Скрытые таланты мисс Грэйнджер.

На этот раз магам повезло больше, нежели в прошлый раз. Подавить восстание удалось всего спустя месяц, жертв были единицы.

Но возле Хогсмида встретились маги и гоблины. Началось сражение. И... Встретились два побратима. Узнали друг друга. Встали они спиной друг к другу и стали защищать от своих. Маг оборонялся от магов, гоблин — от гоблинов. Они не старались убить сородичей, только оборонялись. А вот их посчитали за предателей и стремились — если не убить, то тяжело ранить. И опять смешалась их кровь. И упали они рядом. И засиял над их телами купол чистой магии. Ужаснулись другие сражавшиеся с обеих сторон — сама Магия пришла на поле боя. Опустили оружие, попытались перевязать раны побратимов. Но купол не пустил их. Было видно, что кровь из их тяжёлых ран — не течёт, грудь у обоих не вздымается. Но они были живы. Тогда старейшины обеих сторон сели за стол переговоров. Только, когда был подписан очередной Договор, купол над телами побратимов исчез. Семьи смогли забрать их и вылечить.

Но удивительным образом через год после этих событий в обеих семьях родились дети — не похожие на родителей. В семье гоблинов ребёнок походил на людей, в семье мага родился ребёнок — вылитый гоблин. При всём том, магия у них была именно родовая.

Пришлось встречаться побратимам снова. Было решено, что родившиеся дети будут воспитываться в семье, что похожа на ребёнка обликом, чтобы не было им обиды от соплеменников — ведь всегда на непохожего злятся, а вот магии будут обучаться — у своих родственников. На том и договорились.

С тех пор в каждом поколении этих двух семей обязательно рождался ребёнок — вылитый побратим предка — и это были не только мальчики. И маги, и гоблины живут долго, так что прошло не так уж много поколений.

— А Вы, господин профессор, к какой ветви относитесь?

— К обеим, — весело хмыкнул Филиус Флитвик. — За эти века часто переплетались ветви этих двух семей. Родившаяся девочка-гоблин, похожая на людей-магов могла выйти замуж за обычного человека. И наоборот — мальчик-маг, похожий на гоблинов не находил себе суженую среди людей, женился на девушке-гоблинке. Но ребёнок у них мог родиться истинным человеком. Так что мои родители оба выглядели как люди. Но вот я уродился в одного из предков. А по магии — я чистокровный человек. Хоть и рос первые годы у гоблинов.

— А тот источник, — задумчиво произнесла я, — его сейчас можно видеть?

Профессор тут же перестал улыбаться и серьёзно посмотрел мне в глаза.

— Какой источник, мисс Грэйнджер? Ведь это только сказка.

И я так и не поняла, сказал ли он правду.

Закончилась беседа у декана. Мы все побрели — иначе не скажешь — к себе в башню.

И опять дверь задала загадку:

— Что в человеке есть одно, а у вороны вдвое, в лисе не встретится оно, но в огороде втрое?

Мне так хотелось поскорее добраться до комнаты, что я просто буркнула:

— Буква "о".

И толкнула дверь, пока она не задала новой загадки.

За весь день не удалось побывать в башне Рэйвенкло, поэтому поспешила к себе в комнату, чтобы взять там халат и полотенце. Близилось время отбоя, а мне ещё подниматься под самую крышу башенки. А потом опять спускаться. И снова подниматься. Даже застонала, предвкушая подобные "радости".

Добрела до своей комнатки, открыла дверь. И так и замерла на пороге.

Глава 16

Разговоры... Договоры....

Дверь закрылась за моей спиной, глухо щёлкнув замком. Это вывело меня из ступора. Я ещё раз обвела глазами свою комнату. Но это было совсем не то место, которое я осматривала всего лишь сегодня утром. Утром была кровать с традиционным балдахином — хоть я и была тут одна, два моих чемодана с вещами, маленький столик у кровати и кресло рядом с небольшим окном, которое выходило на восток, судя по тому, как утром в него светило солнце.

