Но за всё нужно платить — валяло эти кораблики на волне весьма чувствительно, любое попадание в батарейную палубу выводило из строя сразу по несколько орудий, и выкашивало осколками значительную часть артиллерийской прислуги. Корпуса были слабенькие, и буквально пара-тройка шестидюймовых попаданий могла вывести крейсер из строя...

А грозные восьмидюймовые орудия располагались как раз на полубаке и полуюте, каковые создатели кораблей создали для улучшения мореходности. Мореходность улучшить удалось, но установить так высоко над ватерлинией тяжеленные артиллерийские установки было не самым мудрым решением — точность их стрельбы даже при небольшом волнении моря оказалась совершенно неудовлетворительной, если, конечно, огонь вёлся не на малых дистанциях...*

А сейчас, как оказалось, появился шанс схватиться с четырьмя же кораблями ('Диана' и 'Паллада' так же не свернули с курса), каждый из которых был на голову сильнее. Но не атаковать контр-адмирал Дева не мог — имелся всё-таки шанс зацепить огнём артурских 'богинь' минут на десять-пятнадцать до их встречи с 'Баяном', 'Аскольдом' и 'Новиком', а потом русские крейсера наверняка состворятся, и можно рассчитывать в скоротечном бою на контркурсах нанести противнику дополнительные повреждения, что хоть немного облегчит задачу миноносцам когда на море упадёт темнота...

'Читосе' начал пристрелку по 'Диане' находясь на двадцати пяти кабельтовых по её раковине. Первые всплески вставали достаточно далеко от её кормы, но неумолимо приближались. Когда дистанция была начерно нащупана, грохнула и баковая восьмидюймовка флагмана Третьего боевого отряда.

Чудеса на войне случаются: первый же снаряд весом более центнера и содержащий почти десять килограммов взрывчатого вещества, просверлив две мили пространства разделяющего корабли, лопнул на юте 'Дианы' уничтожив кормовую шестидюймовую пушку и выкосив осколками около полутора десятка матросов. Временно прекратил стрельбу весь кормовой плутонг русского крейсера. За 'сестру' отомстила 'Паллада' — сразу два шестидюймовых снаряда взорвались под клюзами 'Читосе', выдрав из борта солидные куски обшивки, причём один из них практически на уровне ватерлинии — в пробоину тут же стали захлёстывать волны... Кроме того по палубе прошёлся шквал снарядов из пушек калибром в семьдесят пять миллиметров — орудия, конечно, не слишком солидные, но когда таких 'подарков' получаешь в приличном количестве, то неприятности гарантированны — то трубу пробьёт, то орудийные расчёты повыбьет, то какой-нибудь паропровод перебьёт... Все эти мелкие неприятности постепенно складывались в крупные, а тут ещё подал голос подходящий 'Баян'. Вернее сказать, дуэтом стали исполнять свою партию в данном концерте басами 'Баян' и 'Аскольд'. 'Новик' пока ещё не пытался поддержать дискантом из стодавадцаток могучее 'пение' 'старших товарищей' — далековато для него было. Но те справились сами: пока противоборствующие крейсера разносило на контркурсах, 'Читосе' успел схлопотать, кроме всего прочего, ещё и восьмидюймовый снаряд с 'Баяна' в угольную яму — из борта выбросило чёрным дымом, и корабль стал уже чувствительно крениться на левый борт. Пришлось срочно отворачивать с боевого курса, щеголяя к тому же пожарами на орудийной палубе и на юте. Прошедшие за ним 'Кассаги', 'Такасаго' и 'Иосино' отделались значительно меньшими повреждениями, но тоже получили по несколько попаданий.

Здесь, наверное, стоит сделать некоторое отступление, чтобы у читателя не создалось впечатления, что пушки стреляют сами... Ну ладно, не сами — при них имеются наводчики. Но и этого мало — в орудие, чтобы оно выстрелило, необходимо зарядить снаряд, а у стандартной шестидюймовки он весит более сорока килограммов. Снаряду нужно 'дать пинка', чтобы он полетел в сторону врага — необходим ещё и заряд, который это сделает — ещё тринадцать килограммов. И то, и другое хранится не рядом с пушками — в погребах под ними.

