Боги Яви #1

Красавица Галина, сегодня не обделённая мужскими вниманием, весь вечер по очереди протанцевала с мужчинами и, как все женщины на белом свете, до усёру напрыгавшись, довольная, отправилась спать. Якут 'Стойкий Камыш' ещё держался как мог, спал сидя, но от стола не отходил. Васька был на пике куража и только жаловался, что родимая льётся, как вода, и он даже ни в одном глазу.

— Серёг, дай я тебя поцелую, — и пьяная харя потянулась к моему лицу, вытянув губы длинной утиной трубочкой. — Ик! Я тебя люблю...

— С морды капусту лучше стряхни, — Град хоть и пил много, но был трезв, да и я старался много не налегать в этот раз. А то жизнь как-то быстро взяла меня в свой колючий оборот под локотки и закружила снежной вьюгой, теперь и не знаю, когда она меня выпустит из своих ледяных объятий, да и выпустит ли. А нам бы с лешим не мешало подумать. Вопросов накопилось много, а ответов на них пока не было. Мои шатания по чужим мирам ситуацию тоже не прояснили, только её запутали.

Тихим шёпотом пришла карельская ночь.

— Откуда узнал, что я дед? Ведь ни связи, ни интернета тут нет, ты сам выбросил мой телефон в озеро.

Вспыхнула зажигалка, и синий каракулевый дым стал подниматься куда-то в чёрное небо.

— Сорока на хвосте принесла. Иль ты думаешь, что мы оставим твою семью без присмотра? — леший подкинул себе в тарелку кусок остывшей жирной баранины.

— Помогаете?..

— Нет, но они под постоянным контролем с нашей стороны, и не только с нашей.

— Семья знает?

— Даже не догадываются. Думаю, и не надо...

Я согласно кивнул.

— Что дальше?

Хищник, не пережёвывая, проглотил огромный кусок жареной овцы.

— Земля с твоим появлением словно встрепенулась. Японию трясёт, Китай от селей плывёт, Южноазиатский регион цунами подмыло, Канада вместе с Сибирью горит, Европа от зноя стонет, в Австралии снег выпал, а Москву осенние дожди с ветрами полоскают, словно на автомойке. Даже у нас, видишь вон, погода тёплая не в меру стоит, с ума сходит, всё как будто вверх дном перевернулось. Чего ожидать, никто не знает, даже аналитики не берутся гадать. Все страны военные учения проводить кинулись, да ещё на мировых биржах экономический кризис грянул.

— Нам только чумы бубонной не хватает для полного счастья.

— Не удивлюсь, если появится.

— Думаешь, война начнётся?

— Думаю, пока нет, — Леший отрицательно мотнул головой. — Она пока никому не нужна. Я скажу так, что все сильно напуганы, тут главное, чтоб с дури дров некто не наломал. Все тёмные тебя ищут, и если князя по-тихому убрать, то всё вернётся на круги свои.

Я сплюнул на землю.

— Зачем я им? Что я могу? Я ведь по факту пустышка.

— Не скажи... Теперь ты не просто Серёга из Питера, для многих ты стал символом. Символ возрождения Мидгарда! Когда полк не смог сохранить своё боевое знамя, что с ним происходит?.. Правильно, его расформировывают, так и у нас вышло. А теперь ты, как Феникс, возродился для всех, для всех тех, кто хочет повернуть этот мир вспять. А земля слухами полнится. Уже многим надоело кормить на своей спине этих паразитов, спекулянтов да прихлебателей всяких, и все это прекрасно понимают. А то у нас выходит так: один мужик пашет, а семеро '...' машут.

Я тоже с лешим на этот счёт был полностью согласен. Мир стал давно уже ненастоящий. Это не только в нашей стране такое происходит, это во всем мире, паразитизм как болезнь распространяется по всему организму человечества.

— Что дальше? — не выдержал я долгой паузы.

— Не знаю, сидим пока тихо, пьём крепкий чай... Работа идёт без нас. Наши прикроют.

— Угу, — я принял к сведению. Терпеть не могу неопределённость.

— Не хочу водку! — леший отставил бутылку. — У меня мёд хмельной есть! Сейчас принесу, — и Град пошёл в дом.

