Дети Земли

— Так то нормалы.

— А мы чем хуже? Тем более что ранней пташке, если верить поговоркам, бог чего-то там подает. И вообще, Морозова, много дрыхнуть вредно. На боках пролежни образуются.

На столь вопиюще абсурдные заявления у Вики не нашлось адекватного ответа, и она выдала неожиданно припомнившуюся фразу из счастливого босоного детства:

— Не фамильничай, не в ЗАГСе.

— И не намекай. Жениться на тебе я не собираюсь. Молод еще, неопытен, да и ты не в моем вкусе — тоща до неприличия и спишь больно много. А я люблю активных пышек.

— Ну, ты...— от возмущения у юной ведьмы дыхание и закончился словарный запас.

— Ну, я, — согласился лохматый паяц, заглянул в кофейник и обрадовался: — Кофе готов, можно разливать.

— Пассивная ватрушка, вот ты кто!— наконец разродилась Вика.— А если когда-нибудь женишься, станешь пассивным рогаликом. С большими и ветвистыми рогами.

— Ого, какая экспрессия! — удивился Оспешинский, усаживаясь за стол.— Значит, близка эта тема девичьему сердцу. Кстати, о рогаликах и прочих хлебобулочных изделиях... У тебя закуска к кофе имеется? А то что-то жрать хочется.

— Закуску еще ему подавай, — буркнула хозяйка квартиры, полезла в холодильник и вытащила из него тарелку с пирожными и остатками торта.— Держи, пользуйся моей добротой.

— А я и пользуюсь.

— А и вижу.

Оспешинский цапнул с тарелки самый большой и вызывающе аппетитный кусок торта и виновато улыбнулся: мол, каюсь, но ничего с собой поделать не могу.

— Не спится ему... — посетовала Вика и задала риторический вопрос:— Но я-то тут причём, почему я крайняя? Других измененных вокруг мало? Или нормалов?

— Мр-хр...

— Что?

Виктор проглотил не конца дожеванную бисквитно-кремовую массу и пояснил:

— Может, и не мало. Только с нормалами на все интересующие темы не пообщаешься. — Оспешинский подхватил с тарелки следующий кусок.— Не говоря уже об орденцах.

— Так ашеров полно. Вот и общайся... с кем-нибудь. Чего сюда-то приперся?

— Видишь ли,— Виктор повертел кусок в руке и отхлебнул кофе,— расследованием исчезновения Кацмана занимается стража, и мы одни в курсе ситуации. И если тема эта возникнет, нехорошо получится.

— Допустим, — согласилась девушка.— Почему тогда тебе к Воронину, например, не заехать, с ним вопросы расследования не обсудить?

— Дмитрий Сергеевич с Вольфом и Чарским, главой Московского домена, в Берлин улетели.

— Вон оно как, на аудиенцию, значит,— протянула Вика, но тут же вспомнила о своей священной миссии по воспитанию у лохматого нахала чувства почтения к отдыху и сну других и строго спросила: — А чета Шевченко?

— Что чета Шевченко?

— К ним почему не заехал, не разбудил, разговорами умными не развлек?

— Так не поймут ведь, обидятся, даже побить могут. Дикий народ, что возьмешь?

— А я, значит, пойму?— угрожающим тоном поинтересовалась юная ведьма.— И побить не могу?

Почувствовав, что в воздухе запахло грозой, Оспешинский отложил в сторону торт и чашку с кофе и схватил девушку за руку.

— Ни в коей мере, Викуся. Ты, конечно, тоже можешь. И обидеться, и побить. Но ведь не будешь в меня тяжелыми, громоздкими предметами кидаться, правда. Я, Викочка, молодой еще, жить только начинаю. — Лохматый паяц преданно заглянул собеседнице в глаза.— А причиненный моральный вред заглажу. Готов жениться в любое время!

Вика не выдержала и прыснула от смеха.

— Вот клоун! Молодой, ты же жениться не собирался.

— Чего только не пообещаешь ради спасения собственного здоровья,— изрек Оспешинский, отпустил Викину руку и вернулся к основному занятию — поглощению пирожных.

— Ладно, проглодит, прощен. Только Викусей и Викочкой меня больше не называй.

— Пофему?— набитым ртом прошамкал 'проглодит'.

