— Вы не должны сами выходить из квартиры, — предупредил старший охраны. — За вами закреплены две автомашины и пять телохранителей. Если что-нибудь понадобится, позвоните. Если возникнет необходимость сходить самим, тоже звоните, и вам выделяют автомобиль с охраной. Дверь держите закрытой и открывайте или тем, с кем вас познакомят, или хорошо известным людям. Для домашней работы вам пришлют служанку. Примерно через час приедет тот, кто будет с вами заниматься, с ним решите вопросы. В холодильнике для вас обед. Сегодня не планируйте поездок, потому что можете понадобиться. Всего хорошего, господа!
Они ушли, а мы заперли входную дверь и стали осматриваться.
— Они не могли поставить кресло поменьше? — пожаловалась Ольга, осмотрев свою комнату. — Я его еле передвинула!
— Надо было заниматься борьбой вместе с Верой, — пошутил я. — Она теперь поднимет такое кресло вместе с тобой.
— Всё очень мило, — сделала вывод мама. — Но нам опять ограничили свободу.
— Это надолго, — сказал отец. — Ты у нас теперь важная персона, а охрану, если к ней привыкнуть, перестаёшь замечать.
— Какая я персона! — возразила она.
— Жизнь изменилась, — пожал плечами отец. — С этим уже ничего не поделаешь. Как ты думаешь, что станет делать наш сын, если тебя выкрадут и пришлют ему твой палец с обещанием прислать остальные, если он не согласится развязать язык?
— Что ты такое говоришь?! — побледнела мама. — Как это отрезать палец...
— Успокойся, — сказал я, обняв её за плечи. — Это крайность, которой никогда не случится, если будем осторожны. Но возможны другие неприятности, поэтому давайте соблюдать всё, что от нас требуют. Эти люди знают своё дело, а наша задача — не затруднять им работу.
Осмотрев квартиру, мы вернулись в комнату, которую выбрали спальней.
— Здорово! — сказала Вера, пробуя кровать. — Смотри, какая мягкая! А комната в два раза больше той, которая была. В ней можно заниматься борьбой. Уже нет сильных морозов, поэтому легко проветрим. Хорошо, что здесь так тепло, намёрзлась, пока ехали. А батарей я нигде не видела.
— Видишь эти решётки? — показал я рукой на выход вентиляции. — Из них поступает нагретый и увлажнённый воздух. Об этом говорили, когда ты смотрела кухню.
— Давай позвоним твоей тёте? — предложила жена. — Пусть приедет. Заодно я с ней познакомлюсь.
— Хорошая мысль, — согласился я, — только сделаем позже. Мы не знаем номер телефона, а в справочниках под аппаратами только номера служб и учреждений. Появится наш куратор, мы его озадачим.
Куратор приехал, как и говорили, через час. Им оказался высокий плечистый мужчина лет сорока, немного похожий на Николая I, каким его изображали на портретах. Звали его Денисом Васильевичем Машковым. Мне он сразу понравился.
— Здесь у вас будет более свободная жизнь, но не обойтись без ограничений, — сказал он всей семье. — И придётся соблюдать наши требования. Вам, Сергей Александрович, предлагается поработать в охранном отделении. Немного не по профилю, но вы справитесь. Вы, Ольга Сергеевна, будете учиться в одном из классов закрытой гимназии, организованной для семей особо ценных специалистов, у которых родственники могут подвергаться опасности из-за характера их работы. А вы, Алексей Сергеевич, сейчас съездите со мной к одному человеку, который хочет с вами поговорить. С ним и обсудите то, чем будете заниматься. Скоро привезут вашу домработницу, тогда и поедем.
— А что с нашими пластинками? — спросила жена.
— Мы привезём представителя компании, которая их выпускает, — пообещал Денис Васильевич. — У них к вам большой интерес. Он отдаст вам пластинки и произведёт расчёт.
