— Выдумываешь ты всё, — неуверенно сказала Ольга. — Откуда будут неприятности при такой охране? А если не справятся охранники с оружием, много вы сможете с пустыми руками?
— Охрана злоумышленникам не нужна, тем более вооружённая, — возразил я. — Её в первую очередь и положат. А нас убивать нет смысла, нас будут похищать. И к людям, у которых нет оружия, другое отношение. В любом случае лучше что-то знать и уметь, чем быть беспомощным и на кого-то надеяться. Это ещё и здоровье, о чём я уже устал тебе напоминать. Ладно, можешь и дальше оправдывать свою лень. Вера иди первая мыться.
Девушки ушли из гостиной, а я сел в кресло ждать, когда освободится ванная комната. Мысли опять вернулись к утреннему визиту Шувалова. Он в первый раз появился в нашей квартире, вызвав у меня своим появлением чувство тревоги.
— Где можно поговорить? — спросил он. — Разговор важный и нежелательно, чтобы нам кто-нибудь мешал.
— Здесь только жена и мать, — ответил я, — ну и домработница, которая сейчас на кухне. Давайте пройдём в гостиную, а их я предупрежу.
Я отвёл его в гостиную, сообщил женщинам, что у меня гость, и вернулся.
— Вам нужно отсюда уехать, — сказал Пётр Павлович, увидел мою реакцию и усмехнулся. — Не бойтесь, никто не засунет вас в какой-нибудь лагерь. На днях переедете во дворец к императору. У вас уже есть придворный чин, а Веру Николаевну сделают статс-дамой. Это не помешает вашему сочинительству, а развлекать своими песнями можете Двор. Сергей Александрович перейдёт работать в свой департамент, поэтому для него переезд удобен. Ваша сестра пока будет заниматься частным образом, есть там такая возможность.
— Война? — спросил я.
— Война может начаться в любой момент, — ответил он, — хотя мы ожидаем через месяц-два. Император хочет, чтобы, когда это случится, вы были у него под рукой. Он считает, что ваши советы могут быть очень полезны, да и вообще проникся к вам симпатией и всячески это демонстрирует. Для вас его расположение может таить неприятности. Неестественно, когда мужчина в его возрасте тянется к юнцу, а вас воспринимают именно так. Поэтому распространилось уже много самых разных слухов, начиная от его симпатии к вашей жене и заканчивая тем, что вы один из членов нашего Совета. Вспомнили и об обвинении вашей семьи в терроризме, и о вашей мнимой смерти. Было много шума из-за песен, а ещё вышла книга, поэтому в Москве о вас многие болтают. Уже пошли слухи о том, что вы разъезжаете в бронированных машинах с большой охраной. Даже вашу сестру так возят в гимназию и обратно. Это опасно уже сейчас, а когда начнутся военные действия, опасность только возрастёт. Мы хорошо почистили агентуру наших европейских соседей, но они найдут людей. Могут использовать поляков, с которыми у них тесные связи. А для вас, князь, это шанс пробиться на самый верх. Это и мне развязывает руки. Надоело мне вас опекать и нести ответственность.
— Я правильно понял, что вы меня только проинформировали, а моё мнение не принимается в расчёт?
— Правильно поняли, — усмехнулся он. — В этом и моё мнение никого не интересует. Скоро начнётся такое, что многим придётся менять привычную жизнь, просто вам это нужно сделать одним из первых. К завтрашнему дню должны подготовить комнаты, а я обеспечу транспорт и охрану.
Он уехал, а я первым делом отправился к жене.
— Хочу тебя поздравить. С завтрашнего дня будешь одной из статс-дам императрицы. Почему на твоём лице нет радости?
— Граф сказал? — спросила она. — Интересно, в связи с чем такая милость? Нас перетаскивают во дворец?
— Мы в него переезжаем. Малыш, на носу война, поэтому нужно на время оставить нашу концертную деятельность. Обещаю, что это ненадолго.
