— В вас часто стреляли во дворе вашего дома? — спросил я.
— В меня вообще никогда не стреляли...
— А если мы отвезём к вам моего отца, его убьют в вашем госпитале, и могут пострадать те, кто окажется рядом. Скажите своему начальству, что родственники отказались от госпитализации, и объясните почему, а потом позвоните нам. Вот визитка.
Медики закончили свои дела и ушли, а я присел на отцову кровать.
— Плохо дело, Алексей, — сказал он. — Ранения не тяжёлые, но дней десять придётся лежать.
— Вот и лежи, — успокоил я его. — Ты сделал всё, что требовалось, а позже позвонишь своим друзьям узнать о результатах. Смогут они привезти сюда? Ну и отлично. А мы постараемся не выходить без необходимости, а в случае нужды воспользуемся услугами Николая Дмитриевича. Мне только нужно съездить в семью убитого охранника.
— Возьми больше денег, — сказал отец. — Я недавно снял крупную сумму, мать покажет, где они лежат. Хоть так поможем.
— К вам можно? — заглянула в комнату мама.
— Занимайтесь больным, а я пойду разбираться с полицией, — сказал я, вставая с кровати.
В коридоре в меня вцепилась жена.
— Почему ты не взял меня с собой! — с возмущением сказала она.
— Потому что в этом не было необходимости, — ответил я. — Там было достаточно мужчин, не хватало подставлять под пули тебя! Малыш, мне нужно спуститься и поговорить с полицией. Не волнуйся, сейчас это безопасно.
Я подошёл к углу дома, где в беспорядке лежали тела и работали криминалисты. Возглавлял работу следственной группы пожилой грузный полицейский с армейскими погонами штабс-ротмистра.
— Как ваш отец? — спросил он.
— Прострелены плечо и рука, — ответил я. — Кости не задеты, поэтому самочувствие неплохое, только слабость от кровопотери.
— Вам повезло, — сказал он, показывая рукой на соседний дом. — Кто-то устроился у чердачного окна и профессионально положил налётчиков. Все убиты в голову в считанные секунды. Личности мы установим, но будьте готовы к тому, что дело спустят на тормозах. Надо было вам, князь, писать эту статью под чужим именем или не писать её вовсе!
Глава 8
Уехали полицейские, увезла тела вызванная ими труповозка, и дворник смыл с плитки следы крови. Из охранного агентства прислали другого сотрудника взамен убитого в перестрелке, а во двор из квартир выбрались осмелевшие жильцы, которым не терпелось обсудить произошедшее с соседями. Что интересно, ни из одной редакции так никого и не прислали. Видимо, их предупредили, что новость о нападении на одного из князей Мещерских не для печати. Немного подумав, я решил не искушать судьбу и не ехать в семью погибшего охранника, а отдал его товарищам пять тысяч рублей. У него остались жена и маленькая дочь, так что им эти деньги будут нелишними.
Прошло два часа, и к нам пожаловал незнакомец. Мы собрались в спальне родителей возле раненого отца, когда зазвенел дверной звонок, и через минуту послышался стук в дверь.
— К вам посетитель, — сказал мне Иван. — Назвался Анатолием Владимировичем Павловским и сразу же предупредил, что вы его не знаете, но у него важный разговор касательно вашего отъезда.
— Пропустите, — приказал я и вслед за охранником пошёл в прихожую.
Павловский оказался невысоким полным господином лет пятидесяти, с редкими, зачёсанными назад волосами, крупными чертами круглого лица и небольшими усиками. Вид у него был донельзя несерьёзный, но вот тема разговора...
— С кем вы хотите говорить? — ответив на его приветствие, спросил я.
— Меня устроите вы или ваш отец, если он в состоянии меня слушать, — ответил гость. — Будет лучше, если вы выслушаете меня оба. А вот женщинам при этом присутствовать не стоит.
— У вас есть с собой оружие? — спросил я.
— Зачем оно мне? — удивился он. — Я, уважаемый Алексей Сергеевич, должен вам кое-что предложить и выслушать ответ. Только это и ничего больше. И зачем мне в таком случае оружие? В отличие от вас, я статей не пишу.
