Боги Яви #1

Старик вскинул голову и посмотрел в голубое небо, по которому медленно плыло легкое облачко, напоминая ему белого лебедя. Где-то, невидимый глазу, на орбите Земли пришвартовался межпространственный крейсер 'Орион', из которого уже юркнул к поверхности планеты маленький космоплан 'Рубеж', неся в своём чреве, словно мать дитя, дорогого для него гостя.

— Вижу, вижу... — из молодых недорослей учеников волхвов кто-то первым заметил на горизонте тёмную точку и уже драл на всю площадь лужёную глотку. Все разом ахнули и задрали головы.

— Смотрите!.. — закричала толпа восхищённых зевак. — Вон, вон! Вижу...

Тёмная точка быстро приближалась и визуально увеличивалась. 'Рубеж', красуясь и плавно маневрируя, стал снижаться по спирали над Асгардом, своей необычной формой напоминая земную ласточку. Облетев напоследок по кругу Стольный Град, корабль наконец замер над посадочной площадкой пирамиды, как малая хищная птаха. Гул от космических турбин заложил радостным встречающим людям уши. Турбины чихнули и стали сбавлять обороты. 'Рубеж', словно стальной грозный коршун, присел на скальную подготовленную площадку, уткнулся серебряным клювом в гранит, из которого тут же, открыв шлюз, выскочил и зашагал уверенным шагом к лестнице, ведущей вниз, высокого роста пилот. Шум гомонящей толпы сразу стих, и все уставились на красивого, молодого командующего боевой эскадрильей, одетого в тёмно-зелёный комбинезон.

Перун, как и подобает военной выправке, выпрямился, одёрнул китель во весь свой крутой рост, встряхнулся, расправил плечи и благодушно улыбнулся толпе. Чёрные как ворон, спадавшие до плеч длинные волосы подхватило разгорячённое дыхание угасающей турбины и швырнуло их в красивое мужественное лицо.

Серые, словно утренний туман, глаза, гладко выбритое лицо, волевой, с глубокой ямочкой подбородок и прямой чуть больше, чем надо, нос. Вот кто сейчас молча созерцал тысячи встречающих. На левом его плече, блистая под лучами солнца, так же как и сам хозяин, красовался шеврон в форме парящего золотого орла. На правой стороне, подпоясанный золотым широким поясом, висел длинный, тонкий, чуть изогнутый изящный меч. Высший военный состав 'Содружества' всегда носил такое украшения на золотом и широком поясе 'Славы'. Но это был всего лишь декор. Хотя... в умелых руках...

Воин (а это, без сомнения, был воин) окинул взглядом трепещущих от восхищения людей, на секунду замешкался, склонил голову и ударил себя правой рукой в сердце. Его громкий приятный голос прошелестел ветром над площадью, и каждый страждущий в толпе услышал его далёкое звёздное слово. Старанием волхвов, конечно.

— Мир вашему дому, внуки Сварога! — и пятиметровый великан с почтением поклонился безмолвному народу.

Толпа вздрогнула, на миг замерла, а потом истошно во всё своё горло заревела. И грянул гром!

— У Р-а! У Р-а! У Р-а-а-а-а-а!..

Пока молодой командующий спускался по красной дорожке, народ драл до хрипоты глотки. Вверх взмыли тысячи головных уборов, в основном плетённые из соломы. Многие в горячих сердцах подкидывали и малых деток, чтобы им (предположительно) было лучше видно, и иногда в тесной толпе даже их умудрялись ловить. Народ ликовал...

