Боги Яви #1

— Ты меня доконаешь когда-нибудь, своим ба..., да, ба... По ветру сизым дымом меня решила пустить нынче? — она притопнула ногой.

— Да ба, не-е-е! Больно интересно...

— Вот же егоза бестолковая — бабка присела на рядом стоящий пень и посмотрела внимательно на свою внучку. — А кто ж их знает, этих тёмных? Всякое говно под себя гребут и чем куча больше, тем им видно слаще. Жуки навозные! — проговорила бабка. — Видала, поди, таких? — разглядывая внимательно свою внучку, Ядвига вскинула вопросительно брови. Хельга замотала отрицательно головой. — Ступай вон в какашках своего друга посмотри... — бабка указала в сторону порога. — И метлу сразу прихвати! — У Хельги ещё больше округлились её и так не малые серые глаза, в них смешивалось и отвращение, и жуткое желание посмотреть на этих жуков, которые были похожи на этих странных колдунов с чужой вселенной.

— Не как они в мире с другими жить не хотят, не ценят его... Идти против самой жизни, это значить осквернить бога... Он дал её..., он взял..., и не как иначе... — не сводила своего взора, улавливая каждое желания Хельги, продолжала своё воспитание бабка. — Видишь этот ручей, — бабка взмахнула в его сторону, — и лесное озеро, в которое он впадает?

Хельга кивнула головой.

— Так вот, это и есть всё твоё, всё родное, и ручей этот, и озеро с твоими карасями, и этот ветер, и даже рыжая белка вон на ёлке сидит, шишкой хрустит. Это есть наш общий со всеми огромный единый дом, и его надо любить, беречь и поддерживать в нём чистоту и порядок. Поняла... — бабка нахмурилась.

— Нет... — внучка замотала отрицательно головой.

— Вот же курица... — прошептала бабка. — А ну, повтори заповедь Ассов?

Хельга убрала руки за спину, которые ей всё время мешались, путаясь как две длинные бесполезные верёвки.

— Не разрушайте Мир ваш и природу его, ибо себя погубите и свой Мир потеряете. — прошептала молодая жрица. — Сохраняйте Память о всех предках Рода своего, и обрящите вы благосклонность Богов и Предков ваших. — Внучка натужно шмыгнула носом. — Не живите по законам что создали люди, дабы лишить вас Свободы, а живите по Законом Единого. Чтите Свято все праздники, что оставили вам Предки ваши, украшайте жизнь свою радостью и деяниями благими, да во Славу Богов и Предков ваших. — Хельга взмокла и утёрла лоб.

— А теперь поняла..., дурында берёзовая? Ведь это и есть Храм Рода Небесного, потому и мы все живые находимся при Роде! И Род батюшка не обидит тебя ни здоровьем, ни красотой, ни твоими детьми. А кто пойдет против Рода..., — бабка многозначительно ухмыльнулась и замолчала. — пустые будут...

— Как это? — сделала округлые и удивлённые глаза Хельга.

— А вот так..., подрастёшь — узнаешь..., свиристелка бестолковая! — дав понять своей внучке, что урок на сегодня закончен.

— Тёмные они какие-то, ба! — ответила Хельга.

— Ну да, чего с них взять-то, тёмные они и есть тёмные. — согласилась бабка и встала с пня, направляясь в сторону плетёной изгороди за метлой. — И вообще, иди жопу прикрой, срамоту тут развела! Ой! Глянь — ка! Лешак Гром поди к нам в гости пожаловал? Мать моя женщина кто нарисовался... — и бабка махнула рукой в сторону дремучего леса. Хельга взвизгнула, и её сдуло ветром. Молодица сверкнула жопой, только стук скрипучей двери и раздался. Бабка Ядвига улыбнулась и направилась к порогу избы, держа в ещё крепких руках грозную для козла метлу. — Мозгов как у той плотвицы... — бубнила себе под нос Ядвига. — Курица, она и есть курица...

Глава 4. Лес Мюрквида.

Ближе к обеду мы вышли из топи, хотя тронулись, как только болото проснулось, и чуть забрезжил, розовый рассвет. То же вопрос к нашим учёным. Ночью гадь, была в каком-то своём не понятном для меня оцепенении, а как только время подошло к раннему утру, трясина стала оживать, шипеть и булькать своим ужасным зловонным дыханием. Видно земля-матушка тоже стала просыпаться по не многу.