— На дразнилку похоже: Викочка — вы кочка.

— Действительно,— осклабился Оспешинский.— Договорились, обзываться не буду.

Вика налила себе кофе и присела за стол.

-Р аз приперся не свет ни заря, поведай, что нового узнал.

— Ничего. Если не считать намерения высокого начальства посетить логово наших заклятых друзей в Берлине и набиться на прием к Гроссмейстеру.

— А тот подозрительный парень?..

— Никаких сведений. Пустота. Абсолютный ноль. Создается впечатление, что такого нормала в природе не существовало.— Оспешинский отвлекся от уничтожения хлебобулочных изделий и провел пальцем по краю тарелки, словно стирая пыль. — Знаешь, в системе МВД, да и не только — в ФСБ и других силовых ведомствах тоже, имеются компьютерные базы данных, где можно найти информацию на любого человека, будь он нормал, ашер или ментал. Как минимум — его паспортные данные. Ведь даже мы без паспортов пока не обходимся. И программки у силовиков есть соответствующие, которые по предоставленному изображению хранящиеся в базах фотографии находят, где субъекты с похожими фейсами фигурируют. Программки, кстати, гениальные и страшно засекреченные. И действенные. Портреты любого товарища сличат и выдадут. А если товарищ, как говорится, не был, не состоял, не привлекался, то хотя бы электронную версию так называемой формы ф-2 найдут.

— А ф-2 это?..

— Формуляр, на основании которого паспорт выдают, фактически его копия. Я как-то смеха ради Вольфа по базам 'пробил', принес его портрет в полный рост, и через полчаса паспортные данные Магистра были на экране монитора. А вот с нашим начитанным парнишкой ничего не получилось. Копия формы ф-2 не обнаружена, аналогов изображения хитрые программки не нашли, что очень странно. Или парнишка паспорт получал в глухой и отдаленной от центров цивилизации местности, типа Чукотки или Диксона, где еще не успели формуляры в электронном виде скопировать, но подобных районов, насколько я в курсе, почти не осталось, или...паспорт ему вообще не выдавался. Что совсем печально.

— Или данные из системы удалены?— добавила Вика.

— Как ты себе это представляешь? Знаешь, что нужно, чтобы полностью удалить информацию из всех баз: ГИЦ МВД, информационных центров ФСБ и других ведомств? Даже если в каждую структуру по пять хакеров запустить с паролями и доступами, вряд ли что-то получится.

— Может, он секретный агент какой, и сведений нет?— Вика продолжала упорствовать.

— Да хоть три раза Джеймс Бонд. Паспорт получал, соответственно, форма ф-2 должна быть. Тем более что программы обрабатывают и базы данных ФСБ. Хотя...— Оспешинский задумался,— если мальчик документ получал не в России, а где-нибудь в Великобритании, то... Надо этот вопрос провентилировать.

— А вдруг программки твои хваленые не сработали,— предложила еще один вариант девушка.

— Программы работают без сбоев, проверено практикой. Они могут выдать большое количество результатов по одному изображению, но чтобы совсем ничего... Подобное происходит чрезвычайно редко. По крайней мере, так утверждает Шурик Краснов, мой знакомый спец из ФСБ. Он мне клялся и божился, что нулевой результат у них был лишь пару раз, когда они откровенно занимались дурью и искали данные по изображению вымышленных персонажей — анимационных супергероев.

— Может, он тоже... вымышленный персонаж?

— Биться об заклад не стану. Я вообще уже начинаю сомневаться, а был ли мальчик.

— Определенно был. Я его прекрасно помню.

— И я помню. Только сомнения все равно закрадываются — уж не почудилось ли?

— Ага, массовый психоз! Ха-ха.— Вика укоризненно посмотрела на собеседника.— Что-то у тебя с юмором сегодня...

— Звиняйте, Ваше благородие, университетов не кончали,— скорчил рожу Оспешинский.

— Шут гороховый,— заклеймила его Вика. — Слушай, давно хотела спросить:— Воронин с Вольфом уверены, что менталы в исчезновении Кацмана не замешаны, а ты как думаешь?

— Они с верхушкой Ордена постоянно контактируют — им виднее. Хотя я с ними согласен — Посвященным, как и нам, невыгодно прекращение Перемирия и возобновление активных боевых действий. Слишком много крови тогда прольется. Молодежи резвиться позволяют — не более того. Помнишь, какие доводы непричастности Ордена к исчезновению Кацмана шеф нам тогда приводил? Так я готов подписаться под каждым его словом.

