В общем, мне служить дальше в добровольно-принудительном порядке не хотелось совершенно. А потому я уже с месяц обивал порог кабинета капитана Беляева с предложением выполнить «дембельский аккорд», любой, по выбору командира, и свалить к чертям на гражданку! Степан Николаевич, понимая и сложившуюся ситуацию, и моё желание оказаться от армии на возможно далёком расстоянии, по сути оказался перед дилеммой. «Сверху» его, уверен (хотя это только мои догадки, эфемерные, но… обоснованные, так скажем) всё настойчивее давили на тему «протолкнуть» мне представление на следующее звание. Перспектива потери «подопытного крыса» напрягала не только Горислава, были и другие интересанты; да и то, чем мы занимались помимо валяния на прозекторских столах… это я образно, само собой! Немногим меньше двух десятков выходов в рейды в качестве усиления разведки, егерей, поисковиков, хрен знает кого ещё — за последние четыре месяца! Такое впечатление, что нас тестировали на полезность в авральном режиме, и результат кому-то там, наверху, сильно понравился… Даже вертолётом трижды выбрасывали, блин, срочно-секретно! М-да… Но и присвоить мне следующую лычку с как бы соблюдением всех норм и правил не могли — не за что, в общем. Сами виноваты — в сезон дождей наградили, так сказать, сразу за всё: и за инфу с бандитского нетбука, и за собственно успешную погоню — с сопутствующим выпиливанием банды. Так в приказе и записали, подробно и однозначно… А несколько — не так уж и много по сравнению с бывалыми егерями — проведенных рейдов, пусть и стабильно успешных… маловато будет. И пока «наверху» будут чесать затылки — у меня есть шанс сорваться с крючка, что Беляев не то чтобы одобрял — но принимал. Сегодня после обеда приказал явиться к нему, с каменной физиономией приказал, лично — но судя по настроению, решился. Только на что именно он решился, хотелось бы знать — но узнаю это я только после разговора. Вот и сижу, на всякий случай с Акимовым прощаюсь, если так можно сказать…
— Жаль, честно скажу… Ну что ж, раз так — не буду препятствовать. Понимаю, хотя и сожалею… Тогда, может, на посошок по граммульке? А то мы с тобой, получается, всего пару раз посидели, это за весь срок вашего здесь пребывания! Даже неудобно как-то! Да, я Елену попросил твоих позвать, должны вот-вот подойти…
— Ну ты и жучара, Горислав! А какого мозги компостировал?!
— А вдруг? Хотя… тебя, Следопыт, на «вдруг» действительно не возьмёшь; но попробовать я должен был? — повторил «аргумент» Акимов. Я собрался было достойно ответить, но тут прозвучал робкий стук в дверь, и в открывшуюся дверь проскользнула Елена Михайловна Конеш… бывшая уже Конеш, судя по всему. Вот тоже ещё трагедия, без всяких скидок трагедия, иначе не назовёшь. Муженёк её, лейтенант Конеш Михаил, тем ещё козлом оказался! Когда мы уже более-менее оклемались после возвращения, оправились-отъелись, на «Обманке-3» вспыхнул скандал — лейтенант, палец-о-палец не ударивший для того, чтобы защитить свою жену, вдруг воспылал ревностью и презрением к «бандитской потас…» — короче, противно даже повторять! И открытым текстом заявил, что ничего общего иметь с «этой женщиной», старше его на пять с лишним Земных лет (куда она-то смотрела в своё время? баба-дура, ага… умная — а дура… вот и прорвалось!) не желает — мол, сама виновата, и вообще она всю его жизнь испортила, развиваться мешала, ну и многое в похожем стиле, столь же дурно пахнущее… Это матери собственной дочери, к слову напомнить! Не козёл ли?! Мы не раз общались как по служебной необходимости, так и на правах «старых друзей-соратников», и могу точно сказать — не заслужила она такого. Как его не пристрелили свои же — помниться, Птиц (и не он один) реально нарывался на дуэль самыми различными методами — я и сегодня не могу объяснить! Но отвертелся, гад, и сразу после сезона дождей свалил с «Обманки» куда-то в кадровый резерв управления, не ведаю, что там с ним дальше стало…