Повязки свои не снимали, пока не вышли на твердыню, в редкий осиновый лес. Не знаю, насколько они спасли нас, от газа, но избавится от них, я всё же не рискнул.

Свежий порыв тёплого ветра степенно ударил в лицо.

— Земля... — прокричал я и присел возле небольшого деревца, прильнув к нему спиной, как тот адамов-змей искуситель.

Этой тяжёлой ночью никто из нас не сомкнул глаз, на чёртовом болоте. Лярва всё время дрыгала своими задними ластами и пугала нас в темноте до икоты. Живучая скотина оказалась, хоть и с перебитым позвонком. Да и страшный смрад демона по имени Гугуль, недалеко лежащие обезглавленное тело, тоже сильно напрягал наши с ребятами нервы. Скажу вам: было как-то не уютно. Привет от Одина... Похоже нас ждали и обложили ведьму со всех сторон, как дичь на охоте. Вот, вот, собачки гончие должны нарисоваться...

Даже арийка и та припала к земле, не в состоянии занимается своим марафетом, сил не было вовсе. Все сильно устали. Почитай сутки в болоте и три дня под проливным дождём, который сменялся сильным буреломом и крупными кусками льда. Видно ребята попали под тропический циклон.

Воды для нас было за эти дни ну очень много, просто до жути, но снаружи, а вот для употребления вовнутрь она закончилась.

Немного передохнув, я заметил, что жаркое летнее солнце, стало припекать, и поджаривать мои штаны, своими ультралучами, которые стали превращается понемногу в деревянные, от болотной мути. Да и зараза, какая-та, меня всё время грызла между лопаток, и не только... Нежно так сказать, покусывала сволочь такая. Так что нам всем был нужен хороший привал и полноценный отдых. Но нужно было с начало найти драгоценную влагу. За прошедшую ночь, нами были выпиты все её запасы. Видно из выходящих в атмосферу болотных испарений, всех мучал сушняк, а сушняк дело страшное и первоочередное, знаю не понаслышке. Можно сказать — эксперт в этом деле...

Я приподнял голову и осмотрелся. Небольшой подлесок заканчивался рывком, за которым была видна пожелтевшая полоса бескрайних степей, которая была похожа на волнующие и перекатывающие живое покрывало, матушки-природы.

У меня сразу же засосало под ложечкой, напоминая мою родину. Цветущие степи, не имевшие конца и края, были похожи на отчий дом. Мне кажется и Ставрополье назвали краям, из-за того что, где-то начиная с самого великого Дона, они уходили своими перекатами к подножию терпкого и грозного Кавказа. Чем вам не край земли? А!.. Нас же дальше нет... Вот и выходит, край Великой Руси.

У многих с непривычки от этих простор, глаза разбегались. Где чувствуешь себя чуть-чуть вольным человеком: вот где казачья вольница ковалась. Мда... Там минимум ощущается замкнутость густых лесов центральной полосы России, или того же Урала. Каждая лягушка своё болото хвалит, скажу вам, так и я, чувствую себя грязной жабой, которой нужна срочно чистая и глубокая лужа. Ой! О жабах молчок... хватит на сегодня бестий рогатых...

— Вода! — порыв ветра донёс до меня звонкий девичий голос Фриды. — Мальчики, вода...

Вот же неугомонная и когда только успела. Я приподнялся на локти и посмотрел в сторону нашего проводника. Фрида стояла метрах в ста от нас, и размахивала нам своими руками. С трудом перевалив себя на четвереньки, я пополз в её сторону.

— Вода... — радостно шептал я, облизывая пересохшие губы.

Вода, это было сильно сказано, мы с Горыней переглянулись. Перед нами в небольшой впадине, с трудом прорываясь сквозь глинистый грунт, ели заметно глазу, пульсировал, маленький родничок, крохотный совсем.

— Я уже напилась! — Прострекотала эта стрекоза.

— Угу... — промычал наш богатырь и припал к источнику столь драгоценной для нас влаги.