— Хочу свой дом, — уткнувшись мне в грудь лицом, сказала она. — Хочу петь и играть, и чтобы не было ни охраны, ни всяких государственных дел. У нас с тобой мало друзей, и с ними не получается встретиться.
— Будут ещё дом и много друзей, — пообещал я. — Надеюсь, что будет и много детей. А сейчас нужно просто переждать.
— Не обращай на меня внимания, — сказала она. — Просто стало грустно и захотелось поплакаться, а у кого плакать на груди, как не у тебя. Во дворец, так во дворец.
Пришедший с работы отец спокойно принял новость и сообщил, что его повысили до коллежского советника. Мама, наоборот, разволновалась и ушла смотреть свой гардероб. Хуже других отреагировала Ольга.
— Я не могу! — заплакала она. — Как ты не можешь этого понять?
— Понимаю, но ничего не могу поделать! — сказал я, садясь рядом с ней на диван. — Я не имею права говорить, в связи с чем этот переезд, просто поверь, что он связан с событиями, которые изменят мир. Мы не уезжаем за море и недолго будем жить во дворце. К тому же скоро заканчиваются ваши занятия, а я постараюсь сделать так, чтобы вы смогли летом видеться. Извини, сделать большего не в моих силах.
После обещания она немного успокоилась и побежала звонить своему Сергею.
— Ты не заснул? — отвлекла от воспоминаний заглянувшая в гостиную жена. — Я уже закончила.
Я сходил за халатом и пошёл принимать душ. Заниматься чем-либо после купания не хотелось, поэтому прилёг на кровать. Вера проявила солидарность и легла рядом.
— Лёш, — сказала она, положив голову мне на грудь. — А мы совсем не будем петь?
— Будем разучивать новые песни, — пообещал я. — Если захочешь, споёшь их другим девушкам.
— В статс-дамах нет девушек, там, наверное, одни старухи. Буду петь фрейлинам. А Двор большой?
— Не знаю, хоть и камергер. Завтра увидишь сама.
— Послушайте, Хартман, — сказал глава концерна. — Мы попали в очень неприятное положение, и я даже не знаю, как теперь из него выпутываться. Я только что был у кайзера, а за два часа до меня у него побывал французский посол, который в резких выражениях высказался по поводу наших сепаратных переговоров с русскими. Французам известно о ядах в городах и о нашем обещании дать наводку русской авиации на их войска, и вам нужно разбиться в лепёшку, но узнать, кто с ними этим поделился. Кайзер сказал, что, кроме моих людей, о нашем соглашении с русскими знают только двенадцать человек, включая его самого. В пяти из них он абсолютно уверен, а остальных сейчас проверяет секретная служба. Со своими людьми мы должны разобраться сами. Полностью в курсе всего были только я, вы и Клейн, но и те, кого я брал в Россию, многое видели и могли услышать лишнее. Уверен я только в себе, остальных нужно проверить по полной программе! Начать можете с себя.
— Выполню, — пообещал начальник службы безопасности. — Только я сомневаюсь, господин Болен, что это кто-то из моих парней, скорее, утечка произошла в министерстве иностранных дел.
— Ваше дело не высказывать мнение, когда его у вас не спрашивают, а выполнять мои приказы! — рассердился Болен. — Я сегодня вылечу в Москву, поэтому приготовьте охрану. Двоих хватит.
Его самолёт приземлился на Ходынском аэродроме поздно вечером, поэтому посол увёз высокого гостя к себе. До посольства ехали молча, и разговор состоялся только после ужина в кабинете посла.
— Здесь можно говорить совершенно спокойно, — заверил Фридрих-Вернер фон дер Шуленбург. — Запись есть, но сейчас всё отключено. Что-то случилось?