Теперь же. Комната изменилась. И очень сильно. Нет, кровать-то осталась и даже не изменилась, но теперь она располагалась слева от входа и не занимала почти всё место крохотной комнатки под крышей. И — я протёрла глаза, не веря им — по обе стороны от кровати были видны двери в стене, которую я до сих пор считала наружной. Я же в башенке, что прилепилась к основной башне!

И чемоданов нигде не было видно. Только на покрывале кровати лежала моя любимая пижама да на спинке кровати небрежно брошен халатик.

Окно теперь располагалось по центру комнаты и было гораздо больше, чем утром. Кресло всё также стояло рядом. При этом двойник этого кресла стоял справа — перед камином, в котором горел огонь, хотя на улице был сентябрь. Не самый холодный месяц.

СТОП! Камин? У меня же утром в комнате не было камина. Я ещё подумала, что мне будет не слишком уютно здесь зимой. Понадеялась на грелки.

Хлопок — рядом со мной возникла Корн, уцепила меня своей тонкой ручкой и повлекла к креслу перед камином. Подвинула мне второе кресло и буквально силой, которую от неё трудно было ожидать, усадила меня в него. Так я оказалась лицом к лицу с... самым непонятным существом, которого я до сих пор видела здесь в Хогвартсе. Носа у этого существа практически не было, и вообще его можно было принять за высушенный на солнце труп, если бы на этом лице не горели ярким пламенем большие черные, умные глаза, смотревшие осмысленно и живо из-под совершенно белых бровей, над которыми выступал желтый, как пергамент, лоб. Что касается самой головы, она была совершенно лысая, желтого цвета, и сморщенная кожа на черепе двигалась и сокращалась, как кожа на капюшоне кобры. Уши были такой длины, что достали бы этому существу до пояса, если бы оно стояло, а так укрывали это словно покрывалом. Проваленная щель на лице обозначала рот, а ниже выдавался далеко вперед острый, загнутый подбородок.

Если бы это существо встало, то оказалось бы выше, чем Корн, которая неподвижно застыла у кресла — старухи? Старика?

— Мисс Грэйнджер, — удивительно, а голос довольно звонкий, что трудно было ожидать от такой развалины. — Я смотрю — вы совсем не удивлены моим визитом.

— Э-э, нет, удивлена и потрясена, — я с трудом оторвала взгляд от этого странного создания, посмотрела с недоумением на Корн. — Я никогда бы не подумала, что и у домовиков могут быть свои ветераны.

— Вот, маглорождённая, а про домовиков знаешь. И запрос на еду посылаешь правильно. И осторожна, — захихикало существо.— Вот только это — Хогвартс! И здесь свои законы и правила. И их нарушение опасно. — Существо неожиданно обмякло в кресле.

— Матушка! — Захлопотала вокруг неё Корн.

— Матушка?! — Моё удивление было непритворным. Эта развалина — мать этой домовушки? Сколько же они живут, чтобы выглядеть таким образом? И сколько тогда лет самой Корн?

— Да, матушка, — существо... э-э-э, домовушка-матриарх резко выпрямилась в кресле. — Корн — самый младший мой отпрыск. И я не могу уйти из жизни, пока у неё не появится своё дитя.

— А это так трудно?

— Трудно — не то слово, — ушки матриарха повисли, скрывая её лицо, которое было изрыто глубокими желтыми морщинами. — А ведь когда-то нас было так много, что каждый проучившийся здесь семь лет, получал при выпуске одного, а то и пару домовиков — потому-то в старинных семьях их так много. Чем больше членов семьи училось в Хогвартсе — тем больше домовиков было в доме. А там уже дело самой семьи — как удержать нас в доме. Чем больше магии, тем лучше работают члены моей семьи.

Старуха зависла, задумавшись о чём-то своём.

— И что же случилось? — Я знаю, что невежливо перебивать, но времени у меня не так уж и много.