— Ты почти теми же словами и говоришь, — усмехнулась Вика.

— Значит, ценю и почитаю непосредственное начальство, в отличие от некоторых, — не преминул съехидничать Оспешинский.

Колкость неугомонного лохматого паяца девушка пропустила мимо ушей и протянула:

— Интересно, этот странный парень — нормал? Или все-таки ментал?

— Нормоментобарбитал,— в очередной раз подтвердил поговорку о горбатом и могиле Виктор.— А если серьезно, то не ментал, однозначно. Аура для орденца нехарактерная, да ты сама ее наблюдала. Однако же и в стан безобидных нормалов я бы его не торопился записывать. Мальчик этот непростой, ох, непростой. Зад... пардон, селезенкой чую. Если ты с ним столкнешься где-нибудь, будь осторожна.

— Возражать не буду. Меня он тоже, мягко говоря, озадачил.

— Вот-вот.— Оспешинский поправил едва не сверзившиеся с переносицы очки.

— А может, он один из нас.

— В смысле?

— Один из измененных.

— Привет, кума! У нас на дворе не двенадцатый век, а двадцать первый, между прочим. Все ашеры, обладающие более или менее серьезным Даром известны. Обладай он хоть минимальным потенциалом, давно бы заметили и обучили. Как тебя, между прочим.

— А меня, между прочим, — передразнила собеседника Вика, — до пятнадцати лет никто не замечал. И не обучал. И если бы бабушка к Тамаре Михайловне не обратилась, то неизвестно, когда заметили бы.

— Ну и что? Во-первых, ты родилась в семье нормалов и замечать было некому. Впрочем, это само по себе заурядное явление — у меня папа с мамой тоже нормалы. Но вот, во-вторых, у тебя среди родственников ни одного ашера уже не нашлось, что случается довольно редко. У меня, например, прапрапрапрадедушка и двоюродная прабабушка измененными были.— Виктор улыбнулся. — Хотя, конечно, о реальном родстве никто не знал, и мои родители считали их хорошими знакомыми.

— Я и не знала, что у тебя среди ашеров полно родни. А кто они?

— Они погибли. Прадед во время второй мировой, а бабушка в бою с орденцами.

— Извини.

— Ерунда, дела давно минувших дней. Я отвлекся, продолжаю мысль. А в-третьих, Дар наиболее полно начинает проявляться в пубертатном возрасте. Тогда же окончательно формируется характерная для ашера аура. Так что, не волнуйся, до твоего совершеннолетия на тебя все равно бы обратили внимание. И на любого другого измененного. Если он, конечно, не в глухой тайге в семье раскольников вырос. А этот красавчик явно не из таежников.

— А вдруг он с латентным Даром.

— Чего?!

— Нераскрывшийся.

— Ты еще скажи: неинициированный. Вика, нас с менталами в кучу не надо смешивать. Это в Ордене инициация, нераскрытые способности, а у нас Дар или есть или его нет. Просто Дар бывает еще не развит.

— Точно. Я и хотела сказать, вдруг он с неразвитым Даром.

— Вика, я поражаюсь. Такое впечатление, что тебя не Тамара с Вольфом учили, а какие-то некомпетентные нормалы.

— Но-но!— возмутилась было Вика, но Оспешинский ее перебил:

— Не нокай, не в конюшне. Мальчику сколько лет? Не десять и даже не двенадцать. Я ведь мальчиком его для красоты слога называю, не подумай чего ненароком. Ему скорее двадцать семь, а то и тридцать. Неразвитый Дар, как же. И потом, ты ауру у него видела?

— Видела.

— Тогда какой, к чертям собачьим, он ашер?! Или ты намереваешься заявить, что парень способен ауру маскировать? А заодно и машину времени с вечным двигателем изобрел?

— Да, ауру, и правда, скрыть или замаскировать невозможно,— сконфузилась Вика.

— Наконец-то дошло до некоторых!— Оспешинский торжествующе осклабился и с видом древнеримского полководца-триумфатора приложился к кофейной чашке.

Смотреть на язвительно ухмыляющегося шута было невыносимо, и девушка предложила новый вариант.

