Чужая жизнь 7. Конец жизни

  Процесс шёл туго. Даже с маской пришлось повозиться добрые десять минут. Да какие садисты додумались крепить её к подбородку здоровенными болтами, входящими прямо в кость? Впрочем, болты оказались не диполимерным титаном, а банальной нержавейкой. После упорного расшатывания, удалось сломать самый нижний болт. А затем дело пошло. Бросок, телекинетическая волна по брошенной детали костюма. Внимание к точке приложения сил, чтобы не ускорять вращение Ноль-первого. Относительная скорость падала просто микроскопическими темпами. Восемьдесят четыре километра в час, дистанция девяносто два. Восемьдесят километров в час, дистанция сто. Ещё и кровь, протекающая из мелких по меркам Евангелиона ранок, начала создавать вращающий момент. Да и центр масс начал "гулять" от несимметричного сброса брони. В общем, с таким трудом подавленное кувырканье снова возобновилось, и держать его в приемлемых рамках становилось всё труднее.

  Концентрация на контроле вращения и центра масс отнимала всё внимание. Ощущение времени пропало. Оставшийся наплечник, грудной "клюв", кираса. Правый наколенник. Правая броне-перчатка развалилась самостоятельно — слишком большие нагрузки. Теперь пришлось беречь левую. Конец и левой. Теперь зубами. Руки кровоточат, доламывая спинные панели. Ещё пара деталей, и всё. Из техники остаётся только часть шлема со встроенным радаром. С некоторой суеверной боязнью читаю маркер. Есть! Скорость минус тридцать, дистанция триста тридцать. Теперь стабилизироваться визуально по "звезде" и улетающим частям брони, и только корректировать траекторию. А вот это уже кровью. Больше бросать нечего. Челюсть Ноль-первого уже без фиксаторов, решительно сую левую руку в рот и откусываю средний палец. Десять пальцев, десять манёвров. Надеюсь, пальцев хватит. Как хватит и ресурса жизнеобеспечения. Шайзе, какого ко всем Ангелам жизнеобеспечения? Я — это Ноль Первый, так что анимешный лимит в шестнадцать часов уже не пляшет. А вообще-то близко к шестнадцати часам получается. Остаётся только надеяться, что та голубая звезда — действительно портал. Иначе выходит даже не аврал с героическим превзнемоганием, а банально безнадёжная ситуация.

  Одиннадцать часов до цели. К кожному зуду удалось притерпеться. Или, быть может, кожа Евангелиона приспособилась к вакууму. Приглядываюсь к рукам, насколько это возможно в инфракрасном зрении. Правая рука — тёмно-коричневая. Левая, та, что от Матариила — почти чёрная. А по ощущениям не различить. Наверное, просто привык.

  А снаружи не так черно, как мне казалось в первые панические часы. На пределе видимости — красные, размытые пятнышки. Группирующиеся в нечёткие ленты. Радар их не берёт, а при попытке определить расстояние "на глаз" начинает кружиться голова. Кстати, без лицевой маски у Ноль-первого появилось новое ощущение глубины пространства. Отличное от бинокулярного эффекта. Гораздо точнее. Подстроив ощущения под циферки радара, теперь просто "вижу" расстояние. Двести двадцать восемь точка шестьсот пятьдесят тысячных километра. И непередаваемое ощущение "скользкости" от голубой "звезды". Нет, не скользкости. Скорее гладкости, как от ежа, которого гладишь по направлению иголок. Знаю, нелепое объяснение, но более точных слов нет. Кстати, сброшенные детали брони тоже в определённых ракурсах выглядели "скользкими". Но это ощущение с ними было слабеньким и мимолётным. На ум пришли где-то слышанные слова "угол Брюстера". К месту или нет?

  И по-прежнему ничего не приходит на ум на тему восстановления полцентнера человеческого мяса с костями. Мозг можно не восстанавливать. Всё равно его в черепе, наверное, изначально не было — иначе как объяснить, что я с радостью вляпался во вполне предсказуемую, каноническую катастрофу?

  Понадеялся, что все сказки о "режиме берсерка" относятся только к размазне-Младшему. Ага, и забыл про эффект испорченного телефона. Режима берсерка нет. Вместо этого я сотворил его вполне годную имитацию. По необходимости, но всё же...