Молодой бог неспешно спускался к свободным гражданам Сварожьего Круга. И так было всегда! От самого создания энных миров. Свобода граждан была неприкосновенна! Нельзя лишить человека данной ему от рождения свободы и посадить, как лютого зверя, в клетку! Ну нельзя! Да и лесного дикого зверя нельзя! Можно всегда было его воспитать любовью и лаской из малой соски. Выпороть молодых для дела — это да. Чтобы Кривду от Правды отличали. Это другое дело. От этого только польза всякому разумному уму. А в клетку... Так поступали только низшие Свободные миры, это их метод, иначе повлиять и исправить поведение на разумное они не могли и не умели. Да им и не нужно было. Так они создавали себе 'управляемых' рабов. Чем меньше 'воспитывали' в юности родители своё чадо, тем более во взрослом, уже зрелом возрасте созданная в тёмных свободных мирах система могла наказать разумного. Лишить его свободы и отправить на каторжные работы и рабский труд на рудники. Клетка ещё никого не исправила. Ну, это у тёмных. У них своя выгода. Тут же прививалось воспитание с довольно малых лет показательной поркой. Секли по голой сраке, больно, обидно, но аккуратно, а главное, эффективно. Приговаривая неразумному любимому чаду — на здоровье!

Командующий стоял перед невысоким (по сравнению с ним) седым стариком в сером, тонком, свисающем до щиколоток платье. Земельные волхвы, мандражируя, быстро разошлись, освобождая широкий круг на каменной площади перед Велесом. Молодёжь тесно забилась в угол, чтобы обошлось без очередной порки и тяжёлого физического труда. В назидание — так говорили волхвы.

Перун молча поднял правую руку к солнцу и направил на гомонящих граждан. Народ сразу стих в каком-то своём, только ему понятном оцепенении. Когда все успокоились и притихли, командор встал на правое колено перед волхвом и крепко обнял старика, расцеловав его по обычаю три раза в белую бороду. Старик так молча стоял с минуту, повесив руки, как плакучая ива ветви. Потом встрепенулся голубем и приобнял за плечи Перуна.

— Ну, здравствуй, учитель... — едва слышно прошептал молодой командующий старику в седые волосы.

— И тебе не хворать, сопля зелёная... — так же тихо прошептал Велес.

— Пердун старый... — услышал в ответ волхв.

— И я рад зреть тебя живым... — старик по отцовский похлопал Перуна по спине.

Командующий встал и выпрямился во весь рост, весело глянул, с озорным огоньком, на притихшую толпу. Народ молчал. Лишь изредка из толпы слышались натужно бабские всхлипы, да где-то прожужжал жирный брюхатый шмель.

Гараун смахнул неловко слезу и подал голос внукам Сварога.

— Мёду хмельного Небесному Громовержцу! Аль мы внуки неблагодарные? Иль не рады ему...

Зароптал народ, словно от сна пробудился, зашушукался...

— Рады! Рады! Что ты... Чашу Перуну Громовержцу! Чашу до краёв полную! — заголосил, зашумел он.

Недалеко хлопнул открывающийся дубовый бочонок. Юркий мужичок в красной рубахе, подпоясанный чёрным поясом, ловко ударил деревянным молотом по пробке, выбив её, окаянную, и двое молодых волхвов, подставили под пенный шипящий напиток деревянную чашу в форме речной ладьи, вырезанную мастерами Асгарда для таких случаев из дорогого дерева ореха. Молодняк аккуратно, чтобы не расплескать содержимое, держась за две торчащие по бокам удобные ручки, поднёс сосуд молодому богу, стал напротив его и затих, испугано таращась на великана.

Перун с прищуром посмотрел на сладкий напиток, облизнулся и, недолго думая, перехватил у 'земельных' десятилитровый жбан белыми руками и жадно к нему приложился губами, работая кадыком. Осушив его до конца, малые остатки лихо плеснул на землю, осмотрел немигающим взглядом притихшую толпу и обратился к замертво стоящему люду.

— Люб мне, братцы, ваш мёд! Любы и вы мне... внуки Сварога!

Тот же неказистый мужичок в алой рубахе, с войлочным дурацким колпаком и щербатым ртом, не выдержал, скинул его в пыль, топнул сапогом, растёр каблуком и истошно, надрывая горло до вен, заревел, оборачиваясь к толпе.

— Свободные Граждане Круга, слухай меня сюды... Народ ПравьСлавный да рассеянный по землям Великой Асии! — и он сплюнул через плечо, правда липкая слюна повисла на подбородке. — Во Славу Перуна! — прокричал самодеятельный оратор и быстро приложился к остаткам дубового бочонка, прихлёбывая сладкий мёд, пока волхвы не унесли его в свои потаённые погреба. Толпа грохнула смехом и поддержала весёлыми окликами и улюлюканьем страждущего.

