Певцы поняли ее буквально и скрылись в пещере.
Мирра сидела недалеко от входа, здесь царил слабый сумрак, свет был косой и спокойный. Она была закрыта покрывалом. Заметив шевеление, она испуганно вскочила.
— Мирра, не пугайся. Это мы. Жеймир и я — Маниэль.
Мирра пошла на два силуэта, что проступали в темноте сквозь тонкие щелки в ткани. Маниэль подал ей руку. Она узнала руку, ощупала плечо. Маниэль улыбнулся ее привычке все ощупывать.
— Жеймир, почему ты молчишь?
— Потому что от волнения он не может говорить, — ответил Маниэль.
— Я так счастлив за тебя, что мне и правда трудно говорить. Но я еще спою об этом, — отозвался Жеймир.
— Это не обман? — спросила она.
Маниэль поцеловал ей руки.
— Дитя мое, это правда. Ты видишь свет, меня, Жеймира.
— А она? Здесь? — вкрадчиво спросила Мирра.
— Нет. Эл купается. Эти два дня измотали ее. Если она кричала от восторга и скакала по берегу, то в успехе не стоит сомневаться. Она отогнала твою слепоту. — Он не удержался и обнял Мирру. — Я клялся ночью, что пойду за тобой куда угодно. Я сдержу слово. Мы поплывем в город. Ты увидишь город своего детства.
— Я принцесса? — спросила она.
— Да, да, Мирра. Я расскажу тебе то, что ты не вспомнишь.
— Так ты знал? Знал обо мне?
Мирра оттолкнула его.
— Я разыскал тебя, потому что знал — ты будешь нужна своему городу. С годами я забыл о благородных планах. Прошлое исчезло. Эл тебя узнала, когда мы встретились, и круг стал замыкаться, — объяснял Маниэль.
— Она знала. Она предвидела. Ты говоришь о круге, который она замкнула по своей воле. Я тебе так верила, — прошептала она.
— А теперь не веришь?
— Я словно другая.
— Перемены, — подал голос Жеймир. — С ними нужно согласиться. Как мудро было сказано. Сейчас не время для печали. Мы завтра будем в городе, который нас не ожидает. Или ожидает. Я и это готов принять.
К ним шагала Эл, разбирая пальцами мокры волосы. Жеймир заметил, как Мирра вздрогнула. Он обернулся к ней.
— Эл, пожалуйста, надень старую одежду, ты пугаешь ее, — попросил он.
— Я детским глупостям потакать не собираюсь, — ответила она. — Я вообще больше здесь этот костюм носить не стану.
— Ты нас больше не охраняешь? — спросил он.
— Ни один здравомыслящий смертный не нападет на меня в таком облике. Мирра, побудь одна, а вы двое следуйте за мной.
— Эл, ты строга к ней, — заметил Маниэль.
— Скоро ей будет еще труднее. Впереди свадьба. Скоро приплывет корабль. Мне бы следовало не пускать вас в город. Вы вели себя очень достойно все это время. Я благодарна вам за помощь, поэтому вы плывете с нами.
— Будет договор? — спросил Жеймир.
— Условия. Я требую полного подчинения. Любое мое слово — это приказ. Даже взгляд — приказ. Я — великая для вас и для города. Каждый, кто нас встретит должен это понять. Советы королеве будете давать, когда я уйду, а пока вы станете безропотными слугами. Оба. ОН там будет. Ему довольно слабого шепота, чтобы все рухнуло. Одно мгновение. На поле интриг мне его не обыграть. Мирре предстоит трудное испытание. Ты же помнишь Кикху, Маниэль. Однажды у него был шанс вывести меня из миров. Одного мгновения было довольно, но владыка его отвлек, и Кикха проиграл. Я не хочу отвлечься. Будет много тех, кому эта свадьба не по нраву, включая Мирру. Не хочу, чтобы вы были в их числе.
— Но мы оба против этого брака, — сказал Жеймир. — Честное слово, я готов за Бродягу ее отдать. Сколько ей еще мучаться. Она и голос, и дар из-за него потеряла.
