— Да, профессор, конечно. Ну что же, — парень сделал паузу, окинув всех присутствующих взглядом. Гнев на лице гриффиндорского декана, уважение — в черных глазах слизеринского, недоумение у Лонгботтома, стыд на бледном лице оборотня и гордость вперемешку со злостью, обращенной на директора, во взгляде Сириуса. — Отчисляйте, профессор. Я достаточно четко обосновал свою позицию. Я забрал то, что по праву принадлежит мне, моё наследство, память о моих родителях. Я пытался поступить в некоторой степени благородно, игнорируя возмущение и угрозы Лонгботтома и полагая, что тот обратится к директору, и они без меня смогут объясниться и выяснить, как мог произойти такой казус. Но мои попытки были тщетны. Отчисляйте меня, директор. А потом посмотрим, как вы будете объясняться перед общественностью, когда я заявлю, что вы ограбили меня, сироту, затерявшуюся в маггловском мире из-за вашего же недосмотра, а потом выгнали меня из школы, когда я попытался восстановить справедливость..."
— Ты так и сказал?
— Слово в слово. Глупо звучит?
— Глупо. Самоуверенно. Нагло, — начала перечислять Бекка. — Готова поклясться, этот блеф произвел на всех впечатление.
— Ещё какое! Дамблдор стоял весь белый и сверкал на меня злыми глазами так, будто пытался мысленно заставить мое сердце остановиться. Столько ярости и гнева я еще ни у кого не видел, а это о многом говорит. И к тому же, кто сказал, что это был блеф? Представляете, отчислил бы он меня. Мы бы трое исчезли, а потом через наших людей в прессе и министерстве подняли бы такой шум, что директор вовек бы не отмылся. Я даже жалею, что этого не произошло.
— Ладно, и чем все закончилось?
— Старик быстро взял себя в руки и начал навешивать всем собравшимся на уши какую-то невероятную лапшу. И главное, он говорил все так правильно, так обоснованно, что даже я чуть было не усомнился в своей правоте. Далее в игру вступил Сириус. И поверьте, это было потрясающе. Он начал кричать о предательстве, заговорил, что бы сделал мой отец, знай, он о таком произволе, потрясал кулаками, ругался похлеще, чем портрет его матери, а леди Вальбурга могла бы заткнуть за пояс любого морского волка. Далее началось битье дорогих безделушек в кабинете директора, якобы от неконтролируемой магии Сириуса. Бедняга, кажется, почти полностью выложился на эту беспалочковую магию, но выглядело все грандиозно. Успокаивали Сириуса усилиями Ремуса, красного от стыда, Дамблдора и Макгонагалл минут двадцать, не меньше. После чего началась тихая истерика Лонгботтома, до которого окончательно дошло, что его обманули. Он ревел, пытался выяснить у директора "За что?" и под конец сбежал, не став слушать старика. Если повезет, я ещё обработаю этого гриффиндорца так, что Дамблдор на веки вечные потеряет в его лице свою шахматную фигуру. Под конец у Дамблдора уже сил не было меня за что-то выговаривать, он тратил все самообладание на то, чтобы не заавадить меня на месте. Во всяком случае, об этом говорили его взгляды. Ох, эти взгляды. Я наконец увидел в старикашке противника, а не старого маразматика, на которого и палочку поднять стыдно.
— Противника, Гарри? Дамблдор будет самым сильным противником, которого ты когда-нибудь встречал в жизни, ты понимаешь это? А ты еще подросток.
— Я убийца, Бекка.
— Ты подросток-убийца. Сильный и очень перспективный маг, но до этого, как ты выразился, старикашки, тебе расти и расти.
— Бой может быть не только честным, Бекка. Тебе ли не знать. Когда-нибудь я убью Дамблдора. И когда лишь дело времени.
— Так чем все закончилось?
— А ничем. Директор мне больше ни слова не сказал, все пытался объясниться перед Макгонагалл, Люпином и Сириусом.
— И Снейпом.
— Нет. Наш зельевар знал правду с самого начала, друзья мои. Думаю, с того самого дня, как Лонгботтом впервые надел эту мантию-невидимку.