Сказать, что для едва оклемавшейся Елены Михайловны такой удар оказался страшным — сильно приуменьшить. К счастью, оперативное вмешательство как Акимова, так и нашего кэпа Беляева позволило слегка сгладить положение — по личной просьбе кэпа (с яростной поддержкой Горислава!) к нам привезли дочь Елены, мелкую Анастасию. Само по себе крайне спорное решение, и, подозреваю, не числись Елена участницей секретного проекта почти высшего ранга — фиг бы кто такое позволил, но тут сложилось… удачно, скажем. А уж договориться о переброске вертушкой маленькой девочки для нашего кэпа и вовсе был плёвый вопрос — вместе с очередной группой разведки и закинули. До школы ребёнку ещё с год, так что жить ей в интернате или с мамой на секретном объекте — разницы особой нет. А дочь Елену буквально вытащила с того света, да… Сопливому лейту Беляев едва не пинок на прощанье прописал, Акимов отпаивал лаборантку свою когда валерьянкой, а когда и чем покрепче (не спиртным — антидепрессантами), дочка по вечерам чирикала… А через пару месяцев, когда Елена кое-как пришла в себя, Беляев вдруг начал сам ей знаки внимания оказывать! И — добился внимания, хотя и крайне осторожного! Кто бы ожидал…
Дочка Елены закономерно оказалась в центре внимания всей базы. Естественно, девочку не выпускали с территории «вольной» части периметра, на время появления на ней з/к и вовсе уводили во внутренние помещения жилого блока — всем более чем хватило недавних событий, и «дули на холодную воду» как командиры/начальники, так и рядовой персонал — но в основном там она передвигалась почти свободно (кто-то в любом случае приглядывал, но это скорее профилактически, зверья возле серных источников практически нет, да и с насекомыми негусто). Зато баловали её все — как повара/снабженцы, которым по понятным причинам было проще, так и прочий персонал… Мы — я имею в виду нашу троицу, «стремительным домкратом» вылетевшую из рядов л/с базы в довольно невнятные «сбоку-припёка» к вольнонаёмным — до какого-то момента практически не пересекались с ребёнком, к тому же она нас, как оказалось позже, чуток побаивалась; чего там ей нарассказали, я даже не спрашивал, но что явно много и всякого — бесспорно… В её глазах, как выяснилось, мы занимали прочное среднее арифметическое между условно добрыми лесными духами-оборотнями и откровенно злобными чародеями-отшельниками, этакие сказочные лешие, которые вроде как и не совсем нечисть, в изначальном понимании этого понятия — но и пришибить неосторожного или наглого «людя» таким «лесникам», как два пальца об асфальт… никакого сравнения с такими фолкльорными элементами, как домовые, банники или даже русалки, которые если и убивают, то только из-за назойливости человеческой и только после серьёзной провокации со стороны именно человеков. Лешаки же — это именно что лесники, и единственный способ совсем не нарываться на конфликт с оными — это вообще не соваться в лес. Хотя и цели — извести человеческий род на подотчётных территориях — лешие тоже вроде как не ставили перед собой никогда… недружественный нейтрал скорее, чем непосредственный враг/соперник. Вот такими «лешими» нас Настя и представляла — большие, страшные, лучше держаться подальше! Изменилось всё единым махом — когда у неё появился Барс(ик)!