— Во Славу Перуна! — прокатился боевой звездный клич по нестройным рядам, собравший в этот праздничный день любознательных зевак.

— Вот же главный паразит вселенной! И как его только земля носит? — Велес поёжился. — Это Егор, мой дровник. Прохиндей ещё тот...

По пыльной дороге, стуча серебряными шпорами, в тёмно-зелёном мундире, с тонким мечом наперевес и сияющим парящим золотым орлом на левом плече шествовал командир 'Ориона', который был только в диаметре своём шестнадцать километров, в белокаменный Стольный Град Асгард-Ирийский. Народ трубил, и каждый уважаемый гражданин хотел дотронуться до этой небесной легенды мира Прави.

В мыльной, жарко истопленной бане с застеленными свежим луговым сеном, выскобленными добела полами сидели за дубовым столом, вдыхая аромат разнотравий, двое и мирно вели беседу. Ну как мирно! Как всегда...

— Ты в меня пальцам не тычь! Сопля зелёная... Сам знаю как быть!

Дровник Егор, не обращая никакого внимания, то и дело выставлял хмельным гостям, а быть точнее, гостю шипучие угощения. Не забыл этот кот и себя обделить, припрятав два бочонка мёда. Наивно думая и предполагая, что Правые Иерархи об этой его малой шалости не знали. Глупец. Когда ещё посчастливится двум богам Прави услужить. А так со своим закадычным дружком прольём понемножку... Ну, так думал этот кот.

— Всё, всё, молчу, молчу, а то в ухо получу! — Перун примирительно развёл руками. — Но как быть? Куда всех девать?

— Куда хошь, туда и девай! — огрызнулся Велес, ну как-то уже вяло. — Давай лучше братьев, ушедших в мир Слави, помянем.

— Давай... — согласился Перун.

— Егор! Егор! Твою мать... Где ты? Телячье вымя! Шляпа мухомора...

Открылась дверь, шебутной Егорка, кряхтя, выкатил гостю на стол бочонок сладкого мёда. Ткнул в пробку кулаком и подставил посудину под струящийся шипящий хмель.

— Светлейший... Закуски, мож, принести? А! А то ж оно голодно на пустое брюхо...

— Рано ещё! — отмахнулся раскрасневшийся и распаренный от банного пара и спора Велес. — Попозже... Сгинь от седого! А то враз титьки, как у красной девки, вырастут.

— Угу, — кивнул Егор и утёк от греха подальше в предбанник, пока в слабоумного не превратили или правда этого, что титьки до полу отвиснут! Егор заглянул под белу рубаху. Ощупал грудь. Вроде не растут. Боязно как-то... С ним сбудется. Раз цельный месяц немым ходил! А всего-то вдовушку-молодуху на сеновале повалял! Ей-то больно шибко понравилась, вон как пела... Вот и спрашивается: за что? За любовь пострадал... праведник наш.

— За погибших в Сварги! — и Велес протянул чашу своему собеседнику.

— За светлых детей Сварога! — поддержал его речь Перун. — Ток лбами не бьёмся... — уточнил он.

И боги молча опрокинули в себя без остатка медовую, брожёную, вкусную жидкость. Остатки выплеснули в ноги.

— Значить, говоришь, плохи дела наши, — первый начал разговор Велес. Перун в знак согласия молча мотнул головой.

— Ждали их со стороны Чёрного Дракона. А они вон как, в самый центр ударили, в тыл зашли. Мерзавцы и трусы! — командор заскрипел зубами. — Пока мою эскадрилью стали перебрасывать, уже поздно было. Опоздали! — Перун до хруста костей сжал кулаки.

Велес внимательно и молча слушал невесёлый рассказ своего ученика.

— Первый прорыв демонов Пекла случился в Чертоге Лебедя. 'Большая медведица'. В самом тылу! — Перун поморщился.

Велесу было видно, что рассказ его ученику даётся с большим трудом. Да и сам он еле сдерживался, чтобы волком диким да одиноким не завыть от горя.