— Обо всём стало известно французам, — ответил Болен. — Их посол вёл себя так дерзко и вызывающе, что не оставил у кайзера никаких сомнений в том, что они уверены в нашем предательстве. Конечно, кайзер отверг обвинения посла и выразил неудовольствие его поведением, но мне он сказал, что находится в затруднении. Союзники нам не верят и потребуют гарантий, а пойти у них на поводу — значит лишиться самостоятельности. Нас бросят на Россию, а потом ничего не дадут, чем бы всё ни кончилось.
— Плохо! — сказал посол. — Французы, вне всякого сомнения, поделятся этим с англичанами. Они не станут воевать с русскими, а вот нас будут к этому подталкивать. Я не вижу выгоды в такой войне для Германии, даже если русские не применят яд в городах. А если применят...
— Договоритесь, чтобы меня приняли пораньше, — попросил Болен. — Нужно определиться с русскими, а потом что-то решать. Идиотское положение! Германия не может не воевать и воевать она тоже не может!
— А что по этому поводу думает канцлер? — спросил Шуленбург.
— Вы думаете, он передо мной отчитывался? Сейчас проверяют всех, причастных к этим переговорам, возможно, что и его тоже. Он с самого начала без восторга отнёсся к союзу с Россией, но был вынужден уступить. Хотя таких недовольных среди посвящённых было большинство.
Болен поздно заснул и очень плохо спал. Мучили не только мысли, но и боли в ногах, которые в последнее время отравляли жизнь. Проклятые врачи могли только тянуть деньги и ссылаться на его возраст. Утром он проснулся сонный, с головной болью, отказался от завтрака и с нетерпением ждал, когда его отвезут к русскому канцлеру.
Я сидел за письменным столом с черновиком второй книги, когда по нервам ударил телефонный звонок. Надо раздобыть отвёртку и повозиться с телефоном, чтобы каждый раз не подскакивать от испуга. Мы уже третий день жили во дворце, а сегодняшний был воскресеньем, поэтому отец был дома. Придворным дамам не полагались выходные, хотя любая могла отпроситься и уехать из дворца, но, по-моему, вся их жизнь здесь была такой необременительной, что смахивала на один большой выходной. Вера нашла среди приближённых императрицы одну девицу, с которой начали складываться приятельские отношения, и ушла к ней после завтрака, оставив меня заниматься творчеством.
— Я слушаю, — сказал я, подняв трубку.
— Срочно зайдите ко мне, князь! — послышался в ней голос императора.
Я ответил, что иду, положил трубку и подошёл к зеркалу. Волосы слегка растрепались, поэтому пригладил их расчёской и поспешил к кабинету императора. Идти до него быстрым шагом было только три минуты, но взволнованный Владимир Андреевич встретил меня так, будто я ходил полчаса. В кабинете, кроме него, находился заметно нервничавший Вяземский.
— Что вы так медленно, князь! — сердито сказал император. — Нам нужно срочно знать ваше мнение. Немцы грязно сработали, и их союзники обо всём узнали! Теперь немцы оказались между двух огней, и им не позавидуешь, но и для нас во всём этом мало радости!
— А, по-моему, неплохо получилось, — высказался я, вызвав два удивлённых взгляда. — Я предполагал, что так может получиться, поэтому уже об этом думал. Германия — это кипящий котёл в центре Европы. Её экономика быстро растёт, и немцам всё сильнее мешают национальные рамки. Давление пара растёт, и, если ничего не сделать, рванёт так, что никому мало не покажется. В той реальности так два раза бабахнуло. Две войны, в которых немцы воевали против всех главных государств Европы. И если бы не мы, неизвестно, чем бы это закончилось. В обеих войнах их силу переломили русские. А теперь представьте, что мы в такой конфликт не полезем, а то и кое в чём поможем немцам. Я думаю, что Францию завоюют за две-три недели, а Великобритания не сможет, да и не захочет ей помогать и сосредоточится на собственной обороне. Немцам нужно не просто разбить французскую армию, а включить Францию в состав своей империи, причём без этих их штучек насчёт немецкой исключительности, а на равноправной основе. Вместе с Францией они приобретут и её колонии. Конечно, англичан это не устроит, но кто будет их спрашивать? Если Германия получит всю французскую промышленность, англичане ничего не смогут сделать.
