Дети Земли

Или, если хотите, в Свалку.

В этой Свалке Никита и погряз. Утонул в макулатурном море. Потерялся в джунглях картонных коробок и картотечно-формулярных куч.

И выбрался бы из них едва ли, несмотря на сверхспособности. Даже хваленая интуиция спасовала перед Авгиевыми конюшнями Малого архива и, как ни взывал к ней Селин, молчала. Но на помощь в очередной раз пришла добросердечная Рита. Наверное, Селин ей понравился, иначе, зачем она принимала бы столь живое участие в его сизифовых трудах. С учетом того, что о помощи Никита не просил и, тем паче, ничего подобного Рите не внушал. Девушка сделала все по собственному почину.

Понаблюдав за бесплодными попытками Селина разобраться в хаосе бумажных завалов, Рита привела откуда-то из библиотечных каморок строгую, пропахшую табаком старушку, которая оказалась чрезвычайно осведомленной и полезной. В доисторическую эпоху в ведении старушки находился этот пресловутый Малый архив и, она была чуть ли не единственной сотрудницей библиотеки, кто мог пояснить, что именно и в какой коробке находится. Единственной, поскольку с некоторых пор складирование в Малом архиве осуществлялось по принципу: есть свободное место — засовывай макулатуру туда, нет — наваливай сверху.

Навалили столько, что и со ста граммами и с хваленой интуицией разобраться было затруднительно. Спасибо старушке (и соответственно Рите), выручила.

Экс-хранительнице мусорных кущ понадобилось всего лишь четверть часа, чтобы сориентироваться в обстановке. Выяснив, что Селину требуются старые карточки и формуляры на букву 'К', она пробежалась вдоль стеллажей, поворошила какие-то журналы и принялась командовать скрипучим прокуренным голосом:

— Так, молодой человек, вытаскивайте вот эту коробку... нет, другую, с синим зонтиком на боку... Правильно!.. Теперь вон ту продолговатую, из-под магнитофона. Достали?.. Тащите ее к дверям, здесь все равно ни черта не разглядите...

Никита покорно поволок груз, скромно умолчав о том, что полутьма его необыкновенному зрению — не помеха.

— Отнесли?.. Хорошо. Перевязанную бечевкой берите... и еще рядом с ней пакет полиэтиленовый...— не унималась седовласая командирша.— А теперь здесь посмотрим...

Они добрались до дальнего, самого темного угла подвала. Подойти к стеллажам по полу было невозможно, поэтому Никите пришлось прыгать, как галчонку, с коробки на коробку.

На мощных сосновых полках ровными колоннами выстроились пожелтевшие и слегка посеревшие картонные прямоугольники — формуляры. От них веяло такой древностью, что захватывало дух. И немудрено. Здесь, в углу хранились самые старые карточки и документы, эпохи пятидесятых-шестидесятых, а некоторые, судя по ровным и четким чернильным надписям — еще с довоенных времен.

Заметив, что рьяный искатель никому ненужной макулатуры перебирает папки на стеллажах, компетентная старушка проворчала:

-Зря Вы там, юноша, там топчитесь. На этих полках лежат бумажки, которые писались... как бы помягче сказать... задолго до Вашего рождения... — окинув оценивающим взглядом собеседника она уточнила, — а вернее еще до того, как Ваши матушка и батюшка пешком под стол ходить начали. И ничего путного Вы в них не найдете. Если вас только не интересуют махровые инструкции ВЦИК и Совнаркома. Или формуляры на давно покойных читателей... Вы лучше обратите внимание на две коробки, которые рядом валяются. Берите их, и ступайте к свету.

Внутри невнятный голос протестующее заворчал и коснулся ледяным опахалом диафрагмы, возражая против столь легкомысленного предложения седовласой командирши и недвусмысленно намекая на то, что среди махровых инструкций вероятно обнаружение чего-нибудь интересного. Успокоив внутренний голос обещанием вернуться к стеллажам со старинной макулатурой, 'юноша' подчинился приказной рекомендации бывшей хранительницы пыльного королевства и поволок тяжеленные коробки ближе к порогу, где уже скопилось множество их товарок.