  Проверяю снова по прицельной сетке угол между сброшенным пальцем номер два и голубым "порталом". Чуть изменился. Придётся ещё корректировать. И именно сейчас. Откусываю на этот раз безымянный палец на правой руке. Выплёвываю, прижимаю локоть к правому боку, затем к животу, выпуская струю крови сначала справа, а затем слева от центра масс. Причём центр масс ощущается уже вполне материально. Наверное, это и имеется в виду, когда говорится об уровне синхронизации "свыше ста процентов". Если сто процентов — это управление Евангелионом на уровне реакции и восприятия человеческого тела, то за ста процентами уже идут чисто нечеловеческие способности. Даже жаль будет возвращаться обратно.

  Стоп. Это запретные мысли. Я должен остаться человеком. Как — буду смотреть после того, как вернусь в Токио-3. Если вернуть, шайзе.

Наконец, собственно портал. На на таймере времени миссии — четырнадцать часов сорок пять минут. Удалось обернуться чуть быстрее канона. Уже не звезда, а плоское голубое облачко метров пять в диаметре, наплывает мне на грудь. И что дальше, руками его хватать? Всплывает какой-то инстинкт. Хватать надо изнутри. Будто разрывая облачко...

— Интеграция отделенных модулей. Коллапс безопасной зоны.

Голубое свечение будто втянулось Ноль-первому в руки, а бесконечное пространство вокруг вдруг навалилось давящей плитой. Голова вдавилась в грудь, ноги — в живот.

Чисто автоматически ударил телекинетическими лезвиями. Неважно куда, главное — сильнее. И в прореху брызнул солнечный свет.

* * *

Сознание возвращалось неохотно. Или скорее, нечему было возвращаться. Память — в полном порядке. Отлично помню, что мне тридцать шесть Больших Дождей. Мимолётно подивился. Половиной сознания — дикости единицы измерения, а второй половиной — тому, что я нахожу дикостью такие очевидные вещи. Ладно, разбежались. Опять есть хочется. Проверил сохранность головы в наплечной котомке. Да не своей, а той, что принадлежала вчерашнему обеду. Пока не протухла. Да и для личинок мух рановато. Ага, размечтался о деликатесах. Тут живых мух в радиусе сотни дневных переходов не найти. Яйца, наверное, где-то уцелели, но вот найти их — нереально. Ежедневные дожди — залог чистоты. Так что придётся жрать мясо и кожу Искалеченного без приправ. И без огня. Опять же, дожди. А возле всего, что напоминает укрытие — концентрация боевых кластеров зашкаливает. Не так, конечно, как в первую луну после Исхода. Но мне хватит. Учитывая, сколько я набрал иммунитета за последние три сезона и полсотни горячек, хватит скорее на превращение в Искалеченного. На лёгкую смерть можно не рассчитывать. Вот так и буду, как вчерашний, гугукать и лакать воду из лужи. Если совсем не повезёт, меня даже никто не съест. Хищных кошек эпидемии тоже не щадят. Так и буду мыкаться до голодной смерти, ничего не соображая.

Так вот простенько накручиваю себя избегать опасных мест. Почему? Иначе нельзя. Я уже на грани, как бы не хотелось верить в иммунитет, и в чистоту пейзажа вокруг. Обращаюсь к нейро-интерфейсу, чтобы прослушать всегдашнюю мантру. Слов уже почти не воспринимаю, только тревожный тон.

— Нейроинтерфейс разъединён. Повреждение баз данных двести сорок из двести сорока. Нарушения в соединительных нервах двадцать пять из тридцати. Наличие мозговой ткани — обнаружено шестнадцать из тридцати.

Мысленно проклинаю Первых Предков. Ну зачем эта мозголомная полибазная арифметика? Конечно, будь я в форме и с нормальными счетами уровня цвет-форма... ага, и с симпатичной феечкой на плече для полной потери связи с реальностью. Истина — мне уже конец. Ещё пара-тройка инфекций, даже без синергии — и я Искалеченный.