— Они могут занять французские колонии, — глядя на меня с интересом, предположил Вяземский.
— Могут попробовать, — согласился я, — если мозги в дефиците. Даже захватить не так просто, а удержать... Пупок не развяжется? Как бы они после этого не лишились и своих собственных колоний. Поскольку они не идиоты, то не будут дробить силы, а сосредоточат их в своих колониях. Вот американцы смогут кое-что захватить, но вряд ли много. А позже мы вместе с немцами попросим вернуть захваченное. Если не захотят... Их нужно ставить на место, и лучше это сделать сейчас, чем потом, когда усилятся. Хотя... Мы с немцами тоже не будем стоять на месте. Да, янки нужно заранее предупредить об Аляске.
— Подождите вы с Аляской! — оборвал меня император. — Какие ещё мысли есть по этой войне?
— Немцам не нужны советчики со стороны, — сказал я, — они и сами неплохо воюют. Но кое-что можно подсказать. Если у них не получится задержать военный флот, то терпящие поражение французы его уведут. Скорее всего, он достанется англичанам, а это лишнее. Поэтому могу предложить утопить его в портах. Почти все моряки останутся живы, а корабли потом нетрудно поднять.
— Подводными лодками? — спросил император.
— Подводными пловцами, — поправил я. — Понятия не имею, есть ли здесь нужные аппараты для подводного плаванья, но, если нет, могу нарисовать чертёж, и на любом хорошем заводе сделают за неделю. У нас их называли аквалангами, а в других странах как-то иначе. На лицо надевают маску, а на спину — два баллона с закаченным под большим давлением воздухом и используют резиновые ласты. Во Вторую мировую войну итальянские боевые пловцы пустили на дно немало кораблей. Нетрудно подплыть под водой под днище корабля и прикрепить к нему магнитную мину с часовым механизмом. Спустить с какого-нибудь корабля груз мин с баллоном, обеспечивающим им нулевую плавучесть и толкать к базе флота. Позже сделали устройства для буксировки пловцов и грузов, но немцы и так обойдутся. Подводные лодки теперь вряд ли подберутся к боевым кораблям, а торпеды так их разворотят, что потом придётся пускать на металлолом.
— Хорошая мысль, — кивнул Вяземский. — Других нет?
— Можно помочь нашими бомбами, — предложил я. — Не против Франции, с ней справятся и так, а против Англии. После захвата Франции нетрудно перелететь Ла-Манш, он в самой узкой части чуть больше двадцати километров. Если немцы удачно бомбили Англию со своей территории, то из Франции её можно забрасывать гранатами. Если начнут бомбить промышленные районы, можно поделиться своими бомбами. Не смотрите на меня так, Борис Леонидович, секрет этого оружия очень ненадолго. Он лежит на поверхности, поэтому быстро догадаются даже по описанию взрывов. У нас ведь самые простые бомбы. Если помудрить с составом и способом распыления больших объёмов горючего, можно сделать бомбу в десятки раз более мощную. Вот секрет конструкции такого оружия сохранится дольше. А немцам нужно помогать. Лучше пусть они воюют против своих союзников, чем они все вместе — против нас. Нам при этом вообще не придётся воевать.
Глава 20
— Все прочитали? — спросил председатель совета министров Луи Виктор Гибер у собравшихся за столом членов кабинета. — Может кто-нибудь из вас объяснить, как мы в это вляпались и что теперь делать?
— Это проверено? — спросил министр торговли и промышленности Шарль Саррьен.
— Быстро не проверишь, — ответил приглашённый на совещание директор Второго бюро полковник Раймон Бриан. — По линии русской агентуры у нас нет об этом никакой информации, а искать самим агентов Братства в наших городах... Скрытно такое не сделаешь, да и открыто многого не добьёмся, только вызовем панику. Можем предложить меры для уменьшения возможных потерь.