— Уже более ста лет не появляются новые домовики. Здесь в Хогвартсе мы могли бы умножить своё количество в разы — он ведь построен на мощном Источнике Силы. Да и магия, которой тут пользуются ученики и преподаватели, а они — не самые слабые маги, — в избытке омывает стены замка. НО! Для того, чтобы мы могли воспользоваться этой силой, необходимо перенаправить магические потоки. Раньше это было обязанностью директора, который, вступая в должность, не просто давал клятву замку, но и обещал проводить необходимые для жизни Хогвартса Ритуалы.

— Директор? Договор? — Моему удивлению не было конца. — Разве директор не назначается Министерством Магии?

— Нет, — хихикнула старуха. В её исполнении это было немного жутковато. — Министерство Магии только утверждало кандидатуру, которую выдвигал предыдущий директор. Тогда и происходила церемония клятвы. Из рук в руки. Но именно там-то и затаилась проблема. Стоило одному директору умереть на этом посту, не предъявив своего кандидата, как традиция прервалась. А вместе с ней пострадал и сам Хогвартс.

— Но как такое могло случиться? — Мне было очень жаль несчастных созданий, даже не удержалась от всхлипа.

— Добрая... — С непонятной мне интонацией протянула старуха. — Это всё шуточки Пивза. Тогда в 1876 году кастелян Хогвартса придумал ловушку для этого неугомонного духа, однако попытка обезвредить Пивза обернулась провалом, имевшим ощутимые последствия. Пивз, заполучив в руки оружие, которое должно было остановить его, начал палить из всех окон и угрожал жизни студентов. Евпраксия Моул — директор Хогвартса с 1850 года — приняла решение эвакуировать детей и преподавателей из замка. Три дня Пивз не успокаивался и выдвигал требования: он хотел купаться раз в неделю в туалете для мальчиков на первом этаже, получать чёрствый хлеб с кухни с намерением его последующего швыряния, и потребовал новую шляпу от Мадам Бонабилль из Парижа по специальному заказу. Директору Моул пришлось согласиться с его требованиями и даже подписать соглашение. После этого случая не было предпринято ни одной попытки извести неугомонного духа из замка. Но последствия этого соглашения сказались через два года. Директор Моул скоропостижно скончалась, поскользнувшись на куске того самого чёрствого хлеба, который по несчастливой случайности оказался перед лестницей, что вела вниз от кабинета директора.

— А портрет? Она же могла назвать своего преемника, появившись на портрете.

— Не сразу появляется новый портрет в кабинете директора. Тем более не сразу на нём появляется оживший персонаж. Так и тут — Попечительский совет Хогвартса принял решение назначить директором Квентина Тримбла — эксперта по защите от Темных искусств, автор известного учебника для первого курса "Тёмные силы: пособие по самозащите". Но...Он не принял пост директора по Правилам Основателей. И тех пор всё идёт не так.

— Что именно?

— Хогвартс теряет свою самостоятельность. Да-да! Именно из-за отсутствия правильного Договора между замком и директором ослабли связи внутри Хогвартса. Парадокс? Но это так.

— Странно, — не удержалась я от комментария, — в тех книгах, что я читала, домовики разговаривают с хозяевами немного по-другому.

Старуха резко встала. Вытянувшись во весь рост, а она оказалась довольно высокой, она показала мне на свою одежду. Та и впрямь отличалась от тех полотенец или грязных тряпок, в которых у мадам Роулинг одевались домовики. Больше всего она напоминала греческий хитон, красивой драпировкой спускавшийся к ногам домовушки. Поверх него была накинута тёмная мантия с меховым воротником, украшенная вышивкой.

