— Вижу. Что стряслось?! Она была совсем рядом с вами, а теперь пропала!
— Мы не прошли проверку.
— Как?! Как с проводником можно её не пройти?!
— Он разбился.
— Что?!
— До участка проверки штрих был виден и после — тоже, а на самом поле — обрыв. И над ним знак идентификации другой появился. Не тот, про который вы, ваше высочество, нам говорили.
— Но я же и без того тебе ясно сказала, на третьей проверке — вторая тропа!
— Мы так и решили. Пустили вперёд младшего ла Торккила. И сорвали проверку.
"А я говорил! — мысленно взвыл младший ла Торккил. — Вероятность, что при новом варианте проверки номер прохода останется тем же — только одна седьмая! Сразу надо было связываться. Сразу!"
Но теперь он смолчал. Уставился в пол и молчал. Тыкать сейчас в промахи этим двум — себе дороже. Вон как они сами молчат... Аж дрожат, как молчат! Ещё бы, не выполнить приказа бешеной герцогини... А она... Это она специально молчит, нагнетая жути?
— Принцесса? — подал голос ла Короннель, прервав тяжёлое молчание. Уж больно тяжко было сохранять канал связи.
— На вас повис запрет, дать нового проводник не получается, — раздражённо ответила та. — Так до ближайшего выхода минут пять. Криади, контакт на столько потянешь, выдержишь?
— На пределе.
— Тогда бегом! Прямо!
И они побежали.
Катти вышла в сеть главных галерей. Здесь, вблизи от внутреннего дефиле, было многолюднее. Чаще встречались мужчины и всё больше — в форме. В разной. И в военной — с холодным оружием, при элементах лат с роскошными эполетами, наградными орденами, и гражданские, у которых одеяния были поскуднее и орденов — пожиже.
В королевском дворце Эллезии, ближе к донжону, где располагались главные учреждения Короны — похоже. Правда, штатских было б поболе. И женщин — тоже. Ну, уж и ещё отличие — здесь она ещё не встретила ни одну женщину-военную. Может, их у них вообще нет? Или есть, но сидят по глухим казармам...
Женщины-то попадались, но больше служанки. Больше с вёдрами, с тряпками... Да уж, если умудрились вы сбить встроенный протокол самоочистки прежних, то мыть вам не перемыть... Она-то для пробы включила его лишь в своём крыле. Хотела только в своей камере, но такой детализации не нашла. Ну, и в самом ЦП. Не собирается она в пыли задыхаться! А вам, господа местные — остальные четыре тысячи девятьсот девяносто девять комнат и сорок девять верст со всеми со все оставшимися саженями коридоров... Уборщиц... Тут же целый город нужен одних уборщиц — вот пусть местным простолюдинкам работа и будет!
Но встречались женщины и без тряпок — с одной девчонкой в кухонном наряде и с похожей на её корзиночкой Катти на ходу перемигнулась.
На перекрёстках бдили службу караулы. Воины в полном вооружении. На втором или третьем её почти испугали: копья на пути перед нею вдруг скрестились. И тут же из-под одного шлема прогудело:
— Библиотекарша?
— Да? — пискнула она.
— Корзинку! — раздалось с другого бока.
"Неужели?" — не поверила предчувствию Катти. Протянула корзиночку и...
— Спасибо! — заулыбалась она: в корзинку опустился кулёк.
— Мы слышали, ты тягучие любишь. Так эти — жевать не пережевать. У мэтра Чистеррия специально заказывали, — загудело из-под первого шлема. — И они не приторно-сладкие. У меня даже сыну понравились. Ходит теперь, тоже жуёт.
Она достала одну, развернула, сунула в рот, с некоторой опаской закусила... О! Да, навязчивой сладости, как в первой порции подаренных ей здесь у этих не было... Надо же, а ведь только пару слов тогда Патокулу сказала, только пару слов. (Да отдала кулёк Иртре.) Она расплылась в улыбке:
— Ой, спасибо-спасибо-спасибо!
— То-то же... — прогудело теперь справа.