— С чего ты взял?
— Почти перед самым нашим выходом из кабинета я заметил, как Снейп посмотрел на директора. Полный превосходства довольный взгляд, который буквально кричал "Я же тебе говорил!"
— Уверен?
— Абсолютно.
— И что будет теперь?
— Теперь Дамблдор относится ко мне почти так же плохо, как я к нему, но он будет пытаться настроить меня на дружеский лад. Ведь Волдеморт все также остается угрозой для Британии. Лонгботтом будет избегать меня, да и вас за компанию. И все. Больше никаких изменений я не предвижу.
— Ну, поживем — увидим, чего стоит твое внутреннее око, ты, ученик Трелони, — усмехнулся Дэн, взмахом палочки убирая заглушающие чары вокруг их троицы и гадая, чего ожидать в будущем.
* * *
— Директор, вы хотели меня видеть?
— Да, Северус, нам нужно кое-что обсудить. Ты ведь никуда не торопишься?
— Нет, директор. Я вас внимательно слушаю.
— Хорошо. Северус, скажи, что ты думаешь о событиях вчерашнего вечера?
— Я пока не решил для себя окончательно, что думать по данному вопросу. Альбус, согласитесь, мальчишка был прав в своих претензиях. Вы специально отдали Лонгботтому мантию Поттера. И уже тогда мне не нравилась эта идея. Более того, я предупреждал вас, что когда-нибудь обман раскроется.
— Тебе не показалось странным то, как Гарри узнал правду о мантии-невидимке?
— Нет, директор, не кажется. Правду знали только вы и я, и от себя могу поклясться, что не говорил мальчишке ничего подобного. К тому же, Поттер обладает незаурядным умом, так что его вполне могло навести на нужную мысль найденное письмо Лили.
— Гарри меня беспокоит, Северус, — тяжело вздохнул директор.
— Почему же?
— Когда я впервые увидел его полтора года назад, он был милым мальчиком, желающим отомстить за смерть родителей. Он вел себя порой немного необдуманно, но оставался обычным ребенком. А сейчас...
— А что сейчас, Альбус?
— Он стал другим, Северус. В его словах и поступках нет ни толики уважения. Из его глаз исчез любопытных огонек, он будто все знает о магическом мире и ходит на занятия с видом, будто делает всем одолжение. При каждом удобном случае вспоминает о том, что он Мальчик-Который-Выжил, намекая на то, что это он нужен магическому миру, а не наоборот.
— Сложно поспорить с тем, что он говорит, директор. Мы оба знаем, что по пророчеству только Поттер может уничтожить Темного Лорда, а значит, магический мир действительно нуждается в мальчишке. И он это знает.
— Но он не воспринимает это, как ответственность, возложенную на него. Как свой долг перед обществом.
— Он слизеринец, Альбус. Для истинного слизеринца не существует понятия "долг перед обществом", есть только долг общества перед ним.
— Но Гарри не должен быть вообще никаким слизеринцем. Это неправильно. Неприемлемо. Я беспокоюсь о нем, Северус.
— Боитесь, что он попадет в беду?
— Нет, что мы все попадем в беду из-за него. Северус, если Гарри присоединится к Тому, это будет катастрофой для магического мира, поверь моему опыту. А глядя на то, как ведет себя этот мальчик, я все больше убеждаюсь в том, что подобный исход становится все более вероятен.
— Альбус, вы не перегибаете палку?
— Боюсь, что нет. Северус, я за свою жизнь повидал много детей, входивших в стены Хогвартса восторженными первокурсниками и покидавших их взрослыми сильными магами. Поверь, в свое время и Белла Лестрандж казалась очаровательной маленькой леди. Поэтому Гарри внушает мне немалые опасения. Опасения и чувство, будто это я виноват в том, что упустил что-то важное в его воспитании.
— Директор, не хочу вас расстраивать, но ваше чувство вины может быть вызвано тем, что вы потеряли мальчика в мире магглов.