— Ваше право. Можете отказаться. Я вас просто отпущу. Найдете своих, и скитайтесь сколько угодно.
— Ты нас гонишь? — спросил Маниэль.
— Мирра уже не ваша забота.
— Мы остаемся. Мы остаемся, — сказали оба по очереди.
— Ждите на берегу корабль, нужно чтобы она ко мне привыкла.
— Глава 11 Свадьба
У кормчего было вдоволь времени, чтобы понаблюдать за компанией пассажиров. Судно скользило по воде словно само, управлялось просто. Хороший корабельщик знает свое дело. Он гордился новым кораблем и готов был хвастаться им перед пассажирами. Они же оказались молчаливыми и необычными, как на подбор. Две дамы. Одна из них была укутана непроницаемой для глаза тканью, пряталась днем и выходила только ночью, лица в темноте он так и не смог разглядеть. Вторая дама казалась высокой из-за своего лилового наряда, от взгляда на который хотелось закрыть глаза. Она выглядела неприступно величественной, от одного взгляда на нее сводило скулы и от холки до пять шла дрожь. Она оборачивалась, едва он пытался хоть мельком посмотреть на нее. Другие двое, пожилые мужчины, на вид слуги, не броско одетые и тоже молчаливые разделились между этими странными дамами. Худощавый с красивым еще лицом и изящными движениями оказывал услуги даме в лиловом. Тот, что был грузней и старше, и проще в обращении ухаживал за дамой в покрывале. Первая пара иногда совещалась тихо, услышать их он не мог из-за шума ветра. Дама в лиловом ходила от борта к борту, вглядываясь в даль, рассматривая воду. Качки для нее не существовало, кажется, ей нравился ветер и скорость судна. Ее платье развевалось по ветру как огонь, вызывая скорее трепетный страх, чем любование. Вторая, если выходила днем, то замирала при каждом существенном покачивании, никогда не ходила на нос, будто сторонилась даму в лиловом, которая там и проводила большую часть времени. Зато ночью она садилась у борта, опираясь на него спиной. Она тихо напевала. Голосок ее был прелестный. Он сам готов был ей подпевать. Эти два дня промелькнули слишком быстро, ему непременно хотелось знать, куда направятся пассажиры, поэтому он любезно предложил себя в провожатые. Ответ его поразил. Они знали город и шли во дворец. Он решил, что пропустить такое не может, поэтому отложил отплытие.
Мужчины сошли первыми, потом дамы. Их встречали всего-то двое. Появление лиловой дамы их напугало.
Эл своим видом добилась желаемого эффекта. Слух облетел город так скоро, что на площадь сбегались люди, создавая толчею и суматоху.
Маниэль понял, что Эл была права. Люди суетились и толкались, но между ней и ими образовалось пространство с точными границами, где хватило места четверым путешественникам. Он стал различать звуки, которых она прежде не издавала. Это был трудно переносимый гул, ему казалось, что если бы люди слышали это, то предпочли бы удалиться.
Он вслушивался в звуки города, в казавшийся очень далеким звук храма, он менялся, распространяясь по городу. Суетливые люди не слышали его. Не мелодия — это был ритмичный звук схожий с жизненным пульсом, по началу однообразный, но потом к нему примешивались еще и еще дополнительные гармоники, он становился многогранным по мере того, как певец проникался им.
Все это время он следовал за Эл, потому что ее ритмичные звуки были сильнее того, что он слышал, он мог бы закрыть глаза и определить источник. При новой встрече, в путешествии, в горах, на берегу, даже в то утро, когда она ликовала, он не слышал ничего подобного. Ее звуки смешались с общим гулом и изменили его.
Эл встретилась в толпе со знакомым взглядом. Он был на совете. Они никак не приветствовали друг друга. Он развернулся к ней спиной, улыбнулся и вышел из толпы. Эл шла по площади стараясь, чтобы Мирра шла за ней на одинаковом расстоянии. Маниэлю это удавалось лучше, а Жеймир уловив торжественное настроение и вслушиваясь во все окружающее, замыкал шествие с видом мудрого старика, который очень точно знает цену этому событию. Он лишь на лестнице понял, что все еще виновен в пропаже Мирры. Маниэль остановился, и он тоже.