Люди в погребах работали в тесном замкнутом пространстве, не имея понятия о том, что происходит наверху. (То же можно сказать о машинистах и кочегарах).

Но подача снарядов к пушкам действовала безостановочно и бесперебойно. Не смотря на то, что у некоторых элеваторов перебило тросы подъёмных рам — из этих погребов боеприпасы подавали вручную, но задержек выстрелов и там из-за недостатка снарядов не было.

Раз за разом один подносчик подбегал к орудию, где сорок один килограмм смерти загонялся в зарядное отделение, другой подносил пороховой заряд — туда же, смачно чавкал затвор — выстрел! И всё по новой...

По три-четыре выстрела в минуту делала в среднем каждая шестидюймовая пушка в этом бою. Некоторые орудия после выстрела проседали больше нормального, и их приходилось накатывать с огромным трудом. Но 'Баян' с 'Аскольдом' исправно били своими левыми бортами по проходящему на контркурсе противнику. Сами получали тоже. Нельзя сказать что серьёзно, но получали.

Досталось перелётами и 'Диане' с 'Палладой', которые заскочили за линию своих крейсеров, и разворачивались на обратный курс, чтобы вместе с отрядом Вирена следовать к эскадре. Несколько попаданий они, конечно, схлопотали — разбило шлюпку на 'Диане', ей же пробило среднюю трубу, смяло взрывом вентилятор, разгорелся пожар в кают-компании. 'Паллада' обошлась меньшей кровью — всего лишь пробоина в корме на два метра выше ватерлинии — совершенно не фатально, тем более, что пожарный дивизион находился неподалёку и в зародыше задавил разгорающийся пожар.

Оставалось увести относительно неповреждённым 'Новик', а именно на него постарались обрушить всю свою ярость крейсера Третьего боевого отряда, именно он являлся самым 'ранимым', именно он являлся 'ужасом' японских миноносцев, именно этот небольшой корабль так мечтали уничтожить моряки страны Ямато.

Всплески от сосредоточенного залпа крейсеров контр-адмирала Дева легли очень кучно — попади 'Новик' под этот 'град' — не сдобровать единственному лёгкому крейсеру артурской эскадры.

— Лево руль! — немедленно скомандовал Шульц, и третий мателот русского крейсерского отряда направился туда, где только что поднимались всплески от японских снарядов. Вернее, не совсем туда, но именно на ту 'параллель курсов'.

Сам командующий специально вызывал командиров 'Новика' и 'Аскольда', чтобы объяснить им приём называемый 'охота за залпами':

— Если противник бьёт по вам залпами, господа, — инструктировал Макаров, — то немедленно следуйте к месту падения его снарядов — японец увидел, где упала его предыдущая серия, внёс поправки, и следующий десяток-другой снарядов вздыбит воду где угодно, но только не на том самом месте, куда угодили предыдущие. Понимаете?..

'Борода' оказался совершенно прав — новая порция смерти, которую японцы так надеялись направить в 'Новик', вспорола волны далеко от курса, на который лёг самый лёгкий из лёгких крейсеров артурской эскадры.

'Паллада' и 'Диана' тем временем уже развернулись, и легли на курс, параллельный отряду Вирена, но, пока ещё, не влились в кильватер, пока ещё следовали параллельно.

С 'Баяна' последовал приказ уменьшить ход до шестнадцати узлов и выстраиваться в строй пеленга влево.

Крейсера контр-адмирала Дева, исключая севшего носом 'Читосе', тоже развернулись, и легли на курс преследования. Без контр-адмирала Дева, держащего свой флаг именно на наиболее повреждённом крейсере.

А времени перескочить на другой корабль не было абсолютно, так что три оставшихся 'собачки' повёл в атаку 'Иосино', как наиболее близкий к отряду Вирена после разворота.

