Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Во-первых, пообещайте, что возьмёте меня с собой в следующий раз, а во-вторых, попрошу просмотреть мои последние наброски, и высказать своё мнение, — лукаво посмотрел на Макарова художник.
— Как раз второе ваше пожелание исполню с огромным удовольствием. С вашего позволения, с него и начнём. Как я понимаю, вы именно тем и занимались у 'моего изголовья', пока я спал вопреки собственному приказу, что писали свои новые картины.
— Пока — рисовал. Наброски. Писать буду потом. Некоторые. И учту ваше мнение при выборе, — Верещагин протянул альбом. — Прошу оценить.
'Новик' возвращается из боя, вслед ему бьют из пушек вражеские крейсера... Порт-Артурская эскадра на рейде... Подрыв 'Хатсусе'... Ого! — Даже на точках, обозначающих головы и лица японских моряков, прыгающих за борт, читается ужас, который они в тот момент испытывали...
— Великолепно, Василий Васильевич! Честное слово не понимаю, зачем вам самому идти вместе с нами в бой?
— Да потому, что меня, в первую очередь, интересуют не ваши разлюбезные корабли, Степан Осипович, а люди. Матросы и офицеры возле пушек, на мостике, в кочегарках, в лазарете, в конце концов. Неужели непонятно? Я хочу видеть выражения их лиц во время боя, ситуации, которые самому не придумать...
— Хорошо, — без всякого воодушевления в голосе произнёс Степан, — в следующий выход обещаю взять вас с собой.
— Разрешите, Степан Осипович? — постучавшись, в салон зашёл Молас.
— Милости прошу. Сейчас должны подать обед, Михаил Павлович, не откажетесь составить нам компанию?
— С удовольствием, благодарю.— Командиры кораблей и начальники отрядов уже представили рапорты?
— Точно так. О повреждениях и потерях подробно, я думаю, стоит поговорить позже, но предварительно — ничего особо серьёзного, за исключением минной пробоины на 'Палладе', разумеется.
— А результаты операции?
— Здесь всё более или менее ясно: уничтожены или выбросились на берег семь транспортов, причём все выбросившиеся подожжены артиллерийским огнём либо минами, потоплен крейсер 'Акицусима', крейсер 'Итсукусима' избит артиллерией и добит миной, крейсер 'Хасидате' после полученных повреждений выбросился на берег и вряд ли будет способен принять участие в войне. Старый броненосец 'Чин-Иен' поражён миной и тонул, когда отряды Вирена и Матусевича отходили на соединение с нами, кроме того, потоплено у противника два миноносца первого класса точно, а возможно и три, три миноносца второго класса точно, а возможно и четыре. Это про потери в кораблях...
— А об остальном после обеда — думаю, в дверь стучится именно он, — улыбнулся Макаров.
Действительно — вестовой внёс поднос с закусками и графином. Адмиралы и художник устроились за столом. Закусок принесли немного, но для аперитива вполне достаточно: астраханская селёдочка с луком, яйца-кокот, маринованные рыжики, которые прислала Макарову сама Мария Фоминична Белая, жена командующего артиллерией Порт-Артура, и то, что вся эскадра давно уже называла 'макаровский разносол'...
Когда стала созревать редиска на квантунских огородах, Степан попросил своего повара приготовить нехитрый салат, который очень и очень уважал под водочку, как в конце двадцатого, так и в начале двадцать первого веков. А всего делов-то: порезать тонкими кружочками редис и солёные огурцы, смешать, и в морозилку. Но только до состояния, чтобы слегка ледком прихватило, не заледенело... Ух и закуска!
И, когда она была как-то раз подана на общий стол, то сидевшие за ним адмиралы и офицеры во-первых, мгновенно оценили её прелесть и простоту, а во-вторых, немедленно разнесли нехитрую рецептуру по всей эскадре.
Так что и в кают-компаниях, и у себя на квартирах, офицеры уже давно и регулярно предпочитали закусывать сорокоградусную именно салатом 'от дедушки', от 'бороды'.