— А вы... — она заколебалась, но продолжила: — вы посоветуйте вашему многоуважаемому мэтру попробовать поработать с травкой одной — мьятта у нас её называют.
— У нас — тоже. Сорняк тот ещё... В детстве у деда выпалывать замучился. А уж вонючая...
— Я вот про тот запах как раз.... У нас такой вкус модным потихоньку становится.
— Хм, — задумался стражник и пошевелил челюстью, — а ведь... Я передам.
— Ладно, беги, — прогудело слева. — А то из-за нас задержишься — влетит тебе ещё!
— Спасибо! — опять улыбнулась Каттенька и вновь заспешила по своему маршруту.
После внутреннего окружного дефиле на пути к ЦП у неё было помечено несколько точек входа в теневые коридоры, но народу же здесь! Она еле улучила момент, чтоб вывернуть вниз копьё одной из статуй и проскользнуть внутрь открывшего прохода. И, поморщившись, зализать ранку... Может, и не надо было опять её расковыривать, будь дело ночью — она так попервоначалу б и попробовала, а сейчас... Люди шаблаются и шаблаются... Не сидится им! Достала из корзиночки пузырёк с заветной мазью — замазала царапину — внутри же теневых коридоров кровный допуск больше не понадобится? — а то, не приведи богиня, занесёт какую-нибудь заразу...
"Хм, — чуть удивилась на себя Катти, — а почему я сейчас про Анатару вспомнила? Потому что кровь?"
Но додумывать не стала.
"А почему?"
"Не знаю! Отстаньте от меня!"
"Отстаньте? Кто?" — и опять не стала додумывать мысль.
Активировать проводника получилось влёт. И она — "ну, как же я не люблю бегать! -побежала.
И всё понапрасну: в ЦП внутри начального дефиле никого не отображалось вообще — и никакой внутренней картинки тоже.
"Нет худа без добра, значит, и я, когда здесь, у них не отображаюсь".
Но худа хватало тоже. Значит, когда она в тени — её можно отследить. А значит, её можно проводить до просматриваемого помещения и там на неё внимательно посмотреть...
Помещение девчонок! — уф-ф, нет... Недаром, император свою дочь к ним определил: никто подглядывать за девочками не сможет.
А её камера?! И тоже — чисто. Ну, конечно, зачем бы тогда там и "обсерваторию" ещё устраивать?
Нет, но так дело не пойдёт! Дать возможность отслеживать свои передвижения по коридорам абы кому она не может! И не даст.
И она углубилась в дерево настроек карты. Успела. Когда закончила, внутренние часы ЦП как раз пробили курантами потта. Их следующий двенадцатеричный ауррс — старри, пробьёт аккуратно в начале десятичного людского пятого часа. То есть у неё до назначенного тётей Какки срока — шестьдесят их мин... Можно ещё посидеть, подумать... Нет, а перекусить? Ведь на Арене приготовленное для гладиаторов ей поесть не дозволят! Собираемся!
Так, посекретничать с мальчишками ей не позволят тоже, а стратегическую информацию получить — им необходимо. Надо писать записку. И... не на кухне же! Не при посторонних! Что ж...
Катти достала лист бумаги, ручку... И меленько-меленько:
"1. Герцогиня ла Трелли — один из титулов принцессы Агторрии.
2. Влюблена в Нила сильно.
3. Всё поняла только здесь.
4. Сразу же сообщила об этом отцу.
5. На него — заговор братьев и сестёр. Срок — похоже, Арена.
6. У нас запрет на вмешательство.
7. Что вы здесь — не знают.
8. Вывести девчонок в город могу, вас — не получается.
9. На Арене вытащат кого-то класса супер.
10. Продержитесь.
11. И будет матерное.
12. Сигнал готовности — тройное мигание света."
Вроде всё?.. Если перехватят, то... Сообщение о заговоре? — плевать она хотела на имперские секреты! Главное, что девчонки — принцессы, а парни — принцы, не сказано.
