Чужая жизнь 7. Конец жизни

Понимаю, что ничего не изменилось, но пытаюсь передать вызов.

Лилит не отвечает на вызов по причине смерти или нахождения вне Памяти. Тайм-аут по предыдущим запросам в двести шесть тысяч лет. В случае её смерти, для получения статуса Альфа-администратора загрузите историю её смерти и желательно части трупа в Память для проверки. В противном случае, ожидайте возвращения в течение вечности.

Вот и всё. Тупик. Единственная возможность что-то изменить в настройках — найти труп этой непонятной Лилит. Да я даже не знаю, существует ли он вообще. Впрочем... у беты-один такие же дикие тайм-ауты за двести тысяч лет. А вот остальные три беты могли бы подсказать насчет Лилит. Если бы отвечали осмысленно. Что-то с ними не так. Активные симбионты? Как люди говорят, лучше раз увидеть, чем сто раз услышать. Буду искать встречи. Осторожненько.

* * *

В Терминальной Догме мало что изменилось. Те же четыре бассейна с крестами, поблескивающими в свете скупо расставленных желтеньких натриевых ламп. Лилит тоже не изменилась. Та же ссохшаяся серая кожа, белая кость черепа, и винтообразный штырь в груди. А вот посетители к ней... не совсем обычные.

Каору Нагиса собственной персоной. И я с отцом. Ну не понимаю. Стоило устраивать спектакль с героической обороной, если всё, что Ангелам требовалось — это посмотреть? Вот он, семнадцатый Ангел. Табрис, если верить моему "знанию". Смотрит на... нет, смотрит куда-то внутрь себя. Зрачки дергаются, но без всякой связи с окружающими предметами.

Помахал ладонью у него перед глазами, никакой реакции. Только Командующий нахмурился. Поскольку Нагиса в таком состоянии уже минут пять, моя взрывная готовность "драться или бежать" постепенно превратилась в дикую скуку. Ну стоим. Лучи прожекторов высвечивают Лилит, как на подиуме. Или скорее кунскамере. Одни её три глаза чего стоят. Интересно, где ещё четыре, чтобы было пресловутые "семь глаз на шесть сторон света", как в людоедском кошмаре после "Лелиила"? Хм. Если два нормальных глаза — на "вперед", а тот, что на лбу — "вверх", остаток получается назад, налево, направо и вниз. И становится тошнотно, если подумать о том, куда можно прикрепить глаз, смотрящий "вниз". С такой анатомией Лилит, возможно, мечтала сдохнуть с первого дня рождения. Так что всё хорошо. Её мечта уже исполнилась, и мне не надо зверствовать, как тем бедолагам, кто загоняли ей в грудь штопор.

— Порядок. — Каору очнулся от своего транса. — Лилит большей частью мертва, заглушка работает штатно, аномалий в записях меньше, чем я опасался. Почти все части тела на месте.

— Рад слышать. — голос Командующего сух и формален, но пальцы тянутся зажать приближающийся тик щеки. — Завершим инспекцию?

— Согласен. — Табрис так же формален. — Свидетельствую, что фатальных нарушений режима изоляции не наблюдаю. Но для формальности, я должен снять профили с ваших... Евангелионов, чтобы исключить вероятность техник, более опасных, чем клонирование.

— Согласен и поддерживаю. — щека Икари-старшего все-таки задергалась. — Дистанционное профилирование?

Дело нечистое. Если вспомнить зародыш Адама, то "техники, более опасные, чем клонирование" имели место. И Командующий это пытается скрыть?

Снова в путь. Коридор под прицелом невидимых турелей. Пункты проверки по составу крови и сетчатке глаза. Давящее молчание в неспешно поднимающемся лифте.

Гендо не выдержал первым.

— Нагиса?

— Зови меня Табрис. Уже нет нужды маскироваться. Всё кончится очень скоро.

— Хорошо, Табрис. Как ты думаешь, у нас получится остановить столкновение наших миров?

— Нет. Ни одного шанса. Но у меня есть задумки...

Лифт начал замедляться, остановился. Двери начали разъезжаться.

Каору вдруг выпалил: — Он! — наши взгляды встретились.

В глазах Ангела было сконцентрированное, удушающее безумие. Удар кулаком в челюсть я успел заметить, но не среагировать. И мир погрузился во тьму.