Тогда, почти сразу после сезона дождей, мы выбрались в короткий рейд за территорию базы «просто так», можно сказать. Для восстановления навыков, ну и просто чуть «собраться», после нескольких декад практически безвылазного сидения на территории… Горислав именно тогда на моём горбу и оттягивался, прогоняя через сотни тестов и экспериментов — увы, бесполезных, но он-то ещё этого не знал (и никто не знал!) и старался совершенно искренне и азартно! А прочих развлечений — только тренировки с Птицем и другими, задавшимися целью вколотить в нас, бедных срочников, всё, что только нам будет по силам из их собственного опыта… Гоняли как проклятых, и кое-что таки вбили, хотя не один из самозваных «сэнсеев» поражался моей бесталанности — любые навыки, кроме, пожалуй, скоростной стрельбы из короткоствола — чуть ниже или чуть выше среднего, ничего примечательного и выдающегося! С пистолетом получалось… ну, лучше, чем «удовлетворительно», но до «хорошо», кажется, не дотягивал. Хотя для вчерашних «сопляков» нас всё же неплохо прокачали — и кролика можно курить научить, если есть кому этим заняться и не жалко настолько идиотски потраченных усилий и времени…
Выход «в поле» мы, трое, восприняли двояко — и как отдых (наконец-то перерыв в уже осточертевших тренировках — а в моём случае ещё и экспериментах!), и как возможность наконец-то не быть «самыми хилыми и тупыми» круглые сутки — а на фоне наших самозваных наставников мы именно такими и были, никогда не забуду, как одна милая девушка, тоненькая и невысокая, размазала меня по двору (тренировок «в зале» не признавал ни один из этих мучителей!) на спарринге, в итоге завернув в неведомую науке математике фигу…ру. Обидно, так ещё и больно… Шли впятером — наша троица, Птиц (егерь-лейтенант Скворцов), и один из присланных в его подчинение егерей, старый знакомый — вернее, знакомая! Алла Свирина, снайперша, с которой… так, это неуместно. Представилась она бойцам, кстати, заслуженным уже где-то позывным, «Мара», и мою лыбу поначалу как оскорбление восприняла! Я-то её знал ещё по «детскому» прозвищу… Потом оттаяла, даже целоваться полезла — пока не попала пред светлы очи непосредственного командования… Точно в «яблочко» с первого взгляда — оказывается, бывает так, сам лично видел! Как ни удивительно — обоих, как по заказу. Птиц, героический лейт, несгибаемый и несокрушимый (и прочая и всякая) аж дар речи на десяток секунд потерял, заклинило! Но и снайперша-оторва, за словом в карман никогда не лазившая — тоже! Так и стояли, друг друга глазами прожигая, пока я не всхрюкнул от сдерживаемого смеха — такие выражения лиц… а как побагровели оба… ум-ммм!
Потом, почти через декаду, дёргающаяся как на иголках Аля меня втихую отловила и попыталась поугрожать на тему «…если проболтаешься, что у нас с тобой «было», прикончу — и следов не найдёт никто!..», но высунувшийся из тёмного уголка с нагловатой ухмылкой День «сломал» всю подготовленную мизансцену, а потом… ну, в общем, пришлось и с нарисовавшимся — весьма неожиданно, следил он за зазнобой, что-ли? — Птицем поговорить откровенно, рассказал всю историю нашего… знакомства и… хм, «общения»… Аля, сидящая рядом и при этом натянутая как струна, время от времени порывалась меня заткнуть — хотя я ничего «такого» и не ляпал, вроде… Птиц пожал плечами, посмотрел на перспективную «подругу жизни» и, сделав «ледяной взгляд», совершенно равнодушным тоном сообщил:
— И чего ты дёргалась? Маньяк, сволочь, умеет к себе людей располагать, ты не первая, мягко говоря, да и не последняя, насколько я знаю… Я тогда о тебе даже не слышал, как и ты обо мне — так что не вижу больших проблем. Но если на старое потянет (снайперша закрутила головой так, что я на секунду решил — отвалится!), да ещё и втихаря от меня — пеняй на себя… оба, собственно говоря. Обоих и прибью… Маньяк, тебя попытаюсь — не уверен, что выйдет, твои милые котики-пушистики способны, кажется, и гиену ухайкать без лишнего напряга; но уж точно — попробую.
