её библиотека! Просто ещё один зал. А книг-то сколько, сколько новых книг!
Приближался первый день осени, и королеве надоело! Она вызвала мэтра Каллиена, спустилась с ним в хранилище, восшествовала в свой "кабинет", оглядела его и улыбнулась на полотняный шкаф.
Одежду хранить надо было где-то, и сиротка вместе с принцессами обнаружили, что красивые вещи стоят дорого. Её "жалование" было очень даже приличным, но на сработанный краснодеревщиками шкаф из каррадского темнолиста всё равно не хватало. Королева подсказала дочери о существовании терминов "кредит" и "рассрочка" — дальше девчонки справились сами... А плотнику, чтобы он собрал шкаф, они — ещё до входа в подвал, ещё до стражников! — глаза завязывали!
Главный хранитель, проследив взгляд королевы, ощутимо сник, ещё больше — когда она потребовала привести девочку, но всей Эллезии было ведомо, что, если ей врать, королева теряет человеческий облик, и лукавить перед ней он не решился.
Веккатта Клериссе понравилась: вот уж библиотекарша! — рассудительная до тошноты. Да, этим егозам-принцескам как раз такая подружка и требуется.
— Поправьте меня, или с девочкой нарушается закон об образовании? — обратилась она к старику.
В ответ тот заспорил, что они сами её всему учат, да и она — грамотная, а книжек умных тут, вон — сами посмотрите...
— Хорошо, — попробовала тут же подловить его королева. — Катти, реши задачу: яблоко стоит грош и ещё половинку яблока. Так сколько стоит яблоко? — и улыбнулась, глядючи, как старик, пытаясь вспомнить основы школьной премудрости, начал пробовать составить линейное уравнение с одним неизвестным, а девочка...
Девочка изобразила из ладоней весы, и на одну чашу — левую ладошку — зримо возложила целое яблоко, а на другую, такую же веснушчатую, уместила грошик и половинку плода. То есть вторую половину яблока уравновешивает грошик, а значит...
— Два гроша, — ответила она.
— Любишь арифметику?
— Больше историю и географию.
"Ну, погоди!" В самом разгаре было составление планов налёта на поместье графа Бокара ла Треуль. И ей ни один из этих планов не нравился.
— Расскажи мне, ты что-нибудь знаешь о Треуле?
Было видно, что хранитель кое-что знал. Ещё бы, "сухое треульское"!.. Из вин — это как "тёрское" из всех сортов пива! Но и девочка почти не замедлила с ответом:
— Треуль — искажённое название города прежних — "Террелле", построен на его руинах. Он находится на юго-востоке континента на, соответственно, Треульском полуострове. Славится своими источниками, тихими пляжами, а уникальное сочетание почв, вод, климата позволяет выращивать на склонах восточных отрогов Генейского хребта не сравнимые ни с какими другими сорта винограда. Развитию города с древних времён мешала практическая недоступность с моря. Проход сквозь последнюю, по сути, гряду хребта, которую три стихии — воды, воздуха и земли, то есть море, ветра и землетрясения — превратили в путаницу рифов и отмелей, был только для малых судов, но, впрочем, рыбакам его тогда хватало. Город прежние возводили из местного камня, добываемого неподалеку или прямо снизу, и карта каменоломен, — важно добавила девочка, — ныне просто поражает воображение.
Хранитель гордо посмотрел на воспитанницу.
"Интересно, про древних рыбаков она знает, а про дорогу, пробитую через перевал к городу при отце нынешнего императора — не упомянула."
— И где же ты видела эту, поражающую воображение, карту?
Девочка... почему заволновалась девочка?
— В книжке.
— Покажи, — хм, её наставник нерешительности девочки не заметил опять. — Она же не такая огромная? — кивнула королева на "Тёмный молот". — Ты её донесёшь?
— Да, ваше величество. Но она... не близко.
Из-за этого? Боится вызвать неудовольствие?
— Мы подождём тебя. Нам есть о чём поговорить.
Девочка выпорхнула.
Да, она подходит. Умненькая, независимая, не входящая ни в какие кланы. А девчонкам уже нужна третья. Которая будет соглашаться то с одной, то с другой, на которую можно будет влиять, которой можно пытаться манипулировать, с которой можно и нужно — дружить. Да и... — улыбнулась королева — такая будет контрастная компания: блондинка её дочь, тёмная шатенка — кора и ярко-рыжая библиотекарша!
Она будет учиться с принцессами, будет. Осталось только объяснить это этому деду.
Книга оказалась всё-таки большой. Меньше, конечно, тёмного чудовища, которым забили трёх гончих, но тоже...
— "Террелле", — произнесла девочка, глядя на руны названия.
— Ты читаешь?! — изумилась королева
— Читает, — гордо подтвердил библиотекарь, — алфавит, звучание рун прежних мы знаем. Мы не знаем значения слов.
А карты, какие внутри книги карты! Они ей нужны! Все! Но ей совсем не нужно, чтобы о них и о том, что она интересуется ими, узнали другие...
— Перерисовать сможешь?
— Да, — сразу ответила девочка, — но понадобится лист толстого стекла.
— Зайдешь к алхимикам, сделаешь от меня заказ. Срочный заказ!
Интересно эта кроха решится?
— И... Я совсем не знаю расценок на копирование...
— Веккатта! — возмутился старый хрыч.
Молодец девочка! Хоть расплатится за свой чудо-шкаф.
— Я сама уточню.
Королевы очень хотели, чтобы миссию возмездия за покушение на их сыновей, назвали "Материнским рейдом". Но его величество король Эллезии Гилберт II выматерился уже при первом упоминании о том со стороны её величества. Выпороть всё это величие вместе с остальными коронованными особами сразу по возвращению было его почти маниакальным желанием, но как тронуть женщин, спасших весь экспедиционный корпус магов?! И площадная ругань оказалась тогда единственной отдушиной.
И матерился весь тот нескончаемый вечер не только он. И не только по одну сторону линии фронта. Потому что тщательно планировалась предстоящая операция и там, и там, и ни у кого ни хрена не вышло! А эти четыре бабы...
Впрочем, предусмотреть планы противника и ввести в заблуждение, ошарашить его получилось и тем, и тем. Имперцы предугадали акт отмщения со стороны вектов и подготовились к нему. Векты предугадали возможные меры безопасности имперцев и приняли меры противодействия. Чего не получилось ни одним, ни другим, так это предвидеть необходимые масштабы.