— На Земле-Руте, как ты знаешь, сто семнадцать звёздных врат. Сто были взломаны! Причём одновременно и ежесекундно. С самого начала передовые штурмовые отряды тёмных вырезали сторожевых волхвов, которые не успели их отключить. Потом с каждых врат Междумирья Поводыри погнали Индиго с потустороннего мира Нави. Тысячи и тысячи бронированных тварей шли через открытые звездные врата, проникая ночью полноводной рекой в ничего не подозревающие города и сёла, под покровом ночи в спящий мир, растекаясь смертоносным для всего живого чёрным мазутом по синему океану. Городские гарнизоны пали практически сразу. Никто и представить не мог, что такое технически было возможно. Диверсия! Иерархов нет, все на рубежах. Только ремесленники да мастера остались, бабы да дети. Никого не пощадили звери. Рвали всех — и стариков и младенцев. В рабство не брали. Ты же знаешь, Велес, из них плохие рабы. Всего несколько сторожевых волхвов организовали в столице хоть какую-то оборону и успели подать первый бедственный сигнал помощи. А потом в эфире полная тишина. Кто успел ускользнуть на кораблях, рассказывали, что после выхода из атмосферы Руты в открытый космос их поджидала тёмная коалиция. Прорваться и уйти живыми из кольца смерти смогли только немногочисленные единицы Русов. Руту грабили трое суток, а потом эскадра коалиции применила тяжёлое вооружение, выжгла всю землю своим Разрушителем. Нечего не осталось. Даже вода испарилась в реках и океанах. Пятиметровый слой пепла покрыл чёрным покрывалом от миллиардов сожжённых в этом страшном пламени тел немногочисленные устоявшие обелиски Уран-гор. Страшная картина! — Перун до крови закусил тонкие губы. — Один только горький братский погребальный костёр остался на Руте от всего твоего племени.

Иерарх замолчал.

Что такое тысяча лет для вселенной?.. Это один миг. А что такое один миг для бога?.. Сегодня он тянулся для старика, как тысяча лет. Велес прикрыл глаза и представлял эту страшную картину. Всего за миг от старого богатейшего и густонаселённого Сварожьего Мира Русов осталась чёрная выжженная пустыня смерти, которая впоследствии после этого страшного оружия возрождению и восстановлению не подлежала. Земли-Руты в Чертоге Лебедя системы солнца-Аркольны больше нет! И нет больше прародины у Святорусов... Сироты они. Белые старческие пряди опустились в чашу с брагой, но Велес этого не замечал. Он скорбел по миллиардам утраченных человеческих жизней, принявших лютую и жестокую смерть Русов от тёмной демонической коалиции Пекла. Они всегда несли большие потери. Но такое в их истории было в первый раз! Слёзы медленно катились по щекам бога. Он плакал, наверное, в своей жизни первый раз. Нет, не первый, ещё когда принял смерть его друг Феникс он почувствовал горький, слегка солоноватый вкус слёз у себя на губах. Но это было очень давно. Нет больше его рода, и нет больше его мира. Лишь жалкие остатки, словно в этом сосуде капли сладкого мёда, которые случайно выжили на Мидгарде. И те крохи, которые разбросаны по всей огромной вселенной.

— Что будешь делать? — Перун вывел из оцепенения Велеса. — Ты остался единственный Иерарх Русов?

Велес долго молчал, собираясь с мыслями. Но какие тут мысли... Нет их! Только одинокая горькая тоска заполнила душу Иерарха. Перун подался вперёд, вглядываясь в глаза Велеса. Лишь чёрное бездонное горе увидел в глазах старого бога молодой командор Ориона, от чего сам содрогнулся. Но Велес не был бы Светлым Иерархом, если бы не взял себя в руки. 'Паника — это первый враг!' -промелькнуло у него в голове. Скорбеть и горевать горе будем позже!

— Первым делом, — прошептал пересохшими губами Велес, — поставим обелиск в память о погибшей жизни и выкрасим его в чёрный цвет. И назовём его Рута... Вечная память роду! — Бог тяжело выдохнул. — Вторым делом нужно уничтожить проходы между всеми возможными мирами.