— Он видно недавно, народился..., — Фрида указала рукой на мелко бегущую его струйку, — видишь..., ещё порослью не порос по берегам. Да и зверь тропу не успел натоптать к нему. Представляешь..., он только родился! — она улыбнулась и присела к истоку.

Вот же радость какая. Ей богу дети...

Я вытащил свой меч и стал кощунственно им работать как лопатой, роя метрах в пяти небольшую заводь. Наберется скоро..., если для постирушек этого мало будит, но хоть лица свои от тины болотной обмоем.

— А я ещё суслика не далеко видела!.. — Копец..., бедный суслик, был да сплыл. Жизнь штука такая, нехорошая..., особенно если ты по жизни жирный суслик, который у всех на виду.

Стоя на четвереньках, я зачерпнул водицы и сделал жадный глоток. Студёная..., аж зубы ломит. Не хватало ещё ангину подцепить. Пока я аккуратно глотал воду, место для постирушек уже заняли. Ну и ладно, ей видно нужнее.

Я стал, выбираться из своей стальной рубахи, когда все уже немного привили себя в порядок.

— Горя! Отцепи её, а то она меня съест... — я подставил ему свою спину. Горыня счистил ножом пиявку.

— Готово! — отозвался здоровяк. — Больше негде нет?.. — и лыбится зараза стоит. — А то меня энтово, там..., грызнула подлая... — и он многозначительно почесал ягодицы.

После помывки стало намного легче, и я стал себя чувствовать на слабую троячку. А раз так, тогда наш проводник решил нас вести в глубокую опалённую жгучим солнцем степь. Ну что ж, идти, так идти, оставаться тут, я тоже смысла, не какого не видел. Фрида пообещала, что ближе к вечеру мы выйдем к приграничью Мюрквида, и у нас будит полноценный привал.

— М-ю-р-к-в-и-д... — обкатал я это на языке. И оно мне как-то сразу не понравилась, звучит как угроза.

По степи двигались быстро, хоть и были мы на открытой местности, но не какой тёмный зверь на солнце не выйдет, у них на ультрафиолет сильная аллергия, так что мы были временно в безопасности. Только где-то стадо степных джейранов обошло нас стороной, да могучий тур, повстречался, с двумя молодыми тёлками. Горыня кивнул в их сторону, но арийка сказала: нет, нам столько не надо. А мне даже представить было страшно, что бы снами сделал этот телёнок с метровыми рогами. Фрида рычагом взвела самострел и на отмаш выпустила стрелу в пожелтевший ковыль. Раздался характерный звук тетивы и под выцветшим пучком травы, жалобно пискнули. Не дай бог, в следующей жизни, в суслика попаду! А я могу... я такой...

Солнце стало уже нестерпимо печь лицо, когда на горизонте показалась чёрная полоса леса, чем ускорила мой шаг. Я заметил, что Горыня стал по немного отставать от нас.

— Давай сумму понесу! — и я перехватил лямки, перекидывая её через своё плечо.

— Ёк макарёк! Ты что сюда песка речного насыпал?

— Да нет..., — богатырь пожал своими плечами, — это же соль. Что не помнёшь? — и тут же осёкся.

— Помню..., но не сразу. — загадочно ответил я.

Вот так, самое ценное в нашей жизни, это не серебро и злато, да камни самоцветные, а самая простая соль. Соль всему голова. Так что ведьма думаю, будет довольна нашими потугами.

— Волхв ей ещё гостиниц передал. Только он у тебя... — и он указал на мой свисающий мешок. Я многозначительно в ответ кивнул: мол, сам знаю. Остановимся на ночлег, надо бы поковыряйся в сумочки у Олега.

Перед нами стоял лес Мюрквида, раскинув свои объятья от края до края, корявой стеной, словно огромный сказочный великан. Не какого желания у здорового человека зайти в него, не могло даже в голове родиться. Особенно у меня! Сразу же заныла нижняя чакра, предвкушая очередные для себя приключения.

Покалеченные навью, изогнутые стволы деревьев, не реальными узорами закручивались и переплетались в тугие узлы, которые протягивали свои ветви к синему небосводу, словно они умоляли несокрушимые небеса, прося у них помощи. Явно это была аномальная зона, как тут говорят, перекресток мира Нави. И над всем этим нависло прозрачное купольное небо, немного искажая пространство, чем-то напоминая, стеклянный пузырь. Меня от этой картины всего передёрнуло.