— Я не мог предположить тогда, что Петунья окажется настолько недалекой мстительной женщиной, что выгонит из дома пятилетнего мальчика, порученного ей. К тому же, когда я впервые встретил его, он был другим. Более открытым, дружелюбным. А сейчас... Даже если мы проигнорируем те убийства, что Гарри совершил во время побега, все равно остается много внушающих опасение моментов. Он пропадал неизвестно где после того, как ушел от Тома, затем вполне серьезно угрожал Аластору, если помнишь, обокрал Невилла. И тут не имеет значения то, кому на самом деле когда-то принадлежала украденная мантия. А вчера он угрожал мне, Северус. И я видел в его лазах ненависть, Северус. Ненависть, которую я не могу объяснить.
— Вы не преувеличиваете?
— Ты был там вчера. Кого ты видел? Обиженного ребенка, стремящегося восстановить справедливость, или мстительного юношу, получающего удовольствие от того, как его слова ранят и шокируют окружающих? Я хотел бы думать, что я ошибаюсь, мой мальчик, но это не так.
— И что вы хотите от меня, директор?
— Для начала, как обстоят дела с оклюменцией. Ты что-нибудь узнал о том, как раньше жил Гарри?
— На самом деле я не узнал ничего полезного. Моменты школьной жизни, обрывки воспоминаний о побеге, картины личной жизни.
— Личной жизни?
— До поступления в Хогвартс Поттер был весьма любвеобилен, если так можно выразиться. Иногда мне даже кажется, что Поттер уже в какой-то степени владеет окллюменцией, ведь чтобы найти хоть что-нибудь полезное в его голове, мне приходится перерывать множество ненужных воспоминаний. И сюжеты с любовными сценами занимают в его мыслях не самое последнее место.
— Это меня радует, Северус, — улыбнулся директор. — Это свидетельствует о том, что он все еще остается подростком, которому не чужд интерес к противоположному полу. А любовь — это замечательно, мой мальчик. Еще что-нибудь?
— Нет. Никакой связи с Темным Лордом я также не обнаружил, директор. И эти занятия раз от раза становятся все более бессмысленными. Насколько я помню, у меня нет цели обучить Поттера науке защиты сознания, напротив, я должен ослабить его щиты, чтобы предполагаемая связь с Лордом, наконец, начала бы действовать. С другой стороны Поттер и Лонгботтом по плану должны были подружиться на этих уроках, верно?
— Да, именно так.
— Но в результате, как вы сами видите, Лонгботтом ненавидит Поттера, а тому, кажется, наплевать на товарища по несчастью. С другой стороны, либо его природные щиты слишком сильны, либо в библиотеке Блэков он нашел достаточно для самостоятельного изучения оклюменции. Как бы то ни было, мне приходится прилагать немало усилий, чтобы просмотреть какие-то другие воспоминания, кроме кадров его школьной жизни в Хогвартсе. А смотреть лекцию Биннса в мозгах Поттера — сомнительное удовольствие, директор.
— Все равно нужно продолжать занятия. Усиль нагрузку, мы оба знаем, что на то, чтобы освоить искусство защиты разума нужны годы.
— А Лонгботтом?
— Я полагаю, что у них все равно есть шанс стать если не друзьями, то товарищами. Невилл добрый и благородный мальчик. Скоро он почувствует стыд за то, что против своей воли пользовался вещью, ему не принадлежащей и постарается наладить отношения с Гарри. Встречи на занятиях с тобой поспособствуют этому.
— Как скажите, директор.
— Хорошо. В таком случае перейдем к следующему вопросу. Скажи Северус, что ты думаешь о друзьях Гарри?
— О мистере Фиантеле и мисс Делейн?
— Да. Насколько я понял, с остальным факультетом у него сейчас слегка натянутые отношения.
— Они его боятся, Альбус. И это мне не нравится.
— Тем не менее. Что ты можешь сказать о самых близких друзьях Гарри? — Северус задумался, перебирая в голове все известные ему сведения о двух слизеринцах. Оказалось, что он практически ничего не знает о своих студентах, кроме того, что они умны, хитры и дружат с Поттером с самого первого дня поступления в Хогвартс. — Вижу, ты осведомлен о них не больше моего, мой мальчик. Вот поэтому я тебя и позвал.
