Никита, увидев, что в углу сидит человек и записывает рассказы Иннокентия Петровича, предложил князю, подготовленные Светланой "хроники капитана Мышкина".
* * *
Зимой ливонский орден нанес князю полоцкому серьезное поражение. Германцы захватили солидный кусок прибалтийских земель, издавна плативших дань князю. Жителей окрестили в католичество, и теперь их нельзя было грабить и уводить в рабство. Попытка полоцкого князя восстановить свои законные права, да, заодно, наказать псов-рыцарей, немного пограбив их земли, закончилась плохо. Войско князя было разбито, а сам он был отпущен, только после заключения мирного договора. Безусловно, договор с католиками можно было не соблюдать. Но германцы были гораздо сильнее полоцкого князя. С политической точки зрения, момент был очень удобный, у ливонского ордена обострился конфликт с Данией. В начале 1219 года датское войско под предводительством короля высадилось в "Ревельской области". К берегам Ливонии прибыл флот, насчитывающий полторы тысячи судов. Войско короля Вальдемара II насчитывало почти десять тысяч человек. Одержав победу, датчане основали крепость Ревель, и король Дании объявил, что теперь вся Эстония принадлежит ему. Рига и Орден Меченосцев отнеслись к этому крайне враждебно. Вальдемар II заключил сепаратный договор с Орденом Меченосцев. И теперь епископ Риги Альберт остался один на один с мощным соперником — королем Вальдемаром II.
Приход знаменитого Мышкина, во главе целого полка, должен был привлечь массу желающих повоевать и пограбить. Новгородские ушкуйники стояли на границе, ждали удобного момента, и он настал.
Условия найма у полоцкого князя были простые, он забирал десятую часть добычи себе. За это давал проводников, толмачей и власть над ушкуйниками. Тех было втрое больше, чем воинов у Мышкина, около десяти тысяч. Но дележка трофеев с ушкуйниками шла пополам. Даже такой договор Никита посчитал уроном для чести Мышкина.
* * *
Через месяц Мышкин начал чистить территорию от германских рыцарей. Олег сжег пару деревянных крепостей, одну захватил и разграбил. Заскучал. Затем бросил все дела на заместителя, забрал с собой лучший десяток. С трудом отбился от Любушки. Взял проводника, и поехал в Ревель к архиепископу Лунду Андреасу, договариваться о совместных действиях против Риги. Или, хотя бы, денег немного стрясти.
Через две недели, после отъезда Олега, Мышкин, наконец, нашел долгожданных псов-рыцарей. Или они его нашли. Две сотни. В комплекте с местным ополчением, вспомогательными отрядами, оруженосцами, слугами и так далее. Иннокентий Петрович прикинул состав и численность противника, получилась точная копия немецкого войска в битве на Чудском озере: около полутора тысяч кавалерии и двух тысяч ополченцев. "Две сотни рыцарей, это для нас многовато. Но князь Невский справился, и нам по силам", — решил Иннокентий Петрович. Предупредил ушкуйников, если кто побежит, будет убит на месте. А если кто в плен сдастся, того потом на кол. Чем поверг новгородцев в шок. Ни плен, ни бегство с поля боя до сих пор не считалось даже позором. Но возражать никто не посмел.
Слухи о жестком, даже жестоком характере Мышкина ходили самые страшные. Пока они ничем не подкреплялись. Ну, повесил три десятка ушкуйников, уличенных в утаивании добычи. Или сжег пяток крепостей, отказавшихся сдаться. Не получил ни добычи, ни рабов. Зато остальные крепости распахивали свои ворота сразу, без долгих переговоров. И дисциплина в войске наладилась, никто добычу больше не прячет. Страшные рассказы о Мышкине подтверждались в одном, когда тот обещал, обязательно делал. Взять, хотя бы, его запрет насиловать детей. Иной раз не поймешь, двенадцать лет девочке, или четырнадцать девушке. Так этот выдумщик вырезал прут, на, меряй рост. В первом же поселке, трое ушкуйников не стали заморачиваться, искать, как его назвал Мышкин, "эталон". В результате получили десяток плетей. Один решил проявить норов, так его секли в каждом поселке. После третьего раза он сдался, кожа не успела зажить.