— Бабка моя рассказывала... — только начал свою песню Горыня, как его сразу перебила арийка.

— Да заткнёшься ты или нет, со своей Агафий! И так боязно чего-то, ещё ты каркаешь. — здоровяк сразу сник. Люди они суеверные и пугливые, особенно если чего не понимают. Я выпендриваться перед ними тоже не стал, у самого играло...

Мы в метрах пятисот остановились на постой от опасного и дремучего леса, инстинктивно поглядывая в его сторону. А он притягивал всё время мой взгляд. Что больше всего меня настораживала в аномалии, так это отсутствия птичьего песнопения. Чаща была нема. А вот со стороны степи, пел в небе, не видимый глазу, радостный жаворонок. Вот же горлохват неугомонный!

Сбросив с натруженных за день плеч тяжёлые мешки, мы выбрали небольшую прогалину для костра. Решения приняли единогласно, ночь проводим тут, идти в темноте по этому лесу равносильно самоубийству. Моя нижняя чакра сразу успокоилась: правильно, мол, думаешь Серёжа, всё правильно...

Проводник наш сразу определил, в каком направлении вода и отправился на разведку. А я пошёл в сторону леса собирать хворост. Кушать было охота так, что мои легкие отползли ближе к гландам, от моего желудка, брюхо подводило, как у гончего пса Одина. Тфу... нечистый... и я стал гнать эти мысли от себя по дальше.

— Тернистый будет через него путь... — Горыня стал рядом, задумчиво вглядываясь в искалеченную чащу.

— Я тоже так думаю, что без приключений не обойдется...

— Бабка их называет Сквоки... — и он стал собирать волосы в конский хвост.

— Это кто такие? — не сразу расслышал я. Горыня показал рукой себе по пояс. — На людей сильно смахивают, вроде обезьян, только лютые сильно и зубастые, да по веткам скачут, что копьём не достать. Бабка в дорогу напоследок шепнула: бойся Горя копий ихних, ядом крепким обмазаны они, что путника заплутавшего обездвижат. А когда человек упадёт от стрел отравленных, только глаза свои пучить сможет, да глотку безмолвно драть. Вот тогда они и навалятся на тебя всей стаей, с сотню ртов будет, не меньше, тварей этих, и человека живьём поедают, вроде муравьёв хищных. А ты только и можешь смотреть на долю свою ужасную, да криком немым изводится...

Я представил эту картину, почувствовав как подлый холодок, пробежал по спине.

— Ладно, давай хворост собирать, ночь впереди.

Пака я разводил костёр, Горыня принёс три небольших камня и установил на них котелок, литров на шесть. И тут же, сразу нарисовалась, сияющия арийка.

— А вы чего, мальчики, обмываться не будите?..

— И так сойдет... — проворчал Горя.

— Ну, ну, вшей значить кормите... — присела она рядом.

— Колдун Сергей... А как в твоём мире молодицы одеваются? Что носят? А живут как? А подворье какое? Поскольку деток рожают? А как гадают на суженого? Расскажешь... — Фрида сверкнула любопытными изумрудными глазами.

Я быстренько подскочил, расправив плечи. — Ты лучше за костром присмотри, а мы с Горыней пойдем вшей погоняем! — я гордо развернулся и направился к небольшой речушки, в метр ширины. А то чувствую этот репей, не отцепится от меня до самого утра. Любопытная баба попалась, однако...

Подойдя к ручью, я первым делом скинул кольчугу и рубаху. Вода в нём была тёплая солнцем прогретая, да и чего ей холодной быть то, глубиной покалено всего. Я с удовольствием сполоснул лицо, да тело своё, и замер. Олега я не видел не когда. Из кривого ручья словно из зеркала, на меня смотрели, нет, не голубые глаза, они были синие, цвета северного океана. Прямой нос и чуть припухлые губы, немного с ямочкой подбородок. Довольно приятный молодой человек. Русый волос, который свисал прядями, чуть волновался на ветру и, его мимика лица, что-то с ней не так, он не улыбался. Я попробовал растянуть рот до ушей, чем сразу стал похож на лягушку.