— Вот здесь формуляры с семидесятого по семьдесят девятый год, здесь с восьмидесятого по девяносто второй, а в большой — с пятьдесят седьмого по шестьдесят девятый, — на глаз определила содержимое коробок старушка. — Так, здесь что?.. — маленькая сухая ладошка скользнула по картонному боку, — а-а, в этой — нормативная документация.

Коробки выстроились по ранжиру. Никита рассыпался в благодарностях, хоть с пола подбирай. В искренних, горячих и, пожалуй, претендующих на утонченность.

Когда благодарности раскатились по углам, Селин рассыпался в извинениях. Не менее горячих и искренних. И тонко намекнул, что был бы очень признателен, если бы его оставили ненадолго в одиночестве. И покинули Малый архив.

Несмотря на благодарности и извинения Рита, кажется, обиделась. Если вздернутый носик, ледяной голос и демонстративно чеканная походка — не признаки обиды, тогда Селин — ташкенсткий чайханщик. К тому же Никите удалось посмотреть на Риту сквозь призму 'пестровидения' — контур пылал багрово-черными полосами негативных эмоций. То ли гнев, то ли раздражение, то ли обида, начинающий экстрасенс идентифицировать их точно еще не научился. Наверное, девушка рассчитывала на другое выражение благодарности. Менее витиеватое и более предметное.

Стало даже несколько неудобно. Однако Никита решительно поборол душевный дискомфорт и приступил к изучению наследия темного библиотечного прошлого. Выяснилось, что сведений о гражданине Кацмане поздние документы не содержат. Точнее карточки обнаружились аж на семерых Кацманов, но с инициалами С.М. не было ни одного. А вот в шестидесятые годы двое обладателей искомых инициалов и фамилии услугами библиотеки пользовались. Первый Самуил Маркович, 1932 года рождения, в карточке имелись адрес, паспортные данные и даже запись о членстве в КПСС, а второй — Семен Моисеевич, информация о котором представляла сплошные лакуны. Не требовалось обладать нюхом Ната Пинкертона, аналитическим умом Шерлока Холмса или интуицией Никиты Селина, чтобы догадаться — автор записок на газетных полях — именно второй, Семен Моисеевич.

След взят! Словно добрая ищейка Никита рыл землю, вернее — ворохи бумажных листьев, все ближе подбираясь к разгадке инкогнито таинственного писателя.

Как и следовало ожидать, наиболее важные сведения хранили те самые стеллажи с довоенной документацией. Их Селин оставил на десерт и перерыл с особым тщанием.

И нашел! Притом сразу три документа.

Первый, самый ранний и самый обтрепанно-помятый, заполненный карандашом и разноцветными чернилами журнал в графе 'Читатели' уведомлял о том, что Соломон Моисеевич Кацман, беспартийный, происхождение — из мещан, проживает по улице Преображенской в доме восемнадцать, и является посетителем губернской государственной библиотеки имени В.И.Ленина с девятого сентября 1930 года. Второй — карточка той же библиотеки от 1936 года, содержала список истребованных книг товарищем Семеном Моисеевичем Кацманом, 1892 года рождения, беспартийного, проживающим по адресу: улица Преображенская, восемнадцать. И самый поздний по хронологии документ — тоже карточка, датированная 1950 годом, на Кацмана Семена Михайловича, 1892 г.р., кандидата в члены ВКП (б), проживающего в доме восемнадцать по улице Молотова, помимо прочего красовался еще и подписью самого читателя. И, что характерно, выполненной подчерком, очень похожим на ровную вязь пометок о неведомых 'альфах'.

Три указанных 'источника' Никита перечитал многократно, хотя в них и исследовать особо было нечего, просмотрел каждую строчку, каждую букву, каждую запятую.