Но продолжилось всё безрезультатной вялой перестрелкой с 'Палладой' — уже сгущались сумерки, расстояние было преизрядным, а вдогон из всех японских орудий могли бить лишь две шестидюймовки 'Иосино' и, с совсем запредельного для данного боя расстояния, восьмидюймовая баковая 'Кассаги'.

Попаданиями не отметились ни русские, ни японцы.

Крейсера порт-артурской эскадры уходили на защиту своих броненосцев от минных атак. Уходили туда, где над водой уже бушевал огонь, туда, где эти две взаимоненавидящие друг друга стихии заключили временный союз. Союз противоестественный, но очень действенный. Действенный по мнению и желанию ЗАКАЗЧИКА. Имя которому — СМЕРТЬ.

В том числе и поэтому на своих новых крейсерах типа 'Тоне' японцы уменьшили главный калибр в оконечностях до более скромных шестидюймовок.

Глава 9.

— Ну, вот и началось, — перекрестился Макаров, когда 'Петропавловск' слегка тряхнуло взрывом от первого попадания. — Господи, благослови!

Не то, чтобы Степан был истово верующим человеком, скорее наоборот, но на войне, когда в любую секунду может окончиться твой земной путь и начаться (или не начаться) новый, очень хочется верить, что 'конец твой ещё не конец...', как пел Высоцкий. И очень не хочется верить, что вместе с прекращением жизнедеятельности твоего тела, 'сотрутся все файлы' твоего мозга, исчезнет весь твой 'богатый внутренний мир', ты перестанешь не только есть и дышать — перестанешь мыслить. А, значит, перестанешь существовать. Вот это действительно страшно. Страшно и жутко...

Ну, а если от твоего решения зависит не только собственная жизнь, а жизни ещё тысяч людей, судьба Родины, в конце концов — ой как захочется верить в нечто высшее, ой как захочется рассчитывать хоть на какую-то помощь 'оттуда'.

По флагману русской эскадры сосредоточили огонь все четыре японских броненосца — Того сумел выскочить на своём 'Микасе' несколько впереди курса артурцев, и у него получилось взять 'Петропавловск' под обстрел основной частью своих главных сил. Три броненосных крейсера линии били по 'Пересвету'.

Противники преследовали разные цели — Того стремился за оставшийся до темноты промежуток времени нанести как можно большие повреждения хоть одному из русских броненосцев. Макаров же старался в максимальной степени помешать этому. Не надеясь серьёзно повредить кого-то из японцев. Поэтому русские разобрали цели: 'Петропавловск' бил по 'Микасе', а остальные по соответствующим мателотам вражеского кильватера — 'Полтава' по 'Асахи', 'Севастополь' по 'Сикисиме' или 'Ясиме'. А вот 'Пересвет' с 'Победой' всё-таки сосредоточили огонь на ведущей броненосные крейсера противника 'Асаме'.

С одной стороны, стрелять всем по одному — больше шансов поскорее отправить этот корабль противника в нокдаун, если вообще не в нокаут за кратчайшее время, ведь дело даже не просто в сумме попаданий, а в сложности быстро устранять или хоть как-то нивелировать их последствия — заделывать пробоины, гасить пожары и так далее...

Но, с другой стороны, точность массированного огня чувствительно ниже, чем у индивидуального — пойди-разбери в этой мешанине всплесков, где падения твоих снарядов, а где ими вздыбили воду соседи по кильватеру. А при стрельбе индивидуальной старший артиллерист видит падение именно снарядов своих орудий, и ему многократно легче корректировать ведение огня, так что процент попаданий при прочих равных будет серьёзно повыше. К тому же, если вся линия противника лупит по одной-двум целям, значит, остальные корабли практически не обстреливаются. А если не обстреливаются, то их орудийные расчёты действуют практически в полигонных условиях — им не мешают наводить пушки взрывы на своём корабле, не нервируют возможные последствия этих взрывов, в поле зрения прицелов не вырастают водяные фонтаны — пали-не хочу!