— Нам нельзя туда, — сказал он через плечо.
Жеймир был рад его словам.
— Я знаю, где мы можем остановиться, — добавил Маниэль.
— Но мы же слуги, — шепнул Жеймир.
Эл остановилась ступеней через десять, повернулась лицом к площади и взглядом показала Маниэлю место рядом с Миррой. Он поднялся к ней. Жеймир оказался рядом.
К ним приблизился человек, он посмотрел на Маниэля, они были знакомы. Маниэль ему вежливо кивнул.
— Это она? — спросил он именно у Маниэля.
Маниэль снова кивнул.
— Совет... — заговорил человек.
— Когда стемнеет, — перебила его Эл. Он согласился и отошел в первые ряды людей на площади. — Идем дальше.
Эл завела их в зал первого яруса, окна были занавешены плотной тканью.
— Мирра, можешь снять накидку. Вечером мы прогуляемся по дворцу, кое-что осмотрим, а пока я оставлю вас здесь. Отдыхайте.
Эл скрылась в одной из трех дверей.
— Не перестану удивляться, — заговорил Жеймир. — Мы вошли сюда?
— Одна из нас может провести сюда преданного человека, — сказала Мирра.
Эл поднялась к тому месту, которое в этом дворце играло роль башни. В эту комнату она заходила один лишь раз. Дверь накрепко была закрыта. "Не придет", — подумала она. Владыка в переговоры вступать не намерен. Изменилось что-то после того, как Эл отказала его посланнику. То было последнее предупреждение.
Она отошла в сторону, а дверь вдруг открылась. Он оказался на самом пороге, войти она не могла.
— Пришла за советом? Неужели ты желаешь меня видеть? — спросил владыка.
— Вы слишком пристально следите за мной, отец. Нельзя ли ослабить петлю на моей шее?
— Я заставляю тебя собрать силы. Ты все время пытаешься поделиться ими с кем-то. Я не позволю очередному смертному пользоваться твоей милостью. Твой новый облик обязывает демонстрировать величие, а не делиться им. Ты для них не прежний гость, которого спутали с принцем, который сражался за город. Заметила? Никто, из созерцавших тебя, не сопоставил дивную женщину с серым скитальцем или черной фигурой моего слуги. Они видят в тебе мою дочь! Ожившее изваяние! Владычицу! Ты прекрасна! Я не стану тебе мешать. Наслаждайся очередной своей новеллой. Ее перескажут потомкам. Я отозвал своих слуг из города. Столь преданное тебе горное братство учинило на них охоту. Ты переусердствовала с охраной. Мне угодна эта династия. Только не называй ее моей внучкой. Это неверное определение. Пусть правят.
Дверь закрылась. Эл закрыла глаза и медленно выдохнула. Глаза и голову ломило. Она закрыла глаза руками. Она сделала еще один глубокий вдох, боль растворилась.
Она шла открытыми галереями, смотрела с высоты на город.
— Я исполнила обещание, Радоборт. Твоя дочь будет счастлива здесь, — произнесла она горизонту.
Эл не торопилась возвратиться. Ее уже искали. Посольство приближалось к городу. Мирра с трудом сдерживала себя от новой истерики, когда сообщили, что прибудет король.
Еще три дня.
Три дня!
* * *
На совете Эл сняла с Мирры покрывало. Она уже могла выносить хорошо освещенное помещение. Она не щурилась, только с испугом изучала осматривающих ее незнакомых людей. Она хотела подойти и прикоснуться, ощупать их, услышать звуки их душ, понять их мотивы. Но дара не было, касаться ее, было запрещено. Она — королева. Эл описала процедуру заранее, объяснила, как ей нужно себя вести. От нее требовалось стоять или сидеть, как можно кратко и вдумчиво говорить и накрыться покрывалом, едва устанут глаза.