Несмотря на скудость информации, изученные документы впечатляли. И позволяли сделать первичные, но далеко идущие выводы. Во-первых, несомненно, что все три документа упоминают одно и то же лицо. Помимо совпадения фамилий и года рождения, адрес также был идентичным. Тот же дом, и фактически та же улица. Смена названия улицы с религиозного 'Преображенская' на конъюнктурное 'Молотова' свидетельствовало лишь о стремлении тогдашних руководителей города равняться... сами понимаете, на что и на кого. И о политической дальнозоркости. Как и превращение стопроцентного иудея, беспартийного мещанина Соломона Моисеевича в национально-терпимого кандидата в члены партии Семена Михайловича — обусловлено веяниями той очень непростой эпохи. В конце сороковых — начале пятидесятых гораздо безопаснее было являться полным тезкой легендарного усатого командарма, чем обладать столь специфическими именем и отчеством.

Во-вторых, схожесть подчерка человека, испачкавшего газетные развороты в начале двадцать первого века, и читателя, расписавшегося в библиотечной карточке в середине века двадцатого, позволила предположить, что Кацман С.М. дотянул до наших дней. Что портил газеты не сын, не родственник, не однофамилец кандидата в члены ВКП (б), а он сам. Что автоматически вызывало жгучую зависть к отдельным потомкам Мафусаила. Поскольку год рождения, указанный в карточке — тысяча восемьсот девяносто второй — не оставлял места для разночтений. Старичку за сто лет, а он по библиотекам бегает, газетки-журналы листает, каракули в них выводит, да не дрожащей рукой, а твердой, четким, пусть и неровным, подчерком. Хорошо еще — по библиотекам, а не по дискотекам. Впрочем, отчего-то сомнений не возникало, что С.М. и на танцплощадке любого юнца за пояс заткнет.

Поневоле позавидуешь.

Далее автоматически возникал вопрос, а с каких это пор древние дедушки, которых впору в книгу рекордов Гиннеса заносить, прессу в отделе периодики изучают? Аксакалам подобного возраста по силам лишь на лавочке сидеть да кашку сосать. Что-то (наверное, опять интуиция, то ли простая, то ли сверх-) подсказывало, что и выглядит господин Кацман не дряхлым старичком, а вполне презентабельно и моложаво. Иначе, посмотреть на такое чудо сбежался бы весь персонал библиотеки вместе с посетителями, и средствах массовой информации о подобном случае непременно раструбили. Между тем, Селин о столетних завсегдатаях храма книги не слышал.

Симптоматично. Ох, и странный человек этот загадочный Кацман, Соломон или Семен. Да и человек ли? В последнее время Никита готов был видеть в каждом существо иного порядка.

После завершения просмотра собрания древней макулатуры, пришлось восстанавливать исходный порядок. Он же беспорядок. И растаскивать коробки обратно, а папки расставлять на законные места на стеллажах. На всякий случай. Дабы не облегчать работу для того, кто вздумает интересоваться, что здесь искал некий странный гражданин. Для чего Селин даже пылью припорошил отдельные папки, возвращая их в первозданное состояние.

Закончив стихийную инвентаризацию, Никита покинул царство пыли и полутьмы в приподнятом настроении (оно слегка отравлялось приступом сильного голода). В душе плескалось тихое удовлетворение помноженное на острое желание проявлять активность, искать дальше. Его гнал вперед зуд вставшей на след ищейки. Кое-что про автора загадочных заметок прояснилось — дата рождения, адрес, имя-отчество — и от этого уже можно было отталкиваться в дальнейших поисках.

С такими исходными данными не сложно получить информацию на кого угодно в адресном бюро, в регистрационных органах, в жилищных трестах, в поликлиниках и прочее. Пусть этот Кацман не человек, а инопланетянин, гуманоид с Тау Кита, домовой или андроид из будущего, что-нибудь обязательно всплывет. В современном мире существование на планете Земля, а в России особенно, сопровождается огромным количеством разного рода действий, удостоверяемых бумажками, штампами, росписями. И будь ты хоть черт с рогами — обязательно наследишь. Не дом купишь, так машиной обзаведешься, не телефон подключишь, так на самолете полетишь. Если только старина Семен Моисеевич не полное привидение, то добыть о нем сведения будет нетрудно. Учитывая, конечно, приобретенный Селиным на турецком побережье дар внушения.

