Первая партия

— Некоторые рассматривают подобные места как золотую клетку, ограничивающую личность и заменяющую жизнь на потребление. — Унубара взял чашку себе и сел на точно такую же скамью напротив. Мусуджиме, дувшая на чай, только фыркнула.

— У меня без этой клетки и ограничения личности всё кончилось тем, что другая телепортер утерла мне нос. — она аккуратно начала отпивать. — Затем Акселератор едва не убил. А теперь я работаю на благо города, ползаю по всяким развалинам в поисках боевиков, не нахожу никого. Золотую клетку мне, пожалуйста.

— Ты сразилась с Акселератором и осталась в живых? — непритворно удивился Унубара. — Моё уважение.

— Сразилась, ха. Избиение младенцев, а не сражение. Не будем об этом. — Мусуджиме аккуратно, дабы не пролить чай, закинула одну косичку за спину. — Лучше скажи, эта парочка встречаются или нет? По мне так однозначно.

— Возможно. — кратко ответил Унубара.

— Мне ещё и Цучимикадо попросил не беспокоить их этой ночью, разве что совсем капец. Но! — Мусуджиме аж подняла чашку. — Про скрытые камеры и жучки он ничего не говорил! Так что сегодня ночью, Унубара, будем смотреть и слушать. Если только ты не боишься.

— Не боюсь и посмотрю. — спокойно ответил юноша. — Но завтра с утра вынужден буду уйти на весь день.

— Вот так всегда. — надулась девушка. — Сначала ночь страсти, а затем "с самого утра ухожу". Эх, ладно, поскучаю тут без тебя. А пока... — она дотянулась до лежащего на столе пульта, направила в стену и щелкнула им. Та раскрылась, явив ещё больший телевизор со сразу тремя подключёнными приставками. — Серебряная клетка тоже неплохо. Спорим, ты не вытянешь меня на третий раунд?

В некотором роде Индекс была рядом с ним всю жизнь. Именно из-за неё Тома ввязался в круговорот, по итогам едва не поджаривший ему мозг. Обошлось "всего лишь" потерей памяти о прошлом, включая обстоятельства, из-за которых девочка очутилась у него. Что-то удалось восстановить по рассказам Канзаки и Стейла, что-то от самой Индекс, что-то невольно поведала Электра — похоже, Тома дружил с ней и до потери памяти. Немного помог и Цучимикадо, когда раскрыл себя и своё знание об амнезии Томы.

Плюс амнезия не была полной. Тома помнил бытовые навыки, знал, как готовить, да и школьные знания более-менее усвоились. Однако семья, прошлые контакты, да фактически всё, связанное с людьми, осталось за пеленой тумана.

И разбираться было некогда — Индекс осталась с ним по обоюдному желанию, какое-то время с ними жила и Химегами, которую он освободил во время попытки одного чародея "спасти" Индекс. А затем количество этих девушек, чародеев, спасений, вторгающихся в его жизнь людей стало нарастать подобно плесени в забытом холодильнике. И Тома не мог никому отказать в помощи.

Отчего сейчас он стоит в ванной глубоко под землёй, в соседней комнате одна из этих девушек ждёт его возвращения, а в голове безостановочно бьются сразу две мысли.

Первая — Индекс впервые за долгое время далеко отсюда, и это нервирует, пусть даже она в руках своих.

Вторая — сегодня ему придётся переспать с Ицувой.

Томе очень не нравилось "придётся", однако думалось именно так. Придётся — потому что иначе замышляющие крестовый поход вновь нападут на его друзей, и второй раз ничего не обойдётся. Индекс, Химегами, Мисака, сестрёнка Мисака, Цучимикадо, Стейл, Канзаки, сама Ицува и остальные... нельзя подвергать их опасности. А если после этого всё переключится на какого-то другого парня, то он, Тома, отыщет его и тоже будет защищать. Цучимикадо прав, и сделать это надо было сразу, а не капризничать.

Наверное, это всё его обстоятельства. Тома нисколько не сомневался в себе как в парне, однако после начала совместной жизни с Индекс и тем более Химегами он перестал мастурбировать — иначе неудача точно впихнула бы их в неудачный момент. А за всё время регулярно натыкался на девушек обнажённых, полуобнажённых, в белье — и стал как-то спокойнее ко всему этому относиться.