— Штаны — направо, мальчика — налево. Ботинки как будто сам сбросил. Красивая получилась композиция. Да, и мои брюки под дверью, будто в порыве страсти. Будет болтать — всё равно никто не поверит. Обезьянья психология, что с дикарей взять. Наконец очухался. Ничего не болит? О чём это я. Он ведь парализованный, не ответит. Дело плохо, у меня повреждения мозга раньше срока. Не перепутать бы чего ненароком.

Сначало моих ушей достигло бормотание Табриса. А затем я совершил героическое открытие века. Через секунд пять — открытие второго века, ибо увиденное повергло меня в дикую злость. Ну Ангел, удружил.

Обстановка — ангар Евангелионов. А вот моё положение ненормально. Я голый от пояса и ниже, и без пистолетов. Лежу навзничь на каком-то мягком по ощущению мусоре. И не могу пошевелиться. Табрис ещё хуже. В чем мать родила, стоит метрах в пяти от меня. Касаясь протянутой руки Ноль-Первого. Точнее, втискивая свою руку в разрыв бронеткани на суставе Евангелиона.

— Внимательно слушай. — губы Табриса шевелятся, а взгляд такой же отсутствующий, как и в Терминальной Догме. — От того, что ты скажешь, мало что зависит. А вот от действий — многое. Я действительно из консерваторов. Да ещё и пунктиком — раз в сорок лет снова становиться на орбиту человеком. И кого-нибудь... трахать при этом. Желательно невинных девочек. Или парней, без разницы. Ангелы используют разные техники, чтобы замедлить дрейф сущности, и моя — одна из более эффективных. Так что всё выглядит достоверно. Я сорвался с катушек, забрался в защищенное помещение, тебя то ли изнасиловал, то ли соблазнил. Сам выбирай, какой версии придерживаться. Вообще-то планировал по возможности это и сделать, но уже некогда. Самочувствие больно паршивое, а работы — навалом.

Наконец мне удалось справиться с онемевшим языком, и я захрипел.

— Что ты делаешь с Ноль-первым? Убью!

— Хорошая сила воли. Так быстро восстанавливаешь контроль за телом. Ты ведь комплементированный, верно? Жалко, на нашу планетарную систему квота душ извне такая маленькая. И даже у Первых Предков не намного больше вроде бы была. Мне временами кажется, на нас уже "махнули рукой", как у вас выражаются. А насчет убить — это правильно. Уже скоро убьешь. Мелодрама должна заканчиваться кровавой драмой, чтобы дух захватывало. Потерпи ещё минутку.

Мой взгляд просканировал окружение. Глухо. Моё бывшее оружие — видно. Точнее, видны бесформенные обломки, когда-то бывшие затворной рамой и рукояткой. Тут без силы Евангелиона не обошлось. Да и так ясно — по миганию красных ламп, и по оборванным кабелям. И по трём силуэтам, нависающим над Табрисом. Ангел уже взял Евангелионы под контроль, и что-то с ними делает. Заражает?

— Свет души, ты не мой. Я — тот, кто был рождён Землёй. На последнем пороге, я откажусь. И в землю вернусь. Амен!

Ангел Табрис. Молится. И почему-то от этого становится страшнее, чем от стопроцентного материализма Сахакиила. Что он знает такого, от чего хочется верить в высшие силы?

— Я закрыл уязвимости. — продолжает Табрис. — Больше эти три тела под внешнее управление не взять. Только через капсулу. Мои собраты-радикалы будут подозревать, что я сделал, но уверенности у них не будет. Особенно после этого спектакля. Так что дерись, не опасаясь за свою спину. А теперь... не смей зажмуриваться! Я хочу, чтобы ты помнил!

А я уже знаю, что сейчас будет. Рука Ноль-Первого подхватывает Табриса, поднимает, сжимает...

Во все стороны брызнуло красным, коричневым, какими-то белесыми пленками. Меня тоже окатило. Мерзость какая.

Я судорожно попытался дернулся, и у меня даже что-то получилось. Руки сдвинулись. Теперь моя скромная сверхзадача — успеть оправиться от паралича и надеть трусы, прежде чем охрана взломает дверь. Всё просто. А сложности — хочется забыть, но не получится. Не тогда, когда у меня с ресниц свисают части потрохов того, что ещё в обед было весёлым, общительным парнем.

