— Это всё, что вы можете сказать? — спросил отец, получил в ответ пожатие плеч и обратился ко мне: — Возвращаемся.
— Спасибо, — поблагодарил я хозяина. — Прощайте.
Мы вышли из дома и пошли по дорожке к выходу, слыша за спиной клацанье запоров. До дома не разговаривали.
— После ужина зайди ко мне, поговорим, — сказал отец, когда были в прихожей.
Я вошёл в свою комнату и едва не был сбит с ног бросившейся мне на грудь женой.
— Нельзя прыгать потише? — прижимая её к себе, сказал я. — Ты же только что чуть не стала вдовой.
— Не смей так говорить даже в шутку! — рассердилась Вера. — Знаешь, как я соскучилась? Вы сильно задержались, и мы уже начали волноваться. Пойдём ужинать. Всё давно на столе, ждали только вас.
Мы быстро и с аппетитом съели всё, что приготовила Наталья, после этого я, к неудовольствию жены, ушёл вместе с отцом в кабинет.
— Есть мысли, как будем выпутываться? — спросил он. — Ты сделал глупость, а я тебе подыграл.
— Если верить твоему отставнику, нам нельзя здесь оставаться, — сказал я то, что уже успел обдумать. — Твои охранники защитят от бандюг, но не от серьёзных людей. Можно переехать в наш дворец в Подмосковье, но что мы будем в нём делать? Там легко обеспечить охрану и жить, если не потравят продуктами, но тебе придётся уйти со службы, а для Ольги нанимать учителей для домашнего обучения. Денег у нас достаточно, и я себе занятие найду, да и жене тоже, вот вам с мамой будет тоскливо, а Ольга через полгода начнёт лезть на стенку или сбежит. Но это единственное, что приходит в голову. Альтернатива — это куда-нибудь уехать. Не хотелось уезжать из России, но здесь нам трудно укрыться. Мы не будем крестьянствовать, а в любом городе, даже не очень большом, нас со временем найдут. Могут, конечно, плюнуть и оставить в покое, но я на это не рассчитывал бы.
— Я тоже ничего не могу придумать, — признался он. — С вашими деньгами после продажи дворцов и квартиры наберётся около двух миллионов. В золото их не обратишь, а если попробуем перевести на валютный счёт, нас по нему быстро отследят.
— А если попробовать через твой департамент? — спросил я. — Не будем возиться с продажей квартиры, да и дворец в Подмосковье оставим Катерине. Денег и так навалом, да и мы не будем сидеть без дела. Может, когда-нибудь вернёмся.
— Надо кое с кем поговорить, — неуверенно сказал отец. — Потеряем, конечно, но основное переправим. И куда ты хочешь двинуться?
— Я уже говорил насчёт Австралии, — сказал я. — Далеко, но это и к лучшему. Все знают английский, поэтому я не вижу каких-то сложностей в том, чтобы прижиться.
— Ладно, мне нужно поговорить на службе и с друзьями, а потом решим окончательно, — подвёл итог отец. — А ты будь готов к разговору. Не забыл ещё, о чём мы говорили? Я думаю, что поедем завтра, перед ужином. Иди, а то твоя жена меня сейчас покусает.
— Как бы она меня не погрызла, когда всё узнает, — хмуро сказал я. — Ольга точно будет беситься. Я рассчитывал, что заинтересую заговорщиков, но то ли им не нужны такие дураки, как я, то ли их нет вообще.
— Что ты такой хмурый? — спросила Вера, когда я вернулся в комнату.
— Нет поводов для веселья, малыш, — я сел на кровать, притянул её к себе и посадил на колени. — Я думал, что помогу отечеству и привлеку внимание нужных людей. Отечеству помог и привлёк внимание, только не тех. По мнению специалистов, нам здесь не укрыться, а в покое не оставят. Я не хочу уезжать из империи, но, видимо, придётся! Я не могу допустить, чтобы пострадал кто-нибудь из вас. Для любого человека важна в первую очередь его семья, а уже потом всё остальные.