Когда он закончил отвечать на вопросы женщин, зазвенел дверной звонок. Приехавшей домработницей оказалась невысокая стройная женщина лет тридцати, с густыми каштановыми волосами и грубыми чертами лица. Вместе с ней в квартиру поднялись два охранника, нагружённые сумками с продуктами. Они оставили их возле холодильника и вместе со мной и куратором пошли к машине, а представившаяся Натальей домработница взялась за приготовление ужина.
Ехали минут десять. Машин на московских улицах было заметно больше, чем на столичных, но пока не так много, чтобы они мешали друг другу. Я немного знал только центр города и тот район, в котором на Поварской улице жила Катерина, поэтому понятия не имел, куда меня привезли. "Медведь" заехал во внутренний двор большого пятиэтажного дома и остановился возле крайнего подъезда. На четвёртый этаж поднялись на лифте. Первым из него вышел один из наших охранников, который поспешил позвонить в левую из двух квартир. Открыл охранник, который знал куратора, поэтому обошлись без проверок. В большой гостиной сидели двое мужчин, общим у которых был только возраст — около пятидесяти лет. В остальном, внешне и поведением, они очень сильно отличались.
— Пётр Павлович Шувалов, — представился тот из них, кто вызвал у меня неприязнь. — Мне вы обязаны своей опалой и безвременной смертью. Извиняться не буду: не было у меня времени вас обхаживать, да и положение было такое, что приходилось использовать все возможности.
— Пётр Леонидович Капица, — представился второй. — Мне вы, князь, пока ничем не обязаны, а вот я вам обязан многим и буду рад, если мой долг перед вами продолжит расти.
— Здравствуйте, господа, — поздоровался я. — Мне не нужны ваши оправдания, граф. Для вас цель оправдывает средства, а ваша совесть как-нибудь переживёт горе наших родственников. На будущее хочу пожелать больше думать о тех, кого вы планируете использовать. Не так уж сложно было предупредить мою тётю и старшего Воденикова, они промолчали бы и даже изобразили бы горе. Рад с вами познакомиться, Пётр Леонидович. Вы и в реальности моей второй половины изрядно наследили в физике. О чём будем говорить?
— Прежде всего о ваших знаниях, — ответил не обративший видимого внимания на мой выговор Шувалов. — Давайте сядем, господа, разговор будет долгим. А вы, Денис Васильевич, пока можете быть свободным.
Машков вышел, а мы сели в кресла.
— Нас интересует, о многом ли вы умолчали, — сказал Шувалов. — Вот господин Капица считает, что ваши откровения — это лишь отдельные выбранные по своей полезности темы. Он прав?
— Я этого никогда не скрывал, — ответил я. — Давал то, что полезно и может быть реализовано в ближайшие годы. Понятно, что мои знания не ограничиваются этими выжимками. Вижу, что вы не до конца поняли, поэтому поясню на примере. Лампы — это тупик, поэтому вы получили полупроводники. По этой теме я напечатал больше всего, но и здесь дал в лучшем случае половину. Первый транзистор, который собрали на моих глазах, был с кулачок маленького ребёнка, а вскоре вы начнёте делать их серийно размером с вишнёвую косточку. В другом мире самые маленькие были в корпусе не больше спичечной головки. Но вам сейчас ни к чему сильно уменьшать размеры, важнее улучшать характеристики, и все нужные для этого знания у вас есть. Следующий этап — это сложные устройства размером с монету, в котором будут сначала тысячи, а потом и миллионы транзисторов.
— Бред! — решительно сказал Шувалов. — Даже мне, далекому от техники человеку, понятно, что вы говорите ерунду!
— А для чего применялись такие устройства? — спросил Капица.
— В первую очередь для вычислительной техники, — пояснил я. — У вас должны быть такие машины на лампах, но, с моей точки зрения, это убожество. Представьте себе, Пётр Леонидович, вычислитель размером с небольшой чемодан, содержащий сотни миллионов логических элементов и громадную память и работающий по очень сложным программам.
— Не могу, — ответил он. — Просто не хватает фантазии. Вы создали искусственный разум?