Глава 6. Хьюстон, у нас проблемы!

Снилась откровенная муть. Каору с выдавленными глазами, щекочущий под мышками Гендо Икари. А тот смеётся, как трехлетний ребенок. И суёт себе в рот карамельки, прямо с шуршащими фантиками. Шуршащими?

И точно так же моментально проснулся, ощутив, что прямо за моей спиной кто-то есть. Причём не где-то в комнате, а прямо на кровати.

Сразу же напрягся, но не подал виду, что проснулся. Как бы невзначай свесил руку с кровати, нащупывая пальцами пластик рукояти пистолета... Стоп. Какого ко всем Ангелам пистолета? Часть моего арсенала, включающая настоящий "Калашников", погибла в день нападения Сахакиила. Остаток привёл в состояние хлама Табрис-Каору. Значит, это — не реальность. Или по крайней мере не человеческая реальность.

Рыжие волосы, шортики, блузка, домашние тапочки. Ещё один прокол. Это не Аскин стиль. Скорее, похоже на стандартный японский набор из дешевого фильма.

— Я просто полежу тут немного, — сказала Аска.

— Ну и что ты творишь? — произнёс я, не поворачиваясь к ней и не торопясь убирать руку от невозможного в данных обстоятельствах 'глока'.

— А ты как думаешь?

— Ты напилась, что ли, на радостях?

— Нет, — хихикнула Лэнгли. — От горя, что Мисато наконец-то от нас отселилась..

— Скажи, Синдзи, тебя снятся кошмары? — неожиданно спросила девушка.

— Всем снятся кошмары.

— Не хочешь отвечать?

— А ты бы ответила? — парировал я.

— Мне снятся кошмары, — сказала Аска. — Пока я не приехала в Японию, они снились мне постоянно. Потом... Несколько месяцев покоя. Сегодня кошмары вернулись.

Лэнгли уткнулась головой мне в спину.

— Твой кошмар, Синдзи? Твой главный кошмар.

Мой кошмар? Самый главный кошмар? В прошлой жизни это была потеря близких и страх остаться в полном одиночестве. Даже по сравнению с, гм, пережитой смертью — внушает ужас.

А в этом мире? Уж явно не Ангелы и не террористы — к такому, оказывается, привыкаешь, довольно быстро... Но была одна вещь, что действительно могла бы зваться кошмаром.

— Мне три или четыре года, — говорю я. — Я в испытательном центре НЕРВ. Юй Икари — моя мать — погибает на моих глазах в кабине Ноль-первого.

— Мне три или четыре года, — эхом откликается Аска. — Я в больнице НЕРВ. Киоко Сорью — моя мать — мертва.

Девушка вцепилась в мою руку и с силой сжала её.

— Мы похожи, — прошептала Лэнгли.

— Мы похожи, — сказал я. — Но... всё-таки отличаемся.

— Например?

— Почему ты пилотируешь Еву?

— Потому что я могу это делать и делаю это лучше вс... Делаю это хорошо.

— Это не всё.

— Это всё, — возразила Аска.

— Разве? А что насчёт силы? Разве тебе не нравится то ощущение силы, что даёт тебе Ева?

— Я достаточно сильна и без Евы. Я пилотирую Ноль-второго, потому что могу и хочу это делать. Ева — это моя свобода, если ты всё-таки хочешь услышать что-то ещё. Но я не кончаюсь на Ноль-втором — мне просто нравится, что с помощью него я защищаю мир... и даже такого дурака, как ты. Да, ты! Почему ты сам пилотируешь Еву? Я знаю, что Пай-девочка делает это, потому что помешана на долге. Пафоса хватает и в тебе, но есть же что-то ещё?

— С чего ты решила? — хмыкнул я.

— Потому что мы похожи? — хмыкнула Лэнгли. — И ты решил, что я тоже чего-то не договариваю. И что же в твоём случае? Что же движет тобой кроме долга? Желание силы? Славы? Признания?

— Я думаю... — медленно произнёс я. — Что воспринимаю Еву не только как оружие и способ защитить, то, что мне дорого... И тех, кто мне дорог. Но и как инструмент — инструмент, способный изменить мир.

— И как же образом? Убить всех Ангелов, а потом объявить последним Ангелом безобидное ничтожество, может быть даже коллективное? Может быть, ты хочешь сам править миром, Синдзи?