— Ну что, господа, — поднял рюмку Макаров, — за успех нашей сегодняшней авантюры!
Чокнулись. Выпили. Захрустели закусками. Вернее одной — именно 'макаровской' — её вкус под водочку успели оценить и раньше, к тому же понимали, что ледок внутри кусочков редиски и огурцов не вечен, а именно он придавал шарм смеси двух совсем не 'парадных' овощей...
— Степан Осипович, — дожевав закуску, спросил Верещагин, — а почему вы назвали сегодняшнюю операцию авантюрой?
— Да потому, Василий Васильевич, что таковой она и являлась. Мы сунулись в мышеловку, из которой могли и не вернуться. Предлагаю выпить именно за наше счастливое возвращение!
Налили. Чокнулись. Выпили. Закусили. На этот раз дружно взялись за яйца— кокот (интеллигентнтный человек оперирует закусками горячими...), но с селёдочкой...
— Так что у нас с повреждениями, Михаил Павлович?
— 'Паллада', как я и говорил, — спешно прожевав закуску, Молас был всецело к услугам командующего, — подорвана с носа, и ремонт займёт не меньше двух недель после постановки в док. Но до дока нужно ещё дойти из Дальнего. На 'Пересвете' одно десятидюймовое орудие прямым попаданием загнуло вверх так, что оно торчит как рог носорога. Исправить его или заменить пушку у нас возможностей нет.
— Понятно. 'Аскольд'?
— Разворочена третья труба, несколько пробоин. В целом ничего серьёзного. 'Баян' и 'Новик' тоже без существенных повреждений. Как и на всех броненосцах, исключая 'Петропавловск' и 'Пересвет' — этим досталось посильнее. Но считаю, что через неделю-две все корабли, кроме 'Паллады' будут в строю.
— Общие потери?
— Среди экипажей?
— Именно.
— Семьдесят девять человек погибло, из них четыре офицера. Сто восемьдесят шесть раненых. Вероятно, что некоторые из них не выживут.
— Упокой, Господи, души рабов твоих, души воинов, павших за Отечество, — перекрестился Макаров.
— Какие у нас планы дальше, Степан Осипович? — осведомился Молас.
— Да никаких пока. Защищать Цинджоу силами канонерок и миноносцев. А вот когда к нам присоединятся 'Цесаревич' с 'Ретвизаном', тогда и начнём трепать нервы нашим японским друзьям...
— Какие повреждения наблюдались у противника?
— На броненосцах вы и сами видели, Степан Осипович — пожары на всех четырёх, что и как — непонятно, а вот 'Асаме' досталось знатно — с 'Пересвета' и крейсеров докладывают, что у неё чуть не треть борта вырвало попаданием в шестидюймовый каземат. 'Собачка' под адмиральским флагом, вероятно 'Читосе' тоже здорово получила и в преследовании не участвовала.
— Тоже приятно, — кивнул Макаров.
— Господа, — прервал адмиралов Верещагин, — мне, честно говоря, не терпится отведать рыжиков от Марии Фоминичны.
— И то правда, — согласился Степан, и потянулся к графину.
В этот момент как раз принесли щи из кислой капусты. Пахло от супницы умопомрачительно.
На второе подали фрикасе из курицы, а потом последовал кофе с яблочной слоёнкой.
Степан настолько осоловел от обильного обеда, что сегодня ограничился осмотром повреждений только 'Петропавловска'. Но зато доскональным. Практически каждую снарядную пробоину лично осмотрел, выяснил характер повреждений, расспросил матросов и офицеров...
На следующий день занимался тем же самым, но уже на других повреждённых кораблях. С перерывом на благодарственный молебен, для участия в котором пришлось съезжать на берег.
А вот утром десятого мая произошло ещё одно приятное событие...
— Ваше превосходительство! — лейтенант Азарьев влетел в салон адмирала практически без стука. То есть постучать-то он постучал, но ответа дождаться не успел. — С Золотой горы передают: 'К крепости подходит 'Богатырь'.