Спокойнее, но не хладнокровно. И сейчас умывал холодной водой покрасневшие щёки, размышляя, как лучше преподнести это Ицуве.

Она ведь... будет согласна, да? Примчалась, услышав, что кто-то собирается переспать с ним. Приползла в первую ночь. Всегда его поддерживала и одобряла. Явно любит. И он сейчас объяснит ей всю ситуацию.

Всё должно получиться, так ведь?

Его неудача. Секс с девушкой вроде Ицувы — удача, значит, он не состоится. Хотя, если сейчас Тома объяснит ей ситуацию, то они что-нибудь придумают и адаптируются ко всем проблемам.

Должно получиться. И Тома решительно вышел из ванной.

Ицува возилась у духовки. Она успела нацепить чистый белый фартук, и сердце парня застучало.

Он не любит Ицуву. Не может сказать, что вообще испытывает к кому-то из всех любовь — кроме особого случая Индекс, разумеется. Однако эта девушка в розовом топе, с короткими чёрными волосами, мягкой улыбкой и не менее мягкой большой грудью... сердце забилось ещё сильнее, и Тома пошёл к ней.

— Камидзе-сан. — Ицува услышала его и обернулась. — Камидзе-сан, как насчёт пиццы в честь нового жилья? Тут, похоже, все продукты есть, а меня учили... Камидзе-сан?

Тома подошёл к ней вплотную и очень аккуратно взял за плечи. После этого посмотрел в удивлённые карие глаза девушки и хрипло сказал:

— Ицува, я хочу с тобой переспать.

Они все как-то быстро свыклись с тем, что едут прочь из города невесть куда. Монашка с серебряными волосами и вовсе заснула, привалившись к боку девушки с катаной.

Ласт Ордер иногда точно так же спала, прислонившись к Йомикаве, Йошикаве — да и к самому Акселератору не стеснялась. Хорошо если сегодня нормально уснёт, ему приходилось выходить в ночь без предупреждений, но сейчас особый случай.

Ведь завтрашним утром он не вернётся. И послезавтрашним, скорее всего, тоже. Унубара рассказал, что может сменить внешность и прикрыть Акселератора, но эспер сомневался в его успехе.

А ещё та девушка... Мизуру. Как она будет тут, пока он вне города? Не вздумает с больной ногой куда-нибудь пойти? Не огорчится, если он не принесёт ей каких-нибудь мазей для лечения? Или еды, дабы не ходила в супермаркет...

Какое-то время Акселератор всерьёз подумывал остановить фургон или попросту выломать крышу и уйти, однако вновь смотрел на спящую девочку — и оставался сидеть. А потом фургон остановился для проверки при выезде, почему-то так и не отпер двери — и поехал вновь. Окон не было, но Акселератор мог сказать с уверенностью, что они покинули Академия-Сити.

Заброшенный синтоистский храм с вампирами. Звучит невероятно дико. Словно компьютерная игра, в которой неведомый игрок собрал партию персонажей и отправил её в нужную локацию. Вот только их цель не добыть золото, а привести в эту локацию других игроков.

И там уж Акселератор всех их допросит. С каждым потолкует до тех пор, пока не запоют и не выдадут все секреты.

— Вы можете подремать. — сказал Цучимикадо, сам поудобнее устраиваясь на диванчике. — Мы приедем к следующему вечеру, а еду возьмём через полчаса, намеренно засветимся у одного кафе.

С боссом он тоже потолкует. И о подобных срывах в никуда, и об этом парне, под которого сейчас усердно косит, и о многом другом. Однако пока что Акселератор предпочитал держать свои мысли при себе и развалился на сиденье.

Подремать, потом поесть, потом заснуть — и до завтра. А там увидим.

— Камидзе-сан. — девушка задрожала, и Тома быстро отпустил её. Он ожидал пощёчины или согласия, но Ицува вместо этого опустила голову и сцепила пальцы в замок.