Если Мышкин сказал — стоять насмерть, лучше стоять насмерть.
* * *
Никита прискакал к штабс-капитану, тот расположился на небольшом холме.
— Долго будем так стоять?
— У них отличная позиция, у нас тоже неплохая. Цугцванг. Нападать невыгодно.
— Может, отступим в крепость, которую вчера взяли. Тут всего десять километров, — предложил Никита.
— Нет. Мы сюда пришли именно за этим, воевать с рыцарями. Хочу увидеть, кто выдержит экзамен.
— Ушкуйники скоро обосрутся.
— На пару часов их хватит. А через час рыцари пойдут в атаку. Нас в три раза больше, я послал пару отрядов обозначить нападения справа и слева. Местные ополченцы у ливонцев — слабаки, сразу побегут. Традиция у них такая. Рыцарям останется только атаковать.
— Может мне приготовить пращеметы. У меня сейчас двадцать штук в наличии, и горшков со смолой пара сотен есть. Атака рыцарей захлебнется. Уверен, — попросил Никита, — Это уникальный случай. Такого противостояния больше не будет. Обычно рыцари сразу атакуют.
— А если это последний отряд рыцарей в этой компании? До сих пор больше десятка не попадалось. Нет, Никита, не уговаривай.
— Ты веришь, что я двумя сотнями горшков выбью две сотни рыцарей? Рассмешил! Мне просто результат узнать. Один, два, десять.
— Хорошо. Уговорил. Тащи свои пращеметы.
* * *
Из двух сотен выстрелов из пращеметов по цели попали меньше десяти горшков. Только три рыцаря загорелись. Но коней огонь испугал, и строй рыцари поломали. Только это спасло Мышкина от полного разгрома. Но внешне все выглядело убедительно победой. Ополчение и вспомогательные отряды рыцарского войска бежали с поля боя. Посланные им, вдогонку, отряды ушкуйников захватили огромное число пленных. Рыцарский обоз весь попал в плен.
Но двести рыцарей не побежали. Не побежали двести оруженосцев, и две сотни слуг. Эти шестьсот воинов сражались четыре часа. Мышкин потерял пятьсот всадников и тысячу ушкуйников. Потери среди рыцарей исчислялись десятком. Они сражались в окружении, один против двадцати. Мышкин уничтожил практически всех оруженосцев и слуг, но против рыцарей он был бессилен.
В конце боя рыцари не побежали, они сплотили ряды, прорвали русские цепи и отступили. Достойно, практически, без потерь.
Но уйти благородным рыцарям достойно не позволил Мышкин. В двадцатом веке честь и достоинство уступили место целесообразности и расчету. Две сотни лучников на свежих конях ехали вслед за уставшими рыцарями и убивали их лошадей. Справа и слева, по ходу движения, рыцарей давно ждали отряды легкой кавалерии. Приказ был один — в бой не вступать, убивать лошадей. И они выполняли приказ. Карачевские волки отрезали одинокого рыцаря от отряда. Убивали лошадь. Набрасывали аркан, и валили рыцаря с ног. Мышкин приказал брать пленных, ему нужны были деньги. Два десятка кавалеристов развлекались новым оружием. Бросали шары, связанные веревкой. Ноги у лошади запутывались, и всадник падал с грохотом на землю.
К вечеру практически все рыцари были в плену. Они проклинали трусливых ополченцев, и оплакивали судьбу своих оруженосцев.
Мышкин прошелся по территории всего ливонского ордена. Глупость людей поражала воображение. Сначала население бежало от разведотрядов Мышкина в крепости. Затем приходил сам Мышкин со своей армией, делал пару залпов из пращеметов, и переполненная крепость сдавалась. Купленные "беженцы" шли впереди его армии, и распространяли жуткие слухи о жестокости Мышкина: те крепости, что не сдаются, сжигаются полностью.