А они сами не подумают, что это она о чувствах написала? Что Агторрия в любви своей разобралась только здесь и с этим известием побежала сразу к папеньке?! Нет, если б записка была для девчонок, то, пожалуй, уточнить надо было бы. Но мальчишки!.. Я вас умоляю!.. И про матерный рейд — свои разберутся, чужие понять не должны...
Вроде бы, всё нормально. И ровно двенадцать пунктов! Дассетта!
Но... И Катти, хмыкнув, на всякий случай приписала постскриптум:
"P.S. По прочтению — съесть."
Ничего, клочок бумаги небольшой — не подавятся. А нечего было лезть, куда их не звали! — она улыбнулась, представляя, как мальчишки будут бросать жребий, кому жевать бумагу, вышла из ЦП, обернулась, чтобы кивнуть на прощание своим рыжим, но вместо этого — даже подмигнула. И притормозила...
Картины посветлели. Когда она их вешала, то только смахнула пыль, но краски за пять сотен лет потеряли первоначальную свежесть... При этом выделилось, конечно, главное — мужчина и женщина. Их лица их фигуры, подчеркнутым стала их внутренняя сущность, но фон при этом стал почти не разборчивым.
В Эллезии при Университете есть специальная мастерская, где восстанавливают, где убирают влияние на краски воздуха, света, влаги. Но Семереник установил, что дело не только в присутствии агрессивных внешних факторов, но и ещё... В эпоху предшественников некоторые художники применяли магическую подсветку, и если её не обновлять, если картина находится вне подпитывающего источника, она эту подсветку теряет... Вот как было здесь. Но теперь...
"Это потому что я активировала ЦП? Или, когда заставила заработать самоочистку кабинета?"
Она вернулась, подошла поближе. Вгляделась... Теперь стало ясно, что за спиной мужчины стоял воинский отряд, а за женщиной... Строение... Храм? А в руках у неё не резной ларец — здоровенный том книги.
Ладно, некогда! Потом рассмотрит. И всё-таки интересно: палица в его руках — Арриграса? Где бы посмотреть на неё, сравнить? О! В мужском крыле Палестры — галерея их королей, неужели ни один вместе с нею не запечатлелся?!
Ладно, всё потом! А то опять придётся заняться нелюбимым делом!
— Что это с ним? — Шкрот дождался, когда Фреда рядом не стало и спросил у... Фулга (Луфа, конечно же!). Нагтилин среди этих принцев казался наиболее человечным. Спросил он про вдруг ставшего заторможенным векта. "Как пыльным мешком по голове получил", — вспомнил он давнюю поговорку. Сейчас... Лин! — Лина рядом тоже не было — он ушёл сопровождать их бывшего проводника в гальюн. Запрет на одиночное времяпрепровождения оставался действующим.
Но ответил ему кор. Ну, как "ответил" — этот ответит! — наоборот, начал сам задавать вопросы:
— Ты принцессу Агторрию когда-нибудь видел?
— Нет. Где бы?!
— Да хотя бы здесь же, в ложе, у Арены.
— Нет! Думаете сюда так просто пробиться?! Да ещё на те места, откуда имперскую ложу рассмотреть можно?
— Не врёт? — тут же спросил норт.
— Нет, — с некоторым даже разочарованием произнёс этот красавчик, этот морской убийца.
— Да в чём дело?!
— А какая она, знаешь? — прогудел нагтилин.
— Да все знают — рыжая красавица с фиолетовыми глаза...-ами, — еле смог докончить предложение враз обомлевший филин.
— Не врёт! — разочаровано цыкнул зубом норт. — И вправду, не врёт.
— Это? Была? Она? — в три предложения произнёс тот три слова.
— Вот и Лин сейчас переваривает тот же самый факт, — сочувственно произнес Фулг.
— Причём, в прямом значении этого слова, — почти захихикал норт Лекс.
— Катти велела съесть записку, досталось — ему, — улыбнулся и нагтилин.
— Но так же не бывает!.. — начал филин, но тут до него дошёл следующий факт: — Ваша мышь была здесь? Когда?!