— А я по водочке! Ик! — Васька посмотрел мутным взглядом на своих соседей по очереди, то на Мишку, то на Федота, выбирая себе очередную жертву. — Федька! Будешь? Ик! Он у нас голова... — орк постарался сфокусировать свой взгляд на баннике. — Башковитый сильно! Ик! Как эти. Ну как их? Греки! Вот! Самый умный в нашей деревне.

Орк утёр свой рот от свисающей хрустящей капусты, толкнув Фёдора в хилое плечо. Щуплый тёмный на вопрос пьяного орка не ответил, а мирно храпел, уткнувшись носом в прохладную селёдку под пушистой шубой. Ну, хоть Галка не зря старалась.

— Вон у него и профиль ихний, — он аккуратно вынул Федькино лицо из салата и повернул его боком, чтобы его лучше было видно. Федот на наглое вмешательство в свой светлый лик не реагировал. — Видал?.. Как этот! Ну, тот! Ик! Как его?.. — и он вопросительно посмотрел в мою сторону, прося помощи, вроде я знаю, о чём он думает. — Вот! Вспомнил... Цезарь! — Васька удовлетворено мотнул головой.

— Цезарь был римлянин... — поправил я орка.

— Вот и я о чём. Грек — он и в Ахрике грек! Ик! — нос у Федьки правда был удивительным, прямо родовитым, с оттягом, с хорошей такой горбинкой. — Я когда лемеха в поле на плуге менял, Федька мне все уши прожужжал про этого ихнего мужика. Ик! Этого. Ну, как его?.. Арехмотиля!

— Может, Аристотеля? — я снова вмешался.

— Ну а я о чём? Арехмотиля читает своего, говорю, больно головастый он у нас уродился. Ну как этот! Как его?.. Гэний! Гы-гы-гы!

— Эй, баламут, ты почто Федьку тревожишь? А ну верни образинку взад, как было.

Град, как кот, тихо присел на скамью, выставляя на стол пятилитровый глиняный кувшин и две такие же к нему кружки.

— Мёд от диких пчёл, сам собирал, чуть всю жопу об ёлку не ободрал.

— Гы-гы-гы!

Шлёп! Кому-то прилетела хорошая затрещина.

— В следующий раз сам полезешь... А то высоты он боится! Я что, на Винни-Пуха похож?

Васька аккуратно вернул Федьку в салат. Руки, конечно, росли у него откуда надо, не как у меня. Орка, наверное, мама родила сразу с кувалдой и зубилом в руках. Тор, пожалуй, сдох бы от зависти, если бы узнал, что есть на Руси такой вот Васька орк. Он одним этим инструментом смог бы, наверное, блоху подковать, если бы нужда была для дела какая. Так что Василий в своей деревне на вес золота, если что починить или рихтануть, то без него никак, сразу к Баламуту бегут. Его и звали в деревне все так, Васька Баламут, больно у него натура такая неугомонная. Да и Галку, не простую русскую бабу, теперь понять можно, чай не в Европе живёт, а в российской глубинке, а с таким мужем, как Васька, как за каменной стеной. Без него в России не как. Не то что я, безрукий, только и могу по квартире хлопушкой мух бить. А орчат малых кто кормить будет да в школу собирать?..

И вообще очень контрастная пара, на мой взгляд. Васька — сельский олух, и потусторонний специалист паскудных миров. Гала была охотница на тёмных, у неё и лицензия на это дело была открыта, потому и знаний у неё вагон и маленькая тележка в придачу. Вообще собралась странная такая компания. Одинокий леший, я как-то заикнулся за его семью, так он только брови свои хмурит и молчит, ну и я не стал к нему без мыла лезть. Серёжа, то бишь я, конь ещё тот, немного со своим прибабахом, как уже выяснилось. Мишка, великий шаман холодного севера, офицер в отставке, списан за ненадобностью Российским Вооружённым Силам. Федька, бедолага, серый сумрак. Сирота Кулёма, наш любимец, ночная птица Филька и хитрый хорёк Кукуня. Вот и всё моё войско, которое удалось собрать царю Гороху, чтобы победить тёмных пришельцев из чужой вселенной. А то нашим богам без нас никак, даже и не знаю, за что хвататься...