— Камидзе-сан. — повторила она. — Когда я услышала про эту надпись в небе, я... не знала, что и подумать. Просто сорвалась и примчалась к вам, потому что... потому что... потому что захотела быть рядом с вами в этот момент. Это было так спонтанно, так неожиданно, я... — она заёрзала всем телом, словно пытаясь стряхнуть путы напряжения. — Просто хотела быть рядом с вами. И приползла к вам в первую ночь... как бы... убедиться, что вы не выбрали, что... я не знаю, почему! — она аж вскрикнула, а затем села прямо на пол, и Тома рискнул сесть напротив неё.

Пол был холодный.

— Прости, Ицува. — покаянно сказал он. — Слушай, давай просто притворимся, что ничего не слышала...

— Дайте мне договорить, Камидзе-сан. — Ицува произнесла это очень вежливо, но твёрдо, и Тома мгновенно замолчал. — Когда стало ясно, что за вами охотятся для ритуала, то я вскоре поняла, что единственный способ вам спастись — это грех прелюбодейства. Ну ещё перебить всех охотников. — она слегка улыбнулась, словно стараясь оживить атмосферу. — Грех лжи или чревоугодия не остановит церковь, равно как и грех неуважения к родителям. Грех неверия тоже, ритуал в том и состоит, чтобы взять благочестивого врага. И обратное не поможет. Честно говоря, Камидзе-сан, само существование вашей руки, развеивающей божественные чудеса, делает вас врагом Церкви, даже если вы станете ревностным католиком.

— А отрубить её я не могу. — тихо вставил Тома.

— Я понимаю, Камидзе-сан. — Ицува вытянула ноги. — На убийство или кражу вы не решитесь. Алчность или уныние к вам вовсе неприменимы. Можно было бы что-то сделать с гордыней, но это долго, сложно — и опять-таки, к вам неприменимо. Вы ведь, Камидзе-сан... — она зарделась. — вы ведь именно такой человек, каких Церковь превозносит. Живущий ради других, добрый, великодушный, спасший немало жизней, готовый пройти через все круги ада ради помощи невинным душам... однако вы выступаете против Церкви и сражались с её сторонниками, плюс ваша рука. Благородный сарацин. — она вновь улыбнулась.

— Цучимикадо мне рассказывал о таком типаже. — теперь Тома улыбнулся в ответ.

— Он встречается среди историй, как пример того, что можно служить Богу без ношения Его символов. Однако Церковь не очень одобряет такую трактовку... одна из причин, почему Амакуса в итоге выступили против неё. — теперь Ицува погрустнела. — В итоге, Камидзе-сан, единственная вещь, что опорочит вас в глазах верующих и сделает невозможной целью для ритуала — прелюбодеяние. Оно ведь часто понимается не только как измена, но и в более широком смысле, вплоть до... вообще всё не для зачатия ребёнка...

Ицува стыдливо замолчала, и Тома с понимающим кивком сказал:

— Вот поэтому я и обращаюсь к тебе, Ицува. Раз меня надо сделать невозможной целью, то...

— Проблема в том, Камидзе-сан, что я не хочу.

Ицува выпалила эти слова, слегка помедлила, опустила голову и прошептала:

— Пожалуйста, Камидзе-сан, не обижайтесь и выслушайте, что именно я имею в виду. Видите ли... когда я поняла, что вас спасёт лишь прелюбодеяние, я... это очень стыдно, но я подумала, что никто кроме меня... то есть Канзаки-сан, и Химегами-сан, и та странная девочка... но мне казалось, что только я... и я думала об этом, думала и поняла... что нет. Я не хочу быть рядом с вами только ради вашего спасения. Я люблю вас, Камидзе-сан. — у неё даже уши покраснели. — Люблю за то, что вы сделали для Амакуса, люблю за то, что сделали для меня, люблю, ну... вы то, чем восторгается христианство. Однако... потому я хочу делить с вами постель по любви. Не потому, что так вы спасёте свою жизнь, не потому, что я для вас удобна... а потому, что мы любим друг друга. А я... простите меня, Камидзе-сан... я никогда по-настоящему не чувствовала, что вы любите меня.

Тома грустно улыбнулся. Ицува права. Сто раз права.