— Я ничего не создавал, — сказал я. — Делюсь с вами чужими воспоминаниями. Разума создать не успели, но по поведению такие машины было сложно отличить от людей.
Я беседовал с ними больше часа. Почти все вопросы задавал Капица, а Шувалов молча слушал мои ответы.
— Клондайк, — в заключении сказал Пётр Леонидович. — Жаль, что у вас на многие вопросы нет ответа, но это и понятно: что изучали, то и помните, а остальное прихватили случайно. Но и так мы из вас многое вытянем!
— Я не возражаю, — ответил я. — Составляйте свои вопросы, а я постараюсь на них ответить.
— Вы можете рассказать о том, как развивался тот мир? — спросил Шувалов. — Я понял, что он был очень похожим на наш.
— В чём-то почти копия, — ответил я, — но есть и отличия. Там в двадцатом веке в Европе дважды начинались войны, в которых участвовали десятки государств. Их потом назвали мировыми. Здесь ничего этого не было. Рассказать об этом трудно, мне проще написать.
— Значит, определились с тем, чем вы займётесь в ближайшее время, — сказал он. — Опишите то, о чем я вас просил, и будете давать ответы на вопросы учёных. Что вам для этого нужно?
— Машинку, — вздохнул я, — а для вашей работы лучше прислать машинистку. Это над вопросами Петра Леонидовича нужно долго думать, и не мешает моя медленная печать, а по истории могу диктовать быстро.
— Пришлём, — пообещал Шувалов. — Продолжите заниматься своими песнями?
— Нельзя же днями напролёт печатать, — ответил я. — Так можно и рехнуться. Да и для жены хоть какое-то занятие.
— Если потребуется что-то ещё, обращайтесь к Машкову, — сказал он. — Теперь последний вопрос. На днях в Москву приедет император, который, возможно, захочет вас увидеть.
— И в чём сложность? — спросил я. — Меня нужно инструктировать, чтобы чего-нибудь не ляпнул?
— У вас не только чужая память, — покачал головой Шувалов. — Вы говорите и думаете, как много проживший человек. Восемнадцатилетний князь Мещерский совершенно иначе отреагировал бы на то, что я вам сказал. Вы понимаете, с чем связано его желание?
— Я думаю, что обыкновенное любопытство, — пожал я плечами. Императоры в этом ничуть не отличаются от остальных. Мне тоже на его месте было бы интересно поговорить с человеком из другого мира. Мои научные отчёты ему не интересны, интересно, что я могу рассказать о той жизни. Я не вижу других оснований для подобной встречи.
— Ладно, — сказал он, — об этом ещё поговорим. Сейчас найдут Машкова, и поедете домой.
Денис Васильевич сидел в машине, поэтому через несколько минут выехали обратно. Пока ехали, я решил с ним вопросы.
— Мне нужно пианино, — сказал я куратору. — Раскошеливаться самому?
— Привезём мы вам инструмент, — пообещал он. — Что-то ещё?
— Мы оставили в лагере магнитофон...
— Можем доставить, — сказал Денис Васильевич, — но лучше подождите представителя компании. У них в Москве есть специальная студия, где можно делать записи. Качество будет заметно выше.
— Подождём, — согласился я. — Скажите, здесь есть наплечные кобуры, чтобы носить пистолет под пиджаком? Если есть, то мне нужна одна, да и ствол посерьёзней моего.
— Сделаю, — коротко ответил он. — Это всё?
— Нужно сегодня привезти к нам мою тётю. Можно было бы обойтись номером телефона, но у вас перед ней должок.
— Нормально, если привезём через два часа? — спросил куратор. — Значит, ждите. Выходите, князь, приехали. До двери вас проводят.
В сопровождении одного из телохранителей я поднялся на второй этаж и после трёх звонков был допущен в квартиру.
— Надо было взять ключи, — сказала открывшая дверь жена. — У родителей работает радиола, и они не слышат звонка, а Ольга обижена и не пойдёт открывать.