Выбираю местечко для полуденного привала. Чтобы без мха и стоячих луж. Мох — это такая ещё гадость. К нему боевые кластеры прилипают независимо от вида, просто застревают в мелких порах. А только коснёшься — от запаха пота запускаются жгутики, и кластер, нагруженный отборной заразой, сразу тыкается в кожу. Очень хорошо представляю эту биологию — сам же помогал в разработке. Отчасти благодаря знаниям я ещё жив и относительно дееспособен. Хотя в моём выживании больше от удачи, чем от осторожности. И самая большая удача — в тот первый, самый жуткий день. Как сейчас помню.

Как меня сорвали по тревоге, так и кинулся в мастерскую. И не успел. Пробивающий Палец, теперь понимаю абсолютно без всяких сомнений. А тогда — просто пытался выбраться из скально-древесного завала, строя всякие безумные теории. С атакой Отрицающие поспешили. Ещё на минуту позже — и меня бы убило прямо на входе в мастерскую. А может, так и надо было. Некогда и некому было у них считать и оптимизировать бойню. К тому времени войска Альянса уже штурмовали Колыбель, если верить содержанию полит-молитвы. А легион Хепри сорвался в массовый побег как раз в момент, когда внимание наших доблестных священников и самой Богини было приковано к "последнему штурму".

Иногда я мечтаю. Пусть бы те подонки запаниковали и начали атаку на полчаса раньше, во время рабочего дня. Пусть бы мастерская уцелела. Пусть бы внесезонный шторм отклонил самую первую волну заражения. Пусть бы гниение инструментов так и осталось бы нереализованной задумкой. Пусть бы программа усиления заразности Искалеченных сбойнула бы. Шайзе, уже полную руку чудес напридумывал. Шайзе? Что за странное слово. Я сам сбойнул. Неудивительно с таким стрессом и истощением. Надо питаться лучше.

Сел на поваленный ствол, предварительно сбив кору. Теперь что в вещмешке? Если мысли путаются и чудится непонятно что, время для деликатесов. Достаю голову и выковыриваю лакомства. Левый глаз отложить в сторону, прочитать молитву Лилит... тьфу ты. Сдохла Лилит. И не помогли ей ни молитвы, ни семь глаз на шесть сторон света. Некому больше отдавать обеденную жертву. Так что оба деликатеса — мои. Хрум, левый глаз. Ам, правый глаз. Вкусно! А теперь как в детской считалке, "Помолился — благодать, кожу с черепа сдирать, да сочными хрящами позакусывать."

На этот раз я действительно очнулся. Уф, мерзость-то какая. Во рту ещё вкус лопнувшего человеческого глаза, а мышцы челюсти помнят усилие, с которым он лопался. Что угодно, только не людоедство! Пусть это будут застенки гестапо, пусть даже гнилой, лицемерный мир Гарри Поттера с кастами маглов и сквиблов! Я не хочу очнуться в людоедской безнадёге! Я рванулся вскочить, но почему-то не получилось. Что-то крепко держит руки, ноги, даже грудь. И девичий визг на нервы действует. Визг?

Какое облегчение. Перед мной — всего лишь Майа Ибуки.

— Здравствуй, Майа. Не подскажешь, какое сейчас число? — соображаю, что надо успокоиться.

— Два...дцать пятое. Декабря. — голос Майи дрожит, но по крайней мере визга больше нет. — С рождеством, лейтенант Икари.

— И вас тоже с рождеством, Ибуки-сама. — перехожу на официальный тон. — Что-то со мной случилось?

— Да. — девушка кивает. — Подождите минутку... а, уже.

Да я сам вижу, что уже. В дверь протискивается капитан Рамос с пистолетом-пулемётом незнакомой модели навскидку, за ним — О'Брайен... с ранцевым огнемётом. Что за бред? Процессию продолжает Габриэлла с дробовиком. Наконец, вваливается растрёпанное чучело в костюме химзащиты и шприцом наперевес.

— Доктор. — пищит Майа — Он...

— Да я сама вижу, что он. — Чучело поворачивается ко мне, и под щитком узнаю заспанное лицо Рицко Акаги. — Он. А насколько, сейчас выясним.