Птица заливалась соловьём. Почему соловьём?.. Это и есть самый настоящий соловей! Я разлепил оба глаза. Вот же сволочь пернатая, поймаю, хвост выщиплю и суп сварю. А ночная беспокойная птаха, как назло, словно прочитав мои мысли, стала ещё громче свою трель выводить. Надо же, и прямо под моим окном, на дереве сидит и всю ночь в свою дудку птичью дудит петушара этот. Эх, я встал с дивана, запрыгнул в тапки и вышел во двор. Ещё темно, но запах свежего утра уже чувствовался на языке, вот-вот — и ночь станет отступать до самого горизонта. Медовуха лешего сигнализировала, что ей надо срочно куда-то по своим делам выйти. Я мялся на крыльце, идти в сортир, далеко, а с порога... Град учует и голову мне отгрызёт, он у нас как собака, у него прекрасное обоняние. Вот и рассвет, прямо свежо... Меня передёрнуло. Делать нечего, а идти надо, не то моё пузо лопнет. И я потрусил в сторону здоровенного хозяйственного амбара. Остановившись возле огромных боковых ворот, которые затворялись на крепкий деревянный брус, я высмотрел возле них в углу куст крапивы, он мне всегда не нравился, и стал его тщательно и обильно удобрять, стараясь не пропустить ни единого листика. Вот не знаю, может только у меня такая мания... Медовуха — штука подлая, и она меня сильно качнула в сторону сарая. Я поймал себя, упёрся в прохладную стену рукой, чтобы не набить шишку на лбу. Сбоку раздался сильный треск, и ворота сарая вынесло, словно их и не было. Что-то сильно ударило меня в бровь, и я перевернулся, кувырком откатившись от них метра на три. Мой тёплый фонтанчик так и пульсировал тонкой струйкой. А ворот не было! Просто вместо них зияла огромная чёрная дыра! Толстый деревянный брус был переломлен в двух местах, и в радиусе пяти метров повсюду валялись от него одни щепки, видно, одна из них и прилетела мне в голову. В амбаре что-то шумно завозилось, и из чёрного проёма послышалось глухое булькающее, до глубины души страшное, ворчание. Когда надо, я соображаю быстро! Недолго раздумывая, и я не стал ждать, когда из чёрного проёма появится ночной гость. А надеюсь, это не моя бывшая тёща меня выследила, я быстро побежал в сторону дома, как мог, на четвереньках, загребая ладонями, да так, что сзади меня заклубилась пыль, не обращая никакого внимания на своего 'жучка-паучка', которого не успел спрятать в штаны. Бежал долго, мне показалась всю мою короткую жизнь, пока не упёрся своей головой в толстые волосатые тумбы лешего. Град меня приподнял за шиворот одной рукой, как слепого щенка, рывком оторвав от земли.

— Живой? — я услышал сквозь звон в ушах знакомый голос хозяина. Я вроде ему кивнул, не помню, меня вырвало. Град откинул меня подальше, как котёнка. — Быстро в дом!..

Ага, только осталось сообразить, в какой стороне двери, и чёрная тень смела лешего, протащив его по земле метров десять!

Что потом происходило, я помнил смутно. Жуткая четвероногая зверюга прижала Града к земле всем своим весом и тянулась пастью к его горлу, захлёбываясь в слюнях, которые капали ему на морду. Леший удерживал тварь левой рукой за нижнюю часть челюсти, не давая острым зубам вонзиться в шею. Что я сразу заметил, это её зубы, они были редкие и длинные, сантиметров пятнадцать, даже удивительно, как она умудрялась с ними закрывать свою широкую пасть, которая была похожа чем-то на жабью. Жаба вцепилась своими когтями в плечо Града, а второй лапой пыталась разорвать стальной доспех лешего и добраться до его сердца. Скрежет когтей по металлу стоял ужасный. Мне стало не видно, что-то тёплое и липкое заливало моё лицо и правый глаз. Я смахнул ладонью, это была кровь, которая сочилась из открытой раны на лбу. В правой руке Град держал свою огромную секиру, но попробуй помаши ей, лёжа на спине, прижатый к земле ночным монстром.

Леший выпустил из руки секиру и сразу нанёс этой страсти резкий удар кулаком в ухо. Раздался глухой звук, и жаба замотала головой, он её оглушил. Зверюга заклокотала, словно она засмеялась над лешим, и срыгнула на Града черной слизью.

— Фу, млять! — меня ещё раз вывернуло наизнанку.