— Остаёшься одна ты. И тебе лень открыть дверь любимому мужу? Или я уже не любимый?
— Пошли быстрее! — сказала она, схватив меня за руку. — Сейчас я тебе докажу, что любимый! Три дня без любви — это же можно сдохнуть! Заодно опробуем кровать.
Пробовали мы её долго, пока я не выложился полностью. Когда немного отдохнули, хотел сказать Вере о приезде Катерины, но в голову пришла мысль, которая поначалу показалась дикой. Но чем дольше я думал, тем больше убеждался, что не такая уж она дикая, как показалось вначале. Вера отдохнула и начала опять ко мне ластиться и хулиганить.
— Хватит, малыш, — сказал я, отодвинувшись от неё на безопасное расстояние. — Скоро приедет тётя, а мы с тобой не готовы. Я и родителям не успел сказать.
— Тогда поднимаемся, — она согнала меня с кровати и встала сама. — Быстро одевайся, а потом поможешь мне, а то я одна не успею. Нет, вначале надень халат и предупреди родителей.
Марафет навели, но перед самым приездом тёти. Могли бы не стараться: она всё время плакала и из-за слёз вряд ли рассмотрела бы огрехи в нашем внешнем виде. Все были перецелованы, а больше внимания почему-то досталось моей жене. Несмотря на волнения, Катерина не забыла привезти нам свою единственную изданную книгу. Когда немного успокоились, сели за стол и поужинали, а потом Катерина рассказала, как хоронили наши останки и заказали шикарные надгробья.
— Этим занимался отец Верочки, — опять прослезившись, говорила она. — Сейчас на Новодевичьем кладбище столицы украсили пять ваших могил. Надо бы их убрать, а то непорядок. Кого же мы похоронили, Серёжа?
— А я знаю? — пожал плечами отец. — Нашли тела каких-то бродяг, их и сожгли.
В восемь часов Катерину увезли домой. Она записала номера наших телефонов и оставила свой, взяв с нас обещание навестить её в ближайшем будущем. После её отъезда с час посидели в гостиной, а потом разошлись по своим комнатам.
Глава 16
Прошло пять дней. Я продолжал выкладывать свои знания на бумагу, как это делал в городке, но на этот раз большую часть работы на машинке выполняла очень симпатичная женщина, которую прислали на следующий же день. Пальцы её рук так быстро мелькали по клавишам, что я не успевал диктовать за печатью. Она же отдавала вопросы и забирала мои ответы. Я сразу поставил условие, что ответы учёным отдам без задержки, а свой исторический опус — только после его завершения. Были у меня на это резоны. Я решил пока ни с кем не делиться мыслью, которая пришла в голову в день приезда. Если получится встретиться с императором, поговорю с ним, а если он раздумает со мной встречаться, так и быть, расскажу всё Шувалову. У меня при первой же встрече возникла к нему неприязнь, и потом она только крепла, хотя он не давал для этого поводов. Я не только передавал учёным свои ответы, два раза с ними пришлось встретиться. Одно из многочисленных зданий МГУ использовалось как секретная правительственная лаборатория, в неё мы и ездили. В первый мой приезд там присутствовал Капица, познакомивший меня со своими коллегами. Они забросали меня вопросами и в общем остались довольны ответами. Ответил я в лучшем случае на один вопрос из трёх, но для них и это был хлеб. То ли месяцами напрягать голову, то ли сразу получить готовый ответ — есть разница?
Сегодня узнал, что многих из городка, в том числе и моих друзей, поселили в казённом жилье при заводах братьев Брамлей. Заводы были выкуплены казной, но по-прежнему назывались именами их бывших владельцев с добавлением порядкового номера. На них, а также на Московском электроламповом заводе и в Государственных химических лабораториях разрабатывались опытные образцы многих моих новинок. По-хорошему, для большинства из них нужно было строить отдельные предприятия или хотя бы цеха, но пока на это не было времени. Хотелось встретиться с Фроловым и Гореловым, но когда я обратился с такой просьбой к Машкову, получил отказ.