Ой. Что-то мне захотелось назад в сон о людоедском пост-апокалипсисе.

Доктор Акаги присела на складной стул, услужливо пододвинутый Майей. Уставилась на меня. На лице почти что читается "Ну зачем меня разбудил". Нет, не только это. Ещё какая-то почти детская обида. Когда это я успел ей насолить? Впрочем, вопрос риторический. Сейчас гораздо важнее, что я крепко привязан. К чему-то вроде зубоврачебного кресла. Глаза вниз до упора... нет, ещё хуже. Это кресло — гинекологическое. В самом плохом варианте я сейчас рожу какого-нибудь монстрика. Нет, самое плохое — если нормального младенца. Только девчонкой стать ещё и не хватало, шайзе. Приглядываюсь к себе. Слава Аллаху, грудей нет! Хоть в этом повезло. Да и не будут так девчонку на прицеле держать. Вон, О'Брайен в отдалении от всей честной компании, и держит огнемёт с прицелом мне в грудь. Да и все остальные, включая доктора, ко мне ближе пяти метров не приближаются. Правильно, огнемёт — очень неаккуратное оружие.

За "увлекательной" инспекцией собственных вторичных половых признаков я пропустил вопрос доктора Акаги.

— А? Что? — я среагировал больше на побелевший палец Габриэллы на спусковом крючке дробовика, чем на голос Рицко. Такие вот фокусы с восприятием.

— Ещё раз. — Невооружённым взглядом видно, настроение доктора, нерадужное с самого начала, стремительно падает к земному ядру. — Твоё имя.

— Синдзи Икари.

— Звание?

— Лейтенант Особого Института НЕРВ.

Похоже, я отвечаю правильно. Указательный палец Габриэллы чуть порозовел. Так держать!

— Что ты помнишь последнее до этой комнаты?

А вот тут ответить быстро не получилось. Не отвечать же, "как разжевываю человеческий глаз". Что-то со мной не то. Слишком переплелись видения и реальность. Придётся идти на ва-банк, выдавая, возможно, ложный вариант.

— Помню, как прорывался обратно на Землю. Из какого-то чёрного пространства. Пустил телекинетические лезвия, увидел свет, и всё.

Майа с Рицко переглянулись. И обе почти синхронно кивнули. Уф, пронесло. Не знаю, кого, но витающее в воздухе напряжение, готовое разразиться стрельбой... Нет, не исчезло. Но снизилось на пару то ли вольт, то ли градусов.

— Тебе передавали сигнал на аварийную эвакуацию на протяжении пятнадцати часов. — соизволила объяснить Рицко. — Так что капсулу выбросило сразу же, как только восстановилась связь. — В складе жуть что было. На земле — двухсотметровая дыра, натурально глотающая всё, что в нее кидают. Вокруг — такие приливные силы, что рвались на части даже бронебойные болванки, которыми в дыру стреляли. И чем дальше, тем хуже. Я уже опасалась, что эта... аномалия... превратится в натуральную чёрную дыру и заглотит весь Токио-3. Хорошо, что ошиблась. Задним числом — больше это походило на квантовый конденсат. Как с морем Дирака, но не полностью заполненным. И вообще-то не морем Дирака. Незаполненное море Дирака — это, строго говоря, кусок антиматерии. Так что...

Всё понятно. Доктор Акаги ушла в научный поиск, и вернётся не скоро. Умоляюще смотрю на Габриэллу. Ну пожалуйста. Хоть кто-то мне объяснит, что здесь происходит?

Похоже до Габриэллы дошло. Слегка опустила дробовик, тщательно просканировала меня взглядом. И только тут я сообразил, что я почти голый. Не считая цепей и ... памперсов. Порядочно раздувшихся от мочи памперсов. Лучше бы я был совсем без одежды. Какой позор.

— А для зомби выглядишь совсем неплохо. — мисс Ферраро хихикнула, прервав речь доктора Акаги, скатившейся до невнятного бормотания. — Когда ты выползал из лужи ЛСЛ, было намного хуже. Кожа прозрачная, все внутренние органы видны, ноги как щупальца осьминога гнутся. Бррр. Натуральный фильм ужасов. Точно ничего не помнишь?