— Я бы лучше сделал императрицей тебя, а сам бы остался обычным рыцарем, — усмехнулся я. — Но ты права... в чём-то. Если нами захотят воспользоваться... Я не буду сидеть сложа руки. А вот что насчёт тебя?

— Хочешь, чтобы я была в тот момент рядом с тобой? А не испугаешься?

— И чего же это, интересно мне знать, я должен пугаться?

Мне неожиданно надоело вести этот странный ночной диалог через себя... Хотя, с определённой точки зрения это было очень удобно. Но мне это наскучило, и я перевернулся на спину, поворачивая голову.

Лицо Аски оказалась неожиданно близко — я даже почувствовал её дыхание и аромат шампуня, без которого после контакта с ЛСЛ было никак не обойтись.

Лэнгли внимательно смотрела на меня и слегка улыбалась.

— Ты боишься меня, — прошептала девушка.

— Чушь, — фыркнул я.

Хотя...

— Ты забыл? Мы же с тобой похожи. А раз так, то ты тоже боишься сблизиться с кем-то. Ведь вдруг тебя причинят боль? И чем ближе человек — тем сильнее боль. Но тебя всё равно тянет ко мне.

Меня словно окатило ледяной водой.

Я моментально достал с пола пистолет и упёр в голову 'Аски' прямоугольное рыло 'глока'.

— Кто... что ты такое? — хрипло произнёс я. — Настоящая Аска ни за что бы не пришла ко мне вот так...

— И не стала говорить тебе всех этих вещей? — 'Лэнгли' чуть склонила голову на бок, не выказывая особого беспокойства от упёртого в голову пистолета. — Но ты ведь хотел бы услышать всё это от... неё? То, что ты желаешь, Синдзи — это самостоятельная и сильная Аска Лэнгли... Которую тянет к тебе так же, как и тебя к ней.

— Меня. К ней. Не тянет, — сквозь зубы процедил я.

— Но ты этого одновременно желаешь, и страшишься, верно? — губы 'Аски' растянулись в неестественной улыбке. — Ты говоришь о том, что напарники могут дружить, но не должны влюбляться друг в друга... Ты так говоришь. Но веришь ли ты в это или просто повторяешь где-то услышанные фразы?

— Что тебе надо... Ангел? — сказал я.

— Что ТЕБЕ надо, "Синдзи Икари"? Хочешь править этим миром? Сделав его лучше, добрее и чище, разумеется. Хочешь быть героем? Хочешь быть со своей напарницей? Ты хочешь получить это?

— Ты не сможешь дать мне этого. Ты не можешь дать мне ничего. Потому что ты — вредоносная тварь из космоса!

— Точнее, тысячелетиями погребенная в пустыне. Но это неважно. Ключ, коды доступа, права у тебя, — сказала 'Аска'. — Тебе доступна и печать... Сними её и воспользуйся Резцом Бога — ты же хотел этого, не так ли? Этот круг надо разорвать. Разорвать хотя бы сейчас...

— Значит вот так ты вербуешь сторонников, да?? — спросил я.

— Я всего лишь даю им то, чего они хотят. Кто же виноват, что в реальности им зачастую всё это недоступно, и они начинают... злиться? Впрочем, это нормально, ведь люди — слабы. Но ты — сильный. Могучий... Воин...

Лицо 'Лэнгли' неожиданно потеряла всю свою неестественность, став похожей на ту рыжую, что я знал уже не первый месяц. Девушка приблизилась вплотную ко мне.

Меня обдало запахом шампуня... Цветочным запахом.

Вот, что меня ещё насторожило-то — Лэнгли такой ненавидит.

— Я сплю, — сказал я. — Ты плохая копия, Ангел. Аска бы себя так никогда не повела.

— Кто знает, на что способны люди в некоторых случаях? — улыбнулась 'Лэнгли', приближая свои губы к моим и, словно бы, не замечая всё ещё упирающегося ей в висок 'глока'. — А раз это сон, то почему бы не позволить себе чуть... больше? Быть может... поцелуй? Всего один невинный поцелуй — чего в этом плохого? Ты же хотел бы этого, я знаю... Ты хочешь защитить Аску, но разве не проще это делать, если вы будет ближе друг к другу? Давай же, Синдзи, всего один поцелуй... Откуда тебе знать, что Аске не хотелось бы того же самого?