Штабс-капитан ввел право превентивного выкупа. Им воспользовались многие богатые люди. За десять серебряных гривен можно было купить жетон свободы. С таким жетоном не брали в плен. Деньги и драгоценности приходилось отдавать, но часто целые семьи с жетонами пробирались сквозь армейские заставы Мышкина в Ригу. Были, конечно, злоупотребления. Один богатый купец, понимая, что деньги, после взятия крепости, у него отберут, давал всем в долг по десять гривен, с возвратом в Риге всего одной гривны.
Никита был очень доволен нововведением. Отводить караваны пленных в Полоцк было его задачей. Он предпочитал отвозить добычу и гнать скот, а не людей. Но рабов было больше, чем коров.
В Полоцке у Никиты начинался торг с князем. Нечестный, жадный князь никогда не перегибал палку во взаиморасчетах. Шел на любые хитрости, давал взятки оценщикам, но буквы договора придерживался строго. И умасливал, умасливал Никиту. Князь считал что, сколько бы он не нанял дружинников, Мышкин, при необходимости, Полоцк возьмет.
* * *
Под Ригой Никита увиделся с Олегом. Тот привез два мешка золотых от датчан.
— Скоро вся Прибалтика станет колонией Дании, — обрадовал Олег Никиту.
— Что в этом хорошего?
— Для нас — два мешка золота. И неприятности для Новгорода, крах Ганзы.
— Неужели Мышкин этого не понимает?
— Понимает. Но он очень не любит немцев.
— Золото дали за что?
— Это аванс за захват Риги. Мышкин поднимет знамя над крепостью, датчане заплатят в десять раз больше, — похвастался дипломатическими успехами Олег.
— Рига нам не по зубам. Но если чудо свершится, то датские деньги будут каплей в море. Там столько добычи, — развел руки Никита.
— Ты не знаешь главную новость. Из Новгорода и Пскова к Риге двигаются три полка.
— Это хорошая новость или плохая?
— Мышкин думает, что плохая. А я не уверен. Я предложил оставить немцев в покое, взяв с них выкуп. Двадцать мешков золота. От Новгорода и Пскова они отобьются.
— Можно попробовать удвоить сумму в Риге и получить вдобавок датское золото, — засмеялся Никита, — пошли к штабс-капитану, побеседуем.
* * *
— Ты предлагаешь пойти на службу немцам? Предать Родину? — бушевал Мышкин.
— Германцы сейчас союзники, а не враги. Новгород с ними в торговом союзе. Общей границы нет, — вяло отбивался Никита.
— Я с ними три года воевал, в окопах вшей кормил. А ты говоришь союзники!
— Два года, из этих трех, на австрийском фронте, — вставил шпильку Олег.
— Это те же немцы!
— Ты говорил, что чехов много было, — продолжил Олег.
— Да. Это те еще сволочи. Слышал, что они потом в Сибири сделали?
— Их повезли в Китай, а они взбунтовались? — с мягкой иронией ответил Олег.
— Циники вы все в двадцать первом веке. И ты, Олег, хуже всех!
— Нет. Ну, почему я хуже Никиты? Это он предложил с Риги денег срубить! — обиделся Олег.
— У него работа такая. Он, где увидит деньги, сразу руки свои загребущие тянет к ним. Рефлекс у него такой. А у тебя другой рефлекс должен быть: увидел германца — убей, — выпалил Мышкин. И сам испугался своих слов.
— Вижу. Самому стыдно. Назначаю тебе психотренинг. Выбираем случайным образом парочку рыцарей, будешь с ними обедать, беседовать о жизни. Выяснишь у первоисточника, как они к нам, славянам, относятся, — менторским тоном начал поучать Мышкина Олег.
— Хватит. Довольно. Признаю, к германцам у меня небольшая нетерпимость. Чуть-чуть перегибаю палку. Давайте обсудим последствия вашего предложения, а потом, возможно, до самого предложения дойдем, — успокоился Иннокентий Петрович.
— Согласен. Ты, Петрович, историю знаешь. Что германцам можешь предъявить?
— Они пошли на Русь крестовым походом, а князь Невский их разбил, — выдал единственный доступный ему факт Мышкин.