— Хотите, чтобы я поговорил с ними?
— Нет. Не с ними. С их официальными опекунами. Насколько мне известно, оба они сироты. Начни с Дэна, этот юноша, как ты сам знаешь, прямо или косвенно участвовал в конфликте с мантией.
— Но он ничего не делал, все было инициативой Поттера.
— Но мальчик и не остановил своего друга, Северус. Поговори с его родственниками или кто там у него, выясни, где, как и с кем учился раньше юный мистер Фиантел.
— Как скажите, директор. Еще что-нибудь?
— Что известно о Томе?
— Он давно не вызывал меня, так что я не могу сказать ничего нового.
— Ну, в таком случае это все, мой мальчик. Не буду тебя больше задерживать.
— До свидания, директор.
— До свидания, Северус.
* * *
— Замечательно, вы доигрались до того, что Дамблдор, наконец, начал нас всех троих подозревать! — прошипела Бекка, злобно поглядывая на сидящих рядом друзей.
— В этом нет ничего страшного, милая, — улыбнулся Гарри, вынимая из уха наушник и передавая его Дэну, который с непроницаемым видом стал сворачивать шнур. — Если я ничего не путаю, у вас на этот случай подготовлено замечательное прикрытие, верно?
— Верно, — наконец заговорил Дэн. — Я даже сочувствую Снейпу, которому придется что-то выяснять у старого зануды Фиантела.
— Сколько ему лет?
— Не знаю. Сто. Плюс-минус десяток лет. Неприятный тип, но сделает все, как надо. Не зря один из старейших людей Ордена.
— Вот видишь, Бекка. Беспокоиться не о чем. И... Если честно, я рад, что Дамблдор что-то подозревает. Он опасается меня, боится того, что я могу стать не тем, кем должен по его замечательному плану спасения Британии. И не знает, что я уже стал хуже всего того, чего он опасается.
— Ты псих, Гарри, — улыбнулась девушка, покачав белокурой головой.
— Какой есть, — пожал плечами брюнет, возвращая озорную улыбку.
1) Отзывы, чтобы сохранился стимул возвращаться снова, это для меня теперь очень сложно — учеба и работа забирают действительно почти все время, пишу в обеденные перерывы и по ночам если меня сильно пнуть.
2) Сыграем в игру. Как думаете, кого я убью в следующей главе?
3)Спасибо Zephyrus за пинки, поддержку и критику и Helsher за скоростной беттинг!
Глава 30. Предательство
* Не знаю, как вам, дорогие читатели, а мне наша игра понравилась. Новую пока затевать не буду. Но, может, в будущем...
**Специально перечитала все отзывы в поисках того единственного, в котором читатель совершенно случайно угадал главную жертву главы. lialin, поздравляю))))
* * *
Всех с праздниками! С Рождеством! С Новым Годом! Здоровья, удачи, счастья!
— Гарри!
— Гарри Поттер! — тишина.
— Земля вызывает Гарри Поттера. Ау! — снова никакого ответа. Да что такое?
— ГАРРИ!
— Что? — Гарри вздрогнул от неожиданности и удивлено уставился на подругу. Была суббота. Время завтрака. Он вместе с другими студентами своего факультета сидел за столом и ел. Хотя ладно, последние несколько минут он не ел, а задумался, сидя с полной ложкой порядочно остывшей овсянки в руке.
— Мы битый час пытаемся докричаться до тебя. Что случилось?
— Случилось... Нет, ничего. Просто...
— Просто что? — спросил Дэн, недовольно косясь на Нотта и Малфоя, которые сидели напротив и с любопытством следили за происходящим.
— Да так. Ощущения странные. Такое чувство..., — парень прикрыл глаза, задумавшись над тем, как правильнее подобрать слова. — Не знаю. Просто неприятное предчувствие, как будто что-то должно произойти. Или произошло. Не обращайте внимания.