Эл объяснила совету секрет накидки, рассказав правду, она неточно и кратко описала момент прозрения, называя его тайной. Люди удивились. Присутствие великой не давало им повода сомневаться. Маниэль пересказал свою историю, утаив о том, что именно Жеймир увез маленькую Алмейру из города, что якобы просто нашел ее среди певцов. Жеймира на совете не было, чему он очень был рад. Маниэль был почитаемым человеком в городе. Никто не подверг сомнению родовитость Мирры. Ее выдавало сходство с родителями, а красота прельщала именитых горожан. Обрести такую королеву они сочли честью. Отдали время торжественным речам, восхвалениям. Но когда речь зашла о свадьбе участники совета заметно приуныли.
— Алмейр не против, стать столицей, — говорили они. — Но уж очень скоро. От спешного брака больше раздоров, чем согласия.
Среди всех присутствующих сидела только Мирра. Это была привилегия королевы. Эл позволила ей сидеть. Сама она стояла за ее спиной. Стояли и все остальные. Ими обеими любовались. Она рассчитывала, что они устанут, и совет не будет затянут обсуждением скорой свадьбы.
— Мы должны принять посольство. Они оскорбятся, если мы удержим их за пределами города, — рассуждали люди в кругу.
Маниэль заметил, как изменился звук, сопровождавший Эл, он стал таким утонченным, что вызывал у него восторженность юноши, словно он вернулся в прошлое и только что познакомился с ней, уловив ту красивую дерзкую ноту ее души, которую так стремился подчеркнуть и воспеть его брат Даниэль. Он тогда восторгался Эл. Он, наверное, слышал иное, но его чувства стали близки сейчас Маниэлю. А когда Эл заговорила, то ее голос звучал тем умиротворяющее мелодичным тоном, который наводил на людей благостное расположение духа.
— Я знаю, как их задержать. Покажите им храм. Он огромен, его осмотр займет все время до полудня, — ее рассудительный тон вызвал одобрение. — В посольстве люди запада, они впервые здесь. Им придется вникать в ваши традиции. Зацвел храмовый кустарник. Покажите им приношение цветов к статуе. Церемония красивая. А вечером будет короткий ужин, потом вы расположите их на ночлег. Следующий день займет осмотр города.
— А когда же произойдет знакомство?
— Завтра за ужином. Оно будет не длительным. Я полагаю, не стоит прельщать молодого короля красотой Алмейры, его чувства станут неискренними. Проверьте его терпение. Пусть она будет под вуалью.
Ну, тут уж интрига так понравилась присутствующим, глаза их вспыхнули, с ней шумно согласились. Осталась ночь для составления планов и приготовлений, и совет завершился единодушным согласием.
Эл проводила Мирру в ее новую комнату во дворце.
— Ты же не станешь мне прислуживать? — смущенно сказала Мирра.
— Мне не трудно. Пока у тебя не появились доверенные помощники и помощницы, я помогу тебе. Мы выберем тебе красивую одежду, вуаль светлую, потоньше, плотная тебе уже не нужна. Дня через два ты сможешь видеть без нее. Глаза привыкнут.
— Ты поможешь мне выбрать платье? Ты разбираешься в одежде?
— Я не всегда ходила в сером, — с улыбкой ответила Эл, ей хотелось шутить. — Мне идет еще черный цвет и очень темный синий с эмблемами, в нем летать удобно. Лиловый мне приходиться носить по причине его символического значения. У меня была строгая наставница по части нарядов. Ты будешь неотразима!
— Я не хочу его видеть. Я благодарю тебя, что завтра мне не нужно открывать лицо.
Эл сняла с нее ткань и открыла окно в ночь. Мирра подошла к нему. Догорали остатки заката, появились звезды.
Мирра обернулась к ней. Эл стояла в темноте, в воображении Мирры из-за воспоминаний о договоре она снова приняла облик серого странника.
— В Обители я слышала историю о тебе и Настоятеле. Вы любили друг друга. Мне теперь трудно представить, что ты способна полюбить. Да к тому же смертного.
— Я бы просила тебя не упоминать об этом, — остановила ее Эл.
— Ты отказалась от него, и теперь меня вынуждаешь поступить так же?