— Маньяк?! Почему — Маньяк, Варан же? — невпопад поинтересовалась Мара. Я скривился, Тимофей хмыкнул:
— А это его, так сказать, «родное» прозвище, самое первое! Маньяком его назвали примерно через декаду-две после перехода «из-за ленточки», чин по чину, действующие военнослужащие! Вараном он уже себя попозже, можно сказать, сам окрестил. Не ожидала? Вот такой нонсенс — вроде как и право имеет, и как бы… в общем, кому делать нечего — пусть рассуждают, Варан он или «варан» (и голосом ещё этак сыграл, сволочь!). А в РА его вообще как Следопыта больше знают — и тут тоже всё честно, не поверишь! Хочешь его позлить — обращайся по первому позывному, он его сильно не любит… с самого начала, кстати. Хотя не пойму, почему так — сама подумай, на него ну как специально примеривали! Такого психа ещё поискать!
— С ума сойти… так вы старые приятели? — на девочку забавно было смотреть, она-то себя накрутила, а тут… я хихикнул и кивнул:
— Даже больше — можно сказать, соратники! И по оружию, было дельце, н-да… Тёма меня тогда слегонца подставил, не по личному желанию, но всё же… и после тоже — самые настоящие братья-по-вантузу! Помнишь свой наследственно-аристократиццкий герб, тебе его Тоха обещал намалевать?!
Один-один, теперь уже Птиц скривился и надулся, как мышь на крупу! А знай наших, кто мешал хлеборезку закрытой держать? Теперь терпи, сам напросился! Впрочем, он и не возмущался особо, скорее для поддержания этой игры, в которую мы начали играть с самого начала беседы-по-душам… Аля переводила глаза с меня на Птица и обратно, потом протянула недовольно:
— Вот объясните мне — почему сейчас я себя полной дурой чувствую?!
А потом мы просто нажрались, точнее — прилично набрались, не до свинского состояния, но и очень далеко от «…до синевы выбрит и слегка пьян!», ближе к наоборот. И разошлись по местам проживания — я к себе в выделенную мне комнату-квартирку-студию (тут, на «вольной» половине, почти все в общаге были именно такими), а Птиц с Марой — куда-то вместе… куда-куда — к ней на хату, куда ещё! Мне было весело, спокойно и… чуточку горько, такой вот коктейль…
В рейд мы тогда вышли скорее ознакомительно-проверочный, но именно он оказался самым результативным для основной задачи нашей группы! Часа четыре пришлось ехать, решили убраться подальше от «Обманки» — толку таскаться по пустынным каменистым холмам, на которых даже завалящего скорпиона не вдруг встретишь? Нашли приличный такой лесок (по карте, разумеется, к нему и ехали), высадились, размялись и потопали… Арта далеко от меня не отходила, всеми силами транслируя мне своё недовольство — сыро, грязно, холодно… а Аресу прогулка понравилась — кого-то даже нямкнул по-быстренькому в кустах, и продолжил наворачивать круги вокруг нашего отряда. Вдруг в его эмоциях мелькнуло что-то неожиданное, он «закрылся» от меня и даже, кажется, от сестры (я даже не представлял, что он так умеет!) — а через десяток минут, когда мы, остановившись на крохотной проплешине среди растительности для короткого отдыха, не дозвались его и уже начинали беспокоиться, вдруг сравнительно неуклюже вывалился из кустов, что-то таща в пасти. Я сначала подумал, что это какая-то мелкая зверушка нам (ну, так-то — мне, конечно, но я ж не могу в одно рыло…) на перекус — но писк со стороны ноши тут же убедил меня в обратном. Арта заволновалась, недовольно зашипела, потом угрожающе заворчала — но Арес, всё также «закрывшись», положил к моим ботинкам притащеное и замер в ожидании. Я присел, рассматривая мокрый комок — а «комок» вдруг поднялся на дрожащие лапки и запищал жалобно!