— Подождите в прихожей, — сказал я. — Узнаю, сможет ли вас принять отец. Если не сможет, поговорите со мной.
Я вернулся в спальню и попросил женщин ненадолго выйти.
— У нас важный разговор с одним господином, — объяснил я свою просьбу, — и одно из его условий — это отсутствие посторонних.
— Мы не посторонние, — запротестовала мама, — а твоему отцу нужно отдыхать, а не заниматься делами. Ему сейчас трудно разговаривать!
— Он настаивал, чтобы были только мы? — слабым голосом спросил отец, услышал моё подтверждение и обратился к матери: — Аня, выйди, пожалуйста. И вы, девушки, тоже.
Они вышли, после чего я привёл Павловского. В спальне стояли принесённые нами стулья, на один из которых он после приглашения сел.
— Вы меня не знаете, Сергей Александрович, — обратился он к отцу, — поэтому я представлюсь...
— Я уже называл ваше имя отцу, — перебил я его. — Переходите к делу, из-за которого пришли.
— Можно и к делу, — покладисто согласился он. — Вы, господа, качественно влипли в неприятности и не выпутаетесь без посторонней помощи.
— А вы хотите нам помочь? — спросил я.
— В точку, князь, — улыбнулся он. — Вы не довезёте отца в таком состоянии до Австралии, а долго здесь оставаться нельзя.
— Ну почему же, — возразил я. — С неделю можно подождать, а потом куда-нибудь поехать. Конечно, не в Австралию, никто из нас в неё не собирался.
— Давайте не будем ходить вокруг да около, — предложил Павловский. — Я обрисую ваше положение и расскажу о том, что вам хотят предложить, а потом решите: принять моё предложение или отклонить. Если примете, уедете из столицы сегодня же вечером. Если откажетесь, я уйду, а вы выкручивайтесь как хотите.
— Говорите быстрее, — сказал отец, — а то я не очень хорошо себя чувствую.
— Это понятно, — кивнул Павловский. — В вашем положении трудно чувствовать себя хорошо. К сожалению, оно ещё хуже, чем вы думаете. Вы обратили внимания на то, что на это покушение не отреагировала пресса? Дело в том, что журналистской братии сейчас не до вас. Полтора часа назад двумя выстрелами из винтовки был смертельно ранен глава вашего департамента Шарль Дюкре, так что они все сейчас там. Зря вы улыбнулись: ничего радостного для вас в этом нет. Заговорщики хорошо изучили привычки Дюкре и его основные маршруты, и покушение удалось, но стрелявшего видели пять или шесть человек, и один из них опознает в нём коллежского асессора вашего второго делопроизводства Михаила Бортникова.
— Опознает? — поднял брови отец.
— Примерно через пять часов, — посмотрев на часы, сказал Павловский. — Это служащий департамента, который был с ним знаком. Свою задержку он мотивирует сомнениями. Но вскоре ни у кого не останется сомнений. Уже должны найти винтовку, на которой будут отпечатки его и ваших пальцев. Бортников действительно стрелял, а вы пойдёте за компанию.
— И зачем вам это? — спросил отец.
— Убиваем двух зайцев, — пояснил Павловский. — Во-первых, прикрываем настоящих организаторов покушения, которые смогут продолжать работать, а во-вторых, привязываем вас к себе. Вас вывезут в безопасное место, где и поживёте до тех пор, пока мы не победим. После этого из преступника сразу превратитесь в героя.
— Мои знания? — спросил я.
— Конечно, князь, — подтвердил он. — Акулов считает, что вы знаете много такого, что может быть нам полезно. Мы обеспечим вам безопасное и комфортное проживание, а вы поделитесь всем, что знаете. Было трудно поверить в тот бред, который рассказал своему другу ваш отец, но когда бред доказательный, он перестаёт быть бредом.
— А если я упрусь? — спросил я.