* * *
Приказ о проведении данной операции был отправлен во Владивосток ещё месяц назад, причём знали о его содержании только два человека во всём Порт-Артуре — сам командующий флотом и его начальник штаба. Молас даже лично зашифровал текст и лично же передал лейтенанту Долгобородову, командиру миноносца 'Лейтенант Бураков', наверное, самого быстроходного корабля в мире. Пакет благополучно доставили в Инкоу, и, вскоре, начальник Владивостокского отряда контр-адмирал Иессен ознакомился с распоряжениями Макарова. Прочитанное не вызвало восторга у командующего отдельным крейсерским отрядом. Во-первых, категорически запрещалось использовать крейсера для любых целей, кроме как выполнение боевых действий на коммуникациях противника, а во-вторых, предписывалось направить в Артур единственный бронепалубный крейсер 'Богатырь', причём приблизительный план действий прилагался.
Как ни жалко было Иессену отдавать свой самый современный корабль, но приказ есть приказ и через двадцать дней 'Россия', 'Громобой', 'Рюрик', 'Богатырь' и 'Лена' подняли якоря и покинули бухту Золотой Рог.
К Сангарскому проливу подошли, как и планировалось, во время отлива, когда течение из Японского моря в Тихий океан достигает максимальной скорости, и сама природа подарила русским крейсерам дополнительных пять-шесть узлов.
Океан встретил отряд свежим ветром и приличным волнением, что, как ни странно обрадовало русских моряков — их корабли как раз и строились для плаваний в океане: большие и высокобортные они не боялись даже серьёзной волны. Чего нельзя сказать об их потенциальных противниках — японских броненосных крейсерах. Так что столкновения с силами Камимуры в ближайшее время можно было не опасаться.
Проходя на юг вдоль восточного побережья Японии, особо не скрывались. Досмотрели пять судов, из которых три отпустили. А вот американский 'Орландо' с грузом хлопка отправили на дно, предварительно, конечно, сняв экипаж. На подходах к Токийскому заливу повстречали британский 'Феникс', идущий с грузом бездымного кардиффа в Иокогаму. Этот топить не стали, а с призовой командой направили во Владивосток — боевой уголь мог ещё очень и очень пригодиться.
Именно здесь 'Богатырь', предварительно забункеровавшись с 'Лены', отделился от остальных кораблей отряда и направился в Желтое море.
По совету Макарова поставили фальшивую трубу и четырёхтрубный крейсер с 'Юнион Джеком' на гафеле, следующий курсом на Вэйхавэй не вызвал в этих водах никаких подозрений у встречных судов...
На закате, когда до главной базы британского флота на Дальнем Востоке оставалось около сорока миль, повернули к Квантунскому полуострову. А после наступления ночи оставалась уже только одна опасность — налететь на шальную мину прямо под стенами родной крепости. Так что когда в лучах рассвета вдали затемнели горы Стемман приказал радировать в Артур о своём прибытии и просьбой выслать навстречу миноносцы для проводки мимо минных полей.
Адмирал Лощинский решил не рисковать, и отправил на контрольное траление фарватера свои шаланды, которые, не смотря на внешнюю невзрачность, зарекомендовали себя самым эффективным средством борьбы с минной опасностью. На всё — про всё ушло полтора часа, и, надо сказать, что одну мину своими тралами они всё-таки зацепили. Когда можно уже было не опасаться получить непредвиденный удар в днище, навстречу 'Богатырю' на борту 'Боевого' вышел сам Макаров. Адмирал не стал лихачить и карабкаться по штормтрапу на борт крейсера на внешнем рейде. Просто поприветствовал его командира и экипаж в рупор, поздравил с блестящим выполнением боевой задачи и миноносец сопроводил столь желанного гостя в порт. Благо стояла высокая вода, и портовые буксиры безо всяких проблем завели 'Богатыря' на рейд внутренний, где своего нового товарища дружно приветствовали салютом, как корабли эскадры, так и береговые батареи крепости. Дружное и раскатистое 'Урааа!!!' неслось со всех сторон, и ни один, наверное, матрос уже не сомневался, что Бог, конечно, на русской стороне.