— Мне безразлично куда, лишь бы быть с тобой, — прижавшись ко мне, сказала она. — Конечно, я буду скучать по отцу с братом и по этому городу, в котором прошла почти вся моя жизнь, но мы ведь когда-нибудь вернёмся?
— Конечно, малыш! — сказал я ей то, в чём не был уверен. — Если бы не вы, я никуда не уехал бы! Не только я кого-то разозлил, но и меня разозлили!
— Но ведь тебе ещё ничего не сделали, — неуверенно сказала Вера. — Может, ничего не случится, а мы напрасно переживаем?
— Я ошибся в оценке тех, кому перешёл дорогу, — сказал я, — и мне не хочется платить вашими жизнями за свои ошибки. Я верю словам того, с кем сегодня говорил, поэтому не собираюсь сидеть и проверять его правоту. Завтра отец кое с кем посоветуется и окончательно определится.
— А если он не захочет уезжать? — прошептала она. — Что тогда?
— Уедем сами, — ответил я, — но уже не за границу. Это с ними я не смогу быть незаметным, а мы сможем укрыться. Но тогда я потеряю семью.
— Мне после твоих слов стало холодно... — вздрогнула жена. — Навалилась такая тоска... Черти понесли меня в эту редакцию! Ведь ты пошёл в неё из-за меня.
Я поцеловал её, ссадил с коленей и закрыл дверь. Когда женщине холодно, страшно и одиноко, самым лучшим средством успокоить является любовь. Я и успокоил, а заодно полностью выложился и быстро заснул. Такое вот лекарство для обоих.
Утром всё уже не казалось столь безнадёжным. Вряд ли кто-нибудь возьмётся штурмовать нашу квартиру, сначала попробуют средства попроще. А значит, будет возможность устроить свои дела и проверить, оставили нас в покое или нет. Я проснулся раньше Веры. До завтрака нужно было позаниматься с телом, а будить жену не хотелось, поэтому тихонько вышел в коридор. Пока занимался, в голову пришла мысль, показавшая, что моя голова работает хуже, чем я думал. Да и отец сделал ошибку, непростительную для работника полиции. Хотя он мог заниматься на службе одними законами и плохо знать остальное, а я на него понадеялся и не стал шевелить извилинами. Что это за охрана, которая постоянно уезжает? Вот уеду вечером с обоими охранниками на собеседование с другом отца, и кто это время будет охранять семью? Подойдёт к двери какая-нибудь сволочь и правдоподобно соврёт, например, что меня сбила машина. Да они сами выбегут из квартиры! А если и не выбегут, дома нет ни одного ствола, да и кому из них стрелять? Может, умеет Вера? К своему стыду, я почти ничего о ней не знал. Она хорошая пианистка, а узнал об этом только вчера, да ещё совершенно случайно.
Закончив тренировку, поздоровался с пришедшей Натальей, подумав, что легко мог бы пройти в квартиру вместе с ней и перерезать всю семью. Детский дом! Может быть, здесь такие же наивные убийцы? Проверять это не хотелось. Приняв душ, ушёл в гостиную и стал ждать, когда проснётся отец.
Глава 7
— Проходите, господа, — сказал нам мужчина лет сорока. — Располагайтесь, где вам удобно.
Мы с отцом вошли в его не очень большую гостиную и сели на стулья.
— Отец представил меня, князь? — спросил хозяин. — Нет? Тогда я представлюсь сам. Акулов Николай Сергеевич. Я преподаю в нашем университете, по специальности физик. Вы ведь хотели блеснуть в этой области знаний?
Было видно, что он настроен на шутливый лад и ни капли не верит в то, что ему сказали.
— Сейчас блесну, — пообещал я, вызвав улыбку и у физика, и у отца, — только сначала давайте договоримся, что вы будете обращаться ко мне по имени. Вы же не называете по титулам своих студентов?
— Мы называем их по фамилиям, — ответил Акулов. — Я сам титулами не обременён и склонен оценивать людей не по знатности, а по другим критериям. Ваш отец мне когда-то сильно помог, ну и я не остался в долгу. Было это в юные годы, когда люди быстро сходятся, вот мы с ним и сошлись, несмотря на наши различия. Хотите, чтобы вас называли по имени? Извольте. А теперь, Алексей, перейдём к делу. Вам что-нибудь нужно?
— Только бумага и ручка, — ответил я. — И нужно убрать скатерть со столика, чтобы нормально писать. Если хотите, можете сначала оценить мой уровень знаний, а можно сразу перейти к потрясениям.
— Сейчас сделаю, — поднявшись со стула, сказал он. — Будут вам бумага и перо. Ну и я вас немного погоняю.
Его "немного" вылилось в полчаса. Я окончил с отличием не только гимназию, но и технический институт. Приобретённые за годы прежней жизни знания были полностью перенесены в мою голову и всплывали по первому требованию.
— На этом закончим, — подвёл итог Акулов, откладывая в сторону исписанные нами листы. — Вы не хуже меня знаете математику, на уровне наших выпускников знаете физику и слабее разбираетесь в механике и химии. Подучиться с полгода — и вам можно выдавать диплом. В вашей Второй гимназии дают довольно основательные знания, но больше по гуманитарным наукам. Физику там изучают чуть, а высшую математику не изучают совсем, так что ваши знания либо добыты самостоятельным изучением, либо с вами кто-то занимался по крайней мере два года. Теперь перейдём к сотрясению основ.
Тряс я его не очень сильно. Полупроводниками в реальности Рогова активно занимались с начала двадцатого века, но основу теории заложили в начале пятидесятых годов, а первые транзисторы появились только семь лет спустя, так что у меня были основания считать, что здесь до этого ещё не додумались. Я не собирался давать Акулову транзисторы, но подробно изложил теорию p-n перехода и описал конструкцию твёрдотельных диодов. Они и здесь уже применялись лет двадцать, но были паршивого качества и не могли вытеснить своих ламповых конкурентов.
— Вы ведь рассказали не всё, что могли? — утвердительно спросил он. — Почему не хотите говорить дальше?
— А для чего? Я не собираюсь двигать мировую науку, а своими знаниями воспользуюсь как-нибудь потом. Их можно применить для ускоренного развития промышленности и улучшения жизни, но человечество меня не интересует, а у русских уже нет ничего своего.
— Интересные взгляды на развитие науки и человечества, — сказал он. — Я слышу такое в первый раз.
— Какие есть, — пожал я плечами. — Человечество — это слишком общее понятие, а для большинства из нас это не негры и не арабы, а наши соседи. Им на меня плевать, да и на вас тоже, так с какой стати я должен делиться своими секретами?
— А если я предложу помочь соотечественникам? — спросил Акулов. — Только нужно отсюда уехать и во многом себя ограничить. Вам ведь всё равно придётся покинуть столицу, здесь вас не оставят в покое.
— Куда и на сколько уехать и в чём именно я должен себя ограничить? — спросил я. — И для каких целей будут использованы мои знания? Вы же понимаете, что без ответов на мои вопросы я не смогу ответить на ваш? Забиться в какой-нибудь медвежий угол я могу и без вашей помощи и даже неплохо при этом устроюсь. Если бы не мать и сестра, я вообще никуда не уезжал бы. Не так уж трудно подправить документы и внешность.
— Я не вправе ответить на ваш вопрос.
— Ну тогда и я вам пока не отвечу. Спасибо за экзамен, но нам пора. Давай поспешим, отец, а то женщины сидят без ужина и ждут нас.
— Да, мы поедем, — сказал он, поднимаясь со стула. — Спасибо за помощь.
Мы попрощались с Акуловым и спустились к машине. С сегодняшнего дня у подъезда нашего дома дежурили две машины и четыре охранника, поэтому даже при отъезде одной из них наши женщины не оставались без защиты. Кроме того, охранники отвозили и привозили Наталью. Я поговорил по телефону с отцом жены, и он обещал дополнительно присылать своих людей, которые поочерёдно дежурили бы в нашей квартире. Друг отца жил рядом со своим университетом, поэтому на обратную дорогу ушли минуты. Наша машина въехала во двор и остановилась в десяти шагах от второй машины охранного агентства. Попрощавшись с охранниками, мы вошли в подъезд и поднялись на второй этаж. Первым, кого мы увидели в квартире, был неприятного вида тип с пистолетом в руках. Узнав нас, он тут же спрятал оружие в кобуру, но не стал застегивать. За ним я разглядел в коридоре узкую кушетку.