Прошло уже пятнадцать минут боя, но 'Петропавловск' ещё не получил серьёзных повреждений — хоть и разгорелся пожар в кают-компании, но он достаточно быстро был ликвидирован. Вероятно заходящее солнце, бившее своими лучами в глаза японских наводчиков, мешало более точной стрельбе, тем более, что русские корабли шли на фоне тёмного берега, и это опять же не способствовало меткости огня по ним.

Но закон больших чисел в конце концов сработал, и неопадающая стена от всплесков вражеских снарядов перед бортом русского флагмана реализовалась не только несколькими попаданиями шестидюймовых снарядов, но и парой двенадцатидюймовых. И если первый из двух разорвался на броневом поясе не нанеся броненосцу практически никаких повреждений, то второй срикошетил от брони вниз, под воду, где и разорвался, ударив взрывом в подвздошину корабля напротив котельного отделения. Конструкции корпуса деформировались и открылась течь. В результате 'Петропавловск' принял около ста тонн воды. Неприятно, но вполне терпимо — даже на скорости хода данный удар практически не сказался, флагман уверенно держал четырнадцать узлов.

'Пересвету' повезло меньше — несмотря на то, что его обстреливали не четыре броненосца, а лишь три броненосных крейсера, их восьмидюймовые снаряды угодили крайне удачно для японцев, и совсем некстати для русского корабля.

Нет, понятно, что каждое отдельное попадание вполне может быть более или менее удачным, но чтобы три подряд стали буквально 'золотыми'...

В самой завязке сражения взрывом выдрало около трёх квадратных метров обшивки в небронированной носовой оконечности 'Пересвета'. В метре над ватерлинией. На полном ходу пробоину стало захлёстывать волнами. Не прошло и минуты, как разворотило среднюю трубу. Обломки железа рухнули вниз, и существенно перекрыли дымоход. Тяга в соответствующих топках немедленно упала, дым не ушедший в атмосферу стал душить кочегаров...

— Ваше превосходительство, — обратился к Ухтомскому командир броненосца. — Ход падает. Из машинного передают: 'В ближайшее время больше тринадцати узлов выжать не сможем'.

— Держать столько, сколько сможем, — мрачно бросил в ответ адмирал. — И запросите машину, когда смогут дать хотя бы четырнадцать-пятнадцать.

— Запросил уже, — исподлобья глянул на начальство Кроун. — Работают. Может четверть часа понадобится, может час...

'Пересвет' в очередной раз слегка тряхнуло — на этот раз попадание случилось сверхкурьёзное: восьмидюймовый снаряд с 'Якумо' ударил в нижнюю кромку среза ствола левого орудия кормовой башни. То есть, попади он на несколько сантиметров выше — вполне мог бы скользнуть непосредственно внутрь пушки и там разорваться.

Но бог Марс не стал шутить столь изощрённо — переднюю часть десятидюймовки просто загнуло вверх, а снаряд отрикошетил в палубу под башней, пробил её, пробил борт, и улетел в море, над которым и разорвался.*

Внутри башни никто не пострадал, но броненосец теперь до конца войны вынужден был оставаться 'трёхзубым' — возможности починить орудие в Порт-Артуре не было, а доставить подобное на Дальний Восток с Балтики или Чёрного моря — тем более.

Но отомстили. Хоть и частично. На 'Асаме' разгорелся пожар на юте, ударило в фок-мачту, прямо в марс, рвануло на первой трубе, но это всё действовал средний калибр 'Пересвета' и 'Победы'. Однако главным тоже отметились. Два раза: сначала разворотило кормовую рубку, а потом...

Потом 'гостинец' весом в четверть тонны взломал защиту носового правого каземата и исправно взорвался внутри. Сдетонировали снаряды и заряды находящиеся в нём. Весь расчёт шестидюймового орудия буквально испарился за доли секунды, ударило и вниз, к ещё одной пушке такого же калибра, и там тоже не выжил никто. Ударило вверх, где находилось орудие противоминного калибра — с тем же результатом. Кроме того вышла из строя и щитовая шестидюймовка на верхней палубе. Почти со всем расчётом.