— А может, он один из гвархов.

— Из кого? — Виктор едва не поперхнулся остатками кофе.

— Из гвархов. Легендарных учителей менталов.

— Я в курсе,— приторно-ласковым голосом мамаши, которой в пятый раз за день докладывают о том, что ее непоседливое и озорное чадо расколотило окно в школе, сообщил Оспешинский.— И легенду слышал. И даже знаю, зачем Вольф с Ворониным в Берлин отправились... Только я не понимаю, причем здесь этот парень.

— Как причем? Сам же минуту назад твердил, что в стан безобидных нормалов его не стоит записывать. А если он не ментал, не ашер и не нормал, то вывод напрашивается очевидный.

— Молодец, логика железобетонная. Туше. — Виктор поднял руки над головой, демонстрируя готовность капитулировать.— Хотя о том, что я не считаю парня нормалом, речи не было. Я говорил, что не стал бы записывать его в стан безобидных нормалов. Разницу улавливаешь?

— Улавливаю,— вздохнула Вика, разочарованная тем, что ее, вполне разумные и взвешенные на первый взгляд, предположения не находят поддержки.

— Слава богу. И еще... Не надо быть категоричной: если не черепаха— тогда антилопа. В мире существуют не только черная и белая краски, но и другие. И даже их оттенки. И уж коли ты так любишь цитаты, позволю напомнить классика: 'Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам'.

— Не умничай. Менторский тон тебе не идет.— Девушка ткнула коллегу в бок чайной ложкой.

— Виноват, исправлюсь,— скорчил хитрую физиономию Оспешинский. — И прекрати тыкать в меня колюще-режущими предметами. Я тебе не альф какой-нибудь неотесанный, а хрупкое создание, требующее тепла, нежности и ласки.

— Другое дело. Кофе еще налить, хрупкое создание?

— Плесни полчашки.— Виктор утвердительно тряхнул лохмами и...вдруг снова посерьезнел: — И все-таки, если ты этого человека где встретишь, будь поосторожнее.

* * *

Тяжелые пакеты с продуктами оттягивали руки, впиваясь в ладони и норовя оставить на них болезненные красные полосы. Вика сморщилась, остановилась и поставила пакеты на асфальт, дабы отдохнуть и отдышаться. Конечно, посредством одного нехитрого заклинания можно было уменьшить вес пакетов едва ли не вполовину, но тратить силу Дара столь, пардон, бездарно... не хотелось. Лучше она физическую силу потратит. Девушка уже раз пять пожалела, что отпустила Оспешинского, подвезшего ее на автомобиле до супермаркета, и не заставила его подождать окончания торгово-закупочных операций и доставить пакеты до дома. Вместе с покупательницей. И на машине бы подвез, и в квартиру бы продукты затащил. Правда, при таких обстоятельствах пришлось бы 'добровольному помощнику' кофе готовить и плюшки скармливать, но это стихийное бедствие она как-нибудь пережила. Не впервой.

Однако о комфортабельном способе доставки продуктов домой она своевременно не подумала, за что теперь вынуждена расплачиваться. Ничего не попишешь, сама виновата. Могла Виктора попросить, могла продуктов поменьше покупать, могла на такси прокатиться, могла...

Вика уныло посмотрела в сторону своего дома. До него оставалось метров триста, не меньше. Чтобы добраться до подъезда надо еще мимо здания почты пройти, завернуть за угол и пересечь двор. А впереди еще ожидал подъем по лестнице на шестой этаж — лифт вторую неделю не работал. И шансы на то, что в ближайшее время заработает, были мизерны. Ремонтниками в доме и не пахло, никто в лифтовой кабине не копался, объявления о сроках починки отсутствовали. Необходимость совершать каждый день бодрое дефиле по лестницам изрядно портила Вике настроение, и она порой подумывала, а не ускорить ли процесс ремонта лифта принудительно — при помощи Дара. Найти ответственную за ремонт лифтового хозяйства контору, прочистить мозги руководящим товарищам — махом бы все наладили. И кабину позолоченную поставили. Только нежелание тратиться по мелочам и наивная вера в светлое ремонтное будущее мешали Вике взяться за наведение порядка в жилищно-коммунальном хозяйстве одного отдельно взятого подъезда.