— Меня прислал господин Водеников, — сказал он, обращаясь к отцу. — Я со сменщиком должен обеспечить круглосуточное дежурство. Зовите Иваном.
Он посторонился и дал нам пройти. Как я и думал, стол был накрыт, но никто не ужинал. Я заглянул в столовую, после чего ушёл к себе.
— Смотри, что мне привезли из дома! — сказала Вера, наставив на меня наган.
Я машинально ударил её по руке, выбив оружие, а потом бросился целовать ушибленное запястье.
— Вы сделаете меня заикой, — сказал я чуть не плачущей жене. — Сначала наставил ствол какой-то тип с уголовной рожей, потом ты суешь наган в лицо. Тебе никогда не объясняли, что нельзя так обращаться с оружием? Сильно ушиб? Извини, я не хотел.
— В барабане нет ни одного патрона! — сердито сказала она. — Я не дура и знаю, как с ним обращаться. Ты мог бить не так сильно? Теперь будет синяк...
Я подобрал с пола действительно разряженный револьвер и отдал Вере.
— Матери не показывала? Как ты с ним управляешься?
— Твоя мама отнеслась спокойно, а вот Ольга завидует. А стреляю я из него лучше брата. Пошли ужинать, а то уже подвело живот. Если вы и дальше будете так задерживаться, я начну ужинать сама.
Я быстро переоделся, и мы присоединились к остальным, которые уже сидели за столом. Мы проголодались, поэтому разговоры начались только после того, как почти всё было съедено.
— Ты что-нибудь решил? — спросила мама отца.
— Договорился о переводе наших денег, — ответил он. — Есть возможность прокрутить их через Японию, но за это надо заплатить.
— Нам всё равно ехать через Сибирь, — сказал я, — так что Япония — это удобно.
— Я тоже так думаю, — согласился он. — У нас будут сертификаты одного из японских банков, имеющего отделение в Сиднее. Это удобно тем, что нигде не всплывут наши имена, и не нужно возиться с золотом. Паспорта у нас тоже будут другие.
— Не заложат нас твои коллеги? — спросил я. — А то вся конспирация пойдёт коту под хвост.
— Это не только коллеги, но и друзья. Плачу я не им, они в этом деле только посредники. Мне дали гарантии, что никто ничего не узнает, но за услуги берут двадцать тысяч.
— Дорого, — недовольно сказала мама и с укором посмотрела на меня. — Может, не будем оставлять дворец Катерине? Зачем он ей?
— Мы заплатим из своих денег, — пообещал я. — А что ты такая грустная, сестрёнка?
— Зато ты почему-то очень весёлый! — зло сказала Ольга. — Не хочу я никуда уезжать, ясно тебе? Здесь я была княгиней Мещерской, а кем я буду там? Вот надо тебе было вылезать с этой статьей? Умные люди наркотики не употребляют, а губить всю нашу жизнь из-за дураков... Сам же говорил, что этот закон всё равно примут позже!
— Оля! — одёрнула её мама.
— Что ты затыкаешь мне рот! — выкрикнула сестра. — Он сам спросил, вот пусть и слушает!
— Пусть выговорится, мама, — остановил я возмущённую мать. — Она член семьи и имеет право на своё мнение. Значит, ты не хочешь жить в Австралии. А где хочешь?
— Меня устраивает империя, — уже тише сказала Ольга, — или хотя бы Франция. Для чего ехать на другой конец света?
— А империи скоро не будет, — сказал я. — Ещё два-три года, может быть, пять, и её раздерут на куски, а оставшиеся жители станут людьми второго сорта. Может, изменится отношение к их детям, но они уже не будут русскими. Франция, конечно, ближе, но нас там выловят в первый же день. Сколько там той Франции!