И тут он вспомнил девчонок-подавальщиц, что одна из них была рыженькой и что возле неё сразу начал отираться наглый норт. Она ему два раз даже по рукам дала! На него даже охранники кричать начали... Причём, не как для порядка, а как за свою любимую племянницу! Её даже выпроводили с Арены почти сразу же!
— Это была она?! — ещё раз повторил всё ту же фразу он.
А как же сырая темница?! Но как же так... В неделю стать своей среди охраны, в неделю умудриться пробиться на последний ужин гладиаторов?! Да чтоб здесь оказаться, многие готовы, — он слышал, — сумасшедшие деньги выложить, потому эти "подавальщицы" не только блюда подают. Потому что это эта рыжая по рукам своему ухажёру настучала, а троих, вон, во внутренние камеры потащили — млеющих и хихикающих... И стражники только лыбились...
Нет, вот тебе и мышка... рыжая.
— Да, — пробурчал нагтилин. — Она. Написала, что с девчонками поможет. А про всё остальное... Ну, ты ж помнишь, до конкретики дойдёт — скажем. А пока — военная, очень таинственная тайна. А к Ни... к Лину не приставай — оказывается, у Торри проблемы весьма серьёзные. И не только из-за наших обознатушек...
— Пусть переварит! — не удержался норт.
— И Фреду — молчок, — процедил кор. — Над ним клятва не висит.
— Да понимаю я.
Клария Третос до последнего не верила, что ей разрешат посетить заключённую библиотекаршу. В это отделение Огненного дворца вообще мало кого пропускали, а уж прямо в камеры... Но она обмолвилась о своём желании наставнице "придворной учтивости", та, видно, похихикала над "физкультурницей" со своим герцогом, а герцог вдруг спустил разрешение... Нет, заплатить крабообразному всё равно пришлось, но её пустили!
Девочка её удивила. Причём... Не очень понятно, чем... Нет, регулярное исполнение Крайддассе Оллитто, конечно, пластики в этого книжного червя... червячка... мышку! — в эту мышь книжную добавило, осанка у неё не как у засушенных студеусов, но что-то ещё...
Нет, конечно — стопка книг, даже иностранных каких-то! — возле тюремного топчана пристроилась. И книга в руках у неё, когда они вошли, была. Да и два других тома, пользуясь случаем, девочка сдала, чтобы завтра получить новую порцию чтива, но... Но, вставая, она не потянулась, разминая затёкшие от долгого сидения-лежания члены, а... Словно успокаивая дыхание... Словно прибежала откуда-то, только легла — и опять вставать!
И пахло от неё не тюрьмой... Нет, это-то было объяснимо: и камеру она отмыла до ослепительности, и одежду ей с подачи девчонок-принцесс сменную кухонную подкинули, вот кухней и пахло, но всё равно, как-то не так, как ожидалось.
Ну, и что библиотекарша — рыжая, наставницу предупредили, но чтоб настолько... Нет, у Агторрии тот же оттенок, но у принцессы — аристократическая кожа, без единого цветного пятнышка, а у простолюдинки — горсти веснушек цвели, наверное, даже на плечах и груди...
А тут ещё, когда она от книжки своей оторвалась, то заплести волосы не удосужилась, и они вольным ворохом оплели её тело... Опять же принцесса Агторрия любила устраивать танцы со своими волосами... Будь у неё вот такие — настолько лёгкие, в кольцах и пружинках, а не гладкие, тяжёлые — вот было бы с ней представление!
Но и девочка в танце Крайддассе Оллитто волосами откровенно бахвалилась. Она здесь уже больше недели? А если их ещё и отмыть? Вода у неё здесь, она слышала, есть... Надо передать шампунь!
Но опять... Что-то не то, не так, неправильно это в этой девочке... Но никак не получалось осознать — что.
Да и не до сознания, не до умствований было Кларие! Крайддассе Оллитто! Полный комплекс! Мечта всей жизни! И мечта, не предавшая, сбывшись! Совсем новая пластика, совсем новое самоощущение, совсем новое существование! Уловить его получилось пока только на несколько мгновений, но поймать восторг утренней зари получилось сразу! На первом же занятии!