— Одна особа, очень близко знакомая тебе, через пару месяцев опишет битву Мышкина с псами-рыцарями. Ты не увидишь отличий. Хотя, скорее всего, новые "хроники капитана Мышкина" затмят подвиг Невского.
Никита кивнул головой Олеговой толстушке, та переминалась рядом, и попросил принести пару кувшинов пива. У Любочки был талант, она всегда находила лучшее пиво. Хотя копченый угорь тоже был достоин похвалы. Что не замедлил отметить Мышкин.
— А, по-моему, угорь, как всегда. И пиво темное. Любушка, светлого пива в лагере нет? — капризно спросил Олег.
— Оно тебе не понравиться. Но тут городок есть недалеко. Мы еще его не захватили. Там немцы варят хорошее светлое пиво, — сообщила толстушка.
— Всё из тебя клещами нужно тянуть! Капитан, ты, я знаю, тоже на стороне светлого! Поехали. Посидим, как люди. Лады? — загорелся попить свежего пива Олег.
— Любовь Флегонтовна, будь так добра, передай ординарцу, чтобы поднял мою личную сотню, — попросил Мышкин.
— Любушка, и моих сорванцов подними. А то неделю будут дуться, батька с чужими поехал, — забеспокоился Олег.
— Разбаловал ты своих молокососов, — полез с непрошенными советами Никита.
Городок, скорее даже предместье Риги, встретил непрошенных гостей настороженно. Часть населения ушла в Ригу, большинство попыталось бежать на запад, и, почти наверняка, попало в лапы летучих отрядов ушкуйников — охотников за живым товаром. Оставшиеся заперлись по домам. Сидели тихо, как мыши. Мышкин знал, такие есть в каждом городке. Верящие в чудо. В каком-то смысле, чудо для этого городка свершилось. Вместо охотников появились сытые, скорее даже пресыщенные, элитные войска. Поэтому разграбление происходило мирно, почти без убийств, без диких групповых изнасилований. С собой в дорогу рабам разрешили собрать немного вещей и продуктов.
Чудо не приходит одно, местный пивовар не успел сбежать.
Пиво было отличное. Из холодного погреба. Со свежими раками. С парочкой аппетитных дочек пивовара.
* * *
— За такое пиво надо наградить. Нужно выдать жетоны свободы пивовару на всю семью, — расщедрился утром Мышкин.
— Ты ерунду не говори, Иннокентий Петрович. Я тебе мой товар не отдам. Такой пивовар мне в Карачеве нужен, — возмутился произволом Никита.
— Никита, не наглей!
— Ты из-за дочки пивовара? Давай компромисс. Он год работает в Карачеве. Обучает сменщика, и в Ригу с чистой совестью.
— А семья? — забеспокоился Мышкин.
— Ты меня за дурака не держи. Пивоварню построим в верховьях Снежети. Сможешь без опаски ездить пить пиво.
— Не собираюсь я жене изменять. Ты, безусловно, знаешь, как я трепетно люблю Светлану. Я её боготворю. А это было так, небольшое военное приключение. Как будто посетил дом терпимости, — запротестовал Мышкин.
— Интересная трактовка. А мне досталась совсем наивная девочка. Проехали. По Риге вопрос решён, или на трезвую голову еще раз поговорим? — переменил тему разговора Никита.
— Я никогда не пьянею!
— Ну, чего ты ржешь?! Я, правда, никогда не пьянею! — обиделся Мышкин.
— Олег! Олег, иди сюда! — закричал Никита, сквозь смех.
В дверь заглянула Любаша.
— Ну что за пожар? Олежка только что заснул!
— Буди. Он не посмеет ругаться.
— Никита! Я тебя убью! — прорычал Олег.
— Петрович, повтори на бис.
— Никита, нечего смеяться. Я никогда не пьянею.
— Похож. Смешно. Ха-ха-ха. Доволен? Теперь я могу спать? — разозлился Олег.
— Куда я попал?! Друзья без чувства юмора! В Ригу. К немцам. Срочно, — запричитал Никита.
— Не забудь рассказать им пару своих скабрезных анекдотов, — бросил вдогонку обиженный Мышкин.
— А мне нравятся "анекдоты" Никиты, — заявила Люба.