— Камидзе-сан. — она ещё не закончила. — Если вдруг вы... если вам действительно... и ваша жизнь настолько под угрозой... я готова, пусть даже и не по любви, но уверена, что вы сделаете всё от вас зависящее. Просто... чтобы вы знали, что... чего я хочу.

— Нет, Ицува, ты права. — Тома покачал головой. — Прости, я, возможно, немного увлёкся этой идеей. — в конце концов, он сегодня видел обнажённую женскую грудь, даже с его обычным ритмом это не ежедневное зрелище. — И... да, прости, но я не люблю тебя. То есть нет, ты прекрасная девушка, если бы я выбирал по... всем параметрам, так сказать, то ты была бы на первом месте. — Тома смущённо почесал затылок. — Но я ни тебя, ни кого-то ещё не могу сказать, что люблю. Так что извини, что предложил такое. Всего лишь ещё одна охота на меня, переживу. И ты права, такое действительно лучше делать по любви, а не... так.

— Простите вы меня, Камидзе-сан. — Ицува постаралась улыбнуться весело. — Кажется, я испортила вам ночь.

— Ну... — парень огляделся. — Пицца ведь ещё в силе? Помогу тебе с ней, потом посмотрим телевизор или поиграем, а там увидим. Раз нас отсюда не выпустят, то хоть отдохнём.

— Хорошо, Камидзе-сан. — теперь улыбка стала более яркой. — Простите, можно я выйду в ванную?

— Да-да. — оба встали так резко, что качнулись друг к другу и едва не столкнулись лбами — однако Ицува перехватила парня, ещё раз улыбнулась, мягко отстранила и закрылась в ванной.

— Девочка, серьёзно. — произнесла Мусуджиме с отвращением, вынимая из уха маленький наушник. — Ты что, протагонист аниме? Парень, которого любишь, предлагает секс, а ты выдумываешь какую-то чушь. Подростки, тоже мне.

— Будто ты уже взрослая опытная женщина. — отозвался Унубара, успевший достать нож и теперь задумчиво вырезающий что-то на скамье.

— Да ничего я не опытная, просто... — смутилась Мусуджиме. — Она ведь пожалеет обязательно. Этой ночью, через год, когда он найдёт другую... пожалеет. И если так любит парня, что аж христианство к своей любви приплетает... это будет для неё очень трудно, оставить его. Если только найдёт другого... ты меня вообще слушаешь? И хватит портить скамью!

Унубара поднял кинжал, но отвечать не спешил. Он смотрел в одну точку, застыв как статуя — а затем резко встряхнулся, покачал головой, что-то прошептал, и с неизменной улыбкой взглянул на притихшую Мусуджиме.

— Прости. — поклонился он. — Думал о завтрашнем дне.

— Ну ещё бы. — проворчала та. — Завтра будет сложным — как и всегда. Давай ещё поиграем, всё равно у нас тут любовных стонов не предвидится.

Громадное табло на висящим над городом дирижабле утверждало, что день будет солнечным. Дерево Диаграмм так и не починили, насколько Мисака знала, однако всё же нашли ему какую-то замену, и погода перестала представлять из себя набор гаданий. Так что сейчас яркое солнце нисколько не вопреки прогнозу радостно согревало город, призывая всех забыть о научной деятельности и радостно высыпать прогуляться в уютных зелёных парках с их торговыми автоматами, разноцветными аттракционами и чистейшими асфальтовыми дорожками.

Ни одного повода отступать. Девушка вздохнула, приложила ладонь ко лбу и внимательно осмотрела серое высокое здание общежития. Здание как здание, вон рядом ещё четыре высятся, тут вообще шёл жилой комплекс для учеников, но именно оно для неё было важнейшим.

Тома там. И сейчас она пойдёт, поговорит с ним о... Мисака не очень представляла, что будет говорить. Но надо поспешить, так он уйдёт в школу и растянется до вечера, а она не знала, сумеет ли прийти вечером.

Всё, Мисака, нечего топтаться. Вперёд, вперёд, левой-правой, мало ли что ноги не слушаются, а сердце бьётся. Добьётся до того, что он уйдёт с пятью другими в закат.