— Вы не идиот и должны понимать, что вас не выпустят из империи, — сказал Павловский. — С вами или без вас, но мы возьмём власть и для нас не будет лишним техническое превосходство. Но хочу сразу предупредить, что если никаких знаний нет, а есть мистификация, ничего хорошего вас не ждёт. Мы уже не будем заинтересованы в том, чтобы на вас тратиться, а отдать вас в руки наших врагов...
— Убьёте? — спросил отец.
— Бог с вами, князь! — замахал он руками. — За кого вы нас принимаете? Дадим такое же комфортное убежище, только с оплатой уже за ваш счёт. Ваши сертификаты у нас, а вернутся они к вам или нет, будет зависеть от вашего сына.
— Что за комфортабельное убежище? — спросил я. — Скажите хоть в двух словах, а то я вообще ничего не услышал от вашего Акулова.
— Хороший дом на охраняемой территории, — сказал он. — Там есть всё, что нужно для жизни, а если чего-то нет, со временем достанем. Ваша сестра, князь, сможет закончить обучение в небольшой, но хорошей гимназии. Там живёт не так много народа, но есть интересные люди. У вас появятся друзья, а если захотите, то и работа. Всё-таки трудно годами сидеть дома, ничем не занимаясь. Больше я пока ничего сказать не могу. Прибудете на место и сами узнаете.
— Если мы согласимся, нам помогут? — спросил я.
— У вас три часа на сборы, — сказал Павловский, — потом приедут наши люди и отвезут на Николаевский вокзал. Вначале отправитесь в Москву, а там пересядете на экспресс. С вами постоянно будет охрана. Да, забыл сказать о письмах. Вы сможете их отправлять, но только после прочтения нашим цензором.
— Доставьте сюда десяток вместительных саквояжей, — попросил я. — Заодно получите наш ответ.
— Сделаем, — кивнул он. — Напоследок хочу предупредить, что вам не стоит пользоваться телефоном. Мы его сейчас прослушиваем, поэтому прервём опасный для нас разговор, а к вам будут приняты меры. Поймите, это делается в целях безопасности, в том числе и вашей. После отъезда, можем сообщить родственникам, что с вами всё в порядке. Служанку рассчитайте прямо сейчас и отправьте домой с машиной охраны. Я очень надеюсь на ваше благоразумие. Своими словами вы не причините существенного вреда хотя бы потому, что ничего не знаете, но можете поставить под удар тех, кто вами займётся.
Я вывел его в прихожую и выпустил из квартиры, после чего вернулся к отцу.
— Что ты решил? — спросил он.
— А у нас есть выбор? — отозвался я. — У вас могут переносить отпечатки пальцев?
— Их берут у всех, кто работает в Департаменте, — ответил он. — А на твой вопрос я не отвечу, потому что не знаю. Но вряд ли этим будут заниматься. Возьмут мои отпечатки и сделают по ним не очень качественные фотографии. Если у них есть свои люди в экспертном отделе или третьем делопроизводстве, которому поручат расследование, это нетрудно сделать.
— А подслушивание разговоров?
— Для этого достаточно приехать на центральную станцию с ордером третьего делопроизводства. Мы этим часто пользовались.
— Оставаться нельзя, а сами мы из-за твоего ранения никуда не уедем, — сказал я. — Как ты думаешь, им можно верить?
— Если ты будешь полезен, должны выполнить обещания. Мне даже интересно, кто орудует у нас под носом и до сих пор не попался. Это должна быть организация с железной дисциплиной и большими возможностями.
— Если не согласимся, нас точно убьют, — сделал я вывод. — Как ни мало мы знаем, всё равно являемся нежелательными свидетелями, да ещё можем развалить версию покушения на этого Дюкре. Интересно, как к ним попали наши сертификаты? Ты говорил, что у тебя там друзья?
— Зови женщин, — сказал отец. — У нас не так много времени, а ещё придётся уламывать Ольгу.
Он ошибся: сестра была даже довольна тем, что остаёмся в империи, а не уезжаем на другой конец света.
— Как только ты перенесёшь дорогу! — беспокоилась мама. — В поезде полежишь, но до него нужно добраться.
— Пойду собирать свои вещи, — сказала Ольга. — Пока буду откладывать. Скажете, когда привезут саквояжи.