Когда крейсер встал на якорь в указанном ему месте, к борту подвалил 'Боевой' и адмирал смог спокойно подняться на него по парадному трапу. Макарова тут же встретил Стемман. Слегка волнуясь командир корабля отрапортовал прибывшему начальству о своём прибытии в Порт-Артур, и проводил на шканцы, где уже выстроились все свободные от вахты офицеры и матросы.
Команда 'Богатыря' с нескрываемым восхищением смотрела на флотоводца, под флагом которого ей теперь предстояло служить и лица русских моряков все как одно выражали желание как можно скорее получить приказ идти в бой.
— Здравствуйте, братцы! — гаркнул Степан во всю силу своих лёгких.
— Здрав желам вашдительство! — дружно отозвался строй после секундной паузы.
— Спасибо вам от Государя, от России и от меня за блестящий переход! Ура героям-богатырцам!
— Урааа! — снова разнеслось над рейдом.
— Александр Фёдорович, — обернулся Макаров к каперангу. — Команда успела позавтракать?
— Так точно, ваше превосходительство.
— Тогда я бы очень вас попросил уделить мне с полчасика.
— Всецело в распоряжении вашего превосходительства.
— Давайте без чинов, Александр Фёдорович. Пригласите меня к себе в салон и расскажите о том, как проходил прорыв. Конечно, вам придётся представить рапорт об этом, но во-первых, не хочется ждать, уж простите старика за нетерпение, — улыбнулся в бороду Степан, — а во-вторых, всё-таки хочется узнать всё из первых уст, и не официальным, а человеческим языком.
— Милости прошу, Степан Осипович, — разулыбался Стемман. — Полностью к вашим услугам. Я распоряжусь подать чай или кофе?
— Чаю, если не трудно. Покрепче.
В полчаса не уложились. Макаров постоянно перебивал каперанга, интересуясь всевозможными деталями практически каждого эпизода. Командир крейсера к концу рассказа стал уже здорово нервничать, ожидая уточняющих вопросов чуть ли не после каждого 'пакета информации', который сообщал командующему.
— ... ночь прошла спокойно, а когда мы увидели квантунские горы, то выдохнули с облегчением — пришли, — закончил повествование о своей одиссее Стемман.
— Благодарю за рассказ, ещё раз выражаю своё удовольствие, как экипажу крейсера, так и вам лично. Буду ходатайствовать о вашем награждении за эту операцию.
— Премного благодарен. Но не ради наград служим, — встал и поклонился командир 'Богатыря'.
— Разумеется, разумеется, — кивнул Степан. — Но служить можно по-разному, а служба примерная, достойная подражания, всё-таки отмечена быть должна. И ещё вопрос: что, кроме себя самого и своего геройского экипажа доставил 'Богатырь' в Артур?
— Всё согласно вашим распоряжениям, Степан Осипович: пять десантных пушек Барановского с боекомплектами, десять пулемётов с боекомплектами, две станции беспроволочного телеграфа 'Телефункен', — по памяти затараторил Стемман, — сорок мин заграждения, медикаменты, пятьсот литров серной кислоты, шёлк для аэростатов... Ну вот и всё. 'Богатырь' имеет полуторный боекомплект.
— Негусто, конечно, но понимаю — крейсер не транспорт, обширных трюмов не имеет. И на том спасибо. Большое спасибо! Очень пригодится вами доставленное и флоту, и крепости. А излишек боекомплекта придётся сдать на другие корабли эскадры — нам тут тоже недавно здорово пострелять пришлось.
— Понимаю. Не неожиданность, — улыбнулся в усы Стемман. — Степан Осипович, прошу прощения, конечно, но не расскажете ли о событиях последних дней под Артуром — нам в море газет не присылали... А, судя по вашим словам, имело место сражение с японцами...
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |