Боги Яви #1

— Сам Стрибог помогает... — довольный своей работой, улыбнулся простодушно Горыня, глядя на голубой вьющийся дымок.

— Да, — кивнула головой Фрида, подтверждая слова друга, и смахнула каштановую чёлку с изумрудных глаз. — А ещё теперь все лесные твари, вроде этого... знают, что мы находимся здесь...

— Млять... а курить-то как охота!.. — Я с жадностью посмотрел на сизый дымок, подымающийся в небо. За одну небольшую тяжку отдам эту заразу!

На горизонте моего сознания прошли алые всполохи. Я вздрогнул и прикрыл глаза. Ярко-красная волна медленно, словно она кралась и хотела нас застать внезапно, двигалась в нашу сторону, накатывалась на нас раскалённой вулканической лавой, стараясь окружить с трёх сторон.

— Уровень опасности, хозяин, красный... Живые... 258, 259, 260... особей...

Я положил Горыне руку на плечо.

— Горь, у нас, по-моему, гости... Злые и их много. Сотни три... — показываю рукой перед собой в молчаливый лес. — Там кто-то есть... И я не знаю, кто это...

— Сборы! — вмиг отреагировала арийка. — Быстро уходим отсюда... — Молодая охотница показала рукой в восточную часть леса. — Нам туда!

И понеслось... ни вздоха вам, ни передоха.

Это были обезьяны. Точнее, огромные, я бы сказал, лемуры, но без хвоста. Ростом, наверно метр, метр двадцать. Многочисленная пёстрая стая. Некоторые были от светло-серого до тёмно-коричневого окраса. Большие уши, хищная оскаленная вытянутая пасть с редкими тонкими кошачьими зубами. Как у змей. Рот маленький, а как откроет... Фу!.. Гадость какая! Так и у Сквоков. Но больше всего меня раздражал их многочисленный крик, который переходил с высоких частот куда-то в ультразвук, теряясь в окружающем пространстве. Хуже всего пришлось оборотню Грэгу. Его чуткий от природы слух волка этого просто не мог выдержать, и зверь иногда путался и натыкался на огромные деревья, словно он не видел перед собой дороги, тряся огромной головой, стараясь освободиться от этого раздражающего фактора. Я думаю, Сквоки и загоняли так свою жертву, словно они её дезориентировали своим ультразвуком, помогая так стае охотиться, безумным визгом стараясь подавить волю животного или направить его в нужном для себя направлении, прячась и преследуя её в кронах корявых деревьев. В природе такое есть, так загоняют в ловушку косяк рыбы морские кашалоты. А потом, когда жертва теряла ориентир, в ход шли метровые отравленные дротики лесных дикарей, чтобы обездвижить свою жертву. Хотя дротики были для нас не опасны. Стальной доспех им не пробить. Вот только икры ног были уязвимы для их деревянных игл или лицо. Ну и, конечно, Грэг. Но волк крутился и скакал, как хороший танцор, 'и ничего ему не мешало', изворачиваясь от летящих в него дротиков, чувствуя своим звериным нутром приближающуюся сверху опасность. Жить захочешь, и, как в народе говорят, чтобы тебя живьём не сожрали, не так запрыгаешь и песни заголосишь. Я и сам прыгал, как мог, вместе со всеми.

Нас просто гнали, как профессиональные загонщики гонят свою жертву в ловушку. Наваливаясь то с одной стороны волной и усиливая крик, то с другой. И я это прекрасно понимал, но сделать ничего было нельзя. Что-то меня ударило сильно в плечо.

— Ах вы, сучата!.. — И я прыгнул в сторону, стараясь увернуться, подставляя под удар свой щит. Сверху на него кто-то прыгнул, и пушистая морда заглянула под него, обдав моё лицо визгом и липкой слюной. Я только и успел, что рассмотреть розовую пасть и колючие зубы. Напрягся и автоматически постарался скинуть лемура, толкая щит вверх, словно спортсмен по метанию ядра. Зверёк-людоед вскрикнул, соскользнул на землю и покатился кубарем под мои ноги. Не сбавляя своего хода и недолго думая, я оттолкнулся сапогом от его грудной клетки. Что-то под каблуком мерзко хрустнуло, и я перепрыгнул торчащий из чёрной земли большой коричневый корень дерева, отталкиваясь от волосатого невезучего бедолаги. Сквок жалобно пискнул и сразу затих. Я обернулся. Ну извини, братишка... стучаться надо! Сложилось такое липкое чувство, словно я ночью на серую кошку наступил. Даже мяукнуть не успела. Но пёстрые сородичи в количестве пяти штук уже вонзили свои острые зубы в его бездыханное тело и старались его затащить в кроны деревьев, покрикивая и благодарно поглядывая на меня. Сразу какой-то неприятный осадок на душе остался. Каннибалы! Я на ходу пригнулся и прыгнул резко в сторону, словно заяц, который путал следы, уходя с перекрёстного огня Сквоков. Но палки с костяным наконечником то и дело тыкались и отскакивали от моего щита и шлема. Один дротик даже уткнулся в сапог, пробив немного голенище, но ногу не поцарапал. Не зря портянки надел! Я наступил на палку и вырвал её из казённого сапога.

Фрида, как могла, тоже старалась прикрыть спину своего друга, гружёного до предела драгоценной солью. Горыня был действительно русский богатырь, каких описывают в наших старинных былинах. Крепкий в плечах, мускулистый торс, высокий, ну и как все люди, имеющие богатырское телосложение, он был не бегун. Это был с большой буквы Воин, который не привык показывать спину своему врагу. Богатырь — это не один в поле воин, это в первую очередь смертник. Жизнь ведь не сказка! Это первые штурмовые отряды такого семейства, как человек. Как оборотни. Это человеческий своеобразный спецназ. Элита. К большому сожалению, они тоже долго не живут, я думаю, и в наше время ничего не изменилось, и только самые везучие доживают до старости и могут нам поведать такие истории, как про Илью Муромца и Добрыню Никитича, или про знаменитого и самого отчаянного воина Святогора. Ох и шороха он навёл в своё время. Но об этом потом... позже. Но это уже совсем большая редкость, даже в наше время, когда кто-то из них уходит на заслуженную пенсию. Но сейчас была другая ситуация. Вечно стоять и отмахиваться от летящих в тебя камней и дротиков не будешь. Будем считать, что это тактическое отступление. Нам нужно было выйти на открытую местность. Там мы будем в безопасности. Но лемуры нас всё время старались отсечь от восточной стороны. А раз так, значит, нам было туда.

Я снова пригнулся и перепрыгнул торчащий корень. Долго так продолжаться не могло, я уже потерял счёт времени нашему бегству. Рука стала затекать и уставать, держать всё время на весу щит было тяжело и неудобно. Копьё тоже пришлось перехватить левой рукой, зажав в кисти и ручку щита, и древко. А вот в правой руке я держал меч. Им было удобней отбиваться от мелкой надоедливой и вечно голодной мохнатой нечисти.

Краем бокового зрения замечаю над собой мелькнувшую серую тень. Изворачиваюсь и, словно бейсбольной битой, с хорошим таким оттягом, бью по пушистому приближающемуся на меня мягкому комку шерсти. Удар... Ох и смачно прилетело! Нет, я его не рассёк напополам. Меч угодил плашмя, прям по маленькой серенькой головушке. Был бы мячик, был бы гол! А так, его же сородичи накинулись, не обращая на меня особо внимания, на бессознательную тушку зверька. Тушка, правда, быстро оклемалась, заморгала чёрными глазками, оглянулась на соплеменников и испугано заголосила. Но было поздно! Кто-то из родичей уже откусил на его ноге вкусный волосатый пальчик. И о том, что лежачего не бьют, его родная стая, видно, никогда не знала и не слышала!

Фрида громко кричала, стараясь перекричать визг мелких тварей, и махала рукой, привлекая к себе внимание, указывая направление.

— Там должна быть река!!! — только и смог я расслышать через этот звериный звон.

— ...в ту сторону... вода...

Я понимающе кивнул головой и повернул за ребятами, стараясь от них не отставать. Оборотня Грэга я вообще потерял из виду. Может, его уже съели эти изверги? В этом переполохе сразу и не разберёшь. Минут через двадцать, обливаясь седьмым потом, я выбежал на открытую скалистую местность.

Лес закончился, и передо мной предстало всемогущее царство не тронутой человеком дикой первозданной природы. Водопад! Мы стояли на берегу белой реки. Справа от нас из-за горного скалистого кряжа падали вниз тысячи кубометров бурлящей воды, разбиваясь о серые камни, превращаясь в мелкие брызги. Дыхание этого речного монстра медленно поднималось густым белым маревом, превращалось в миллион микрочастиц, создавая густой туман, который, в свою очередь, от солнечных лучей, словно по волшебству, рассевался, и от берега до берега раскинувшись большим коромыслом, красовалась разноцветная радуга. Это было величие природы, от которого захватывало дух. Вот он, храм самого Рода! Добавить было нечего. Я даже немного растерялся.

— Великие Роды... — Фрида стояла рядом и смотрела на шумный водопад, от которого сотрясалась под ногами земля. — Отец мне ничего про него не рассказывал. — Лёгкий ветер тронул её медвежьего цвета волосы и всё время норовил их запутать в маленькие узелки. — Я бы такое запомнила...

— Фу... Я больше не могу! — Горыня снял тяжёлую суму и бросил её на землю. — Пусть лучше меня эти демоны трахнут! Но я больше ни с места.

Избушка так и стояла в неудобной позе, задом к лесу, передом к Серёже. Богатырь упёрся своими ручищами о колени и тяжело дышал. — Вот же ебическая сила! — он выдохнул. — Прямо поджилки трясутся...

Даже я удивился сказанному этим великаном. И когда только успел?..

— Горя, разве так можно? Волхвы запрещают людям сквернословить. Типун у тебя на языке выскочит! — Фрида оторвала свой взгляд от нетронутой красоты природы и перевела его на своего друга. — Дай посмотрю, может, уже выскочил, хоть бабкиной мазью смажу. Скажи азмь...

— Так колдун Гей сказывал... — и эта скотина махнул в мою сторону рукой. — Он меня, злодей, научил. — И огромная детина вывалила наружу свой язык.

Фрида с большим осуждением посмотрела на меня. Я развёл в стороны руки и расширил непонимающе глаза. 'Так вся охрана делает, когда надо с проблемы съехать...'

— А я при чём, если дитятя малая и бестолковая запомнила... Значит, если чего-то хорошее, то Феникс. А как плохое, так сразу колдун Гей виноват. Кстати... А оборотень Грэг где? — Я посмотрел в зелёный лес. 'Тут самое главное — вовремя с больной темы стрелки перевести!'

Метрах в ста, в стороне от нас, из кустов колючего можжевельника, с треском, переворачиваясь через свою голову, вывалился серый волк. Словно злой хозяин из своего тёплого дома выгнал дворовую собаку, дав ей напоследок хорошего пинка под зад. Грэг неуверенно встал на лапы, по-собачьи гордо встрепенулся и направился трусцой к нам. Зрелище, конечно, было ужасное! Вместо нашего серого волка был колючий коричневый рыжий Ёжик! Шерсть оборотня была вся облеплена колючками лопуха. Просто один огромный шар рыжего высушенного солнцем репейника.

Оборотень неуклюже постарался языком вырвать из шерсти под своей шеей застрявшую вредную колючку, по-собачьи сплюнул её на землю под лапы, фыркнул и посмотрел в нашу сторону.

— Это беда всех оборотней... В нашем мире такого нет! Одним словом, полная жопа... — Грэг пошатнулся и потерял сознание, глухо ударившись головой о сапог Горыни.

— Я это блохастое чудовище на себе не понесу... — поёжился здоровяк. — Я вам не лошадь...

И когда они только успели гадостей нахвататься? Даже не знаю...

Глава 7. Горькая Весть.

За деревянной дверью послышался мягкий кошачий шаг. На один миг человек замер, собираясь, видимо, с мыслями, и робко постучался в тяжёлую дубовую дверь.

— Входи... — резкий старческий голос прозвучал в полупустом помещении, словно раскалённым ножом ширнули в сливочное масло. Дверь чуть приоткрылась, и из душного, тёмного коридора вынырнул молодой парень лет двадцати, лихо топнул каблуком о пол и покорно склонил чубатую голову.

— Ваша Светлость... — молодец вытянулся и оправил на себе зеленоватую рубаху. — Срочная весть... волхвы передали... — и он протянул запечатанный свиток из толстой хрустящей бумаги хозяину кабинета, чуть качнувшись вперёд.

Старик сидел на жёсткой деревянной скамье, вытянув натоптанные за день ноги на небольшой табурет.

— На стол положи... — великий волхв всех земель Асии небрежно отмахнулся от своего услужителя.

Гонец быстро зашагал по залу и положил свиток на самый край дубового круглого стола.

— Новость больно важна... — он кивнул на донесение и сделал шаг назад. — В правом нижнем углу золотой оттиск.

Защитник приподнял удивлённо седые брови старого, как само время филина, и вроде как даже ухнул. Ну, так показалось молодому.

— Золотой орёл... — извиняющим голосом уточнил младший волхв.

— А что же ты, сопля зелёная, раньше молчал?!

Парень ничуть не смутился ворчанием волхва, видно, хорошо знал тяжёлый характер Велеса и давно к этому уже привык.

— Как только весть пришла от Мудрейших, я сразу без иного замедления к тебе, Светлейший...

Седой старик с длинным заплетённым аккуратно волосом, колючим, как у ежа, и цепким, как у лесной рыси, взглядом, удовлетворённо кивнул.

— Благо... Саша... Ступай... И да. Поменяй мне графин...

Молодец мотнул русой чёлкой и спорно зашагал по коридору.

— Что у нас тут?.. — и Велес потянулся за свитком, хмуря брови. Плохое предчувствие иерарха не обмануло его и на этот раз.

К северу от Асгарда на тихом Ирии всего в полудне пешего пути, петляя среди пологих курганов, на опушке старого дубового бора возвышалась громоздкая каменная пирамида. Две её стороны у самого основания были более трёхсот метров в длину и одна около двухсот в ширину, по которой были грубо высечены широкие ступени. Но впечатляющее для глаза великое строение было словно не завершено до конца. Пирамида, сложенная из бруса векового гранита, поднималась на тридцать два метра к солнцу и была срезана ножом, имея недостроенный конусообразный вид. Верхняя площадь пирамиды имела ровный вид и была без единого перекоса ни в одну сторону света. С верхней площадки к самому её подножию была выстелена красная дорожка сукна для особо дорогих гостей.

'И когда только сердобольные успели?' — удивился Велес.

У основания каменного сооружения, на выложенной брусчатке, жались и толпились седые старики, кряхтя и потея под палящим жгучим летним зноем. Мудрейшие...

Чуть поодаль стояли молодые волхвы, нервно шушукаясь и перекидываясь шутками. Всех бил мандраж. Особенно белых, седых как лунь волхвов. Единственный, кто не унывал, это любопытный пёстрый ряженый люд, который, как и полагается в таких случаях, расположился метрах в пятистах вдоль пыльной дороги, уходящей в Стольный Град Асгард, раззявив от удивления рты, радуясь и глазея на незапланированное событие. А таким тяжёлым летом для всего народа это был большой праздник!

Этот год для волхвов выдался особо изнурительным. Им то и дело приходилось прикладывать немалые усилия для создания грозовых фронтов и проливных дождей. Но этого было мало. Солнце словно специально выжигало пахотные земли, лишая так человечество драгоценного продовольствия. Потому и приходилось метаться по всему Белоречью и землям Асии, спасая урожаи зерна, помогая многочисленным рассеянным по благословенным землям родовым ПравьСлавным селянам. Но законы мироздания для всех едины. Если где-то осадков прибыло, то, значит, где-то их убыло. И волхвам всё время приходилось решать, какие участки суши на этот раз оставить без драгоценной влаги и обезводить почву. Но земля перекосы не любит и всё время показывала своё неудовольствие. Так произошло и в это тяжёлое для них лето. Где-то не заканчивались грозовые бури и бушевали грозные многодневные шторма, заливая всю пахотную землю проливными дождями, превращая её в илистые болота. А где-то палящие лучи солнца выжигали зелёные сочные луга для выгула и откорма скота до пустынных высохших земель. Превращая бескрайние зелёные пастбища, одним словом, в одинокое перекати-поле. Земля словно чесалась и всё время беспокоила своими выходками земельных волхвов-служителей. Информационное поле Земли было сильно возмущено и напоминало жужжащий рой пчёл, которые всё время неугомонно гудели и старались ужалить переселенцев Мидгарда. Земельные тоже чувствовали тяжёлое дыхание планеты. Но только разводили руками. На Мидгарде происходило неладное. Но Мудрейшие пока не могли разобраться с этим гудящим роем и понять причины такого возмущения земного энергополя. Кроме защитника...