Между широких задних лап у монстра торчал куцый конусообразный хвост, похожий на недоразвитый, такие встречается у взрослых головастиков. От головы до кончика хвоста находился костяной гребень, который ближе к нему сходил на нет. А бугристая кожа была вся в липкой, вязкой слизи. Град нанёс ещё один удар жабе, потом ещё и ещё, зверя, видимо, повело. Его чёрные немного раскосые глаза, как мне показалось, заволокла белая пелена. Град не растерялся, перехватил челюсть правой рукой, быстро вытащил огромный охотничий нож, висевший на его поясе с левой стороны, и сильным толчком пробил гортань зверюги. Нож вошёл твари в головной мозг по самую рукоять, снизу вверх. Ночной 'Жаб' сразу обмяк. Град оттолкнул его от себя ногами, и мёртвая много килограммовая зверюга подкатилась ближе к моим ногам. Её огромная сопливая лапа откинулась на мой пах. 'Не дай бог сожмёт в судорогах!' В предсмертной агонии нечисть последний раз судорожно вздохнула, а я выдохнул, и это были не мои легкие.

Я до колик в боку боюсь лягушек, и я немного поплыл. А перед домом, видно, шёл бой, оттуда раздавалось глухое клокотание и перезвон стали. Град подхватил секиру и кинулся в сторону криков. Пока я мокрый боком-боком пробирался вдоль стенки дома, подальше от ночной жабы, всё уже закончилось без меня. Галька располосовала двоих зверей на ленты.

— Это Индиго! — она закрутила головой. — У них где-то должен быть Поводырь!.. Никому не отходить от дома!

Ага... А то я ж прямо сейчас собрался в лес за грибами, вот только обсохну чуть-чуть... Охотница закружила, словно ищейка, нюхая утренний воздух.

— Он где-то недалеко...

— Смотрите! Он возле бани! — выкрикнул Федька, выглядывая из-под стола, показывая рукой в сторону своей вотчины. — Баня! Баня моя! — прокричал он.

На тропинке возле небольшого сруба стоял двухметровый тощий силуэт в накинутом сером балахоне, похожий на католического монаха. 'Вот и от папы привет!' Пастырь вскинул руку в сторону моих темных, и они, как в компьютерной игре, стали лагать. Федот завис в одной позе с вытянутой рукой и выпученными глазами. Град, как в замедленной съёмке, двигался к серому кардиналу, прорываясь сквозь сильный шторм, ещё чуть-чуть — и его просто сломает. А Галка упала на колени, зажала ладонями уши и тихо мычала. Надо быть полным кретином, чтобы не сложить два плюс два, что это что-то ментальное. Сам я, кроме тошноты, ничего не почувствовал, а рассвет был тихий-тихий, даже соловей куда-то улетел. Я на четвереньках подполз к крыльцу и стал из-за него героически наблюдать за сутулым. Он что-то нашёптывал себе под нос, читая заутреннюю, сконцентрировав всё своё внимание на тёмных. Нужно отвлечь его! Но как?! Может, кинуть в него чем-нибудь. Но, кроме сухого воробьиного говна, под рукой ничего не было. Может, поколдовать, как он? А где шаман? Последний раз я его видел пьяным, спящим в обнимку с Федькой. Млять! Так и родину просрать можно! А если сам... Вдруг своих накрою?.. Я-то не знаю, как мои тёмные на благословение отреагируют. Но моя бабка мне всегда говорила: 'Ты делай, внук, хуже не будет'. Хуже уже не бывает... Ну что? Поверим старой умной бабушке на слово... Или как?

И я вытянул руку в сторону убивца.

— Благословляю! — выкрикнул я, как смог громко и юркнул за крыльцо. — Ох...

В этот раз золотая дымка была ярче и, если можно так сказать, насыщенна намного больше. Золотое облако пыли накрыло в радиусе семидесяти метров землю, окутывая своим покрывалом Поводыря, и мычащих Града с Галкой, которые совсем уж сникли, да и замороженному Федьки хватило. Со стороны тёмных раздался сладостный стон, кайфанули ребята, что ли? Поводырь на секунду замер, удивлённо оглянулся, потом подхватил свой серый подол халата как-то по-бабьи руками и заскакал то на одной ноге, то на другой, вроде он на раскалённых углях стоит. Золотая пыль стала проникать через его модный макинтош, и он, приплясывая, закружил волчком, стараясь сбить с себя моё благословение. Полыхнуло...