— У нас есть три своих в одном из шкафов, — вспомнила мама. — Можешь их взять.
Моя жена тоже поспешила в нашу комнату заниматься сборами. Никому из женщин не сказали об отпечатках, да и в остальном немного приукрасили картину, иначе они не были бы такими спокойными. По просьбе отца я позвал к нему Наталью, которой он сообщил об увольнении, заплатив расстроенной девушке до конца года. После этого она собралась, и мы вместе спустились к охране.
— На одной машине отвезёте служанку и можете не возвращаться, — сказал я им. — Вторая машина дежурит ещё часа три, до тех пор, пока за нами не приедут, после чего тоже уезжаете в агентство.
Едва увезли Наталью, как на отечественном автомобиле "медведь" приехал Павловский. К нам он поднялся с четырьмя саквояжами, и за остальными мы с ним спустились вдвоём. Анатолий Владимирович даже не стал спрашивать о нашем согласии, и так догадался по тому, как наши женщины расхватали у него саквояжи.
— Как повезём раненого? — спросил я. — На носилках?
— Носилки привлекут слишком много внимания, — ответил он, — поэтому поступим по-другому. Перед поездкой вашему отцу сделают инъекцию препарата, который придаст силы и снимет боль. Не так уж плохо он себя чувствует, а ехать недолго, да и идти совсем немного. Наденет очки для слепых, а вы поддержите. Багаж — это не ваша забота, им займётся охрана. Возьмите свои новые паспорта. Там, куда вы едете, они вам не понадобятся, а вот в дороге могут пригодиться. Паспорта изготовили по заказу вашего отца, мы их забрали вместе с сертификатами. Донесёте сами саквояжи? Ну и славно, а я тогда поеду. Прощайте, если мы с вами увидимся, то очень нескоро. У вас, князь, в запасе осталось полтора часа.
Он уехал, а я с пятью саквояжами в руках поднялся в квартиру. Их у меня разобрали и направили закрывать уже заполненные. Вещи укладывали с верхом, поэтому у женщин не хватило сил закрыть.
— Вы хотите забрать с собой всю квартиру? — пошутил я, уминая очередной саквояж.
— Работай, умник, — сказала Вера. — Сами сказали, что едем на годы, а в таких случаях вещи лишними не бывают. Если не понадобятся, кому-нибудь отдадим или выбросим, будет хуже, если оставим, а потом потребуются.
— У тебя не по возрасту умная жена, — похвалила мама. — Закрыл? Тогда иди в нашу спальню, там их ещё три. Закрывай и выноси в коридор. Надо быстрее заканчивать со сборами и поесть на дорогу. Наталья приготовила обед, нужно только разогреть. Не хотелось бы сразу идти в вагон-ресторан.
Скоро весь коридор был заставлен пузатыми саквояжами, а Вера разогрела обед из двух блюд и достала из холодильника закуски. Мы не стали нести еду в столовую и пообедали на кухне, а мама сначала накормила отца, а потом поела сама. После этого оставили Ольгу мыть посуду, а сами попытались одеть отца.
— Может, ну её, эту посуду? — сказала сестра. — Не княжеское это дело! Залить всё водой...
— Мой! — настояла мама. — Там работы на пять минут, не будем оставлять после себя такое свинство!
Отца усадили и одели всё, кроме пиджака, который одевали уже после укола, сделанного одним из приехавших. Сопровождавших было четверо, не считая шофёров трёх автомобилей. Первым заходом они увезли почти весь багаж, а потом приехали за нами. К этому времени начал действовать укол, и отец, не испытывая сильной боли, надел пиджак и с моей помощью спустился к машине. Когда мама уходила из квартиры, в её глазах стояли слёзы, а из глаз Ольги они текли по щекам, оставляя две мокрые дорожки. В этой квартире прошла её жизнь, а теперь всё это родное нужно бросать и куда-то бежать. Наверное, сестра считала, что я вылез со статьей, чтобы прославиться. Если это так, то самое малое, что она могла ко мне чувствовать, — это неприязнь.