— Я ношу на своей мантии гербы всех четырёх Основателей! — величественно произнесла матриарх. — Я помню леди Ровену и леди Хельгу. Именно они смогли заключить с нашим родом первый Договор о сотрудничестве. Равноправный договор, — подчеркнула она. — Мы согласились работать с магами, помогая им в тех случаях, когда они сами не могли с чем-то справиться. Или были заняты другими делами — исследованиями, созданием новых заклинаний, да просто учёбой и обучением. Как здесь в Хогвартсе.

Она снова опустилась в кресло.

— У нас нет чёткой привязки к полу. Разумеется, магу-мужчине было приятней иметь дело с домовиком мужского пола, а волшебницы чувствовали себя проще с домовушками. Давали соответствующее имя, которое уже закрепляло облик каждого из нас. Все эти Дилли, Тилли, Динки, Винки, Трикси — имена, что стали давать нам волшебники, тоже оказывали влияние на наше поведение в волшебном мире. Вы, мисс Грэйнджер, первая за последние годы, кто дал имя, не кличку. "Корн" — на одном из древних языков означает "ищущий свой путь".

Я хмыкнула:

— А ещё — зерно.

— Дающее новую жизнь. — Закивала головой старая домовушка. — После того, как вы, мисс, показали, что знаете старые правила, я послала к вам последнее моё дитя. Услышав её первое имя, я почувствовала надежду. — На её огромных выпуклых глазах выступили слёзы. — Я так устала жить. Я осталась тут одна — ведь я была самой младшей в семье. Мои родные были старше меня и уже давно ушли. Все вместе. — Забормотала она, почти свернувшись в комочек. — Одна. Я тут одна.

Испытывая к ней только жалость, наклонилась, взяла за маленькую ручку, больше напоминавшую птичью лапку.

— Я могу чем-то помочь?

— Да! — Её огромные глаза радостно вспыхнули. — Можешь!

— Что мне сделать?

— Стать директором Хогвартса!

Глава 17

Разговоры... Договоры....

(продолжение)

При этих словах меня охватила такая слабость, что я попятилась и попыталась сесть в кресло, с которого вскочила с минуту назад. Не вышло. Кресло оказалось не за спиной, а где-то рядом. Так что я благополучно приземлилась на пол. Отстранённо заметив, что сижу не на голом камне, а на чём-то мягком. Но тут это мягкое зашевелилось подо мной. Я тут же подскочила. Ах, нет, это не шкура, которая пытается ожить. И то хорошо. Шевелился пушистый ковёр, помогая мне снова оказаться на ногах.

Уловила лёгкую улыбку на лице Корн. Она только щёлкнула пальцами, и вот уже непослушное кресло само подбило меня под колени. Я плюхнулась в него и уставилась в глаза матриарха.

— Как..., — голос мой хрипел, так что откашлялась и продолжила разговор. — Как я могу стать директором Хогвартса? Ведь уже есть директор Дамблдор.

Тут голос опять изменил мне, пустив в конце фразы петуха. Я окончательно пала духом.

— Пфф, — насмешливо фыркнула матриарх, — директор он только по названию. А так — всего лишь управляющий. И не он первый. Уже восьмой директор, который не проходил полный Ритуал. Но, — тут она опять грустно опустила ушки, — он первый, кто продержался на этом посту так долго. И успел сделать многое из того, что Хогвартс сам исправить уже не может. А время идёт, Скоро уже и последние из нас не смогут дать потомства. И тогда всё. Ничего нельзя будет исправить.

Мне в руку сам собой ткнулся бокал с чем-то освежающим. Машинально провела над ним правой рукой с анализатором. Ничего. Выпила. А домовушка ехидно улыбнулась.

— Кстати, если нашу магию не могут повторить сами маги, то кто сказал, что наши зелья они могут определить?

Холод сковал моё тело. Меня отравили? Зачем? Кому это нужно. Мысли метались в голове, словно воробьи в кустах по осени.

— Успокойся, это только Шаги бессонницы — зелье, которое поможет тебе не заснуть нынешней ночью, а потом примешь другое зелье и сможешь провести завтрашний день, как ни в чём не бывало. А теперь — идём.