Раскланявшись со служителями храма книги, Никита ненадолго заскочил в бистро, где поразил официантку чудовищными размерами заказа и скоростью поглощения провианта. Бедняжка, наверное, решила, что Селин не ел неделю как минимум. Никита не стал расстраивать девушку сообщением о том, что со времени предыдущей не менее плотной 'заправки' минуло лишь часов шесть от силы, а ведь были еще съеденные в библиотеке бутерброды. Проклятый метаболизм!

После обеда ненасытный желудок ненадолго притих. Воспользовавшись благоприятным обстоятельством, Никита рванул в магазин 'Гарда', специализирующийся на товарах для охранно-розыскной и детективной деятельности. Посещение этого магазина Селин предусмотрел заранее, наметив его как второй шаг после обнаружения адреса автора заметок. Соваться неподготовленным на территорию удивительного старца ему не улыбалось. Не ровен час, вычислят и по сопатке настучат, невзирая на заслуги и сверхъестественные способности. Тот еще дедушка, и собственных способностей наверняка — вагон и маленькая тележка. Недаром второй век небо коптит. И это — по подтвержденным данным, а так кто знает, сколько ему лет на самом деле. К тому же соваться на чью-либо территорию в прямом смысле Никита и не собирался, а для начала хотел лишь понаблюдать за супостатом с безопасного расстояния, вооружившись соответствующими приборами.

Необходимые товары — микрофоны, приемные устройства, магнитофоны, камеры наружного наблюдения — имелись в ассортименте, предлагаемом покупателям магазином 'Гарда'. Ассортимент включал также и различные виды оружия (огнестрельное, газовое, пневматическое), специальные средства (наручники, электрошокеры, резиновые дубинки), камуфляж и прочее — сотни наименований, но Никита не собирался брать штурмом дворец Амина и тем паче предаваться радостям садомазохизма в стальных браслетах. Он всего лишь желал посмотреть, как поживает один очень интересный... субъект. В плане наблюдения — объект. Без сомнения, можно было ограничится естественными (или вернее сверхъестественными) способностями, 'дальновидение', к примеру, идеально подходило для целей тайного наблюдения, но целиком полагаться на них не хотелось. Ведь не все из суперспособностей характеризовались устойчивостью и однозначностью, отдельные вообще проявлялись спонтанно. 'Дальновидение', впрочем, и было в числе наиболее освоенных и управляемых. Однако каким-нибудь 'дальнослухом' Никиту Ящер не одарил. А звуковая информация не менее важна, чем визуальная. Кроме того, чтобы не делать поспешных, скоропалительных и вероятно неправильных выводов, полученные сведения Селину желательно проанализировать в комфортных условиях, без спешки, с чувством, с толком, с расстановкой. Соответственно предпочтителен просмотр и прослушивание записей дома, что требует фиксации информации на электронных носителях. Значит, без техники никуда, будь ты хоть трижды супермен. Пока прямо в башку видео— и звукоряд записывать не научился...

В магазине снова пригодился дар внушения. На сей раз для отоварки. Видеокамеру и бинокль Селин приобрел без проблем, а вот на дистанционных микрофонах направленного действия и 'жучках' консультант-продавец заартачился. Стал требовать какие-то документы, то ли лицензию на право заниматься детективной деятельностью, то ли удостоверение сотрудника частного охранного предприятия. Никита толком не понял, да особо и не прислушивался, стараясь разобраться с правилами эксплуатации техники. Однако когда продавец повел речь о справке от психиатра, удостоверяющей селинскую психическую нормальность, последователь Мессинга оторвался от технических инструкций, показал в виде 'удостоверения' упрямцу чистый листок бумаги и 'надавил на психику'. Тот быстренько прекратил ненужные лекции, упаковал покупки и даже проводил покупателя до порога. Вот это называется качество обслуживания!